Хатэрворд сощурил глаза и спокойно проговорил:
– Отдашь им, и я сниму заклятие с тела той шлюхи, которую мы оставили в лесу вместо девчонки. Потом к тебе, как к главному исполнителю, со стороны хозяина будет очень много вопросов, Лестат.
Главный сомкнул губы в угрожающей полуулыбке и проговорил с предупреждающими нотками в голосе:
– Я тебя потом прирежу за такое.
Хатэрворд же, не меняя своего спокойного тона, ответил:
– Попробуй. Ты силу мою знаешь. Не даром ведь ты лично отбирал меня в свою свору. Я стою шестерых наших, – он кивнул на остальных. – Кто-то из нас двоих да погибнет. Вопрос в том, я это буду или ты, – повел бровью и, взяв кружку, медленно, не сводя глаз с Лестата, допил вино.
Тот, сплюнув на землю, процедил сквозь зубы:
– А теперь серьезно. Ты никогда не участвуешь в наших развлечениях, Хатэрворд. Мне это не нравится не потому, что я не уважаю твое отношение к женщинам, а потому, что я хочу отдать руководство одной из своих групп тебе. Но мне нужен некто, чьи моральные устои будут стоять на втором месте после жестокости, иначе группа будет провальной, если будет подчиняться такому благородному, – он недовольно скривился, глядя на Хатэрворда, – вожаку. Трахни девку, – кивнул на меня, – и из столицы волков ты уже выйдешь не как мой подчиненный, а как равный мне. От моего слова зависит, дадут ли тебе такие полномочия, ты знаешь. Трахни ее и подчиняться будешь только напрямую главе нашей лиги, – убийственным тоном проговорил он и замолчал, сверля взглядом Хатэрворда. – А нет, так я и правда рискну. Посмотрим, кто кому рожу начистит.
Меж бровей Хатэрворда враз пролегла складка и он перевел свой стальной взгляд на меня, заставив отчаянно затрясти головой. Помедлив, он поднялся на ноги и двинулся ко мне. Я же закусила губу, чувствуя, как по щекам потекли слезы, и вскочила на ноги, прижавшись в ужасе к стволу дерева. Когда мужчина подошел ближе, я заревела:
– Пожалуйста, не надо. Вы же не такой, как они. Вы же не такой.
Хатэрворд же лишь, молниеносно ухватив за руку, дернул меня и потащил за собой. В этот момент позади раздался насмешливый голос Лестата:
– И я хочу, чтобы она кричала от боли, Хатэрворд. Не жалей малышку, пусть запомнит тебя на всю жизнь. Исполни мою просьбу, будь добр.
Хатэрворд повернулся к нему и проговорил стальным тоном:
– Я трахну ее так, как того хочу я, а не ты, Лестат.
С этими словами он потащил меня, кусающуюся и царапающуюся, вглубь леса. Когда мы отошли от поляны метров на двести, Хатэрворд развернул меня к себе. Я же, словно кошка, что есть силы вцепилась в его кожаный жилет, пытаясь вырваться, но, когда поняла, что мне этого сделать не удастся, заскулила и поникла, чувствуя, как меня просто трясет от ужаса. Хатэрворд ухватил меня пальцами за подбородок, заставив посмотреть на него, и проговорил жестко:
– Сыграть хорошо сможешь?
Услышав это, я непонимающе уставилась на него и судорожно вытерла зареванный нос.
– Ч..что? – проговорила срывающимся голосом.
– Две секунды на размышление. Хочешь, чтобы я не тронул тебя – значит сыграй так, чтобы те, кто там слушает сейчас, а может захочет и подсмотреть, – кивнул в сторону мелькающего между деревьями огня, – были на все сто уверены, что я вдоволь с тобой наигрался. Ну? – рявкнул, встряхнув за плечи.
– С..сыграть? Как? – прошептала испуганным голосом, больше думая, что он издевается, а не говорит правду.
– После того, что ты видела прошлой ночью в лесу, мне еще и учить тебя надо? – процедил он сквозь зубы.
– Нет, – я затрясла головой, вспомнив ужасную картину насилия над Мари.
Хатэрворд кивнул и, взяв мое лицо в ладони, проговорил тихо:
– Я не трону. Правда. Но нужно сделать все, чтобы они поверили. Поэтому кричи, кусайся, отбивайся, остальное на мне. Готова?
