Роман Анварович Урманов "Застывшие Идолы. Том I. Вера Уноса. Первое Яростное слово"

– В чём твоя вина? Мне заплатили, я выполнил, просто стало обидно смотреть на то, как все труды стали – бесполезным куском золота.

– А были ли они чем – то другим до моего авторского вмешательства?

– Ха! Ловко ты это придумал… А что до этой… Неурядицы. Весьма тебе благодарен, простому люду нельзя убивать тех, кто этого заслуживает. Казнь жреца в нашей деревушке, как же быстро дело набирает обороты! Сначала возвращается маньяк из самых жутких и кровавых историй, потом старик Гор получает по заслугам, а сейчас я пью вино на пару с тем самым маньяком, день становится куда страннее.

– Заслугой жреца может быть только одна вещь – чистота его веры. Одно маленькое пятно и нет веры – есть только ложь.

Глава III.

Тихо у колонны плакала служанка, держа уже холодную руку убитого жреца. Ей вспоминалось, как её только привели в собор, будучи ещё совсем маленькой, старик уже тогда запрягал её работой, словно матёрого буйвола. Она мыла полы, стирала одежду, смотрела за собором и ухаживала за своим единственным родственником. Тот не оценил старания и часто бил её, рассказывая перед этим как важна семья.

Ягер отвлёкся от тёплого разговора с кузнецом и захотел помочь хотя бы словами. Подойдя к ней, он с кислым лицом оттолкнул труп ногой и сел напротив неё.

– И что же ты рыдаешь, дитя моё? – Спросил Ягер – Не уж, то смерть грязного человека заставила тебя плакать?

– Вы убили мою последнюю семью… Как можно было лишить меня семьи? Это же самое дорогое, что есть в жизни…

– Ты уверена?

– Уверена. Так было всю жизнь. Так будет и после.

– Да врёт она вам! Всё врёт и врёт! Старый карачун насиловал её и рассказывал что он – все, что у неё есть – кричала из испуганной толпы старая бабка.

Ягер посмотрел на зажатую девчонку и наклонившись к уху, тихо прошептал:

– Это правда?…

Служанка боязливо покивала головой. И тогда, меж чешуек Ягера начал проходит свет красного цвета, свечение дошло до его руки, после чего он приложил её к раздавленной голове. Свершилось чудо! Она полностью восстановилась, как и пропало его косоглазие.

Старец поднял голову и при виде собственной лужи крови, в страхе отбежал к алтарю, молясь Уносу и обезглавленному Ягеру.

– Батюшка! – Кричала служанка, но её остановил Ягер.

– Подожди. Кузнец, уйди на второй этаж и вы все тоже. Закройте детям уши.

Пока все покидали основной зал, Ягер поднял свою золотую, смятую голову и вытянул её в некое подобие наконечника копья.

– Пусть впервые послужит благому делу – подумал он.

– Что ты ещё задумал? – Неторопливо спросила служанка.

– Жрец! Подойди ко мне. Живо.

Ползая на четвереньках, он пытался поцеловать ноги Ягера. Косоглазие не дало о себе знать – он был исцелён.

– Фу! Какая гадость! – Кричал Ягер – Я не для того тебя воскресил, дурень. Пожалел для тебя бы и царапину исцелить, потому вспоминай заветы. Первое Яростное Слово.

– Ооо… Помню наизусть… Первый завет. Стань песчинкой для нас, и мы станем песчинкой для тебя.

Второй завет. Не страшись падений, страшись остаться на той же высоте.

Третий завет. Не открывай мудрость дарованную, она сокровенна.

Четвёртый завет. Обрати свою прошлую жизнь в песок, пусть она затеряется среди других. Ведь она ничто – перед самой Сферой.

Пятый завет. Клянусь говорить только в правдивом свете. Ибо сфера без ложного умысла – идеальна.

– Стоп. Из твоих грязных уст были проговорены священные слова. Останься и сам священным и ответь мне, ты насиловал это осквернённое тело?

– Нет! Какая ложь, самая грязная на свете!

Служанка дрогнула от его слов и вновь пустила слёзы. Ягер зашёл к ней за спину и продевая руки через её талию, протягивал самодельный наконечник.

– Таких мы обычно судили и никогда не доводили до этой крайности… Но пусть ему будет наказанием за неусвоенный завет, Яростные Слова нельзя нарушать. Возьми, и отпусти прошлую жизнь. Выношу приговор: Казнить грешника.

