Saya Park "Искупление"

В этом знакомом голосе слышалась сталь и безразличие. Возможно этой невидимке не раз приходилось смотреть на такую мучительную смерть, поэтому она так спокойно об этом говорит. Или же она сама может быть палачом для таких, как он.

– Зачем ты мне это показала? – дрожащими губами сказал парень, всё ещё не в силах отвернуться, хотя волдор уже, похоже, пошёл искать свою другую жертву, или же решил отправиться в своё убежище, чтобы переварить свой «ужин».

– Чтобы ты понял, какого это – умирать от его руки и какие эмоции испытывает дриэль, который либо остался на первой ступени, либо спустился на неё.

«Похоже она решила дать мне стимул идти дальше» – догадался Джик и судорожно сглотнул. Руки тряслись крупной дрожью. Ему всё больше и больше хотелось вернуться домой. Ему хотелось забыть всё это, как страшный сон. Вот только, видимо, это всё произойдёт не так быстро. Возможно ему предстоит не на долго попасть к нему в лапы и спастись, чтобы стимул сработал с ещё большим эффектом.

***

Блеклое солнце медленно вставало со своей постели и расправляло свои лучи. На его лике, невидимом для всего живого, изображалась грусть. Ему не хотелось освещать труп, который был девушкой, поддавшейся сатаническому искушению. Вот только это искушение не осталось незамеченным. Видимо девушка не знала, что за ней наблюдают и есть палач, который придёт к ней в любую ночью и отправит на мучительную казнь. При том даже не даст шанса на исправление, как бы она его не молила.

Птицы разных классов и родов в облачном сером небе напевали мелодию, навевающую скорбь. Травы, цветы, кустарники, кустарнички и деревья до сих пор дрожали от страха, ведь им вновь пришлось видеть ужас, от которого у них не было возможности скрыться. При том в такую ночь крики жертвы не давали им спать и им приходилось смотреть на казнь, которая постигла грешника.

Джик проснулся из-за того, что щенок слегка кусал его обнажённую руку. Ему еле как удалось разомкнуть веки. Голова сильно болела. По вискам как будто били молотом. Сердце до сих пор бешено стучало. Новый друг смотрел на него своими тёмными голодными глазами. Зрачки были сильно расширены, что делало его мордочку намного милее, чем она была на самом деле.

– У меня нет для тебя еды, – хрипло и грустно ответил парень и перевернулся на спину. Перед глазами всё ещё прокручивались сцена убийства молодой девушки, которая могла пожить долгую и, возможно, счастливую жизнь. Но её настиг палач, наслаждавшийся её криками и мольбами отпустить, а также органами, которые были усладой для его желудка.

К горлу подступила тошнота. Желудок стало скручивать, как будто он был тряпкой для мытья пола. И внезапно возник вопрос: а почему он так замедлился, когда добрался до её сердца?

Щенок продолжал лежать рядом, но уже стал издавать жалобный скулеж. «Нужно подниматься и найти для него хотя бы кусок хлеба. – с тоской подумал парень. – И почему он вообще именно ко мне так привязался? Я же бомж. Что я ему могу дать? Голодную смерть? Не думаю, что его щенячье сознание это устроит». Вопросы вызвалы раздражение, схлынувшее так же быстро, как и появилось. Это маленькое живое существо в этом мире пока что было единственным другом. При том оно было единственным созданием, которое его полюбило не за социальный статус. Так же создавалось ощущение, что они были родственными душами, которые смогли найти друг друга в этом большом мире. В этой иной Вселенной, которая раньше для него была неизвестна.

– Неужели ты думаешь, что я хороший человек? А если быть точнее, то дриэль? – сев на матрасе и потрепав щеночка между ушами, с лёгкой улыбкой спросил парень. Друг лизнул в ответ палец, что для хозяина подпольного помещения означало согласие. В душе стало немного теплее, но это тепло быстро пропало из-за воспоминаний.

Кёнджик с детства любил животных и не мог перед ними устоять. Он старался помогать им, как только может. Люди не понимали, почему только с этими душами в безмолвном маленьком теле на четырёх ногах парень ведёт себя сдержанно, умиротворённо и проявляет к ним тонны любви. Даже когда у него не было денег, он старался помочь то кошке, то собаке. Даже птицы не оставались без его помощи. Сам Джик тоже не мог найти ответ на вопрос, связанный с такой большой любовью к животным, да даже и не старался. Для него это не имело значение. Самое главное было – у него с ними быстро находился контакт, и они становились друзьями на долгое время. Точнее до той поры, пока их не находила Смерть.

