– Мне нравится директор Син, ты ведь знаешь. Очень. И я все- Таки танцевала с ним ночью. Совсем недолго, но это было со мной… Ты хорошо это описала, между нами пропасть. Но он не смотрел на меня как на лягушку. Пропасть – дело относительное. Не думаю, что твои рассуждения верны.
– Ну… – Алана даже и не знала, что сказать: подруга явно открыла ей большой свой секрет, и сделала это, чтобы поддержать. Сердце сжималось от нежности, и вместе с тем Алана была по- Настоящему ошарашена. Что стоило сказать? Порадоваться за нее? Расспросить? – Ты точно не лягушка. Ты невероятно красивая, ты умная, веселая, легкая, добрая… Нас если рядом поставить, я с фоном сольюсь. Не удивлюсь, если ты понравишься кому угодно.
– А ну прекращай, – шутливо угрожающе перебила ее Хелки. – Пошла самоуничижаться за мой счет! Не позволяю! – Она подняла вверх указательный палец.
– Ты его пригласила? – завороженно спросила Алана, представляя, как холодный и отстраненный, похожий на статую директор держит в руках это солнечное пламя. – И он не отказался?
– Ну… – Хелки легла на кровать, закинув руки за голову, и мечтательно улыбнулась. – Я даже не знаю, кто из нас кого пригласил, представляешь. Мы встретились с ним в одном из закрытых садов, и он как- То… Он спросил, как я, и потом подошел очень близко. И мы услышали музыку. Я начала двигаться, ну, танцевать… – Она смутилась.
– И? – нетерпеливо поторопила ее Алана.
– И он протянул мне руку. Может, предлагал мне перейти тропинку, там был валун. А может, нет. Мне так хочется верить, что когда директор взял меня за руку, а потом я положила ему вторую руку на плечо, он не просто так…
Хелки замолчала. Она покраснела, Алана впервые видела ее такой сияющей и при том стесняющейся.
– Вы только танцевали? – уточнила она.
– Да, и совсем недолго. Он смотрел прямо на меня. И мы молчали. Потом музыка стихла, и он ушел.
– И все? – немного разочарованно протянула Алана.
– Все?! – возмутилась Хелки. – Это, знаешь, и так ужасно нетипично для него! Знаешь, я вот думаю, я ему не пара, да. Но это было так замечательно, и я рада, что все так случилось. Пусть он потом меня не будет замечать, но в тот момент я была абсолютно счастлива. Это теперь мой момент. Син, которого никто и никогда не заставал с женщиной, и о личной жизни которого вообще никому ничего не известно, со мной танцевал, пока никто не видел. Пусть и всего минуту. Мой момент.
Алана не решилась что- То добавить. Вот, значит, как. Просто прочувствовать момент, не надеясь на большее.
– Ты уловила мою мысль?
– Уловила, – ответила Алана. – Только есть разница. Мои моменты с черным герцогом совсем не такие, чтобы наслаждаться ими. И я правда куда незаметнее тебя. Не вижу смысла нас сравнивать.
– Ты не права, – ультимативно заявила Хелки. – Но как знаешь. Я не мужчина, чтобы говорить тебе, какая ты невероятная, вдруг я чего не понимаю, да? Ладно, может быть, ему что- То приземленное от тебя надо, во что я не верю. Что будешь делать? Избегать его? Прятаться?
– Я не знаю, – призналась Алана. – Его сложно избегать. Он не похож ни на кого, с кем я общалась. От него так и веет опасностью и темнотой, и вместе с тем внутри этой темноты как будто огонь горит. Это очень жутко. Мне кажется, он может меня пополам переломить, как прутик. И я все время боюсь, что разозлю его, и он сделает это.
– Он тебе причинил какой- Нибудь вред? – поинтересовалась Хелки.
– Нет, – призналась Алана. – Ни разу. Только пугал.
– В смысле, угрожал?
– Нет, – снова ответила Алана.
