Аида Павлова "Гомункул"

Всё утро понедельника Оксана бросала испытывающие взгляды на Соколова. Ей было до чесотки интересно, как прошла его субботняя встреча с мамой. Что он говорил про работу, офис, обеды, коллектив, начальство? Упоминал ли её? Может быть, невзначай, так, между делом, после ужина произнес: есть там у нас одна Оксана… И его милая мама (Лидия Карловна?), конечно же, всё прочувствовала и понимающе улыбнулась: значит, Оксана… Что ж, сынок, давно пора, давно пора.

Сама Оксана провела выходные скверно. Если раньше они с Тони Старком каждую субботу отправлялись то в Париж, то в Лос-Анджелес, то на какие-нибудь экзотические острова, а в воскресенье, пользуясь машиной времени, бывали на концертах Элвиса Пресли и Doors, то теперь, после расставания, у нее оставались лишь интернет и доставка готовой еды. Оксана смотрела одну за другой однотипные романтические комедии и поедала запеченные под шапкой из майонеза роллы. Дома она не пользовалась палочками, ела большой ложкой для супа, подхватывала ролл и отправляла целиком в рот. Все просмотренные романтические комедии транслировали одну и ту же мысль: если чего-то очень захотеть (или кого-то), этого можно добиться с помощью настойчивости и навязчивости. Нужно появляться в тех же местах, куда ходит объект желания, не стесняясь опускаться до слежки, прочитывания чужих писем, взламывания социальных сетей. Не стыдно расстроить свадьбу, обмануть друга или подругу, поссорить влюбленных. Все средства хороши для обретения настоящей любви. Ну, а потом, конечно, – белое платье, церковь, just married и гремящие по асфальту пустые банки, привязанные к розовому кадиллаку. Оксана много плакала и много ела. Курьер из близлежащего ресторана азиатской кухни приезжал к ней трижды за выходные. В последний раз ей даже показалось, что этот наглец посмел флиртовать, что-то там пробубнил про хорошие выходные. Но выходные эти не были хорошими. Давно Оксана не чувствовала себя такой одинокой. И это чувство ей не понравилось. Нужно было срочно действовать, добиваться Соколова, ковать свое железное счастье.

Воскресенье было, впрочем, разбавлено телефонным звонком. Звонили на домашний. Определителя номера у Оксаны не было, и пока она шла до телефона, уже успела намечтать, что звонит ей, разумеется, Соколов. Узнал ее номер в отделе кадров, хотел пригласить прогуляться или вместе поужинать. «Господи, – ужаснулась Оксана, – а я-то вся опухшая». Она строго рассмотрела себя в зеркало в прихожей и окончательно расстроилась: лицо действительно сильно отекло, глаза, и так небольшие, заплыли от слез и вредной пищи. На подбородке – россыпь мелких прыщиков, под глазами – темные круги. «Скажу ему, что не могу, что у меня спа с подругами и уже нельзя отменить», – ловко придумала Оксана и подняла трубку.

Как ни странно, звонил не Соколов. Звонила мама. Не фантазийная Гертруда Моисеевна, будущая свекровь, а самая настоящая, из плоти, крови и упреков, мама Оксаны.

– Ксанка, ну ты совсем нас забыла! А мобильный чего не берешь? – громко и бойко вместо приветствия сказал голос из телефона.

Оксана скривилась. Она ненавидела, когда ее называли Ксанкой или Ксаной. Это было ее домашнее имя, и она миллион раз просила, умоляла мать и других родственников не называть ее так. Но мама, простая, южная, громкая, круглая и говорливая женщина, не обращала никакого внимания на эти просьбы. Для нее дочь была Ксанкой и точка.

– Как у вас там погода, в столицах? А чего дома сидишь? Вышла бы, пробзделась, ты зачем в Москву-то перебралась? Дома сидеть? Так у нас это тоже есть и забесплатно, не надо никакую ипотеку брать, – захохотала трубка.

