Из тьмы да во мрак
Наталья Мамченкова
А как всё хорошо начиналось. Ранняя весна распахнула свои объятия для уставших от холодов людей. Та зима унесла слишком много жизней. В том числе жизнь одинокого путника, освобождённого нынче из ледяного плена. Кто бы знал какие беды принесет странная побрякушка, бывшая при нем. Впрочем, дети есть дети и конечно все равно бы взяли.Это история об ужасе, наступающем отовсюду, о безысходности и отчаянной битве за собственную жизнь против неведомого, о предательстве и заслуженной дружбе. И когда тьма уже не оставит ни единого шанса, кто знает что произойдет?
Наталья Мамченкова
Из тьмы да во мрак
1. Как снег на голову
Необычайно суровой выдалась зима в Роартосе. Даже старики качали головами, припоминая такие же холода и снегопады много-много лет назад.
– Быть беде! – вещал Дряхлый Манк, потрясая морщинистым кулаком.
Радостного от такой холодрыги никто и не ждал. Уж больно рано ударили заморозки, не дав даже собрать до конца урожай. Полыхающую золотом осень будто снесло ледяным ветром. А потом пришли метели, заперев горожан в собственных домах на несколько дней.
– А я говорил! – продолжал распинаться в трактире Манк.
Дурковатого бродяжку никто особо не слушал. Его вообще мало кто воспринимал всерьёз. Чудной старик, говорили, колдуном раньше был, пока с тварью из мрака не столкнулся. Что за чудище и как оно такую добычу из лап своих отпустило, сам Манк никогда не говорил, хотя всегда был готов поболтать да небылицы порассказывать.
Оттепель пришла так же неожиданно, как и морозы. Будто кто-то решил ужать время, как гармонные меха, сократив каждый сезон почти втрое. Таял снег, звенела капель, тротуары превращались в самые настоящие реки. Роартос готовился к весне.
Дики Вайкицу зима никогда не нравилась, хотя он их видел-то всего восемь, а помнил от силы пять. Он всегда с нетерпением ждал наступления весны, помогал её приходу, круша сугробы палкой, раскидывая снег, прокладывая новые русла талым ручейкам. И стремительной смене погоды радовался сильнее всех.
Увлёкшись расковыриванием очередного снежно-ледяного кома, Дики не сразу сообразил, что вмёрзшая в него ветка – и не ветка вовсе. Это потом, когда показался рукав пиджака с тускло блеснувшей медной пуговицей, до него дошло. Однако Дики был мальчиком любознательным и вовсе не пугливым. Вместо того, чтоб позвать родителей, брата или хотя бы просто закричать и броситься наутёк, малец с ещё большим энтузиазмом принялся рушить глыбу.
К тому времени, как кто-то обратил на него внимание, Дики успел освободить находку из ледяного плена почти целиком. И даже хорошенько рассмотреть. Лицо мертвеца сильно подпортило морозом, зато одежда сохранилась. Бывший когда-то зелёным или бежевым длиннополый плащ, грубые кожаные штаны, сапоги с металлическими подковками. На указательном пальце левой руки широкое кольцо из красноватого металла. Правую незнакомец запустил в перекинутую через плечо сумку, да так больше и не вытащил.
Ну как устоять перед таким соблазном? Наверняка там лежало что-то ценное. Например, колдовская штука, которая бы согрела или перенесла подальше из ледяной жути.
«Мертвецу цацка уже точно не пригодится,» – решил Дики, приноровился и потянул руку трупа на себя.
Кр-р-рак! Конечность с удивительной лёгкостью вышла из сумки и так же легко надломилась в районе локтя. Дики со всего маха шлёпнулся задом в мокрый снег, так и не отпустив костлявое запястье. Со скрюченных пальцев свисала цепочка такого же цвета, что и кольцо, а в ладони, пропоров острыми краями кожу, застряла восьмиугольная пластинка с часто вкраплёнными бледно-жёлтыми камушками разного размера. Будто кто доску клеем полил да песком речным крупным присыпал.