– То есть ты его пугалась, – констатировала Хелки. – А он предложил тебе защиту и защитил. Ну- Ну. Опасность, опасность.
– Ты слишком легко к этому относишься! – возмутилась Алана. – Я теперь вроде как у него в долгу. И я думаю, что он потребует…
– Так, подруга, – прервала ее Хелки. – Ты чего- То не договариваешь. Я не дура. Или давай выкладывай все как есть, или закрываем тему.
Алана взглянула в игривые глаза своей проницательной подруги и решилась.
– Я – Вертерхард.
– Чего? – не сразу поняла Хелки. – Ты?
– Да. Мне директор Син сказал. Сегодня он представил меня герцогам на совете как Тамаланию Вертерхард.
– О.
Хелки села и скрестила ноги. Алана вздохнула и продолжила:
– Я не знаю, как это работает, но слышала, что могу предъявить права на Белые земли. Которые сейчас в ведении Даора Кариона. Я думаю, он просто использует меня. Хочет, чтобы я молчала. Что, кстати, смешно, ведь я и так не собиралась и не собираюсь в это лезть. Син заставил еще меня сказать, что я остаюсь в Приюте.
– Поздравляю… – как- То не слишком весело сказала Хелки и тут же будто проснулась: – Я очень рада, что ты будешь здесь. Правда. Я не верю, что ты из белого рода. Ты такая… Ну, не знаю, не помпезная.
– Спасибо, – рассмеялась Алана с облегчением. С души будто свалился громадный камень. – Я и сама не верю. Но вряд ли перед всеми директор стал бы врать, да?
– Син вряд ли стал бы врать в принципе, – ответила Хелки, и ее глаза блеснули так выразительно, что Алана сразу поняла: влюблена, совсем влюблена! – Но теперь я понимаю, почему ты думаешь, что черному герцогу что- То нужно. Может, и нужно. Да, я бы тоже была настороже.
– Хелки… – Алане было очень сложно попросить, но, оправдывая себя тем, что это – дело ее интересов, она все же решилась: – Можешь рассказать мне о Даоре Карионе? Что ты знаешь? Мне никто ничего почти не говорил о нем, в книгах написано мало, мастер Оливер упоминал его со страхом, но он мало слышал, и знаком лично не был. Я знаю только, что герцог Карион опаснен – и подтверждения этому встречаю на каждом шагу, на него даже герцоги боятся глаза поднимать.
Алана прикусила язык, чтобы не сказать больше. Она и сама понимала, что то, насколько ей хочется услышать ответ, выходило за рамки простого практического интереса. Алана отмахнулась от этой мысли. В конце концов, и правда нужно было себе представлять, на что он способен, да?
Хелки немного помолчала. Потом встала, согрела воды, заварила чай. Все еще не говоря ни слова, налила себе и Алане по чашке и вернулась на кровать, поджала под себя ноги.
– Я тебе расскажу, конечно, – сказала она, и Алане подумалось, что подруга очень осторожно выбирает слова. – Но хочу тебя попросить. Ты не говори ему, что я тебе рассказала, ладно?
– Конечно, – удивленно ответила Алана. – Неужели ты думаешь, что он как- То узнает о нашем разговоре?
– Я боюсь упоминать его имя, – призналась Хелки. – И это уже о чем- То говорит, да? В общем… – Она сделала глоток. – Папа говорил, что черный герцог – самый старший из герцогов, и что он самый сильный маг среди знати. Что с теми, кто переходит ему дорогу, неуважительно о нем отзывается или бросает вызов, он быстро расправляется, и даже не скрывает этого. Что ему плевать на условности, он прямо нарушает законы Империи, а император все ему прощает, потому что вся Империя зависит от черной армии. Папа видел Даора Кариона только несколько раз. Один раз черный герцог пообещал ему помочь с артефакторикой разрушающегося семейного склепа… И папа выполнил свою часть, что- То сделал, а потом узнал, что герцог починил амулеты задолго до того, как папа оказал ему услугу. И еще… – Тут Хелки сжала губы, и это был совсем нетипичный для нее жест. – Алана, никому, пожалуйста, ладно?
