Мнемоны. Продавцы памяти. Часть вторая. Таша
Андрей Дорогов
Вот ведь, как в жизни бывает. Вроде все хорошо: и любимая женщина рядом, и работа интересная, и деньги в карман приносящая, и удовлетворение для души.А тут раз, бац – весточка из прошлого. А за ней такая каша заварилась, что ни лаптем не расхлебать, ни ботфортом. Прошлое оно такое – ждет, пока вздохнешь удовлетворенно и расслабишься, думая, что неприятности позади. Ждет, а потом бьёт, прямо в спину. По самому больному – по любимым. Вот тут и приходится собирать волю в кулак и доказывать, себе в первую очередь, что ты не слабак, что не свалит тебя очередной удар, что не заскулишь ты, подставляя другую щеку для очередной оплеухи.Вот и мне весточка пришла, прямиком из прошлого, привет так сказать, с просьбой расплатится за грехи. За предательство, пусть и невольное, да за обиду – умышленную.Ну что же, я готов ответить, а вы?А ведь как все хорошо начиналось: летний вечер, шашлычок под коньячок, и ночь полная нежности. А тут новость, нехорошая; а вслед за ней звонок, рушащий планы.
Андрей Дорогов
Мнемоны. Продавцы памяти. Часть вторая. Таша
1
Я помешивал угли в мангале, изредка переворачивая шампуры с нанизанными кусками свинины и брызгая на мясо смесью из сухого красного и маринада. Я понимаю – настоящий шашлык должен быть из баранины, но вот не люблю я ее. Ближе мне как-то свинина, да и возни с некогда блеющим мясом не в пример больше. Испортить его раз плюнуть. А испоганить кривыми руками свинину гораздо сложнее. Знай, присматривай за мясом – переворачивай, не давая пригорать; да не пересушивай – вовремя поливая маринадом.
Из раскрытого окна тетушкиной дачи доносился приятный тенорок Боно негромко выводящий по-забугорному:
Is it getting better
Or do you feel the same
Will it make it easier on you now
You got someone to blame
You say…
One love
One life
When it's one need
Inthenight…[1 - One – U2]
И уже совсем тихо, приятный девичий голос подпевал на родном и великом:
Одна любовь –
Одна жизнь,
И это все что нужно
В ночи…
Одна любовь,
Которую нужно нам разделить,
И она уйдет, дорогая, если тебе
Всё равно…[2 - Одно целое – Ю2 (перевод Я).]
Августовский вечер плавно переходил в ночь. Духота сменялась приятной прохладой. Над головой, словно кто выплеснул ведро звезд. Шашлык шипел на углях, брызгаясь жиром, еще немного и можно снимать. А к этому моменту и вино в погребе дойдет до нужной температуры. А дальше ужин в приятной, можно сказать любимой, компании. И ночь, и свежие простыни, пахнущие душистыми травами и свежим ветром, и руки любимой, обнимающей за плечи и…
– Фил, – прервала мои грезы Ника.
Голос ее, мне совсем не понравился, слышались в нем напряжение и страх.
Она выключила музыку и выглянула в окно. Ее вид мне не понравился еще больше, чем голос. Серо-зеленые глаза потемнели, на лице растерянность и страх, такой же, какой звучал в голосе.
– Что случилось? – Я уже поднимался с нагретого мною обрубка бревна.
– Посмотри.
Не тратя время на обход дома, дверь находилась с другой стороны, я перепрыгнул через подоконник и оказался внутри садового домика.
Ника уже протягивала мне планшет.
– Читай.
Я пробежал глазами короткую заметку в ленте новостей.
«Сегодня ночью, от компетентного источника, нам стало известно о зверском убийстве молодой девушки»
Можно подумать, что девушка может бы старой. О Господи, кто только учит таких псевдожурналистов.
«Тело Натальи Ивановны Вековой, было обнаружено расчлененным в квартире которую она снимала… Помещение залито кровью… Голова находилась… А тело…»
Бред!
Я положил планшет на стол и не глядя на Нику вышел.
Таша, как же так? Я не мог поверить. Чтобы ее не просто убили, а расчленили. Кто, твою мать! Кто?
2
С Ташей мы все-таки расстались. Не сразу. Деньги на съемную квартиру у нас кончились, и мы разъехались по разным районам. Она к матери, я к тетушке. Этот разъезд оживил наши отношения, мы вновь начали выходить в люди, посещать друзей и просто гулять. Как четыре года назад, когда мы только познакомились.