Долго насладиться находкой мальчишке не дали. Он едва успел выковырять из кулака мертвеца свою добычу и спрятать под шапку. Первым прибежал отец, дал Дики затрещину, отчего пластина больно царапнула по коже головы. Потом мать добавила, то срываясь на крик, то начиная рыдать. А потом Дики и вовсе увели домой.
Вечером только и разговоров было, что о находке пацана. Дряхлый Манк вопил, что настал конец времён, что твари из мрака заберут их души, если немедленно не сжечь чужака и его пожитки, а ещё лучше всем городом переехать куда подальше, ибо заронены в эти земли зёрна скверны и не очистится она боле…
– Эй, говорят, ты там что-то нашёл у трупака?
– Тш-ш-ш!
– Потшикай мне тут!
– Ноки, отстань!
– Ты как со старшим братом говоришь?
– Да не брал я ничего!
– Ну да, ну да, а с рукой его просто так обнимался, – загоготал брат. – А ну-ка…
Легко скрутить восьмилетку, когда тебе целых пятнадцать и ты выше его на две головы. И тайник детский найти проще простого, ведь старший сам показывал младшему все-все схроны.
– Ух ты, какая штука! А что она делает? – Ноки повертел в пальцах найденную пластину.
– Ничего, отдай!
Дики попытался выхватить из рук брата свою добычу. Тот захохотал, поднял её над головой.
– Ну-ка, отними! Ну что же ты? – снова рассмеялся он, наблюдая за тщетными попытками пацана допрыгнуть и уцепиться хотя бы за цепочку. – Видимо, тебе эта штука совсем не нужна. А я знаю, кто её оценит по достоинству.
Ноки накинул полушубок, спрятал пластину во внутреннем кармане, натянул шапку.
– Ты куда?..
– На свидание, конечно же, – ухмыльнулся старший брат. – Лойре знаешь, как будет рада? Хотя тебе такого знать ещё не положено.
Хлопнула входная дверь. Дики горестно вздохнул, уселся прямо на пол, закрыл лицо руками и заплакал. Нет, конечно же, сильные воины и мудрые маги не плачут, но когда ещё Дики дорастёт до них. Пока он только маленький мальчик, у которого отняли игрушку.
* * *
– Слышали? Девчонка Перкетов пропала!
– Это та рыженькая, Лойре? Да вы что!
– А в комнате её паренька, Вайри Вайкица сынка старшего, нашли. Сидит, глазами в одну точку лупит, бормочет не по-нашему.
– А я говорил, это не к добру! – влез в разговор дребезжащий голос Дряхлого Манка. – Я говорил, что сжечь всё надо и не трогать ничего!
Прятавшийся в трактире под столом Дики выглянул наружу. Уже второй день родителям было совсем не до него. Вокруг Ноки всё плясали. А толку-то плясать, коли брат свихнулся? Вон, Дряхлый Манк про такое говорил в прошлом году… или позапрошлом? Взрослые считают Манковы россказни выдумками, а вот и нет. Просто взрослым неохота тратить время на бродяжку, а вот дети – идеальные слушатели. Вот и сейчас на старика перестали обращать внимание, расселись по своим скамьям, обсуждают что-то своё. Самое время…
– Тано Манк, – уважительно начал мальчик.
– Какой я тебе «тано», пацан? – пьянчуга удивлённо поднял кустистые седые брови. – «Тано» – это мудрец или ведун. А я что, так, безумный старик. Ишь, слово какое вычитал и ляпаешь не к месту.
– Но ты же вправду мудрый!
– Я? Кхе-кхе-кхе… – Дряхлый Манк закашлялся. – Малец, дурачок тут я, а не ты. Давай-ка, дуй к мамке под юбку и из дома не выходи. Времена нынче страшные. Вон братка твой уже доигрался…
– Тано, скажи, а что было бы, если бы кто-то, ну, к примеру, мой брат, у мертвеца того что-то забрал? – скороговоркой выдал Дики.