Я проглотила комок в горле и кивнула. Едва только сделала это, Хатэрворд повалил меня на траву и одним рывком задрал на мне подол платья. Я же, после секундного замешательства, отвесила ему пощечину и начала отбиваться, крича на весь лес так, словно он и правда пытался меня изнасиловать. Хотя кричала я, по правде говоря, еще и потому, что правда боялась, что это так и будет, ведь мужчина вел себя так же, как вели себя и те, кто издевался над Мари. Его губы, жестокие поцелуи были везде – на моих губах, шее, груди, плечах. Руки сжимали, словно тиски, то и дело блуждая по моим бедрам и между ними, срывая на мне белье и оставляя на коже болезненные ласки. Когда я почувствовала его обнаженное тело между своих ног, так и вовсе взвыла, хоть на интуитивном уровне знала, что этот мужчина правда сдержит слово и не обидит меня. Сколько длилось такое постановочное сражение между нами, трудно сказать, но в какой-то момент, когда я уже готова была умереть просто от усталости, ведь сопротивляться такому, как он, было очень и очень тяжело, Хатэрворд зарычал и придавил меня всем весом своего тела, хрипло прошептав на ухо:
– Все. Перестань. Думаю, что этого достаточно.
Я облегченно, вымученно заскулила и затихла. В этот момент где-то неподалеку раздался хриплый смешок и шорох удаляющихся шагов. Наблюдал. Лестат наблюдал как то и предвидел Хатэрворд. Когда шаги затихли, Хатэрворд приподнялся на руках и посмотрел мне в глаза. Убрав волосы с моего лица, проговорил мягким, с виду каким-то несвойственным ему тоном:
– Испугалась? Извини, по-другому нельзя было.
– Н..ничего, – дыша, словно загнанная лань, пискнула я, ведь даже будучи не сведущей в таких делах, ощущала, что тело мужчины было более чем готово к тому, чтобы проделать все то, что нужно, по-настоящему. – Может отпустите меня? Вы же…я, – прошептала и почувствовала, как мои щеки просто запылали.
Мужчина, помедлив, произнес наконец:
– Трудно не реагировать на такую близость красивой девушки. Даже в такой ситуации. Будь все иначе, я бы тебя не отпустил, – после этих слов он провел пальцем по моим губам, от чего я просто едва не умерла от страха, затем поднялся, едва скрыв улыбку от того, с каким ужасом я окинула взглядом его обнаженные бедра и огромный член.
Пока он поправлял одежду, я, поднявшись на ноги, тоже молниеносно привела себя в порядок и обхватила руками, пытаясь унять так дрожь в теле. Хатэрворд, окинув меня взглядом, проговорил строго:
– И не забывай, для всех тебя только что изнасиловал головорез. Веди себя соответственно этому. Не стоит смотреть на меня так, как то ты делала на протяжении всего времени. Теперь ты готова убить меня. Помни об этом каждый раз, когда твои глаза будут устремлять свой взгляд на меня. Я не прекрасный рыцарь, я – тварь из преисподней. Запомнила? – рыкнул, явно видя, что я смотрю на него, как на какого-то и правда героя-спасителя.
– Запомнила, – шмыгнула носом, вздрогнув при этом, и внезапно спросила, тронув его за руку, едва только он кивнул мне, приказывая идти вперед: – Кто вы?
Мужчина нахмурил брови и смерил меня непонимающим взглядом.
– Кто вы? Вы же не только темный ведьмак. Полукровка, скорее всего. Да и не в этом дело. Я не чувствую в вас жестокости, присущей тем, остальным наемникам.
– Значит я не ошибся. Ты эмпат? – помолчав, строго бросил он наконец, окинув меня пристальным взглядом.
Я вымученно скривилась и проговорила нехотя:
– Никудышный эмпат, скорее всего так. Считывать внутреннее состояние и то могу через раз, а уж про то, чтобы поглощать эмоции, усиливать их, уравновешивать по щелчку дисбаланс в душе кого-то – так это для меня вообще катастрофа. Или сама потом больная хожу, или наоборот не излечу, а наврежу. Поэтому мама с папой плюнули на мою магию, перестав ее развивать. Уж очень болезненно я все переносила. Наставница в детстве говорила, что так бывает. Не все из нас великими ведьмами вырастают. Так и я.
– Странно, если честно. Ведьмы вашего ковена очень способные. Особенно если это эмпаты, – сощурил он глаза, окинув меня взглядом.
– На мне магия решила отдохнуть, наверное. Ну так что, я не ошиблась? – проговорила, заглядывая в платиновые глаза. – Вы не такой?