– Конечно! – воскликнула Алана.
– Один раз черный герцог, скажем так, заинтересовался маркизой. Из наших, из желтых.
Сердце Аланы пропустило несколько ударов. Она закрыла глаза, переводя дыхание. Почему ей сейчас захотелось накричать на Хелки? Почему так захотелось узнать все, все подробности?!
– И что? – спросила она настолько ровно, насколько смогла.
– Папа говорил мне, что у нее не было шансов отказать Кариону. То есть… Не в том смысле, что он ее заставил. Просто что никто не отказывает ему.
«Понимаю, почему, – с каким- То невеселым весельем подумала Алана. – В нем тонешь».
– Ты говорила с ней?
– Нет, она умерла задолго до моего рождения, – ответила Хелки.
– Она выглядела так же, как вы все? – не удержалась Алана и тут же прикусила язык.
– Ты что имеешь в виду? – Хелки взъерошила волосы. – А, светловолосая и худая как рыбья кость? Ну да. Вся порода такая.
– Красивая, – грустно заметила Алана, злясь на себя. – Он, и вы, из другого мира. Туда могут вписаться такие, как ты. И танец с директором Сином тоже оттуда. А я нет.
– Знаешь, если ты и правда Вертерхард, ты впишешься в любой мир, – туманно заметила Хелки. И тут же пояснила: – Как Вертерхардов называют? Ходящие меж миров. Есть такие закрытые хроники, они обычно спрятаны серьезнее, чем родовые книги. Только у герцогов. Я читала одну, когда гостила у тети. Так вот, там было написано, что у Вертерхардов какой- То особый талант, то ли путешествовать, то ли открывать двери. Когда ты раньше говорила, что черный герцог… ну… так с тобой себя ведет, я думала, что он мог тобой как девушкой увлечься. А сейчас я думаю, что он действительно может хотеть от тебя чего- То. Открыть какую- То дверь, куда- То попасть или достать что- То из другого мира. Есть вещи, которые и ему не подчиняются, и родовой талант белых герцогов вполне может оказаться такой вещью. Забудь, что я говорила раньше. Пожалуйста, будь очень осторожна. Очень- Очень.
Хелки вдруг порывисто обняла Алану. Той хотелось плакать, но она молча признавала: Хелки права. И как же Алана злилась на себя за то, что на секунду поверила, будто черному герцогу нужна она сама!
– Спасибо, – глухо прошептала она в волосы Хелки. – Спасибо. Ты вовремя поставила мне голову на место. Мне стыдно признаваться, но я…
– Я поняла, – перебила ее Хелки, отпуская. – Правда. Не озвучивай это.
– Не знаю, почему не рассказывала тебе раньше. Прости.
– И это я понимаю, – в голос Хелки вернулась привычная легкость. – Такое страшно рассказывать. Я о Сине тоже сказала не сразу. И еще про ту хронику. Там писали, что в крови некоторых герцогов течет магия. И что эту магию даже когда- То объединяли на благо континенту. Там точно упоминались белые, черные, желтые, коричневые, серые. Остальных не помню. Может, ему еще нужна магия твоей крови?
Девушки некоторое время молчали, допивая чай.
– В общем, с ним лучше не связываться, а я связалась, – подытожила Алана. – И что делать?
– Давай посмотрим, что будет дальше, – ответила Хелки. – Я думаю, ни ногой за пределы Приюта, пока тут директор Син. Он точно тебя в обиду не даст. А когда Син уедет… В крайнем случае, сбежишь с наставником Келланом. Если кому и под силу тебя укрыть, так это ему.
При упоминании Келлана Алана почувствовала укол совести.