Старик замер, не донеся кружку до рта.
– Ты что-то забрал у того трупа? – тихо и очень чётко спросил он.
– Ну, это если, к примеру, не обязательно я…
– Что ты забрал?
Бледно-голубые глаза Дряхлого Манка пристально смотрели в лицо Дики. Мальчишка тяжело вздохнул, огляделся, придвинулся к старику поближе и шёпотом начал свой рассказ.
2. Бегство
От старших дети всегда ждут чего-то такого, чего не могут сами. Будто раз взрослый – то можешь все проблемы решить одним махом. А если такой дожил до преклонных лет – то ещё и мудр.
Вот и от Манка Дики ждал чего-то подобного. Махнёт тано тощей рукой, поворчит, да расскажет, как старшего брата вылечить, а ещё где пропавшую Лойре искать. И что за штуковину такую сам Дики нашёл. Ан нет.
Мальчишку Манк выслушал внимательно, потом задал несколько странных вопросов. На каком пальце у незнакомца было кольцо, не видел ли Дики татуировок на тыльных сторонах ладони или лице, не носил ли он на шее платок и если да, какого тот был цвета. Затем Манк залпом осушил кружку и посоветовал вернуться домой, забыть об этой истории и больше никогда не копаться там, куда нормальные люди не полезут.
– Но тано!.. – запротестовал было Дики.
– Брысь отсюда, – для пущей убедительности старик звучно стукнул пустой кружкой о стол.
– Эй, Дряхлый Манк, ты чего буянишь? Когда успел так набраться? – крикнул ему какой-то горожанин.
– Время ценить надо, тогда тебе его на всё хватит, – огрызнулся Манк. – Домой иди, – снова повернулся он к мальчишке, но того и след простыл.
Дики уныло брёл по тёмным улицам. Последняя надежда была только на тано, а тот его прогнал. Ведь дело наверняка в той вещице, которую так никто больше и не видел. Мальчишка едва не плакал. Но главное потрясение ждало его дома.
– Мам, пап, я вернулся! – крикнул Дики, едва войдя в дверь.
Повесил на крючок у входа полушубок, скинул обледеневшие валенки.
– Ты кто ещё такой?! – сурово спросил выскочивший в коридор отец.
– Пап, ты чего?
– Ты кто такой, я спрашиваю? – ещё суровей спросил тот.
– Вайри Вайкиц, прекрати орать в этом доме! – в дверях появилась мать. – Что это за мальчик?
– Это я и пытаюсь узнать, – чуть тише произнёс отец.
– Мам? Пап?
Дики переводил взгляд с одного родителя на другого. На глазах снова появились слёзы.
– Ты что, дом перепутал? Где ты живёшь? Отвести тебя к родным? – лицо матери смягчилось.
– Я ту-ут живу-у, – проскулил Дики.
– Болезный, что ли? – скривился отец. – Смотри, Пакти, к одному свихнутому второй добавился.
– Нельзя так о родном сыне! Мальчик…
– Я тоже ваш сын! Меня Дики зовут!
– Вовсе нет, – Пакти Вайкиц начала раздражаться. – У нас только один сын и зовут его Ноки. И он немного не в себе с рождения. А тебя я не знаю. Хотя… Вайри Вайкиц, а не хочешь ли ничего рассказать? Помнится, ты лет так восемь-девять назад почти полгода ходил с караваном торговцев, пока ногу не сломал.
– Ты это о чём?.. Что-о?!
Дики, съёжившись, наблюдал за разгорающейся ссорой. Попятившись, он проскользнул в их с братом комнату. Странно, но кровать всего одна, нет ни рисунков на стенах, ни поделок из глины. Только странные деревянные ажурные птицы покачивались на нитях под потолком. Брат сидел спиной к нему за столом и что-то мастерил.
– Ноки, эй, Ноки, – шёпотом позвал мальчик.