– Мне пора, как раз выходить собиралась, – ответила Оксана.

– А, ну выход – это дело хорошее, может, и ошибется кто. Москвич на гелендвагене, – хихикнула мама, – я тебе чего звоню-то. Ксан, там на следующей неделе к вам в Москву Юрка приезжает, ну ты помнишь Юрку?

Оксана не помнила. А тех родственников или друзей семьи, кого она еще помнила, с радостью бы забыла.

Мама искренне возмутилась:

– Ну, как ты не помнишь Юрку? Вы маленькие еще вместе в одной песочнице играли у теть Шуры во дворе! Ты первого родилась, а он десятого. Мы с его мамкой пузатые вместе ходили всю дорогу. Чего там в Москве тебе, память, что ли, отшибли? Они, правда, потом перебрались в другой город, уже не помню куда… А потом еще переезжали пару раз…

– Мам, – предостерегающе сказала Оксана.

– А, ну да, отвлеклась, – спохватилась мать, – короче, это самое, Юрка приезжает к вам на поезде в следующую пятницу, я тебе на ватсап скину номер и время. Ты встреть его, ладно?

– А зачем его встречать? Он, что, недееспособный?

– Дее он! И даже очень способный, у него фирма своя, между прочим, кафелем торгуют, – голос теперь звучал обиженно, – короче, это самое, ты его встреть, я с ним для тебя там гостинцы передам. Чего там в Москве твоей хорошего, пожрать – так всё невкусно, пластик один, а у нас всё своё, с огорода. У нас, знаешь, какие в этом году огурцы? О, закачаешься! Ты вот в отпуск не приехала опять, а я тебя звала. Звала-звала, а ты не приехала.

Этот монолог про отпуск Оксана помнила наизусть, он звучал из года в год:

– Хорошо, мам, встречу я твоего Юрку. Мне уже выходить пора.

– А, ну ладно-ладно! Хорошо погулять, – мама опять хихикнула, будто знала, что никуда, конечно, дочь ее не собиралась, – я тебе скину все в ватсап.

Оксана бросила трубку на рычаг и вернулась обратно в кровать. Ее ждали очередная комедия и недоеденные роллы.

Через секунду в ватсап пришло сообщение от матери с номером поезда и временем его прибытия. Курский вокзал! Куда еще мог приехать пресловутый Юрка, конечно, на самый противный вокзал Москвы. Оксана вспомнила, как несколько лет назад она, еще юная и глупая, ступила с подножки поезда на платформу Курского вокзала – то был ее первый шаг по столичной земле. А где-то через пару сотен шагов ушлая гадалка с золотыми зубами и страшными, глубокими, черными глазами выманила из Оксаны пятьсот рублей: всю правду тебе скажу, удача тебе будет, богатой будешь, успешной будешь, замуж выйдешь, двое детей у тебя будет, сынок и девонька, но завидует подруга тебе, ой завидует. Оксана почему-то сразу поверила гадалке. Конечно, ей завидовали, весь родной поселок городского типа ей завидовал! Ведь она поехала учиться в институт и не в затхлый райцентр, а в Саму Столицу! Не задумываясь, Оксана могла назвать имена как минимум пяти подруг (а не одной, как утверждала гадалка), которые готовы были ее проклясть, навести порчу, соорудить венец безбрачия. Жалкие, завистливые курицы, оставшиеся на семейных огородах, не видящие дальше своего носа, глупые, замужние и беременные уже в свои восемнадцать. Их простые, крестьянские лица, будто сошедшие с фотографий Прокудина-Горского, пронеслись перед глазами Оксаны, и она, не помня себя, вытащила из кошелька пятьсот рублей и отдала их цыганке. Отдала бы и еще, но наличными больше не было. Гадалка, впрочем, свой гонорар отработала: взмахнула руками над головой Оксаны, что-то проговорила едва слышно на своем и вынесла вердикт: «Всё, милая моя, всё сняла». Может быть, ее колдовство и правда сработало.