– Буду звать тебя Баско. Вроде как это означает «красивый». Не против? – спросил парень у зверя, которого хоть как-то нужно было звать.

Звонкий лай пронзил пространство небольшой комнаты. Этот звук слегка оглушил парня, но заставил не на долго улыбнуться. Щенок радостно завилял хвостиком и вновь лизнул руку парня в знак полного согласия, с которым через пару минут оказался на поверхности.

Уличная прохлада пронзила до костей. Голова закружилась от свежести трав и деревьев. Вот только среди них чувствовался трупный запах. Тошнота усилилась. Но среди тошноты, как червь, извивался голод. Парень кутался в свою рваную куртку, которую нашёл за книжным потрёпанным стеллажом, и медленно пошёл к центру улицы. Дриэли смотрели на него с нескрываемым отвращением и с жалостью на маленькое существо, шедшее с ним рядом и смотря на всё с интересом. У Джика к ним тоже было отвращение. «Заносчивые ублюдки» – пронеслась мысль в его голове, из-за которой в груди возникла резкая боль. Она была колющей и не особо приятной. До него сразу дошло, что нельзя даже мысленно произносить какие-то грубые слова. Это усложняло задачу, ведь весь этот фантастический мир раздражал его и не даст так просто покинуть его. «Хорошо, попробуем» – пронеслась очередная мысль, у которой не оказалось продолжения, потому что парень заметил низенькую полную женщину, пытавшуюся затащить огромную бочку в свой бар.

– Вам помочь? – с лёгкой улыбкой произнёс парень. Девушка смерила его оценивающим взглядом зелёно-голубых глаз. Её пухлые ручки с коротенькими пальчиками продолжали удерживать бочку. На бледном округлом лице выступил румянец. С широково лба стекали крупные капли пота. Кривоватые тонкие губы стали почти невидимыми из-за того, что она их сжала. Тёмно-русые волосы выбивались из-под тёмно-зелёного платка.

– Денег нет, – высоким голосом с грубой интонацией ответила толстушка и продолжила пытаться закатить бочку.

Кёнджик проглотил эту грубость и стал подталкивать предмет с другого конца. «Не нужны мне твои деньги. Мне нужно выбраться с этой дыры» – подумал парень, стараясь как можно сильнее толкать злосчастную бочку. Содержимым в этом предмете, видимо, было либо пиво, либо вино. «Как они пьют эти дешёвые напитки? Отравиться же можно!» – возмущался мысленно парень, уже помогая укатить бочку в подсобное помещение.

– Спасибо, паренёк, – уже более ласково произнесла девушка. – Если помог одну бочку затащить, то поможешь ещё четыре укатить в подсобку?

Отказа не последовало, потому что для него это могло стать первым шагом к исправлению, что ему было очень нужно. Было трудно как физически, так и морально. Люди наблюдали за его помощью и многие смеялись над тем, что он в такой поздний срок пытается что-то исправить.

– Ты уже одной ногой в могиле! – в один из моментов выкрикнул кто-то из толпы.

Джику хотелось ответить в самой грубой форме, но что-то подсказывало, что следует промолчать, иначе эта помощь будет бесполезна.

Парень послушался: он молча помогал перекатывать бочки в подсобное помещение, а по окончании работы получил ужин в виде ухи, кружки свежего молока и полбулки хлеба. Часть яств он отдал Баско, которого тоже запустили в это помещение, не успевшее наполниться пьяницами или уставшими рабочими.

– Решил исправиться? – послышался знакомый голос из-за спины.

Ложка зависла в воздухе. В ушах слышался стук сердца. Мир как будто остановился. Все звуки мигом потерялись на фоне стука каблуков. Из-за деревянного пола он казался приглушённым, но слышался очень хорошо. Джик не мог поверить, что знает этого человека.

– Узнал? – с ухмылкой произнёс низкий дриэль с чёрными волосами, аккуратно подстриженными волосами, пухлыми губами и ярко-голубыми глазами. Его мускулистое тело скрывалось под белоснежной накрахмаленной рубашкой и коричневым пиджаком. Накаченные длинные ноги скрывались под коричневыми брюками.

