– Вы не переживайте, я вас не обижу, – промямлил я ставя посуду на совсем уж нехитрый стол из плохо отёсанных досок. – Я не могу вам объяснить как это могло всё случиться, потому как сам не понимаю.
Я не смотрел ей в глаза, но говорил тихо, стоя перед ней, и не зная куда себя деть. Отчего то душа трепетала при взгляде на неё и сердце словно кровью обливалось от её влажных глаз. Я так и стоял истуканом, чего то там мямля. Вдруг она встала и нерешительно подошла ко мне. Плавно протянула руку и прикоснулась к моей щеке. Её кожа на руках была грубоватой, сразу стало понятно что эти руки повидали немало тяжёлой работы. Морщинистая кожа рук местами просто свисала с кости. Однако лицо у неё хоть и было худым, но вполне обошлось без этого. При ближайшем рассмотрении я сделал вывод что когда-то эта женщина была бесспорно красива.
Что бы не смущать её, я отвернулся уводя взгляд в сторону.
Прихватив меня легонько за мочку уха она повернула мою голову так что бы были видны глаза. Я молча повиновался, а что тут сделаешь, не сбегать же ей богу. Она долго всматривалась в моё лицо, потом так тихонечко, с невероятной нежностью, погладила меня по волосам и щеке, а по её лицу в тот же момент скатилась слеза.
И тут я не удержался сам. В глазах как то само собой навернулись слёзы. Ведь так гладить и прикосаться могла только мама!… Да где она теперь и где я?… До меня вдруг дошло что близких я больше не увижу. Что они остались где то далеко. В совсем другой жизни!
Предательский ком подступил к горлу…
Она обняла рукой меня за шею и притянула к себе, что то нашёптывая на непонятном мне языке. Но я и так понимал о чём она говорит. Такие жесты красноречивее любых слов. Руки сами по себе нежно обняли её за плечи. Я понимал всю абсурдность ситуации, но ничего не мог с собой поделать.
«Что со мной? Что происходит?! Отчего на сердце тоска и… радость? Умиротворение и печаль вместе взятые! Я обнимаю со всем почтением эту старую женщину словно свою родную мать! Чувства переполняют меня. Я понимаю что это не моя родная мать, но… Вся моя сущность тянется к этим худым рукам и трепещет от их прикосновения! Как такое возможно что бы я испытывал к ней чувства словно к родной?!»
Будто почувствовав мои душевные колебания она чуть отстранилась, взяла меня за лицо обеими руками и снова посмотрела в глаза:
– Ну маштарко Янко. Норхан кордуш маклику!
Видя что я её не понимаю она приложила руку к моей груди:
– Янко!?
Я стоял и не знал что ей ответить. Слово «янко» вдруг всколыхнуло сознание!
«Наверно это моё имя!»
Она так жалостливо и с мольбой смотрела на меня, что я не уютно себя чувствовал.
И вот тут стал вопрос что делать дальше. Едва я «подпишусь» на «Янко», то приму всю ответственность за ЕГО жизнь, кем бы он ни был, а значит и за её.
Мысли метались в голове словно птицы в клетке.
«Как быть? Что делать? Да и вообще какого х#я это со мной происходит!? Ну как так?! Верните мне МОЮ жизнь! Вы слышите, кто бы вы ни были – верните меня обратно в мой мир!»
Но не мог же я стоять вот так вечность! Решение нужно принимать здесь и сейчас.
«Времени на раздумья нету. То что случилось – факт, и с этим я ничего поделать не могу. Не убегать же с плачем и воплями. А так хоть какие то шансы более плавно вливаться в теперешнюю реальность. Возможно я поступаю не правильно и это всё ошибка или шутка богов. Но я здесь, стою из плоти и крови в полуобнимку с неизвестным мне человеком, но к которому тянется всё моё естество.»
Я прижал руку к своей худой груди рядом с её ручёнкой, и кивнув тихо сказал:
– Янко.
Её лицо посветлело и словно немного омолодилось. Осанка выпрямилась, она отступила на шаг и разгладив невидимые складки её хлипкого одеяния произнесла, положив свою руку себе на грудь:
– Мата Фелани. Фелани Фортхай.
Я лихорадочно приходил в себя стараясь сообразить какое из этих слов её имя. То что она представилась и ежу понятно.
– Я – Янко. Вы, – указал я на неё, – Мата? Или Фелани?
– Дак, – кивнула она и указала на меня, – Янко Фортхай!
Потом снова указала на себя:
– Фелани Фортхай!
– Да, я понял, – закивал я головой. Понять помогало интуитивное чувство, словно давно забытый язык который ты знал в школе на пятёрку, а к старости банально забыл, но на подкорке сознания, интуитивно понимаешь.
– Слово «мата» – значит «мама»! – я указал на неё, – А «дак» – значит «да»?