В Москве у Оксаны жизнь пошла, как по маслу: институт, приятные девочки в общежитии, подработки, после практики еще на третьем курсе пригласили в одну неплохую фирму. После диплома уже перешла в другую, сняла комнату, потом уже квартиру. Сначала на двоих, потом уже жила одна. Снова сменила работу, взяла однушку в ипотеку. Да, на востоке, зато своя, и даже дом с лифтом, не панельная пятиэтажка. Пока она меняла работы и квартиры, бывшие подруги в ПГТ рожали одного за другим. Оксана узнавала об этом от мамы. Дочь рассказывала ей про успехи на работе и перемену места жительства, а мать в ответ принималась перечислять кто из ее одноклассниц недавно разродился. Разговор походил на соревнования фехтовальщиков, но рапиры обеих не достигали своей цели. И у той, и у другой была толстая защита. Словесная битва всегда оканчивалась разочарованием и ничьей.

А теперь, значит, приедет какой-то Юрка. Оксана могла его и не встречать, ничего бы не случилось. Ну покричала бы мать, повопила в трубку, какая Ксанка у нее плохая, неблагодарная дочь, зато не надо никуда тащиться в пятницу после работы. А если Соколов ее на свидание позовет? По боку Юрку, сдался Оксане этот приятель из песочницы. Но вот если Соколов все-таки не позовет, если он не сможет, мало ли дел у человека, может, маме надо помочь, тогда, может быть, можно и встретить Юрку, но только чтобы забрать гостинцы. Оксана знала: мать ерунды не передаст, наверняка, там будет рыба соленая по-домашнему, по которой так тосковала Оксана и никак не могла найти похожей в Москве. Что еще? Огурцы, помидоры, закрутки, свинина. Сентябрь на дворе – самое сытное время. Так ведь можно потом Соколова угостить! Такой стол накрыть! Действительно закачаешься!

– Олег, ты придешь в следующую субботу ко мне? Мама гостинцы нам передала.

– …мне нравится, – покладисто ответил голос Соколова на диктофоне.

Оксана довольно усмехнулась. Еще бы ему не понравилось!

4

– У Аньки полный облом, – объявила Машка на обеденном перерыве, решительно вгрызаясь в ржаную булочку. Оксане были не интересны сплетни о личной жизни коллег, все ее внимание занимал Соколов. Любимый стоял около салатного бара и боролся с искушением: взять майонезный оливье или все-таки преодолеть соблазн и выбрать нарезанные дольками помидоры и огурцы. Позади него в очереди встали смешливые девчонки из отдела кадров, Соколов им что-то сказал, обольстительно улыбнулся и уверенным движением забросил на свой поднос овощной салат. Оксана поморщилась: неверный Стрелец во всей своей красе. Ну, ничего. Будем перевоспитывать.

– А-у! Ты где витаешь? Тоже, что ли, за Соколовым охотишься? – Машка пощелкала пальцами перед носом у Оксаны.

Застигнутая врасплох, та невольно выдала себя и покраснела:

– Ни за кем я не охочусь, – невнятно пробормотала она.

– Ага, я тебе верю, – с сарказмом произнесла подруга, – но ты расслабься. Аня всё выяснила, баба у него есть. Так что полный облом! – торжествующе повторила Машка.

Ее слова не сразу дошли до сознания Оксаны, словно подруга внезапно заговорила с ней на португальском. Кто есть? У кого? Причем тут Соколов и какая-то баба, ведь понятно, что он предназначен только для Оксаны. Он ее судьба, две буквы «о», бесконечный брак и далее со всеми остановками: свидания в маленьких ресторанчиках, путешествия по уютным европейским городкам, скромная, но элегантная свадьба, милые детки, трешка в ипотеку, Турция каждое лето, дачный поселок недалеко от Москвы, пушистый кот породы мейн-кун, счастливая тихая старость. Нет, так просто она это всё не отдаст. Оксана и не с такими трудностями разбиралась в жизни. Вернее, с такими еще не разбиралась, но и они ее не пугали. Надо взять себя в руки, сжать зубы и продолжать.