– Кстати, я не знаю, что с ним. Он был на совете, но куда- То ушел со своим отцом. Не нашла его сегодня… Надеюсь увидеть завтра. Я ему все расскажу, он поймет. Я бы хотела с ним все обсудить, – тихо сказала она, поджимая ноги.
– Вот то, что сейчас со мной?
– Да. И не только.
– Не знаю, стоит ли говорить ему об объятиях, – почему- То сказала Хелки, потягиваясь. Алана не поняла ее. – Ладно, спать мы явно больше не будем, хесешшахаи.
Солнечный свет ворвался в келью сквозь снова ставшее прозрачным окно, и Алана зажмурилась.
Начинался новый день.
13. Юория
Кровать была удобной, не то что те плетеные крупным шагом гамаки, покачивавшиеся в такт бьющихся под полом волн. Резные ножки, намертво впечатанные в доски, вырастали вверх, расширялись широкими балясинами, раскрывались ветвями искусно вырезанных деревьев. А уже на их переплетения кроной был накинут балдахин из зеленого бархата. Поглощавшая свет ткань скрывала мерзкий серый потолок. По верху, между пробитыми под самым потолком круглыми окнами, гуляли сквозняки, и Юории нравилось наблюдать, как колышется тяжелый полог. Он был похож на листву, на меняющееся небо.
Комната мужа была намного роскошнее того клоповника, который ей определили раньше. Не уступавшие площади ее собственной спальни в Скальном замке, покои Вестера были разделены на несколько зон. Восхитительно мягкое ложе, высокие медные подсвечники, мягкий ковер с длинным ворсом и даже столик с зеркалом – Вестер никогда бы не позволил себе такой роскоши раньше. Что уж говорить о необычных низких столиках, похожих на традиционную мебель Пурпурных земель, о будто бы самих по себе появлявшихся на них подносах с неизвестными и пьянящими экзотическими фруктами, и, конечно, о купальне! Сначала Юория не поняла, как вода остается всегда теплой, но после нашла крупный артефакт, вплетенный в дно импровизированной ванны. Сама ванна была вытесана из какого- То неизвестного ей сорта гладкой как металл древесины. Юория с упоением намыливалась травяными настоями, прочесывала ароматными растворами свои гладкие волосы, натирала лицо, а когда вода становилась мутной или слишком пахучей, нажимала на тяжелое кольцо – и чистый поток наполнял деревянную емкость до краев.
Юория лежала в ванной и ждала Вестера. Она проводила пальцами по розовеющим следам от ожогов – уже затянувшимся, даже не зудящим. Вестер вылечил их, но Юория никак не могла вспомнить, когда он это сделал.
Но Вестер все не возвращался.
Все вокруг кричало о том, какое важное место муж занимает в этом мирке южных варваров. Стали бы они так утруждаться, не представляй он настоящей ценности?
«И стал бы он меня сюда приводить, не будь я ценна для него? – с щемящим сердце удовольствием задавалась вопросом Юория. – Он, наверно, очень хочет увидеть меня такой». Она укладывала волосы, закутывалась в похожую на батист ткань, убеждаясь, что материал не скрывает ни острых сосков, ни соблазнительных изгибов бедер, и ложилась на кровать, готовая соблазнительно потянуться и сделать вид, что только что проснулась.
Никто не приходил. Но фрукты всегда были свежими, и иногда на столах появлялось тушеное мясо с неизвестными ей овощами, а с ними – вино.
Хотя Юория злилась на Вестера, хотя ненавидела его, хотя хотела перегрызть ему горло, лишь бы он перестал говорить все те отвратительные вещи, то, что он оставил ее здесь, немного компенсировало его поведение. Немного.
.
Три долгих дня Юория была одна. В покоях не появлялись даже слуги.
Она почти готова была начать читать стоящие на полках у двери книги, и даже полистала один из томов, рассматривая замысловатые иллюстрации, изображавшие какие- То кровожадные ритуалы. Книги были на пар- Оольском, Юория понимала лишь отдельные слова, так что не стала и пытаться, вглядываясь в черные лица варваров, танцующих вокруг костров и столбов, весьма напоминавших мужские части тела. Неужели Вестер изучал их примитивные обычаи? Что бы сказал об этом дядя!