– Сок Мин Бин? – хрипя, произнёс грешник, смотря во все глаза на человека, севшего перед ним. В голове сразу стали мелькать картинки с его участием в его ранней жизни. Только эти картинки принадлежали не к этому месту, а к времени, когда Джик ещё существовал в своём привычном мире. Но особенно ярко вспомнился его уход, который стал одним из самых болезненных шрамов, который с трудом зажил, но стал большим рубцом на душе.

Кёнджик сидел на полу, захлёбываясь слезами – его вновь хотели вышвырнуть на улицу. Его вновь хотели сделать бомжом, который ничего не может. Его вновь хотели оставить один на один с этим сложным механизмом под названием «Жизнь». Заставить бороться, не имея сил. Ползать по земле, сдирая пальцы в кровь.

– Прошу, не бросай меня, – всхлипывая, хрипел парень, обнимая самого себя. Всё тело раздражающе тряслось, но ему не хотелось потерять человека, которого так сильно полюбил.

Он чувствовал этот холодный взгляд. Он чувствовал, что больше не нужен в качестве служанки в этом огромном особняке. Этот влиятельный человек – Сок Мин Бин – наигрался им. Втёрся в доверие, получил небольшую выгоду, а теперь хочет выкинуть за порог своего дома, как будто перед ним ненужная порванная кукла. Как будто перед ним сломанная техника, не подлежащая восстановлению.

Последовал удрал плетью. Спина как будто начала гореть, придавая ещё больше боли. Слёзы хлынули рекой, обжигая похудевшее лицо. Губы были в крови, потому что парень их кусал, чтобы место, по которому прошлась плеть, болело не так сильно.

– Слабак, – с усмешкой произнёс мужчина лет тридцати. Его лицо, заострённое в области подбородка, выражало отвращение. В ярко-голубых глазах читалась насмешка, а длинная нога, с силой ударила по маленькому смазливому личику, омытому слезами. Ему не нравились нытики, но и перевоспитывать их он не собирался. Ему легче было избавиться от таких людей, выгнав их из своего дома, в который сам же приводил.

– Сок Мин Бин, – жалобно произносит Джик, принимая удар за ударом. Он любит его как родного брата. Любит всем сердцем. Он привязан к нему. К его похвале, нежным объятьям и наставлениям. Но старшему, видимо, это надоело. Точнее ему на это было всё равно. Он просто надоел ему, стал не нужен. Он для него в одно мгновение стал чужим.

– Убирайся, – сухо произносит он и дал знак, чтобы этого мальчишку выкинули на улицу. Двое накачанных парней не стали долго думать и выполнили просьбу своего начальника.

С неба стеной льёт дождь. Холодный, но отрезвляющий. Птицы не летают. Люди не ходят. Настроение паршивое. Кёнджик сидит на обочине дороги и захлёбывается собственными соплями. Ему больно. Ему до безумия обидно. Ненависть растёт с каждым мгновением. Она поглощает всё его юное тело. Поглощает душу, не давая возможности всё обдумать и попробовать узнать причину такого поступка Минбина.

– Обещаю тебе, что разорю тебя и ты станешь никем не только в этом городе, но и в этом мире, – шепчет обиженный мальчик, продолжая рыдать под стихией, которая соответствовала его настроению. При этом ещё позволяя обиде засесть очень глубоко, а ненависти попасть в каждую клетку и сделать из него воплощение дьявола.

И вот он сидит перед ним. Такой невозмутимый, уравновешенный и с лёгкой улыбкой на устах. Такой родной, но в то же время чужой.

– Да, – отвечает новый собеседник, попросив принести кружку пива. – На вопрос ответишь?

– На какой? – отвисая, говорит Джик, доедая уху. В висках до сих пор сильно пульсировало из-за воспоминаний.

– Решил начать исправляться?

– Когда увидишь, как убивает волдор другого грешного, и ты осознаёшь, что у тебя ещё есть возможность исправиться, то следует ухватиться за этот шанс.

Собеседник усмехается. «Даже не помнит, что когда-то чуть ли не стал жертвой этого самого волдора» – думает Минбин, делая глоток плохо сваренного пива, но делает вид, что этот напиток ему нравится.

– Подсказки тебе дали?

Кивок в знак согласия.

– Что собираешься делать?

– Помогать, кому придётся. А дальше как судьба сложится.

– Тебя здесь презирают, – равнодушно произносит Минбин.