Губы мужчины в ответ на это тронула жесткая улыбка и он ответил, проведя пальцами по локону моих волос:
– Ты права. Плохой из тебя эмпат. Я не трахнул тебя только потому, что завтра собственноручно продам тебя, не тронутую, в бордель, который принадлежит одной моей старой знакомой. Она даст мне за тебя баснословные деньги, а с ними, – кивнул в сторону раздающихся противных голосов наемников, – я поделюсь долей цены, которую дали бы за тебя, если бы ты уже была объезжена кем-то. Так что никакой жалости или человечности, девочка. Чистый расчет. Ты стоишь таких денег, что я смогу еще очень и очень долго покупать себе опытных шлюх, с которыми предпочитаю проводить время. Лестату нужно было доказательство того, что я могу быть жестоким, я его ему дал. Мне же нужны деньги, полученные за то, что у тебя между ног. Так что прекрати смотреть на меня с таким наивным восхищением. Я такой же дьявол, как и они, может даже хуже. А теперь пошли, – на удивление грубо подтолкнул меня, хищно усмехнувшись. – Завтра вставать рано.
Когда он потащил меня в сторону поляны, меня словно ведром ледяной воды окатили. Закусив губу, я окинула его разочарованным взглядом, вздрогнув при этом, настолько мне стало противно от услышанного и от понимания того, насколько я еще несведуща в этой жизни. Как там говорила Тириз? Мир – страшная сказка? Так оно и было. Не более и не менее. И чем меньше ты видела этот мир, тем она страшнее.
Глава 3
– Корсак, пойдешь с Хатэрвордом, – бросил сухо Лестат на следующий день, когда процессия остановилась в пределах километра от столицы государства лугару.
– Какого черта я? – рыкнул недовольный ведьмак, взяв в руки поводья лошади Лестата, на которой сидела Мари.
– Нечего светиться там нам всем. Поможешь отвезти ему товар, – кивнул на меня и Мари. – Пока он будет договариваться насчет цены, можешь отдохнуть там за мой счет, – швырнул ему золотой, и наемник скривил губы в довольной улыбке, вскочив на лошадь позади Мари.
– Мы двинемся к старому лесу, – сказал Лестат, обратившись к Хатэрворду. – Догоните нас там.
Когда всадник с Мари направил лошадь на дорогу, ведущую к городской стене, она обернулась и крикнула, обращаясь к Лестату:
– Я когда-нибудь отомщу тебе. Клянусь.
Лестат на мгновение удивленно приподнял брови, затем хмыкнул:
– Ты выживи сначала в борделе, маленькая сучка, потому как то, что мы сделали с тобой, покажется тебе милой игрой по сравнению с тем, что с тобой будут проделывать лугару. Не веришь? Спроси у своей подружки, каков волк в тот момент, когда его охватывает голод? Так это он был один, а если трое или четверо? – сказав это, он заржал и вскочил на лошадь, свистом приказав своих подчиненных двигаться следом.
Едва только я услышала это, то непроизвольно резко посмотрела на Хатэрворда, который лишь глаза угрожающе сузил, глядя на меня, затем вскочил на лошадь позади и направил ее следом за всадником, везущим Мари.
– Значит лугару, – проговорила я, пытаясь говорить как можно более равнодушно, хотя по спине просто мурашки поползли, ведь данное сочетание обычно ваяло из таких личностей воистину идеальных головорезов, способных противостоять не только ведьмакам, но еще и другим жестоким представителям нашего непростого мира. – И как я сразу не догадалась. В свите нашего наместника есть ведь пара таких зверей. Только они наполовину вампиры. Наполовину темный ведьмак и волк. Дикое смешение кровей, которое дало столь редкий эффект в виде ребенка, наделенного такими силами. Обычно одна сторона остается подавленной. А в вас нет, более чем уверена. Вы ведь обращаетесь так же просто, как и владеете темной магией, не так ли?
Хатэрворд ничего не ответил на это, и я вновь спросила:
– Кто ваши родители? Мать была ведьмой или лугару?
– Ведьмой, – нехотя проговорил Хатэрворд. – И я не совсем полукровка, несмотря на то, что мой отец был лугару.
– Как так? – удивленно спросила я.
– Судьбы решение, – сухо отчеканил мужчина, давая лишь тоном понять, что говорить об этом не желает.
