Шпилька С.В. "Аномалия"

ГЛАВА 2

Праздник прошел спокойно. Мы с Денисом поздравили родителей и вручили им свои подарки. Мой естественно сильно побледнел в ярких лучах его путевки в солнечный Египет на двоих. От счастья мама чуть не потеряла сознание, со слезами расцеловала брата и упорхнула в интернет смотреть местную погоду. Мне от брата достался тоже дорогостоящий презент и новости – он уезжает в столицу на все выходные. Что означало, на все новогодние праздники я останусь совершенно одна. И чем, интересно он думал, когда покупал билеты себе и родителям? Ну, точно не головой. Я сидела чернее тучи, для меня праздник был испорчен. И ни один из этих предателей, которых я называю своей семьей, даже вида не показал, что что-то не так.

– Да брось, Кир! Ты взрослая женщина, найдешь, чем себя занять. Позови кого-нибудь в гости, сама сходи. – Мама никогда не умела успокаивать.

– У меня нет друзей, мама! Я трудно схожусь с людьми.

– Вот и найдешь себе кого-то! Сходишь в наш клуб, развеешься, познакомишься. – На экране монитора, наконец, загрузилась картинка отеля, и мама мечтательно закатила глаза.

Папа китайским болванчиком кивал в углу дивана, брат хихикал рядом.

– Вот спасибо тебе, Диня, удружил! – Рыкнула на него. – Вы улетаете развлекаться, а я должна куковать тут одна. Вот начну волком выть с голода!

– Не начнешь! – Не отрываясь от компьютера, мама махнула на меня рукой. – Ты и сама прекрасно умеешь готовить.

– Угу, умеет. – Кивал папа.

– Сговорились? – Я вскинула руки и хлопнула дверью.

И я даже догадывалась к чему вся эта провокация. Они хотят меня с кем-то свести. У Дениса то в апреле свадьба, а там и до внуков недалеко, а я непутевая. Если не взяться за меня всерьез, то так и буду ходить в девках до седых волос. В своей комнате я улеглась на пол, уставилась в желтеющий потолок и медленно вдохнула. Выдохнула, потом опять вдохнула. Это всегда помогало успокоить нервы. В тот вечер со своей семьей в кавычках я не разговаривала, решила , утро вечера мудрее и легла спать.

На следующий день все провожали Дениса с его подружкой. Папа молча им завидовал и предвкушал свой отпуск на теплых песках. Мама досмерти зацеловала обоих, а я как обычно, прилюдное проявление чувств дается мне с большим трудом. Поэтому я просто помахала из окна своей комнаты и ему, и Алинке. Пусть катятся в свою столицу, а я и тут отлично проведу время.

Еще через два дня я отвезла родителей в аэропорт, и тут слезы хлынули рекой. Ну, не представляла я, как смогу остаться одна, да и не было никогда раньше такого. На душе заскребла тоска, я обняла маму и папу и даже почувствовала его тепло. Давненько этого не было, а ведь раньше, он уже и забыл, наверное, я была его сладкой дочуркой.

Махнула уменьшающемуся самолету и взяла такси до дома. Как оказалась в деревне я не заметила, ведь всю дорогу пропадала в мыслях о том, что теперь делать. А не завою ли я реально от одиночества? Расплатившись с водителем, я вышла и даже не заходила в дом. Заранее знала, что стены и тишина начнут давить, а отсутствие людей повредит мне и так неустойчивую психику.

Ноги сами понесли меня в любимый пролесок, почему-то именно там, среди деревьев мне всегда дышалось хорошо и свободно. Так и шла, пока не накатила усталость, которая повалила меня на мягкий снег. Я закрыла глаза и начала шоркать ногами и руками, делая ангела. Одежда быстро покрылась белыми мухами, снег налипал, утолщаясь, и тело понемногу мерзло. Снег пробирался в рукава и за шиворот, закрутился на волосах, а еще нападал мне в сапоги. Но вставать я все равно не спешила, а куда мне идти? Домой? Смотреть телевизор и пить ромашковый чай с бутербродами? Мысли о еде разбудили желудок, и я подумала, что перекусить все-таки не мешало бы. С трудом я заставила себя встать, отряхнулась, как следует, и потом вывалила из сапог сугробы.

Смеркалось. Интересно, а ведь, я даже не заметила, как стемнело. И как я умудрилась забрести так глубоко в лес? Надо бы ковылять отсюда скорее, опомнилась я. Все знают, что в наших сибирских лесах живет зверь. А такой глупой смерти я себе не желала.