– А как она узнала? Ну, про бабу? – с легким зевком спросила Оксана.

– Да просто. Взяла и постучалась к нему в друзья, он ее добавил, а там всего четыре фотки, кажется, («три», – мысленно поправила ее Оксана) и все с одной бабой. Для матери слишком молода, а сестру за задницу никто держать не будет, – хихикнула Машка.

Оксана удивилась: и как она раньше не замечала какая у нее противная подруга. И смех у нее неприятный, и зубки эти острые, как у лисицы, и глазки хитренькие. Зачем она вообще с ней ходит на обед каждый день? Какая омерзительная личность!

– И, что, все фотки свежие? – уточнила Оксана.

Машка задумалась:

– Этого не знаю. Хороший вопрос, кстати. Сейчас спрошу у Аньки.

Пока Машка строчила сообщения в мессенджере, Оксана боковым зрением наблюдала за Соколовым. Вот он сидит, как шейх в гареме, среди молоденьких девиц, хвост распушил, выдает какие-то шуточки, ослепляет их, глупеньких, своей лучезарной улыбкой. Фанфарон! Ловелас! Как ни странно, его поведение улучшило настроение Оксаны. Даже если и есть какая-то баба у Соколова, то это несерьезно. В отношениях с перспективой не будет человек так себя вести, рассыпать комплименты, как пшено, этим курочкам, не будет стараться дотронуться то до одной, то до другой. Оксане даже стало жаль ту незнакомку с фотографий: бедняжка не знала, что скоро ее отправят в отставку.

– Аня написала, что последняя фотка этого лета, в августе. Так что свежие.

Но Оксане до этой информации не было никакого дела. Она беспечно махнула рукой, всё это было уже неважно:

– Маш, ну какое нам дело до Соколова и его пассий? Почему мы весь обед потратили на это? Или ты тоже охотница?

Подруга поморщилась:

– Что? Нет, конечно. По нему видно, что бабник он. Вон как старается. Но ты права, давай сменим тему. Ты лучше скажи, что там у тебя с твоим Антоном?

От вопроса Оксана вздрогнула, как от внезапного приступа зубной боли. Она уже позабыла о сотканной паутине лжи вокруг своей личной жизни и теперь чувствовала себя пойманной в собственную липкую ловушку.

Для подруг вполне естественно обсуждать дела на любовном фронте. Странно становится тогда, когда одна открещивается от этой темы, старательно избегает вопросов и не дает никаких ответов. Вот Оксане и пришлось выдумать Антона. Не рассказывать же Машке, что она встречается с Тони Старком? Антон получился негативом супергероя: обычный, лысеющий, толстоватый – отталкивающая внешность как повод не показывать совместные фотографии. Для достоверности он не обладал никакими выдающимися способностями, а скромно трудился автомехаником в каком-то гараже на окраине города. Подруга съела эту ложь с большим удовольствием. У нее-то все кавалеры работали в офисах, ездили на иномарках и дарили ей весной тюльпаны, летом – пионы, осенью – новые модели айфонов, зимой – поездки к морю. Машке нравилось чувствовать свое превосходство над некрасивой и заурядной Оксаной. Поэтому она даже не сомневалась в правдивости ее рассказов о пропахшем бензином и перепачканном в машинном масле Антоне Старикове. Профессия вообще оказалась удачной для мифического бойфренда. Почему его нет в социальных сетях? Почему он не появляется на корпоративах с Оксаной вместе? Почему не забирает ее после работы? Да он же автомеханик, ковыряется в своем гараже целыми днями, а после смены, как это положено, выпивает пиво с такими же автомеханиками. Машка поглощала ложь порцию за порцией, пока вдруг не случилось непредвиденное. В ее стареньком «солярисе» начало что-то стучать.