Со страхом в глазах, она взяла наконечник в свои дрожащие ручки. Дыхание её было обрывистым, то она постоянно вдыхала, а могла перестать дышать вовсе. Но всё же смогла замахнуться и попытаться отомстить. Она так долго держала руку в поднятом состоянии, что уже начала неметь. И наконец, опустив оружие, с уверенностью заявила:

– Нет! Больше не позволю никому помыкать мной, какое бы это не было благое дело. Я буду следовать только своей воле и делать всё, чтобы защитить её!

– Поздравляю, ты усвоила Шестой завет. – Бормотал старик – Я не зря сидел с тобой вечерами и занимался обучением… Спасибо, любимая моя внуч… А?

Служанка всадила в спину жреца наконечник. Ягера такой поступок удивил.

– И моя воля говорит мне: Убей. Убей и не пощади – спокойно проговорила она.

В тот момент секунды казались часами и ей это нравилось. Она с коварной улыбкой всаживала наконечник всё глубже, проталкивая уже свою руку, пока не прошла насквозь. С тем же удовольствием она сделала ещё несколько ударов. Пачкая кровью свои грязные рукава и фартук. Старик перестал орать от боли, ему сорвало голос и больше не получалось кричать, он в судорогах трепался под хрупким телом перерождённой девы. Успокоившись, она облокотилась на колонну и почти мёртвым взглядом смотрела на труп с застывшей агонией. После чего спросила:

– А это какой завет?

– Шестой. Воля прошлая – прошедшая, воля нынешняя – лживая, воля будущая – сферична.

– Вы так сильно помешаны на этой Сфере, деда каждый вечер рассказывал про неё, но так мне и ничего не стало ясно… Что в ней такого особенного?

– Таков культ. Владыка Унос, считает её непревзойдённой формой жизни. Как сейчас помню его слова… « Это случилось… Век назад… Нет, эпоху? Вечность? Несоизмерима давность моего рождения, рождения всего, что мы видим сейчас. Ох, я помню! Всё горело, разрушалось и в то же время формировалось в… Нас? Ха! Как причудлив этот мир! Из пустоты, из маленькой точки произошли все твари, копошащиеся там, внизу и великие создания вроде меня и тебя, здесь, наверху. Извини, что же это я… Ах, да! Всё горело! Везде были взрывы! Появление и исчезновение, уже и не вспомню… Всех! Но во всём хаосе зарождалась форма. Погляди. Погляди насколько идеальна форма Сферы! Древний протянул каменную руку к небу, указывая на Светило.

Нет ошибок, нет ничего лишнего, нет грубых переходов, нет острых углов, всё до мелочи – идеально! Кажется что это дело чужих рук, опытного мастера, что любил своё творение как собственное дитя, но что любить, если нет ничего кроме обыкновенного существования? Поэтому появились мы, живые. Мы не видим, не слышим, но научились чувствовать, в этом и есть наша особенность!

Протекало тягучее и тяжёлое для нас всех время, мы начали понимать друг – друга, чувствовать, что кто-то рядом, такой же, как и я.

Были и другие… Давно расколотые собственной жизнью планеты. Ты как раз стоишь на одной из таких, яснее выражаться на куске что я успел ухватить. Так у меня и появилась рука! Я научился управлять ей, направляя в неё свою сущность и меня вдохновило, сотворить собственное тело, сокрыться от участи, что постигло старого друга»

– Унос, Дуон, Тресус… Кто они, отец? – Усталый и вялый голос, на пару с утомлённым разумом раскрепостился перед ликом Ягера. Его так и хотелось назвать отцом, будучи сиротой или же любимым родителями. Даже отцы сыновей называли Ягера отцом.

– Они – звезды, сошедшие с небес и создавшие для себя тела, дабы сдерживать свою обугленную суть. Каждого интересовало что – то своё. Я с Уносом сотворили – Культ Сферы. Дуон ушёл – искать сокровенный смысл самой жизни. Тресус – отправился изучать строение этого мира.

Но и многое сменилось с тех времён. Культ извратился до секты, то и стало поводом, для моей, личной войны. Дуон обрёл лик хрупкой и невинной девы, а Тресус… Не знаю что с ним, не знаю что остальными жрецами, не знаю, что происходит в мире.

– Извини, отец. Я тоже ничего не знаю, газеты к нам не приходят и новостями редко интересуемся, только и делаем, что жалуемся на высокие цены у караванов.