Пробираться обратной дорогой через снежные завалы было уже не так весело. Ноги проваливались под наст, там застревали, а снег из сапог больше не было смысла выгребать. Холод все глубже проникал под одежду. К неприятным ощущениям присоединился еще и голод, и теперь домой хотелось уже бежать. В голове всплыла картинка открытого холодильника, что там у нас? Кажется, еще осталась картошка и мясо, поставлю все в микровалнуху на пару минут, и все дела.

Я представила запах еды, на душе потеплело, и я улыбнулась. Прямо у себя под ногами я заметила яркую синеву, ее отражал наст. Это была лунная дорожка. Я встала, как была по уши в сугробах и подняла подбородок, чтобы увидеть ЕЕ. Сегодня ОНА была красавицей – круглая, большая и манящая. Мое сознание растворилось в ее окружности, а тело наполнилось чем-то волшебным. Захотелось завыть, или просто проорать что-то вроде «ау-у!». Не знаю, сколько я вот так простояла, и не запомнилось, как рухнула всем весом на руки и выгнулась в неестественной позе. Тело задергалось в болезненных судорогах, вся кожа горела, а кости ломались, будто их кто-то жевал.

Той ночью домой я так и не вернулась.

Когда я снова открыла глаза, то испытала ни с чем несравнимую легкость, а еще море незнакомых до этого чувств. Сознание наполнили запахи. Со стороны города несло людьми и опасностью, а лес манил чем-то сладким. Туда я и отправилась мелкой рысью – в его глубь, на запахи.

Моя рысь иногда ускорялась и переходила в хороший бег. Мне нравилось скользить по лесному пространству, без остановки принюхиваясь ко всему и внимательно вслушиваясь. Открылось много до того неизвестного. Вот слева, а теперь уже позади, хрустнула ветка, это куница дрогнула, испугавшись моего присутствия. В норе на южной стороне греется ежиха с детишками, они тихо посапывают и пахнут землей. А еще я учуяла что-то вкусное и замедлила бег, постепенно превращаясь в натуральную статую. Ощутимо тянуло с запада. Я повела носом и стала подкрадываться, постепенно удлиняя шаг, а брюхом прижимаясь к снегу. Окончательно замерев на месте, я сделала фееричный прыжок, в котором преодолела овраг и вцепилась зубами в русака.

Заяц не дергался, а наоборот притих, в его круглых карих глазах застыл страх. Было вкусно. Нет не так. Такого удовольствия от еды я еще никогда не испытывала. Дальнейшая прогулка превратилась в увлекательное приключение. Ловкие лапы доставляли меня туда, куда мне хотелось. За ночь я изучила весь лес, ну, или огромную его часть. Познакомилась с местными. Их было немало. Зимой тут тоже есть птицы, белки, лисицы, зайцы, мне встретился олень, а еще я учуяла кабана. Опьяненная такой огромной, прежде невиданной свободой, я позволила себе гулять до рассвета, пока усталость не склонила меня к дереву. Я обнюхала окружность: опасности не было. Каждая клеточка моего тела была выжата как белье после стиральной машинки. Я свернулась в клубок и сразу провалилась в глубокий сон.

Не знаю, сколько я проспала, снов вроде не было. Мои глаза просто открылись, и я вернулась в мир, который теперь был намного реальнее, чем вся моя жизнь до этого. Хорошенько потянув позвоночник, я вильнула хвостом и побежала. Вчерашний ужин в виде русака уже растворился в желудке, и голод снова диктовал мне, что делать. Я вспомнила манящий запах кабана и попробовала учуять его снова. И у меня получилось это с первого раза. Он все еще гулял где-то поблизости, наверное, тут у него логово. Я двинулась. Холодок приятно щекотал подушки лап, шерсть блестела, все тело дышало свободой.

Неожиданный свинячий визг заставил меня пригнуть уши и остановиться. Он был тут, совсем близко. Ароматный вкус уже вцепился в мой язык. Оставалось только подкрасться без шума, сделать три сильных рывка и проткнуть его кожу клыками. Учиться охоте мне не пришлось, тело и инстинкты делали всю работу за меня. Как только я прокусила его шею с двух сторон, он повалил меня на спину.

Долгое время мы катались в борьбе. Мощная челюсть не отпускала добычу, многочисленные удары в бока и живот я не чувствовала. Боль на себя забрал адреналин. Мы оба выдыхались, но я чувствовала, что сильнее его и давила зубами. Наконец кабан успокоился, лег на один бок и вдохнул в последний раз. Его ноги еще танцевали в судорогах, но я уже знала, что ему конец.