– Дак, – улыбнувшись кивнула она мне. – Ма – ма… Мама!?
Она указала на себя снова.
– Дак, – кивнул я. – Мама.
Фелани посмаковала на губах слово «мама» и усмехнувшись кивнула:
– Норш, мама. Дак, мама!
Спохватившись, она суетливо усадила меня за стол и схватив чашку выскочила на улицу, а я так и остался сидеть, в спешке переваривая случившееся.
«Что ж ты делаешь? Твоя мама где то там, сейчас только богам известны последствия моей пропажи либо смерти в другом мире. Или другом времени!? А может эффект какой нибудь комы и сейчас ты тут, а завтра тебя нет!? Ведь понятно же что она уж не чаяла своего Янко обрести. СВОЕГО сына! А тут ты нарисовался, хрен сотрёшь. Она вон как приободрилась, засуетилась вся. Ты готов ответить за неё если вдруг тебя не станет в миг, когда всё вернётся на круги своя? Ведь не выдержит её материнское сердце если Янко снова исчезнет так или иначе.
А хотя стоп! Чего это я себя бичую? Во-первых: она прекрасно поняла что я не её Янко. Ну по крайней мере в душе?. Внешне то наверняка один в один, судя по её реакции. А вот с Янко явно не всё было в порядке. Болезный был судя по всему. Кое где образовались пролежни от долгого лежания, худоба страшная, ноги еле держали долговязое тело которое словно забыло как это – ходить вертикально. Ясное дело что мать за ним ухаживала как могла, иначе умер бы давно от голода и в собственных нечистотах. Наверно она не чаяла уж что встанет её сынок. А тут вот оно как обернулось. В дом зашла, а сын стоит как ни в чём не бывало, потягивается. Живой!
Вообще неудивительно что этот Янко слёг, при такой то нищите. Стулья вон и те чурбаки, то ли дуб попиленный, то ли тополь. Не знаток я в этом деле. Эээх… А что мне прикажете делать? Извиниться за неудобства и выйти за дверь? И куда я пойду?»
Скрипнула дверь и мама-Фелани торопливо скользнула внутрь неся в одной руке миску, по виду с кашей, а в другой ломоть хлеба. Поставила это всё передо мной и заботливо, тряпицей вытерев ложку, аккуратно подсунула мне. Ешь мол!
Что на запах, а скорее всего и на вкус, в каше присутствовал судя по всему свиной жир и ассортимент специй, которые делали это блюдо более менее съедобным. Как оказалось сама каша приготовлена из старой доброй перловки, а хлеб был горячий и душистый, с хрустящей корочкой. В животе вдруг заурчало так, что слышно наверное было даже на улице.
Ну, непонятки непонятками, а поесть я всегда «за». На полный желудок оно и думается легше! А думать прийдётся крепко, ибо ситуация прямо скажем – не простая.
Пока я ел, Фелани тихонько сидела на своей (как я уже понял) кровати возле стола, и поглядывала то на меня, то на тряпицу, край которой теребила старенькими ручёнками, и время от времени поджимала нижнюю губу.
«Эко я сходу принялся за жратву! А ведь в хате скудненько, мягко говоря. Она сама ела-то?» – спохватился я.
– Фелани, – обратился я к старушке едва продавив ком сразу слипшейся каши и подвигая к ней посудину с едой. – А Вы давно ели?
Она внимательно на меня смотрела стараясь уловить смысл моих слов. Я жестом показал на тарелку и предложил ей поесть. В ответ она лишь чуть махнула рукой и продолжила перебирать волоски ткани у тряпки что лежала на коленях.
– Нет, так не пойдет! – решительно заявил я и встав с чурбака достал с полки ещё одну миску.
Переполовинив пайку каши и хлеба поставил рядом со своей миской на стол и подтащил пенёк.
– Милости прошу, мата. – я сделал элегантный жест приглошая Фелани к столу.
Она застенчиво заулыбалась в ответ и встав с кровати сделала то, что заставило меня просто застыть на месте с выражением лица как у серого кота британской вислоухой породы.
Реверанс! Она сделал реверанс достойный дамы при королевском дворе! Моему удивлению не было предела. Кто эта женщина? Этот небольшой жест вежливости без сомнений дал мне понять что она не простая крестьянка. По крайней мере в прошлом.
Я конечно не великий знаток дворцового этикета, но в театре и фильмах (зачастую документальных!) я видел это действие. И сейчас я мог лицезреть факт элегантного исполнения «реверанса».
Мы молча стали кушать.