– Завожу, вроде не стучит, а потом, километров через тридцать как начнет постукивать. Ехать не мешает, но неприятно. Вдруг там что-то серьезное? Ты спроси у своего, что это может быть? – как-то попросила подруга.

Тем же вечером Оксане пришлось отложить свидание с Тони Старком и залезть на тематические форумы в интернете. Читать про автомобильные проблемы было невыносимо скучно и совершенно непонятно. Но что ж поделать. Оксана выписала возможные варианты и на следующий день озвучила их Машке с надеждой, что та отстанет. Но не тут-то было. Подруга нахмурилась, тревога пробежала тенью по ее лицу:

– Вот черт! Я-то думала, что ничего серьезного. Слушай, а твой Антон, похоже, классный спец в тачках, вон как сразу разобрался, что к чему. Может, он посмотрит на мою? Где, говоришь, его гараж? Я могу пригнать после работы или в выходные.

Оксану замутило. Она почувствовала, как холодные капли пота проступили на лбу. Нужно было что-то срочно придумывать. Опять! Антон Стариков требовал слишком многого. Вместо того, чтобы разрешить проблемы, он только и делал, что создавал новые. Оксана пообещала подруге поговорить с бойфрендом. Машка рассыпалась в благодарностях и даже купила Оксане пирожное в столовой.

Но на следующий день случилась драма. Оксана явилась на работу опухшая и заплаканная, за ночь она явно не сомкнула глаз. Машка тут же ринулась на помощь подруге и отвела ее в туалет, чтобы успокоить и узнать, что случилось.

– Представляешь, он меня обманывал! Все эти месяцы!

– Кто? Антон? – у Машки упало сердце. Бесплатная диагностика «соляриса» таяла на глазах.

– Да, да, – Оксана размазывала слезы и сопли по покрасневшим щекам, – Антон этот, всё мне врал!

– Он женат, что ли? – догадалась подруга.

Оксана заметно оскорбилась, даже немного расправила плечи и зло поглядела на Машку:

– Почему сразу женат? Со мной, что, только женатые встречаться будут?

– Нет-нет, – поспешила ответить подруга, – ну а что тогда случилось-то?

Оксана трагически вздохнула и, наконец, рассказала:

– Он пришел вчера поздно, уставший и злой какой-то, пива, как всегда, выпил со своими механиками. Я ему передала твою просьбу про «солярис», а он как разорался! Что он не благотворительный фонд и все такое. Чего только не наговорил!

– Так я заплатить ему могу, – сказала Машка и тут же подумала, что если платить, то лучше официалу, чем какому-то бедовому Антону в подозрительном гараже. Вот черт, придется теперь как-то выкручиваться и что-то выдумывать. Но выдумывала и выкручивалась тут за двоих одна Оксана.

Девушка покачала головой:

– Там не только в этом дело. Короче, он признался, что они в гараже занимаются какими-то сомнительными делами. Мол, им пригоняют непонятные машины без номеров, а они их разбирают на части. Честно, я была так расстроена, что уже не помню подробностей.

Машка от удивления даже открыла рот:

– Но это же преступление! Он, что, с криминалом связан?

– Выходит, что так. Думаю, что мы расстанемся прямо сегодня же.

Подруга погладила Оксану по голове, дала новые салфетки, чтобы та вытерла лицо, и подумала, что в который уже раз судьба уберегла ее от рискованного поступка. А то бы стоял сейчас ее «солярис» разобранный на детали и готовился быть проданным в какой-нибудь криминальный шиномонтаж. За личную жизнь подруги она не сильно волновалась. Ну действительно, кто мог связаться с полноватой, глуповатой и откровенно несимпатичной Оксаной? Только лысеющий механик с криминальной аурой. Кстати, возможно, что он вдобавок все-таки еще и женат.