– Знаю, – в тон отвечает Кёнджик, закончив есть. Он поднимается со своего места и направляется к двери, около которой останавливает и кланяется в знак прощания. Парень не хотел с ним общаться. Не хотел показывать, что хочет избить его так же, как это сделал он в тот момент.

«Если хочешь, могу тебя сюда барменом устроить» – слышит он уже у себя за спиной. Вот только парень не собирался пользоваться случаем, потому что обида до сих пор жила в его душе. Желание отомстить ему до сих пор жило в его душе.

***

Хёнджин сидел около небольшой реки, которая была за городом. Эта вода была нетороплива, тиха. К ней не подлетали водоплавающие птицы, из неё не пили наземные животные. Создавалось ощущение, что она была мёртвой.

Баско бегал по поляне и игрался с бабочками, радостно лая через равные промежутки времени. Иногда что-то подбирал с полу, тщательно пережёвывая. Джик наблюдал то за неторопливой рекой, то за своим новым другом, который чувствовал себя счастливым. Парень хотел тоже быть счастливым, но обстоятельства не позволяли.

– Повезло тебе, Баско. Тебе мало нужно для счастья. А вот мне нужно много, – с грустью произнёс бездомный, продолжив смотреть на реку.

В голове мелькали мысли, за которые невозможно было ухватиться, чтобы раскрутить, как рулетку. Ещё встреча с человеком, который так подло с ним поступил. Почему они встретились здесь? Для чего была эта встреча? И как он вообще тут оказался? «Неужели это одно из испытаний? Если да, то тот, кто всем этим управляет, зря это сделал» – единственное, за какую мысль смог он уцепиться, и то из-за внутренней пустоты не смог её дальше развивать и пошёл домой. Щенок бежал за ним, высунув розовенький язычок. Серповидный хвостик выпрямился и стоял столбом, напоминая трубу. Ушки напоминали эхолокаторы, улавливая каждый звук. Иногда он рычал на какого-то таракана, который бежал в высокой траве. Джик смотрел на него с умилением и чувствовал себя хоть немного, но счастливым.

В полуразвалившемся доме чувства счастья пропало. Понимание, что он во взрослом состоянии опустился до той ступени, на которой был в подростков возрасте, портило всё, что только было возможно. Сидя на крыльце его настроение не поднималось благодаря Баско, который, похоже, чувствовал паршивое настроение своего хозяина и пытался хоть как-то помочь ему справиться с переживаниями.

– Прости, Баско, сегодня ты мне не поможешь, – ласково, но с комом в горле произнёс парень и отправился вглубь дома, чтобы пережить ночь без приключений и не встретить палача, который может лишить его жизни в столь молодом возрасте.

***

Прошло два с половиной месяца. Джик продолжал пытаться заслужить хоть малейшее уважение среди всех этих напыщенных жителей, которые его за дриэля то и не считали. Каждый раз, когда он помогал, они над ним смеялись и старались хоть как-то задеть каким-то фразами или одним своим взглядом.

Он вставал с первыми лучами солнца, наслаждаясь его сонной улыбкой, и в течении дня ходил от одного жителя к другому, узнавая, нужна ли помощь. Чаще всего ему отказывали, но находились добрые старушки, которые были не прочь помочь подняться с колен. В особенности они старались дать работу после познания, что у него есть маленький щенок. Это ещё больше раздражало. Он ненавидел жалость, потому что знал, что в мыслях у них было сложено о нем совершенно другое мнение. Да и тем более они могли давать ему какую-то самую лёгкую работу, чтобы он больше к ним не приставал.

Кёнджик в душе ненавидел всех этих существ. Он молча проклинал их и считал дни, которые провел в этом странном месте. «Дома» ему даже удалось завести блокнот, который был в клеточку и в котором можно было ставить крестики столько дней, сколько их было в месяце. Это странное и непривычное место открывалось перед ним медленно, неохотно, но воспоминания бывшего владельца его тела помогали заполнить некоторые черные дыры и построить мосты, чтобы все уложилось по полочкам.

Парень вспомнил, что один раз чуть не стал жертвой волдора.