Неожиданно для себя разозлившись, Юория отшвырнула книгу. Вестеру стоило поостеречься говорить с ней так. Ему стоило бояться ее после той пронзительной ночи, ему стоило держаться настороже каждый раз, как она была рядом.
Юория закрыла глаза и в который раз представила, как дверь со скрипом открывается, и на пороге стоит Даор Карион. Как он легко подходит к кровати, и бросившиеся ему наперерез пар- Оольцы падают с разодранными шеями, и как Вестер встает перед ним на колени, умоляя пощадить, и как дядя смотрит на нее, Юорию, и его черные глаза наполняются гневом – но в этот раз не на племянницу. Конечно, он знает, что Вестер сделал! И за это дядя лишает ее мужа жизни, а потом поднимает Юорию, завернутую в этот необычный материал, на руки, чтобы унести…
Дверь скрипнула, и Юория вздрогнула. Она вскочила и метнулась к уже закрывающемуся проему. Но на пороге стоял совсем не дядя, и не Вестер, и даже не тот отвратительный парень, что лапал ее недавно, а молодая белокожая и темноволосая девушка.
Юория разочарованно подошла к девушке, оценивая ее. Не пар- Оолка, безусловно, да еще девчонка. Глаза не поднимает, явно служанка, а то и рабыня. Даже не симпатичная, слишком толстая, какая- То нескладная. И волосы заплетены так, что у лица их почти не видно. Никаких украшений, и одежда из грубой мешковины. Точно рабыня.
Нехорошее предчувствие шевельнулось где- То внутри.
– Апудо, – сказала девушка, и Юория наморщилась, пытаясь вспомнить слово, а потом поняла, что девчонка просто представилась, и усмехнулась, гоня прочь страшную мысль о том, каково это, стать рабыней в Пар- Ооле.
– Что за имя? Тебя послал Вестер? – холодно осведомила Юория у девушки.
– Имя мое, когда я стала здесь… – Девушка с трудом подбирала слова. – Я ребенком была, меня назвали.
– Отвечай лучше на второй вопрос! – зло оскалилась Юория.
– Я пришла, потому что мудрец Ннамди, – сказала девушка. – Сказал мне, что я из Черной земли, поэтому чтобы к тебе пришла. Сказал, что урок.
– Урок?! – взревела Юория, замахиваясь.
Девушка не сделала попытки убежать, лишь подняла над головой какой- То предмет, защищаясь. Увидев это, Юория схватила ее за волосы у самого затылка. Девушка и не пикнула, и Юория поняла, что рабыня привыкла к любому обращению. Это было неожиданно мерзко и почему- То напугало. Юория отступила чуть назад, вглядываясь в юное лицо. Черные волосы, бледная кожа. Апудо действительно была похожа на уроженку северных провинций Черных земель, как и сама Юория.
– Прости меня за… – Девушка никак не могла подобрать слов, и сказала что- То по- Пар- Оольски. – Мудрец Ннамди сказал, ты можешь меня режь и… и… ударять. Что хочешь, я буду терпеть. Нельзя разлить.
В руках у Апудо был вытянутый керамический кувшин, и она аккуратно отставила его, а потом повернулась к Юории, не поднимая глаз.
Урок.
Юория отступила. Сделала шаг назад, и еще шаг. Апудо стояла, готовая к боли, послушная, ничтожная, уже раздавленная. Только сейчас Юория заметила, что голые руки покрывала сетка шрамов, и полные губы были рассечены. И ее черные шелковые волосы, и ее вообще- То красивое лицо, и темные глаза…
– Я не буду тебя бить, – тихо сказала Юория. – Скажи это Ннамди.
– Благодарна! – вскрикнула девушка, падая перед Юорией на колени и обнимая ее ноги.
