Владимир Попов "На небесах ещё светло… Постскриптум"

На небесах ещё светло… Постскриптум
Владимир Попов

Стихи для этой книги автор собрал в 90-х годах прошлого столетия. Промелькнули годы, книга пополнилась новыми произведениями.Однако первоначальный замысел сохранился – разнохарактерные стихотворения, в которых «звучит» не только личная история поэта, но и история его страны – объединяет надежда на торжество добра и света.

На небесах ещё светло… Постскриптум

Владимир Попов

Компьютерный набор и составление Андрей Васильев

Вёрстка и составление Юлия Архирий

Фотограф Юлия Архирий

наследники Владимир Попов

© Владимир Попов, 2023

© Юлия Архирий, фотографии, 2023

© Владимир Попов, наследники, 2023

ISBN 978-5-0060-7216-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я сквозь время прошёл…

«На небесах горит огонь …»

На небесах горит огонь —
пылает небо в синей чаше.
На небесах горит огонь,
всепожирающий и страшный.

Он облака окрасил червлью.
И день погибнет без возврата…
И птица линию прочертит,
летя неслышно вдоль заката.

«Я сквозь время прошёл, как игла через ткань…»

Я сквозь время прошёл, как игла через ткань.
И туманом проплыл в предрассветную рань.

В заповедную рощу тайком я проник.
И уснул молодым, а проснулся – старик.

Оглянулся вокруг – только нет никого.
И закрыл я лицо золотым рукавом.

Баллада о караване

Касаясь колючих растений,
причудливо, страшно и странно
качались короткие тени
полуденного каравана.

На эту печальную пену
взирая глазами пустыми,
шагали верблюды и пели
печальную песню пустыни.

Вставали миражи невинно —
сквозь пальцы просачивались.
Качались в горбах бедуины.
Качались – раскачивались.

Идут никуда ниоткуда
не первую тысячу дней
двенадцать облезлых верблюдов,
двенадцать угрюмых людей.

А люди, темны и раскосы,
мычали забытый мотив.
И змеи, как знаки вопроса,
вставали у них на пути.

Верблюды шагали степенно,
следя за рассветной игрой.
И город всплывал постепенно
высокою синей иглой.

Сильней океанского вала
шумела людская молва.
Под стенами выл зазывала.
Стенал за стеною мулла.

В тени бородатые люди
смеялись и пили кумыс.
И лёгкая музыка лютни
спускалась по лестнице вниз.

И красного золота глыбы
лежали на жёлтом песке.
Рабыни, как чёрные рыбы,
плескались в зелёной воде.

Средь этого блеска и блуда,
средь пляшущих этих теней,
стояли двенадцать верблюдов,
стояли двенадцать людей.

Тряпицы с едой завернули,
пустой отшвырнули кувшин,
верблюдов за ноздри рванули
и молча в пустыню ушли.

Сверкали овальные башни.
А воздух дурманом дурил.
И город, прекрасный и страшный,
в высокие трубы трубил.

«Хоть собака залаяла б, что ли… …»

Хоть собака залаяла б, что ли… —
я оглох в этой жуткой глуши.
Смотрит месяц в широкое поле:
ни живой и ни мёртвой души.

И чего непогоде неймётся? —
понеслась по снегам и по льдам.
Воет ветер
и сзади крадётся,
словно волк по горячим следам.

Зреют в небе огни золотые,
и сверкают колюче-остро.
Млечный Путь, как дорога Батыя,
полон ярких далёких костров.

Над землёю стоит непокой…
Чья-то тень на ветру замерзает,
будто женщина машет рукой.
Подхожу – а она исчезает.