Это произошло неожиданно. Парень просто гулял теплой ночью по улицам Мариона. Прохладный ветер взъерошивал волосы и нежно гладил лицо. И вот он подходит к своему родному дому, а из него выходит эта двухметровая громадина и медленными шагами приближается к нему. Оскал заставлял бояться. Ещё страшнее было, когда он резко, в считанные секунды оказался под ним. Если бы не охотничий заточенный нож, который лежал в кармане, то ему бы не удалось сбежать. Только вот острый коготь успел разорвать рубашку и полоснуть по коже.

Уродский шрам до сих пор остался под ребрами, а страх гулять по ночным улицам остался в глубине души. Как ему удалось сбежать? Что заставило это чудище бросить его и начать искать другую жертву?

Так же в памяти всплыло, что у него была родная сестра, которая вместе с родителями бросила его в этом неприветливом городе. Притом причина та же – он стал одним из грешников, а они их презирали, можно было даже сказать, что ненавидели. А в этих краях шло поверие – если ты родственник грешника, то скоро тебя настигнет та же учесть. Для него оно казалось странным, но оправданным, ведь можно было сманить на эту нечистую сторону и увести в могилу любого человека.

И вот Джик вновь бродил среди больших и малых домов в поиске работы. Вновь получал отказы. Вновь видел эти насмешливые или сочувствующие взгляды и вновь с недовольным лицом думал о том, как хорошо бы было оказаться в мягкой постели, в мире технологий и посмотреть какой-нибудь боевик, потому что слезливые сериалы ему до жути не нравились. Так же захотелось выпить бокал дорогого виски и заказать девочку на ночь, которая растворится в его воспоминаниях с началом нового дня.

Кёнджик продолжал поиски. Упорно, с раздражением, с проклятьями, которые кричал в уме, но искал. Он уверял себя, что оказался здесь по ошибке. Он уверял себя, что не грешен. «Как вообще я оказался в этом мире? Магии ведь не существует! Это ведь всё вымысел писателей или детей, у которых хорошо развито воображение!» – мысленно возмущался парень, не заметив, как оказался в лесу.

Свежий воздух резким толчком проник в лёгкие. Где-то наверху летали птицы и ему казалось, что они как-то тревожно исполняют свои трели. Листва тихо шелестела. Толстые стволы деревьев как будто были испачканы кровью. Где-то валялись черепа, где-то желтоватые кости кисти рук, где-то маленькие и большие стопы. Под ногами хрустели тонкие ветки.

Парень шел с осторожностью. Почва слегка проваливалась под его ступней. Кое-где даже просачивалась бордовая вязкая жидкость. Мёртвые цветы свесили свои головки, но от них все же исходила какая-то аура.

– Да что происходит? – раздражённо буркнул Джик, продолжая идти в глубь этого таинственного места, чувствуя животный страх внутри сердца.

Холод быстро пробирался по всему телу. Было неуютно. «Моторчик» как будто замер. Кровь застывала в жилах постепенно. «Как я тут очутился?» – задал он себе вопрос, на который не было ответа, ведь он не смотрел на дорогу, по которой шёл в свой новый дом, чтобы провести время со своим новым другом, который, если быть честным, слегка надоел.

– Тебе повезло, что твоя злоба не повлияла на решение Верховницы, – раздался детский насмешливый голос.

Джик стал озираться и слегка поворачивать свой корпус, чтобы понять, откуда исходит звук. Это был ещё один знакомый голос, но источник не удавалось найти. И вот он взглянул вперёд и увидел перед собой дуб, ствол которого в диаметре достигал метров восьми-девяти. Его широкие листья были в одном месте яркие, в другом темные. Ветки извивались и иногда создавали круги. На некоторых ветках можно было разглядеть человеческие зубы. Создавалось ощущение, что какой-то сумасшедший пытался откусить кору от дерева, представляя, что это что-то вкусное и питательное.

На одной из таких веток сидела знакомая девочка все в том же голубом платьице. Её маленькие ножки качались из стороны в сторону, напоминая маятник, который мог в любую секунду остановиться.

– Верховница? – с удивлением спросил Джик, продолжая смотреть на это маленькое создание.

Его не удивляло, что такая маленькая особа сидела так высоко и без капельки страха, при том на краю ветки, где вероятность упасть ближе к семидесяти процентам. Его больше удивляло слово, которое она произнесла. Вернее, скорее всего, это было чьё-то имя.

– Да, – безмятежно ответила собеседница, слегка улыбаясь чему-то. – Та девушка, которая привела тебя сюда.

– Это ее имя?