– Дитя моё, не терзай своё и без того ослабшее и чёрствое сердце. Твоя вера пошатнулась – удар сильный и больнее больше никогда не будет, отныне ты закалена пламенем перемен. А с тобой я прощаюсь. Долг зовёт.

Глава IV.

– То самое сказание из «Спящих Идолов»? «Посвящённые слова триумфального возвращения, пробудят величие и непорочность давней веры, направь нас, о, великая вера! Избавь истерзанный Сордикор от боли и шрамов, избавь нас от горя, яви нам свою непоколебимую веру, Ягер несокрушимый». Проклятый старик заставил учить наизусть.

– Долго ли я отсутствовал?

– Сейчас узнаю, только дай мне время, отец.

Служанка утёрла окровавленным рукавом своё лицо и осознав в каком она виде, тут же удалилась наверх, в свою комнату. Там она оделась в домашнюю одежду, всё жёлтое платье выцвело и покрылось жирными пятнами от нескончаемой работы на кухне. В комнате погибшего самозванца – жреца, она отыскала старый учебник, обложка была не лучше чем платье, но вот пахло бумагой, хорошей и одного вдоха хватило, чтобы почувствовать монотонность, с которой писали этот толстый учебник истории. Считать она не умела, при работе на кухне математика мало чем поможет, она считала максимум до тридцати, паршивец не обучал её, только матёрый кузнец изредка преподавал короткие уроки, потому она принесла учебник Ягеру, тот полистал несколько страниц и не понимал, почему некоторые события изменены или вовсе убраны из истории. К примеру: он не нашёл и единого слова о битве с Уносом или суде над Идолом Дуоном. Пусть это и ложная писанина, но где похоронена Амила или откуда у Уноса огромные повреждения – не уточняется. Учебник истории по своей сущности – инструмент глобального обмана. Прошлое легко подделать, изменить или как некоторые любят говорить «Уточнить». Прошлое – вызывает странную гордость у недоразвитых личностей, неполноценных и людей с горой национальных комплексов, так и хочется задать им вопрос, «Что ТЫ сделал для этого прошлого, чтобы им гордиться»? Почему они сосредоточены на гордости прошлого, а не на достижениях настоящего?

Она также принесла одежду Ягеру. Уверенности в себе ему не занимать и нагота его никак не смущала, но ходить с не прикрытым задом тоже не хотелось. Он высоко ценил скромность, но при этом высокое благородство и честь и самое обычное одеяние послушника культа, как ни что другое идеально подходило ему. Накидка тёмно – синего цвета и с длинными рукавами украшалась рисунками сфер и всяческих узоров, которые были идентичны на стенах храма, а на груди красовался главный символ Культа Сферы – Соединяющиеся линией четыре сферы, одна из которых была выше других и закрашена необычайно тёмными красками. Бинтовые, кожаные сандалии, белые шаровары, шёлковый пояс и длинный, узорчатый плащ – превосходно дополняли друг – друга и наконец, Ягер стал выглядеть, как и раньше, лишь не хватает его чёрных волос, да и чешуя его стала куда более тёмной, нежели раньше – добросовестный и блестящий белый цвет потускнел из – за грязи, а может, из его сердца и исходила грязь.

Продолжая читать учебник, он нашёл следующее: Ягер чешуйчатый был изгнан и по собственной воле пленён там же, где и начал свой путь Жреца. «Вот оно… Где же это… «По приказу Святозарного Уноса, его Жрец был сослан, прочь со своего поста, за ужасное богохульство – противоречие Яростному Слову. В тысяча пятьсот сорок третьем году до н.э. Ягер покинул пост и на его место возвели нового – Безымянного посланника» Тысяча пятьсот сорок третий… до нашей эры, это значит, что прошло…»

– Милочка, какой сейчас год?

– Двести тридцать пятый, отец. Вы спали ещё до моего рождения. Дедушка не верил учебнику и всем рассказывал о вашем возвращении, наши храмы с золотым ликом Ягера – запрещены. Быть может, вы встретите развитый храм в столицах, если ваш путь туда и проложен. К счастью, инквизиция давно не проводилась, все боятся Культа Сферы. Из поколения в поколение, передаётся знание о настоящем подвиге Ягера.

– Семьсот девяноста два года… Тогда мне точно не следует задерживаться.

– Станете прощаться со своим новым другом? – Спросила служанка

– По кой нужде он мне нужен? Лишний хвост, мне своего хватает.