Я долго лежала на животе, облизывая добычу. Потом вскакивала на дыбы, играла с ним и рвала когтями, проглатывая мелкие куски и наслаждаясь палитрой вкуса. Вся моя шерсть покрылась его кровью и стала липкой. Дело тянулось вплоть до полудня.

Неожиданно меня будто оглушило. Я отскочила от растерзанной туши и уставилась на кусты. Их еще не было видно, но я учуяла опасность заранее. Они быстро приближались. Дикая стая, кастрированная, то есть без вожака шла на запах утренней бойни. И они совсем не излучали дружелюбие.

Их рычание заставило мое тело дрожать, шерсть на спине и голове встала дыбом, я ощетинилась, аппетит мигом пропал. Волков было много, сразу не сосчитать. Мелкие серые самцы, оголодавшие за длинную зиму. Животным в Сибири живется не просто, особенно в разгар заморозков. Они принялись бросаться на меня поодиночке и лаять простуженным голосом, отгоняя от добычи. Без вожака это не стая, а жалкая кучка отбросов, я поняла это своими внутренностями. Встреться мне любой из них без своей своры, разорвала бы тузика на клочки.

Близко они не подходили, ждали команды старшего волка. Это был крупный черный самец. Вожаком его пока не признали, слишком слабым был, но команды его слушали. Он ждал в стороне, наблюдая за обстановкой и долго обнюхивая воздух, идущий с моей стороны. На самок они обычно не нападали, но тут сильно несло городом. Черный волк раскрыл пасть, оскалился и, сомкнув клыки, зарычал. Он собирался напасть первый, но стая без настоящего вожака еще хуже, чем стадо перепуганных овец. Действовали они разлаженно, толкались боками и в первую очередь нападали на своих.

Страх, адреналин и раздражение наполнили мой рассудок, выбив из сознания все человеческое. Я вся собралась в твердый кулак и приготовилась держать удар. Схватка будет неравная. Прямо на меня налетел первый смельчак. Вкус его псины набился мне в рот, мы царапали и кусали друг друга. А потом внезапно прогремел выстрел.

Серые самцы пороха боялись даже больше чем голодной смерти. Поскуливая они дали деру, а я зарылась в кусты. Не оставлять же добычу другим. Было еще три выстрела в воздух. Каждый раз лес вздрагивал и замирал в ожидании. Первыми с шумом попрятались птицы, после них по норам разбежались все остальные. А я даже не думала утекать, мне хотелось дождаться развязки и понять, кто в такой мороз сунулся в наш лес. Запах человека становился все плотнее. Совсем скоро я увидела охотника.

– Девочка, красавица, ты как? Сильно они тебя потрепали? – Человек наклонился и протянул руку ладонью вверх. – Не бойся меня, Белоснежка, я хороший, добрый. Ступай ко мне, я посмотрю твои раны.

Он сел на корточки и начал смешно подбираться ближе. Его запах говорил об опасности, а слова повторяли все то же:

– Я тебя не обижу, девочка. Ты у нас новенька, да? Раньше я не видел тебя в этом лесу. И откуда ты здесь взялась, неужели из зоопарка сбежала? Бедняжка.

Он был уже совсем близко, оскал и рычание сами вырвались из меня, заставляя охотника притормозить.

– Не сердись, Белоснежка! Я человек хороший, я друг, давай покажу тебе.

Он медленно снял ружье с плеча и опустил на алый от крови снег.

– Потрепали они тебя? Эта стайка давно у нас хулиганит.

Я внимательно смотрела на охотника и не могла понять своих инстинктов. Страх и тревога перемешались с доверием. Даже не заметила, как он дал понюхать свою ладонь и взял мою лапу. Осмотрел подушки, заглянул за уши и проверил шею.

– Да ты вся в крови, но, похоже, это не твоя. Пойдешь со мной в охотничью избушку? Ты вроде не дикая, даже совсем одомашненная. Не бросилась в лес, когда я палил из ружья. И человека не боишься, присматриваешься и всего то. Ты росла среди людей, да?

Я вильнула хвостом, какой догадливый! Похоже бывший сотрудник зоопарка?