Я оканчивал последний курс универа. С задроченными программерами из группы я практически не общался, неинтересно было. Хотя учился я на отлично, но вместо программных кодов, плат и прочей лабуды меня тянуло к спорту, девушкам, приключениям и компаниям. Тем, что любят собираться в полутемных квартирах, а то и вовсе в переделанных подвалах, играть на гитарах, петь и читать стихи, как свои, так и чужие, и конечно пить и курить.
Вот на одной такой вечеринке я и заприметил Ташу. Мы начали встречаться, а после того, как я закончил учебу и устроился на работу, съехались. Я был влюблен? Без сомнения, особенно вначале. Испытывал страсть и хотел ее? Да и да. Мне было хорошо с ней? Большей частью да. Я любил ее? Пожалуй, что нет. Чувствовал сродство душ? И опять… Нет? Или да? По крайней мере, первый год.
А какими были бы ответы, на те же самые вопросы, если бы я задавал их от лица Таши. Аналогичными? Я не знал.
Где-то через месяц, после моего устройства в небольшую конторку, специализирующуюся на перепрошивке и ремонте планшетов и сотовых телефонов, мы опять съехались.
Но все в наших отношениях пошло не так, разладилось все. Таша все больше уходила в виртуальный морок всемирной паутины, словно там ей было интереснее, чем в реальном мире. Я же, через силу ходил на работу, и через силу же возвращался домой. Если съемную хату с барахлившим душем, и продуваемыми всеми ветрами щелястыми окнами, можно назвать домом. Ушли страсть и зов, как души, так и плоти.
В начале мая, буквально перед праздниками, мы окончательно разошлись. Тихо и спокойно. Словно не было былой страсти и огня в отношениях. Она осталась на съемной квартире, хата была оплачена до конца месяца, я отправился к тетушке.
А через месяц, у меня, в очередной раз бросившего официальную работу, и копавшегося на огороде, тетушка попросила помочь с посадками, зазвонил телефон.
Я стоял, опираясь на тяпку, и любовался на прореженные от сорняков грядки. Тянуть телефон из кармана было лень, но я ответил. Может Таша? Звонка от нее я не ждал. За месяц она ни разу мне не позвонила.
Звонила не Таша, а абонент, обозначенный тремя буквами, последняя из которых была й, первые две соответственно к и а, Кай значит.
– Да.
– Здорово паря, как дела?
– Нормально. Чего надо? – не слишком вежливо отозвался я. Вот только, положа руку на сердце, рад был слышать старого уголка.
Кай не обратил на мою грубость внимания:
– Работенку, хочу предложить.
– Ходоком?
– Не-а, пока в прикрытии.
– Пока?
– Ну да, временно так сказать.
– Зачем мне это?
– Ха-ха-ха, – по-доброму рассмеялся Кай, – могу тебе три причины назвать, зачем тебе это надо.
– Валяй.
– Первая – тебе все равно делать нечего, ты ведь не работаешь. Вторая – должок за тобой перед паханом. – Кай замолчал, ожидая моего вопроса. Не дождавшись, пояснил, словно я и так не знал. – Это он тебя от мусоров отмазал, да и от Стига прикрыл. А этот парашник, на тебя ба-альшой зуб имел.
Я молчал, глядя в безоблачное синее небо. Он был прав по обоим пунктам. И я не видел причин ни подтверждать очевидное, ни опровергать его.
– Ну, хорошо, – продолжил Кай, – если тебе первые две причины не кажутся весомыми, то вот тебе третья, калибром по-убойней.
Он выдержал театральную паузу и торжественно произнес.
– Кое-кто, тебя очень хочет видеть.
– Кое-кто, мог бы позвонить, если так хочет.
Сердце болезненно сжалось.
– Ну, паря, ты даешь! Где же это видано, чтобы порядочная барышня за парнем бегала. Хватит кобениться. Она раньше словно смешинку проглотила – всегда на позитиве, а сейчас мрачнее грозовой тучи, чуть что, глаза на мокром месте.
Я стоял, прижав к уху телефон, слыша тихое дыхание Кая.
– Ладно, вот тебе четвертая причина – деньги. Тебе что, пятихатка американской зеленой валюты не нужна?
Ну что сказать? Причины были и вправду – одна убойнее другой.
Делать мне действительно было нечего. Мотыжить грядки уже осточертело.
Аркадию Петровичу я был должен, это без сомнения. И если со Стигом я мог разрулить и сам, то вот менты прихватить меня за хвост могли по серьезному.