Замолчав на пару минут, я проговорила тихо, чувствуя, как задрожали мои губы:
– Отпустите нас, пожалуйста. Мой отец, да и отец Мари, заплатят вам в десять раз больше, чем в том борделе, куда вы нас везете. Вы же знаете это. Если для вас так важны деньги. Вы же не причастны к тому, что остальные сделали с Мари, к тому же именно благодаря вам она жива осталась. Да и меня вы не тронули. Отец не только вознаградит вас так, что вы до конца дней ни в чем нуждаться не будете, но еще и к наместнику на службу устроит. Такой, как вы – это же находка для любого венценосца. Поди сыщи столь могущественного подданного. Таких, как вы, по пальцам пересчитать можно. Пожалуйста, не губите, – хрипло закончила я и смахнула побежавшие по щекам слезы.
– Нет, – сурово ответил мужчина.
– Но почему? – заскулила я. – Он правда заплатит!
– Девочка, я темный наемник. Это не просто звание, а положение в мире темных, которым я жертвовать не хочу. Такому, как я, в твоем светлом мире места не будет, даже если спасу от гибели самого наследника вашего престола. Так что прости, но я делаю то, что мне больше подходит по статусу. И прекрати плакать, слезы меня не трогают.
После этого я не проронила больше ни слова, лишь, кусая губы, переключилась на наблюдение за местом, куда нас привезли.
Настороженно разглядывая город, принадлежащий волкам, я отметила про себя, что он круто отличался от нашего и казался каким-то необычным местом, где воедино смешивались какая-то особенная, невидимая волчья магия и реальность. Больше строгости в архитектуре, больше сохранившихся старинных, практически не тронутых временем особняков, фонтанов и памятников в виде красивых статуй, которых здесь было так много, что я даже удивилась. Лугару ведь были довольно-таки суровым народом, но вот почитали прекрасное, возможно, даже больше, чем мы. Чего стоили только красивые беседки из мрамора, которые то тут, то там утопали в извилистых ветвях плюща подле какого-нибудь струившего изумительно чистую воду причудливого фонтана, посреди которого стояла очередная красавица, вытесанная из белоснежного камня. Какой-то трепет вызывали узкие, вымощенные грубыми булыжниками каменные улочки, которые вели к выделявшимся своей архитектурой и древностью зданиям, украшенным символами принадлежности к линиям крови. Каждое здание, не говоря уже о каждом милом домике, было образцом поклонения жителей перед своим городом, не иначе. Столько памятных вековых образцов культуры…как же, города лугару редко страдали от военного столкновения, ведь волки знали толк в стратегии и, в большинстве своем, в тяжелые годы противостояний практически не подпускали противников к своим домам. На каждой улице располагались крохотные лавочки и кофейни, где можно было отдохнуть и выпить чашечку душистого шоколада, обсудить последние новости и слухи города…словно дома. У меня даже слезы на глаза навернулись при мысли о родном городе…увижу ли его еще…мелькнула украдкой надежда…кто знает. Возле каждого здания стояли латерны, которые зажигались каждый вечер и напоминали о том, что в этом городе нет места мраку. И какой-то особенный воздух…наполненный запахами и звуками города – горящий уголь, пекущиеся в печах пироги у какой-то хозяйственной хозяйки, шум птиц и зверей, которые суетились в городских каналах и которых здесь было на удивление очень много…дань уважения к миру природы, не иначе. Зажмурив глаза от внезапно ослепившей меня вспышки, я подняла голову и увидела на невысокой башне статую в виде волка, глаза которого были сделаны из кристаллов, сверкающих при свете солнца. Городские хранители от злых духов и темных сил, не иначе. Я была больше чем уверена, что даже ночью, когда город погружался во тьму, эти глаза сверкали так же ярко, как и днем.
Волчий город, несмотря на мое удрученное состояние, показался мне загадочным и привлекательным местом, где магия и дух природы зверя слились воедино, создав неповторимый облик этого мира.
Проезжая мимо милого особняка, на лужайке за изгородью которого в куклы играли две девочки лет семи, я невольно закрыла глаза…беспечность…такими же и мы с Мари были в детстве, и такими же в будущем были бы и наши малютки, не случись то, что сотворили с нами эти исчадия ада. Выпрямившись, как струна, я прошипела, обернувшись вполоборота к везущему меня мужчине:
– Вы тоже ответите за то, что привезли нас сюда, – кивнула на вычурное здание из красного камня, подле входа в которое стоял со скучающим видом дворецкий в зеленой ливрее и подле которого спешился второй наемник. – Можете ведь поступить, как подобает настоящему мужчине! Можете! – едва сдерживая слезы резко выдернула у него свою руку, когда Хатэрворд остановил лошадь и стащил меня с нее.