– Вот и славно. С этим разобрались, дома я тебя осмотрю. Где будет нужно, обработаю и наложу повязку, а потом поступай, как знаешь. Захочешь – оставайся у меня жить, а если иначе решишь, то возвращайся в свое логово. Силком я тебя в зоопарк не поведу. Хотя не помешало бы обзвонить все местные питомники, вдруг ты у нас беглянка.

Мы шли рядом, нога в ногу и просто болтали. Я жестами, ну а он нормально.

– Давненько сюда не забегала северная стая. А ведь эти волки очень опасные, из-за них я тут и сижу. Не дай Бог, к городу подойдут! Сейчас, сама знаешь, праздники, новый год у детишек, снеговики, салочки. Хотя, о чем это я? Откуда тебе все это знать?

Охотник душевно рассмеялся и потрепал меня за холку. Чудак! Но скрывать не буду, это было приятно. Я снова принюхалась, запоминая его запах, и чутко всмотрелась.

– Что это с тобой, Белоснежка? Гипнотизируешь? Ну, и глаза у тебя! В такие запросто можно влюбиться.

И почему сразу Белоснежка? Я вообще-то Кира. Потому что мех у меня белый? Интересно, а какого цвета у моей волчицы глаза? Сизые, голубые или небесные, как в детских мечтах. Ведь с цветом шкуры я не ошиблась.

– В лесу хорошо, не то, что в городе. Нет суеты, выхлопных газов, человейников, работы…

А он начинает мне нравиться, и внешность у него ничего, милый такой. Не слишком ли смазливый? Я запрокинула голову. Красивый вроде, в шапке ушанке не разобрать.

– Здесь я по-настоящему отдыхаю, люблю эти деревья и наших местных. Если что я про белок и сурков! – Он посмеялся.

Я одобрительно фыркнула и вильнула хвостом. Он провел ладонью вдоль спины, потрепал за шерсть и ласково улыбнулся. Рука у него теплая и крепкая, это я уважаю.

– Только ты меня и понимаешь, красавица. Видела бы ты моего отца, когда я сказал, что собираюсь все праздники провести в лесу без удобств и электричества. Телефоны тут не берут, Снежка. Он был в шоке. – Мужчина рассмеялся. – Думал, я полечу по курортам.

Я уже начинаю влюбляться в его добрый незамысловатый смех. Он опять потрепал меня за шкуру и неожиданно коснулся носа. У меня от такой нежности перехватило дыхание. До этого мужчины прикасались ко мне исключительно, чтобы задеть, дернуть за косичку или толкнуть. Мне определенно нравится быть волчицей. Можно пялиться на него сколько угодно, обтираться о его сапог, даже лизнуть руку, и нет нужды стесняться.

Фу ты, что со мной?! Волчица фыркнула и чихнула.

– Будь здорова, красавица! – Он обтер руки снегом после меня, тот из белого стал розовым. – Тебе не помешает помыться, грязнуля. Иди-ка! – Он махнул на меня обеими руками, отгоняя от себя. – Иди, поваляйся в снегу, помой себе шубку.

Я помялась на месте, потом попятилась и снова чихнула. А почему бы и нет? Кровь кабана мне не сильно мешала, но раз он просит. Лапки отпрыгнули от твердого наста и умчали меня далеко на запад. Я кинула себя в сугроб, потом в другой, долго играла, лаяла, ела снег, кувыркалась и резвилась, пока не устала. Игра меня так увлекла, что про охотника я напрочь забыла. А когда опомнилась, то растерялась: мне его надо искать или нет? Подумав о мужчине, я машинально принюхалась и рысью побежала на запах. Охотник оказался в том же месте, где мы и расстались, он ждал меня.

От радости хвост завилял, я подбежала к охотнику и боднула бочиной его в сапог. Он оступился и рассмеялся. Толкнул меня в ответ и бросил снежком. Я радостно залаяла. Жаль, у меня рук не было, я бы ему сейчас ответила! Игра в снежки вообще-то моя любая, я в ней как Каспаров в шахматах. Он обкидывал шкуру снегом, а я пружинила сразу всеми четырьмя лапами, словно горный козел, и в прыжке ловила снаряды пастью, забыв саму себя от счастья.

К охотничьему домику мы добрались только когда стемнело. Охотник сел прямо на снег и подозвал меня.

– Снежка, ко мне! – Дождался, пока я нарезвлюсь и лягу у его ног и показал мне. – Вон за тем пригорком открывается поляна, видишь? Там мой дом. Точнее домик лесничего. Он не совсем мой, я живу там, когда моя смена. Ну, ты идешь?