В ответ утвердительный кивок. Вот ещё один пазл. Только хотелось узнать о ней как можно больше. Хотелось знать всё, а в особенности, как выбраться из этого поганого места. Как оказаться дома и подумать, что всё это просто был сон.

– Тебе пока что нет необходимости знать о ней что-то ещё. Ты по-прежнему грешен, но заслужил первоначальное прощение. Хотя можно было тебя по дольше оставить на этом этапе, но наблюдать за тобой уже не так интересно, как было ранее, – уже с недетские хладнокровием говорило это маленькое создание.

– Первоначальное? – с досадой произнес парень. Сердце резко потерялось среди органов. Его стук почти не было слышно.

– Да, – как сквозь воду прорезался более взрослый голос и из-за дерева вышла та самая девушка, вызывавшая в его душе лютую ненависть и бурю гнева.

– Что это значит?! – послышался недовольный выкрик.

– Скоро узнаешь, Хан Кён Джик. Но теперь старайся лучше, иначе убежать от моего помощника не удастся.

Ее губы до сих пор изгибались в усмешке. Как парень понял, она считала себя тут главной. Вот только эта девушка и была тут главной. Она устанавливала тут правила, она вела свою игру, которую множество игроков проигрывали, но ему один раз удалось ее обмануть, но не в своём теле. Только в следующий раз не удастся.

Ее тонкая рука вытянулась в его сторону и он стал медленно засыпать. Все кружилось, все расплывалось. Деревья скручивались, травы и цветы как будто становились мутантами. Он пытался за что-то схватиться, но почувствовал прохладную землю и чувствовал, как она его поглощает, заволакивает в свои сети и не собирается отпускать.

– Отпусти… – вяло промолвил Кёнджик и закрыл тяжёлые веки, погрузившись во тьму, а девушка продолжала стоять с ухмылкой на полузакрытом лице с протянутой рукой. Девочка, сидящая на ветке, тоже продолжала смотреть за магией, которую творила Верховница.

Небо и без того темное, стало совершенно темное. Яркие молнии пронзали его, навевая ужас, но бесчувственное тело его не ощущало. Оно переселялось в другое тело, с другой историей и с другим статусом. Его тело медленно переходило на другую ступень, оставаясь в этом неизвестном мире. Оставаясь в том месте, которое он уже успел возненавидеть всей душой.

Глава 2

Тусклое солнце лениво освещало землю. Девушки в одеждах светлых тонов медленно ходили по улицам под руку с какими-то мужчинами с большими животами. Их расплывчатое тело скрывалось под обтягивающими белыми костюмами. Девушки, молодые и не очень, ходили рядом с ними с натянутой улыбкой и напряжённо смеялись от их бессмысленных шуток, скрывая свою неприязнь. Их хрупкие станы стягивали тугие корсеты, потому что им хотелось казаться худее, чем было на самом деле, а полы пышных платьев почти соприкасались с пыльной гравийной дорожкой, из-за чего их прачкам предстояла трудная работа вечером.

Мужчины и юноши одаривали своих подруг пошлыми взглядами, ведь их мозги заняты только похотью, из которой эта часть населения была создана. Им дела не было до искренности чувств и о том, что нужно было всё делать от чистого сердца, а не для того, чтобы получить какую-то выгоду.

Джик медленно открыл глаза, с трудом поднял голову с отяжелевших рук и стал разглядывать прохожих, потому что его тело каким-то чудом (для него это являлось чудом) оказалось на стуле.

Красивые и страшные, худые и очень толстые дриэли сновали туда сюда. Внутри, скорее всего, вообще ничего дриэльского не осталось, что ещё больше огорчало. В его мире все то же, только по первому взгляду понять нельзя, гнилой перед тобой человек или же он один, которого не задела эта скверна.

Вновь эта головная боль. Вновь ощущение дисбаланса. Холод до сих пор бегал по каждой клеточке и заставлял вздрагивать. Эти светлые цветные пятна бродили туда-сюда. Сам парень сидел за дубовым столом, который стоял под каким-то тряпочным потрёпанным зонтом, а перед ним пузырилось тёмное пиво в грязном стеклянном литровом стакане. Руки после начала двигательной деятельности стали трястись сначала крупной, а потом мелкой дрожью. Грудь как будто сдавливало тисками. Он вспоминал последние минуты до потери сознания и теперь не мог понять, что происходит. Что-то волновало его, при том очень сильно, но он не мог понять, что именно.