– Ты уж меня извини, что так вышло, – шмыгая носом, сказала Оксана.

– Что ты! Что ты! Забудь про мои проблемы. Теперь тебе бы выйти из этих отношений нормально, а то этот Антон, знаешь, он может и не отпустить тебя так просто.

Антон и в самом деле не отпустил. Теперь, после скандала с налетом криминальной драмы, он стал для Оксаны совершенно безопасен и еще больше полезен. Машка не лезла с просьбами и не выказывала сомнений, почему бойфренда Оксаны никто не видел вживую. Всё как-то быстро наладилось и встало на свои места. Оксана уже сама не хотела отпускать выгодного ей Старикова. Та история замялась и забылась, Антон остался, а Машка даже не удивилась: некоторые дамочки прямо-таки напрашиваются на абьюзивные отношения, и Оксана явно была одной из них. Подруга очень редко что-то спрашивала про Антона, а сама Оксана мало что рассказывала. Наступила идиллия.

И вот он – гром среди ясного неба. Внезапная молния в хрустящее ясное морозное утро.

Впрочем Оксана не стушевалась. Она увидела в вопросе шанс избавиться от Старикова раз и навсегда. Пришло время. Он стоял между ней и Соколовым. А вдруг до любимого дойдут или, не дай бог, уже дошли слухи, что Оксана не свободна? Стариков должен уйти немедленно из ее жизни. А он и не стал сопротивляться.

– Мы разошлись, – с легким вздохом ответила она.

– Что? – неожиданно громко вскрикнула Машка. Так громко, что некоторые коллеги принялись глазеть на их столик. Оксана покосилась по сторонам и попросила Машку:

– Давай потише. Ну, расстались и расстались, давно пора было.

Глаза подруги все еще напоминали шары для пинг-понга:

– Нет, тут ты права, я с тобой согласна: давно пора было с ним порвать. Но все-таки это как-то внезапно. Я думала, что у вас все хорошо. Что случилось-то? Он тебя побил?

Оксане захотелось вылить компот на голову подруги. Почему Машка всегда придумывает самые отвратительные и унизительные сценарии для нее? Почему ей нравится выставлять Оксану недалекой и жалкой? Она подумала, что только что Машка закрыла себе дорогу на ее свадьбу с Соколовым. Оксана подыщет другую подружку невесты. То-то обломается Машка! А как вытянется ее лицо, и без того похожее на ослиную морду! Оксана даже не сдержала мстительной улыбки.

– Никто меня не бил. Я решила, что пора поставить точку. Мне нужен кто-то другой, со стабильной работой, готовый к браку мужчина.

– И как эти новости воспринял Антон? – поинтересовалась подруга.

Оксана пожала плечами:

– Да нормально. Он меня понял. Все-таки мы давно были вместе, в общем, расстались по-хорошему.

«У него появилась другая баба», – с удовлетворением подумала Машка. Ну, конечно! Оксана могла говорить что угодно, но Машку-то было не провести. В чушь про расставание по-хорошему она не поверила ни на секунду. Теперь ей стало ясно, почему Оксана все эти дни буквально поедала глазами новенького, этого плейбоя Соколова. Машке даже стало жаль наивную подругу. Где была та и где был Соколов? Неужели Оксана смела подумать, что Соколов снизойдет до нее, пригласит на свидание, начнет с ней отношения? Машка чуть не рассмеялась этой мысли вслух, как хорошей шутке. Да он даже смотреть на нее не хотел, на эти ее кофточки из полиэстера, на эти ее прямые брюки, так обтягивающие задницу, что всем были заметны швы от старомодного плотного белья из хлопка. Где она вообще покупала такие трусы? На развалах в переходах метро? Машка не удержалась и фыркнула. Подруга непонимающе посмотрела на нее.

