Вадим Шарыгин "Избранное. Стихи и поэмы. 2009–2023"

И стоят ли все мои строки двух выцветших крыльев твоих?!

Зачем восстаю против неба земного, скажите!

И кто-то, как будто за волосы, волоком выставит стих

Под сумрачный дождь, и умолкнет, как все, небожитель…

В распахнутый ветер окна, вместо старости, в радость шагну.

Разбился упавший полёт? Да, но даль-то какая!

Лишь парус вдоль скрежета шторма глаза провожают ко дну…

Ишь, волны грохочут об берег, в мятеж вовлекая!

    18.07.22

Огромное мгновение

В приморском уголке земли,

Соседствуя с прибоем чувств, с гарцующими бликами

Фонтанов, с биением часов, сердец;

С соитием влюблённых глаз, с покинувшим алеющие губы навсегда —

Признанием, в разгаре тишины морской,

Под звёздами – уснули розы, стихла благодать.

Взгляд возлежал на лепестках и высота глубин подлунных

Ошеломляла безымянностью, в которой

Угадывалась, будто бы улыбка в уголках,

Порода, словно в дымчатом нутре опала спали

Подёрнутые дымкой лет холмы…

Вся пряжа вымысла не стоила, пожалуй,

Потраченных на чтение мгновений? —

Коснуться взглядом строк – не хитрая работа, правда?

Жизнь тщательна… И тщетна ночь без сна…

Глотком волны не утолить

Накопленную веком жажду слова.

И как оглохшая Цусима

С замедленною мощью поглотила

Мундиры с золотом умолкших русских лейтенантов,

Так ночь бескрайняя над одиноким городом моим

Жильцов своих навеки вечные

Без права переписки забрала.

Не море доносилось, но была

Уверенность в присутствии его размеренных шагов.

Безветрие. Безмолвие. Безбрачие.

Безумие. Барбадос. Барбизон…

Я ворковал, я вовлекал в раскаты моря парусники слов!

Колодезная яркость звёзд пленяла,

В просторном сумраке минуты утопали.

Упали-то как просто и легко – тут лепестки, там мысли, здесь ресницы…

Приснится, может быть, кому кромешный дождь

И пусть заглохнет всё кругом, до одури, до дрожи!

Всё заколочено, крест-накрест, тишь окрест.

А ночь, а я, вон там, с бессонницей в обнимку,

Где далеко поют, должно быть, после сенокоса,

Не различить костров, не спрятать голоса,

Останусь, скоротаю вечность… Кто здесь! —

Старик и море, просто ты – привык к разбросанным впритык к волнам —

Огням танцующей Г а в а н ы…

В а г о н ы

нескончаемо гремят вдоль машущей руки на полустанке.

Останки Родины моей. Не захороненные чувства.

Исповедальны: россыпи уснувших роз

И подвенечный шелест тишины…

    2019

Сердце в снегу

«Ты стол накрыл на шестерых»
Марина Цветаева

Эта лестница вниз.
Со ступенями вниз.
И промокшее эхо
разбившихся вдребезги криков.

Нависает карниз.
Над эпохой карниз.
И промолвленный ветер
вдоль брошенных судеб, смотри-ка!

И когда, обессилив, совсем постарев,
Разглядишь как виднеется тенью во сне,
Переживший жильцов, старый дом с мезонином,
То полночный подковообразный напев,
Там, на подступах дальних к бездомной весне,
Прикрывает ресницами явь в мире мнимом.

Это сердце в снегу.
Остывает в снегу.
И огарок мечты,
и заснеженность сердцу милее.

Ты спроси, я смогу.
Я ответить смогу —
Как искрится прекрасно,
напрасно, на красном аллея!

Этот снежный покой.
Дотянуться рукой
До свершившихся дней,
Где не знают ещё… Где счастливые дети,

Запрокинувшись, знают оттенки теней;
Вдохновенно вбирают сто тысяч огней,
Замирая на третьей от солнца планете!

Эта лестница в ночь.
Восходя, превозмочь :
Одинокое эхо шагов вдоль окрашенных стен
и приставленных к стенке трагедий.

И куда-нибудь прочь,
Вниз по лестнице, в ночь,
Чтобы беглым безумцем бузить, и о бренном
безудержно, безотлагательно бредить!

Поперёк бездны шест.
За столом – снова шесть.
Под ногой – бельевая верёвка,
струна Паганини и строки впустую.