Кирилл Л. "Темнее тысячи лун"

– И ради этого я поперся куда-то в такую рань? Вместо того, чтобы отдыхать, ты предлагаешь просто так пойти к совершенно незнакомому человеку, – сказал я, но в глубине души все-таки хотел сходить вместе с ним, а спорить уже устал.

– Потом спасибо скажешь, умник, – Сеня не угадал.

Сопротивляться не было смысла. Оказалось, что надежда отечественной философии, физики и электротехники проживала неподалеку. Панельная девятиэтажка с шестью подъездами ничем не выделялась среди кучи других домов разной планировки. Уже в который раз я заметил, что город напоминал собой больше кротовую нору, чем творение человеческих рук. Строения возводились беспорядочно. Создавалось ощущение, будто при выборе места строительства тыкали пальцем в случайное место на карте, или, может, пытались спроектировать гигантский лабиринт. Многие не обращают никакого внимания на этот недочет, но и ежу понятно, что грамотная застройка не только обеспечивает комфорт, но и способна существенно подправить внешний облик нашего захолустья. Ассоциации с большим свинарником не вызвали во мне удивления. Кроме того, так можно назвать и не только это место.

Грязь в подъезде очень гармонично вписалась в мои представления. Пахло тухлятиной, сыростью. Рассыпающаяся штукатурка сильно обнажала замызганные стены. Где-то лежали окурки разного срока давности, в углах можно было встретить и другой мелкий мусор вроде бумажек и фантиков.

– Подожди, а ты с ним хотя бы договорился о встрече? – спросил я, пока мы поднимались по убитой лестнице.

– Естественно. – А про меня-то сказал? – Сказал, но не про то, что ты будешь со мной сегодня, – он пожал плечами.

Через несколько мгновений мы попали на четвертый этаж. Дверь, за которой находилась квартира Андрея, встретила нас не особо приветливо. Она не противоречила общей стилистике окружения: выглядела обшарпанной и ненадежной. Звонка не было, поэтому Арсений несколько раз стукнул по древней обивке, курьезно смотревшейся на фоне убитой лестничной площадки.

На пороге почти сразу появился молодой парень. Первая оценка четко дала понять, что внешность не всегда обманчива. Высокий, худой, очкастый и одетый в клетчатую рубашку – набор примет, по которым безошибочно узнаешь ботана. Его средней длины русые волосы какое-то время оставались без ухода; голова была жирной, и, скорее всего, обильно покрыта перхотью. Он выдавил из себя подобие улыбки, обнажив через маленькую щелочку желтоватые зубы, после чего протянул руку Сене, а затем и мне. Ладонь была мокрой, но я смолчал даже у себя в голове, ведь мои руки тоже успели вспотеть.

– Проходите, – буркнул он и мы переступили через порог квартиры.

В нос мне ударил противный запах пота, который я ни с чем не мог перепутать. Так обычно пахло в закрытых помещениях при высокой температуре и низкой влажности воздуха. Я сразу подумал про аромат школьного кабинета после урока в один из жарких майских дней. Во всем пространстве трудно найти точку, где пахло бы столь тошнотворно. Стены и старые обои на них надавили на саму мою сущность. Я уже успел пожалеть о завтраке. Содержимое желудка дало понять, что такая вонь и обстановка ему не по душе. Впрочем, я оказался с ним солидарен. Сеня то ли не замечал этого ужасного смрада, то ли он не вызывал в нем такого отвращения. Каждое его движение кричало о непонятном желании, которым друг слегка удивил меня еще при встрече. Интерьер берлоги Андрея был примитивным и неприятным глазу. Квартира давно не видела уборки, что уж говорить про ремонт. Я ожидал, что мы направимся в «мастерскую», но он провел нас на кухню. Я боялся увидеть кучу грязной посуды в раковине, но там не было ни единой тарелки, только грязная истертая губка. Ладно, живи пока – таким вышел мой предварительный вердикт.

– Чай будете? – спросил хозяин, по-видимому, для приличия.

– Я буду, – ответил Сеня и вопросительно посмотрел на меня, – А ты?

– Откажусь, – мне абсолютно не хотелось заливать в себя бокал чая – тошнота могла появиться снова.