Покончив со скудной трапезой я поблагодарил Фелани и словно в воде шагая (тело слушалось всё ещё так же плохо) направился к двери. Жуть как хотелось выйти на улицу и взглянуть что там да как. Наверное другой человек в такой ситуации сутки напролёт сидел бы в хижине обхватив голову руками и предавался стенаниям по поводу сложившейся ситуации. Но отчего то мне сейчас совсем не грустилось. В случае с близкими утрата конечно невосполнимая, но Я жив, здоров и впринципе не плохо себя чувствую. Небольшая вялость не в счёт. Главное не убили сразу, а с остальным разберёмся. А ещё мелькнула мысль: «Если есть вход, значит возможно есть и выход.»
Едва я оказался у двери как Фелани меня окликнула:
– Янко!
Да, прийдётся привыкать к новому имени. Возможно сменю на псевдоним в будущем.
Я повернулся с вопросом на лице. Старушка молча указала рукой на меня, в район паха.
– Ёпт! – вырвалось у меня и краска прилила к лицу.
А ведь весь срам едва прикрывает простая тряпица! Всё это время я был в одних так называемых «труселях», только с поправкой на бедняцкую обстановку. И это при посторонней пожилой даме?!… Я противен сам себе!
Хотя какая же она мне теперь посторонняя?
Фелани полезла под кровать и достала оттуда мешок. Из него вытащила аккуратно свёрнутые вещи. Пологаю это одежда Янко. Улыбнувшись она деликатно оставила меня одеваться, а сама прихватив грязную посуду, вышла из дома.
Вещи Янко были само собой просты как всё вокруг: рубаха и штаны из грубого полотна, портки (на ощупь мягкие, но трусы были бы поудобней), обувь чем то напоминала чешки, только грубые и сделаны из толстой кожи.
Я потёр ладонями лицо, всё ещё с трудом веря во всё происходящее. Но что мне оставалось? В моей голове словно столкнулось две реальности – эта, и та что была раньше. У меня нет варианта сесть и пострадать над судьбой и потерянной жизнью. Время для этого ещё будет, но события разворачиваются уже сейчас. Новая жизнь, новая судьба уже случились и ничего с этим не поделаешь. Да, вопросов больше чем ответов, но и что с того? Моё личное правило никто не отменял – если есть проблема, думай как её решить, и живи дальше! А уж разобраться из-за чего это случилось, сделать работу над ошибками, можно и после, сидя с сигареткой и кружечкой чая перед окном на кухне. Да, то что со мной произошло – из ряда вон выходящее событие. Для меня так точно! Но это уже случилось. Буду жить дальше, а там видно будет. Если подвернётся вариант разузнать по поводу всего этого, то я обязательно разберусь, и вернусь домой!
«Побриться бы. Ну да ладно, не архи-важно в данной ситуации.»
Сам не понимая вдруг нахлынувшего своего монументального спокойствия и уверенности, я приоделся и шагнул за порог. Так сказать – в новую жизнь!
17.04.2023 11:27
ИНОЕ НАЧАЛО
Глава 2
Ну, что я могу вам сказать по поводу первых впечатлений?…
«Слава богу, хоть не феолетовая, как говорится!»
На улице тепло светило то же знакомое солнышко что и на родной матушке Земле (я даже склоняюсь к тому что это вполне может быть Земля, только далёкого прошлого!). По цветущей зелени вокруг, сделал вывод что скорее всего сейчас лето, ну или глубокая весна. Вокруг царила природа привычная глазу, но… Захалустье с виду ещё то!
«Семь домов в три доски, ей богу!»
Первое что бросается в глаза – тотальная бедность поселения. Хотя, может в этом времени это нормально? Серые, невзрачные лачуги вкопанные почти на треть в землю и присыпанные по периметру всё той же землёй, разбросаны на высоком холме в беспорядочном варианте. Крыши примитивны до невозможности – наваленный камыш на грубо обработанную деревянную обрешётку что неровными краями торчала из под него. Каркасные балки кровли спускались почти до самой земли. Получалось, что двухскатная крыша как бы стояла на земле. Где то были видны глиняные подобия печных труб, но мало. Там где не было трубы, в паре крыш, виднелась дыра прикрытая «зонтиком» из деревяшек. Прям система индейских вигвамов.
Тут и там в небо поднимались столбы дыма из жилищ, нос приятно щекотал запах готовящегося где-то мяса. Хоть я и не был голоден, однако рот наполнялся слюной при мысли о хорошем кусочке прожаренного мяска, но… Передо мной сиротливо дымил затухающий костёр, а над ним стояла тренога, на ней висел закопчёный жизнью котёл, литров на пять, с остатками перловки. Тут же рядом увидел большой камень классификации «голыш». Судя по следам муки вокруг него, именно на нём Фелани пекла те самые хрустящие лепёшки. Печка у Фелани в доме кстати была, но совсем небольшая.
«Представляю каково внутри помещения зимой. Такой печуркой это хлипкое жилище топить не перетопить! Мдэээ… Хотя может зимы тут не суровые?