Я радостно махнула хвостом и убежала вперед. Конечно, первой до лачуги добралась я. Несколько раз оббежала здание кругом, обнюхала тут все и без труда запомнила, где что находится. Это была моя новая супер способность, даже странно вспоминать, как легко я путала улицы раньше.

Посередине стоял приземистый домик с печной трубой. Вокруг него высокий забор с калиткой, а по краям деревянный туалет и банька. Вот и все богатства.

Скрипнула калитка. Усталым шагом охотник похрустел по снегу к дому.

– А ты намного умнее, чем я думал. Сразу соображаешь, о чем я тебе толкую, как будто речь понимаешь. Нет, ты точно среди людей росла, а может ты из цирковых?

Я притихла и понурила голову, не хватало еще, чтобы он меня куда-то пристроил.

– Чего насупилась? – Охотник взъерошил мне затылок. – Никуда я тебя не отдам, со мной жить останешься.

Он открыл дверь дома и пошел прямо в сапогах. Я юркнула следом. Внутри было очень темно и также холодно как зимой в берлоге. Ему бы сюда женщину привезти, чтобы в избе уюта прибавилось. И тепла. Эй, а что это у нас? Я зарычала, хвост трусливо поджался, спина ощетинилась, и я попятилась к выходу.

– Ты что же испугалась глупая? Это не мое! Домик этот принадлежит лесничеству, ну, обществу охраны природы.

Я принюхалась и снова попятилась. Ничего себе охрана природы!

– Да брось ты! Я их не убивал, и эти чучела не я делал. Это другие охотники так развлекаются. По билету, конечно. А я максимум что могу, так это купить курицу в магазине и приготовить ее на гриле.

Я спрятала нос в лапы и грустно проскулила от того, что на душе у меня заныло. Жаль было всех этих бедолаг и противно думать, что их набили опилками и повесили на стены. Гадость редкостная и вонища невероятная.

– Ну не хочешь в гости, так я и не настаиваю. Будешь жить на улице, если не убежишь от меня. Такие, как ты не убегают, да? Вам человек нужен еще больше, чем мы вам. Ступай из избы! Если надумаешь погреть кости, заходи в предбанник. Там же лакомить тебя буду.

Он подмигнул мне ушел глубже – к печи, а я за ним как завороженная. Была в его словах какая-то правда.

– Сейчас буду топить. С огнем ты уже знакома? Если никогда не видела, далеко отсюда не убегай, скоро стемнеет. Я с тобой, как с ребенком, да? – Он душевно улыбнулся. – А мне без тепла никак, у меня нет такой шубы, как у тебя, ночью греться будет нечем. Заодно воды накипячу для чая, с самого утра толком ничего ел. Как сюда приехал, так сразу поперся округу смотреть. Придется мне терпеть голод до завтра. Ты то вон какую бойню устроила, до утра о еде и не вспомнишь. Наверное. Если что меня не ешь, я костлявый. Между прочим, ты мне всю охоту испортила своим появлением. Испугался я за тебя, думал, стая порвет одинокую волчицу. Ты ведь совсем одна, да? Дикарка. Аномалия ты какая-то. Одиночками только самцы бывают, самки никогда.

Он шаркнул спичкой, подержал огонь в ладонях и медленно, чтобы не спугнуть, опустил в приготовленный комок из бумаги и щепок. Завязалось карликовое синее пламя, потянуло едким дымом. От него стало не по себе. Никогда ведь не боялась огня и дыма, а тут что со мной случилось? Инстинкты заиграли в чехарду, сама себя понимать перестала.

– Не нравится тебе огонь. Он всех животных пугает, но это только первое время, скоро привыкнешь. И к запаху гари тоже.

Охотник прикрыл печную дверцу, и мне сразу стало легче. Свет от огня был ярким и предупреждал об опасности. Совсем другое дело луна, она светит мягко.

– Где то тут у меня была припрятана бутылка.

Он принялся с грохотом передвигаться по дому. Зазвенели стекла в рамах, половицы заскрипели. Глядишь, домик и развалится. Тут капитальный ремонт нужен, а кто же домом заниматься будет, если все его хозяева на самом деле и не хозяева.

– Нашел! – Радостно сообщил охотник.