– Я его толком и не заметила… Надо же… Мне казалось это просто для образа, на вашей статуи сделали хвост, разрешите?

– Нет. Мне пора уходить, дитя. Как бы мне хотелось помочь, но не могу больше ничего тебе дать.

– Я останусь здесь, хотя бы до конца пепельного дождя, а потом… Потом я уйду отсюда.

– Отличное решение – Сказал Ягер с довольной улыбкой.

Распахнув двери, ему в лицо тут же стал лететь дым и пепел. Мембрана закрыла глаза, а хвостом он прикрывал свой нос, чтобы не попала случайно какая-нибудь гадость.

– Да направит тебя Великое Светило – на прощанье крикнула служанка.

Ягера моментально окутал серый дым и отправился он, покуда долг его ведёт. По дороге ему впивались в голову разные мысли и вопросы, от самых важных: «Владыка Унос обезумил, либо обленился, раз позволяет насиловать невинных дев. Пусть деревушка, пусть никому нет дела до этого, но она под защитой самого… Это ведь моя вина? Меня боялись и уважали, а когда меня не стало, тут же пустились чужие руки к блуду.

Я проиграл… Сокрушительное поражение и ещё более сокрушительные следы от нашей битвы» Ягер оступился, не заметил в дыму огромный шлейф, оставленный Уносом во времена легендарного сражения с Богом.

До всяких глупостей: «Выпить то как хочется…»

Так и двигался он сквозь дым и пепел, пока не вышел из него. Наконец можно вдохнуть воздуха и спокойно идти дальше. Пыль засела меж чешуек, отчего ему постоянно приходилось обтряхиваться и чесаться, но был неподалёку и пруд, в который он не стал прыгать. Думая о другом путнике, как и он, которому захочется отпить и потому прошёл мимо, терпя зуд и ужасное чувство грязноты. Такая забота о неизвестном человеке присуще жрецам, на то они и жрецы, в конце концов. Сордикор одичал со времён великой битвы и такой акт заботы могут посчитать за глупость.

Из дыма его встречал подъём в горы, ведущие к океану, от которого уже можно будет добраться до пустыни, где наверняка и засел Унос. Обойти горы – будет пустой тратой времени. Весь континент окружают горы и вулканы, проще сразу пойти на пролом.

Загадкой было то, как вообще так получилось, что континент Альтитуд окружали горы, лишь в южной части был проход, но до него несколько дней пути. Даже одна их больших экспедиций Дуона не выяснила причину. Дуон пришёл к выводу, что это загадочная аномалия связана с некой подозрительной гравитационной активностью, которая в свою очередь связана с вулканом Бестии – самым древним в своём роде, ещё в доисторические времена, он пугал животных своим ужасающим видом. Дуон исследовал вулкан, но пробиться сквозь глубокую толщу раскалённой магмы – оказалось весьма затруднительно, те не исследованные пучины, он прозвал – Глубины.

Ягеру Лучше найти путь покороче, и он идёт через горы.

Глава V.

Холод Ягеру тоже был нипочём. Всё дело в той энергии, что он поглощал от Уноса. Она даровала ему годы жизни, нескончаемые силы и великую выносливость, однако не стоит преуменьшать заслуги прошлого. Эти же самые горы, напомнили ему переломный момент в его жизни. Когда он и стал тем самым Ягером чешуйчатым.

До Эры Прихода – ему принуждалось воевать и воевать постоянно. Во льдах, в лесах, городах и столицах. По началу, он как и все воины носил кольчугу, кожаную броню и умело управлялся с мечом, однако с инструментами он управлялся весьма грубо и постоянно ломал то меч, то щит, то секиру и даже молоты умудрялись ломаться от его владения оружием, а кулаки с ногами никогда не подводили. Так ему и мечталось, как он голыми руками будет крушить целые армии, не отвлекаясь на «зубочистки» – так он называл любое оружие. Не стыдно ему было подобрать чужой меч и принцип рыцарей «Мой меч – моя длань» его раздражал. «Меч один, меч другой – один и тот же кусок железа. Мои руки – вот моё оружие!»

По воле случая – по воле случая типичной жадности немереных богатств, отдан был приказ по захвату некого монастыря высоко в снежных горах. Монахи те – были весьма крепки, несмотря на свой возраст – они отражали собственной кожей и руками клинки, но не были защищены глаза. «Война с безглазыми отшельниками» так была она записана в истории. Но не просты были они, а ловко справлялись с воинами, ломая им кости и вышибая суставы, однако, кучка старых монахов ничто по сравнению с легионом Обгоревшей Пыли, особенно под командованием Ягера.