– Я говорю, не переживай. Конечно, найдешь себе кого-то получше, – поспешно сказала Машка.

– Да я и не переживаю, – спокойно ответила Оксана. Ее не волновал разрыв с мультимиллионером Тони Старком, чего уж говорить про выпивающего автомеханика, связанного с преступным миром. Она опять бросила взгляд на Соколова, тот как раз вызвался убрать подносы за девушками, с которыми флиртовал весь обеденный перерыв. Машка подумала: «Какая прелестная сплетня: дурнушка Оксана влюблена в красавчика Соколова. Это так банально, но тем не менее». Она зажмурилась и уже представила, как обсуждает малейшие подробности этого слуха с Анькой. По коже пробежали мелкие мурашки. Предчувствие скорого наслаждения слаще, чем само наслаждение. Машка не знала, почему ее так сильно раздражала Оксана. Они дружили больше двух лет, вместе обедали каждый день, иногда даже ходили в бары после работы и в кофейни по выходным, делились друг с другом проблемами, переживаниями и радостями. Но дружбы не выходило. Выходило лишь какое-то извращенное общение, когда каждой хотелось, чтобы у другой случалось что-то плохое. Машка даже не почувствовала ни малейшего укола совести, когда писала сообщение Аньке со сплетней про Оксану и Соколова. Оксана ее откровенно бесила, так пусть помучается. Так ей и надо, в конце-то концов. Может быть, в следующий раз сто раз подумает, прежде чем раскатывать губу на очередного красавчика. Она себя в зеркало-то видела?

5

Оксана закатывать губу не собиралась, но определенно мучилась. К вечеру настроение совсем скукожилось. Оно и понятно: за такой короткий срок пережить два расставания, полностью изменить свою жизнь, а объект желания до сих пор оставался за пределами досягаемости. Дома Оксана встала напротив зеркала в прихожей, придирчиво посмотрела на себя и подумала: «И что Соколову не хватает?» Да он должен был уже давно пасть к ее ногам. И не таких мужчин она сводила с ума! Гении и изобретатели, миллиардеры, художники и писатели, актеры и плейбои, воины и короли, – все они были бы счастливы любить ее, один только Соколов, как слепой щенок, не мог разглядеть свою судьбу. Жизнь так коротка, а они оба бездарно тратят драгоценные минуты. Она – в гнетущем одиночестве, он – с женщиной, которую не любит. Когда-нибудь они вспомнят эти дни в разлуке и горько усмехнутся собственной нерешительности. Оксана скажет: «Я с первого дня знала, что ты станешь моим мужем». Соколов ответит: «Я тоже сразу разглядел в тебе свою жену». Так почему же ты так долго ждал? Как долго? Всего-то три недели… Три недели счастья – это миг, три недели боли – это вечность. Оксане так понравилась эта мысль, что она решила записать ее в альбом с фотографиями своих любовников. Портрет Соколова улыбался ей. Боже, как она скучала по нему! Как хотела, чтобы он сейчас оказался тут, рядом, обнял ее, прижал к себе, прикоснулся теплыми губами к ее волосам. Неужели она просит слишком многого? Оксана решила поговорить с Соколовым.

– Олег, неужели тебе нравится эта девушка, эта женщина рядом с тобой?

Голос Соколова с диктофона привычно ответил:

– … мне нравится.

Оксана вслух чертыхнулась. Она перемотала запись слишком далеко вперед и теперь расплачивалась за свою оплошность. Разговор как-то неожиданно и быстро стал выходить из-под контроля.

– А как же я, Соколов? Как же наша любовь?

– Трудно что-либо сказать, – жестко отчеканил любимый. Оксана почувствовала, как теплая влага набухла на ее веках. О, этот Соколов был не так прост! Он мог быть очень жестоким и бессердечным.

– И ты ее любишь? – еле сдерживая слезы, спросила Оксана.