– Марисанта, не стоит плакать, – сухо бросила с отрешенным видом Мари, направив на меня пустой взгляд. – Зачем доставлять им еще большее удовольствие? Держи себя в руках, а наши отцы все равно им головы со временем с плеч снимут. Тешь себя этой мыслью.
– Меньше болтай, сука, – рявкнул на нее наемник и подтолкнул ко входу в здание.
Хатэрворд лишь молча кивнул мне на двери, и я побрела следом за Мари. Едва только мы оказались в большом холле, в котором витал запах каких-то пряных трав, дворецкий проговорил, откланявшись:
– Я сейчас позову мадам Ралису.
С этими словами он взбежал по лестнице на второй этаж, и к нам оттуда спустя минуту спустилась красивая женщина лет пятидесяти, которая, сощурив свои темно-графитовые глаза, пристально окинула нас взглядом и проговорила, улыбнувшись приветливой улыбкой, которая ну никак не взялась с ее грозным видом:
– Хатэрворд, давно не захаживал. Рада видеть тебя, – она слегка склонила голову и протянула ему руку для поцелуя, затем перевела взгляд на Мари и меня. – А это…? – замолчала и изогнула в немом вопросе бровь.
– Это пополнение рядов ваших пташек, – хмыкнул второй наемник, подтолкнув Мари к женщине. – Хатэрворд, ты сам разберешься с этим всем? Не хочу тратить время попусту. К кому из ваших девок можно заглянуть под юбку прямо сейчас? – спросил у женщины, когда Хатэрворд небрежно махнул ему рукой.
– Пиран, отведи джентльмена к Сиси. Она работает уже, скорее всего, – улыбнулась женщина, и дворецкий повел наемника на второй этаж. – Ну, а вы пойдемте в мой кабинет, – едва уловимо нахмурила брови и пригласила кивком следовать за ней.
Миновав длинный коридор, мы вошли в большую комнату, обставленную с каким-то не свойственным для женщины строгим вкусом. Мадам Ралиса скрестила руки на груди и медленно спросила у Хатэрворда:
– Особый товар?
– Это не товар, – ответил мужчина, присев на край стола. – Я таким не занимаюсь.
Услышав это, мы с Мари настороженно переглянулись.
– Что тогда? – нервно закурив сигарету, мадам Ралиса нахмурила брови, всем видом давая понять, что ей не по нраву происходящее.
– Ты мне должна. Помнишь? – протянул медленно Хатэрворд, отщипнув с лежащей на блюде кисти виноградину и отправив ее в рот.
– Как же забыть такое? – мадам Ралиса вздернула подбородок. – Пришла пора расплачиваться по счетам?
– Пришла, – ответил мужчина.
– И что ты хочешь, чтобы я сделала?
Хатэрворд медленно подошел ко мне и окинул взглядом, затем повернулся к мадам Ралисе и проговорил:
– Рон частый гость в твоем заведении?
– Твой брат? Не скажу, что прям частый, но порой захаживает, – осторожно ответила она, и я заметила, как ее пальцы, держащие мундштук, задрожали.
– Подсунь ему эту девчонку, – кивнул на меня.
– Нет-нет, – сразу же вздернула она в ответ ладонь и отрицательно затрясла головой. – Я в твои игры больше не играю, Хатэр! Сколько было уже их, этих ведьм, которые с моей подачи пытались пролезть не только к нему в постель, но и в душу, и все, как одна, потерпели неудачу. Хватит уже, достаточно! Взрослый, опасный мужлан, а все как ребенок пытаешься навязать брату ведьму.
Мужчина усмехнулся, затем, когда мадам Ралиса замолчала, скрестив руки на груди, он проговорил:
– Ты права. Детство закончилось, и я оставил позади игры в исполнение угрозы, что когда-то посмеюсь над Ронмарком в тот момент, когда его сердце забьется сильнее от чувства, испытанного к ведьме. Нет, Ралиса, я не поэтому хочу, чтобы ты свела его с этой девчонкой.
– А почему тогда? – нахмурила свои вороньи брови женщина, с опаской сощурив глаза.
– У Рона есть кое-что, принадлежащее мне, и я хочу, чтобы эта девчонка мне его вернула. Это нечто находится в его городском особняке, – ответил он.
– И что это такое? – осторожно протянула женщина.
– Скажу тогда, когда девчонка сможет проникнуть в дом, не ранее, – сурово бросил он. – Пока все, что на данном этапе вам нужно знать, я озвучил.