Штурм шёл успешно, пока не начался обвал. Часть соратников раздавило, а Ягер успел скрыться в монастыре, где продолжал вырезать бесстрашных монахов. Кому то не посчастливилось быть раздавленным валуном, ну а кто остался жить – бился и дальше, по воле – Ягера.

Ягер же пробивался через коридоры и туго запертые двери, к самому верхнему этажу. Где в своей постели уже задыхался от старости – глава монастыря. Тот пообещал, что пожалеет о том, что сделал вторженец. На улице послышался рёв некого зверя и в каменном окне был заметен закат, который закрыла огромная лапа ящера. По размеру она выглядела так, будто в ней легко могло поместиться несколько кораблей и с такой же лёгкостью могли быть раздавлены.

Та же самая лапа сбила крышу и пыталась вытащить Ягера, но тот всегда умудрялся отбить каждую попытку схватить его. В один момент она исчезла из поля зрения, но не пропали рёв, громоздкие шаги и бесстрашные кличи соратников «Шашки на голо! За императора! Рви и метай! Не убоюсь я зла звериного!»

Ягер выглянул в окно и увидел изящного, бело кожного монстра. Глаза его были подобны Светилу, лапы тяжелы, когти – страшнее любого клинка, а клыки могли перегрызть что угодно. И с этой громадиной, войны Миллерской империи вступили в бой. Как бы не была их знаменитая отвага правдива, а пробить толстую шкуру зверя было невозможно. Лезвия постоянно отскакивали.

Почти все погибли. Даже Ягеру не удалось сразить тварь, но не будем торопиться. Ящера не брало железо и сталь, только дарованное природой орудие – руки и зубы. Ягер заживо поедал, начиная с задней лапы, подкрадываясь сзади и с каждым жадным откусыванием, он преображался в свой привычный образ. А соратники отступили вниз, по приказу главного.

После первого откуса – у него деформировались кончики пальцев и отросли клыки. Выпали ногти и на их месте, пробили кожу кости, выросшие в когти. Ими он рвал и отрывал заживо плоть чудища на части, поедая её.

Второй укус принёс смену зрения. Теперь не только зрачки переменились, зрение в целом стало небывало острым, как у настоящего хищника. Поначалу чувствовалось некое размытие, но всё быстро пришло в норму – даже больше. Он стал смотреть на зверя не как воин, целью которого слава, а как зверь – голодный, свирепый, убивая, потому что хочет убивать.

Третий укус принёс самый отличительный знак Ягера – его чешуя. Кожа слезала, Ягер и сам пытался сорвать её. Под кожей выросла новая, чешуйчатая, прочная, белая как луна.

Плоть зверя была просто ужасна на вкус. Горькое, приторное, но мягкое мясо ещё источало пар на холодной погоде, так и маня его к себе, шептав ему в уста: «Пожирай». Кровь капала ему на сапоги, давно желанная кровь Дракона.

На четвёртый укус – вырос хвост, с которым было тяжело справиться из непривычки и из – за которого бой почти был проигран. Ящер придавил его и уже был готов пожрать воина, но хвост отпал, и сражаться стало проще.

Из тяжеловеса, Ягер быстро сменился в озорного ловкача. Теперь он тратил силы на бег и быстрые удары, вместо одного решающего. Он даже скинул свою броню, снял сапог, шлем и выбросил любое оружие.

Он отскакивал от стен и скал, быстро перебегая от укрытия к укрытию. Иногда даже проскальзывая под чревом ящера, не боясь быть придавленным, признаться – была то ошибка. Раздавить Ягера – оказалось плохой идеей, она хоть и сработала, но последствия были критическими. Ягер разодрал плоть и пытался залезть внутрь, слыша, как его зовёт сердце чудища. Но всё же, лунному Дракону удалось вытащить почти забравшегося паразита и отбросить в сторону.

Всё тело зверя покрылось рваными ранами и глубокими укусами, на которых было отчётливо видно, с какой жестокостью Ягер драл плоть. Тому пришлось в страхе улетать, однако и воин не был готов его отпустить.

Зацепившись за хвост, он карабкался к шее, готовясь обглодать её до костей, но пришла в голову другая идея. Он схватил крылья, от чего ящер начал падать вниз, но и этого было мало. Ягер упёрся ногой в спину и что есть моче, пытался вырвать крылья. Вышло…