К моему облегчению это была не водка. Пять литров питьевой воды в бутылке. Странно, что она не замерзла, он ее из-под пола что ли достал? Мужчина по-хозяйски ловко начистил чайник, прокопченный со всех сторон, наполнил его и поставил на огонь. Потом принялся стучать посудой. Тут обнаружился и заварник, и чашки, были даже приборы и тарелки. Он все вымыл несколько раз и обтер черной тряпкой. Потом достал веник и вымел из избы всю грязь. Хозяйственный парень! Я свернулась в клубок и просто наслаждалась тем, как мужчина делает всю женскую работу. Любо, дорого смотреть.

Он повсюду смахнул пыль, убрал паутины, протер влажной тряпкой окна и потом прибил календарь.

– Новый! – Похвастался он, а я приоткрыла один глаз и подняла уши. – Две тысячи девятнадцатого года.

Насыпал заварки, залил кипятком и сел дожидаться, когда чай будет готов. В избе стало уютнее и немного теплее. Потом очень долго охотник глотал чай и смотрел в окно. А там завывала вьюга, танцевала со снежинками всевозможные вальсы, и уже разыгралась самая настоящая новогодняя ночь. Он зажег толстую свечу, бросил на пол свою куртку и сел поближе ко мне.

– С новым годом, Белоснежка! – Потрепал меня за уши. – А знаешь, это моя самая лучшая новогодняя ночь. И самая волшебная. Конечно, детство я в расчет не беру. – Тут же оговорился он. – А во взрослой жизни это точно самый необыкновенный Новый Год.

Он обнял меня, а я поймала себя на мысли, что так и провела бы эту ночь в его объятиях.

– Посидели, теперь и честь знать надо. Я спать. – Сообщил он и поднял с пола куртку. – А ты что решила, остаешься?

Я задрала подбородок, навострила уши, посмотрела в окно и сразу решила, что не останусь. Куда тут, когда за окном висит она! Я подскочила на лапы и ткнула в дверь носом. Она легко отворилась, а я на прощание махнула хвостом и умчалась на зов луны. По новой обежала весь лес, он становился мне все роднее, сходила на речку, понюхала куст рябины, проверила ежей и поскакала к пригорку. Это было самое высокое место во всем лесу, оттуда открывался волшебный вид. На нее.

Я разместилась на самой высокой части пригорка, передо мной бурлила незамерзающая часть реки. От такой картины на душе у меня заскребло, потом унесло в радость, ну и напоследок накатило тоской. И тогда я запела:

– Ау-уу! У-уу… – Я продолжала все громче и пронзительнее с каждым новым вдохом, убаюкивая случайных слушателей. Пока я выла, сердце тарабанило барабанной дробью, а когда оно успокоилось, я по животному улыбнулась. Накренила голову в бок и побежала домой. Не к себе, к нему.

Из избушки лениво летели клубы дыма, света не было, дверь оказалась заперта. Я нырнула в предбанник, расцарапала дверной косяк просто, чтобы убедиться, что мне не открыть и свернулась в клубок.

– Снежка, ты это?

Я радостно гавкнула и завиляла хвостом. Послышался скрип половиц и тяжелые шаги, потом стукнула щеколда, и он выглянул в дверную щель.

– Входи скорее, замерзла, гулена? Я еще не сплю, смотрю на звезды, а ты видела луну? Сегодня она большущая! – Охотник по-доброму улыбнулся и нырнул обратно под одеяло.

Я разместилась на коврике рядом с ним, уткнулась мордой в свои подушки на лапах и слушала.

– Ты только не думай, что я дам тебе долго нежиться, завтра же с утра двинемся с тобой на охоту. А кто рано встает – сама знаешь, тому бог дает. Ну, так мы договорились с тобой, Снежка? – Он серьезно посмотрел на меня. Я открыла один глаз, но ничего не ответила. – Тогда, значит поставлю будильник на пять. Охотиться будем на тетерева. Ты ведь тоже охотница, как и я. Уверен, тебе понравится, как мы завтра повеселимся. – Он перевернулся на другой бок и пожелал мне спокойной ночи.

Мы быстро уснули. Всю ночь я куда-то бежала, лапы перебирали по воздуху, а морда то скалилась, то улыбалась. Ну, а на рассвете мои глаза просто открылись. Я повернула нос к охотнику, и в ту же секунду задребезжал его будильник.

– Дрр-ррз! – Бились друг о друга железные колокольчики. – Дрр-ррз!

Мужчина неуклюже сел, повел головой и хлопнул ладонью по выключателю. В избе снова воцарилась тишина, но мне уже было не до сна. Я вскочила на лапы, поражаясь, откуда у меня столько сил, и заскулила на улицу.