Андрей молча достал две чашки и жестом указал нам на стол. Мы аккуратно сели на ветхие деревянные табуретки. Печенья или других сладостей король гостеприимства не предложил, но и за чай спасибо.

– Как там мой ноут? – Сеня нарушил тишину первым.

– Фурычит как часы. Ты бы хоть не жрал перед ним, там везде крошки, – пришлось приложить усилия, чтобы сдержать смешок.

Приятель как-то виновато посмотрел в его сторону, затем его взгляд остановился на мне. За столько лет дружбы я безошибочно научился понимать значения его мимики и любых других телодвижений. В глазах читалось нечто вроде: сделай что-то, дурак. Затем он резко переменился. Казалось, что ему пришла в голову идея. Он снова обратился к компьютерщику:

– Могу посмотреть на него? – сказал он, заранее отодвинув табуретку.

– В моей комнате лежит. Проверь, и ничего там больше не трогай, – а вот это уже странно.

Сеня оставил кружку и зашагал в сторону комнаты. Я остался с Андреем наедине. Не сказал бы, что это привело меня в восторг, особенно с учетом того, что решение Сени внезапно покинуть комнату было неслучайным. Я не хотел ударить лицом в грязь, поэтому решил сделать шажок навстречу для знакомства, но он меня опередил.

– Степан же, да? – начал он осторожно и пренебрежительно.

Я кивнул головой. Имя запомнил – неплохое начало. Дальше будет интереснее – подсказал внутренний голос.

– Твой друг, кажется, очень хотел познакомить нас. Как думаешь, почему? – способ постановки вопросов притягивал. Он дал мне пространство для размышления, пусть и вопрос казался насмешливым и каким-то риторическим. Человек передо мной напомнил мне дядю полицейского, который расследовал дело и допрашивал свидетелей.

– Подумал, что мы найдем общий язык, – другого ответа я придумать не смог.

– Сказал, что мы с тобой очень похожи, если выразиться точнее. Давай выясним, так это или нет, – я дожидался продолжения, но он молчал.

– Ну, давайте, – он откровенно вынудил меня прервать интригующую тишину.

– Ты веришь в Бога? – лицо Андрея оставалось предельно серьезным.

– Да, верю, – ответил я и сразу пошел в контратаку. – Почему вы спросили именно про Бога?

Удивительно, но уголки его губ еле заметно дрогнули. Во взгляде появились смеющиеся привкусы. Все сильнее ощущалось, что меня допрашивают, и мне нынешний расклад очень уж не нравился. Я был готов к тому, что придется поспорить.

– Умоляю тебя, давай перейдем на ты. Почему же ты считаешь себя верующим? – новый вопрос не заставил себя ждать.

– Я не считаю себя верующим в полной мере, раз уж на то пошло. Я чересчур грешен для этого, при этом остаюсь хорошим человеком. Но это совсем не значит, что я не верю в Бога, – я оборонялся как мог и ждал нового удара, но мой оппонент оказался умнее.

– А мог бы ты убить человека? – Господи, что он несет?! Только после этого вопроса до меня дошло, что мое здравомыслие выключилось, словно перегревшийся телефон. Несколько извилин в моем мозгу отчаянно намекали мне на неправильность происходящего, но мне все равно хотелось их игнорировать.

– Нет, – тихо и уверенно сказал я.

Лицо Андрея дрогнуло под натиском улыбки. Всем своим видом он показал, что удовлетворен. Неужели ему просто захотелось посмеяться надо мной?

– Знаю, что ты немного удивлен. Но согласись: такие вопросы намного лучше раскрывают человека, чем те, которые обычно задают при знакомстве, – он замолчал на несколько секунд, явно ожидая ответа от меня, но я не смог подобрать слов, поэтому он продолжил. – Знаешь, я ждал этого дня.

– Почему? – этот парень не переставал меня удивлять. Передо мной был очень умный человек, вот что я понял уже из нескольких минут беседы. Что же ему нужно? Друг он, или враг?

– Я работаю над одним очень важным проектом, но чувствую, что мне необходима помощь. Я понимаю, что это звучит безумно, и ты наверняка считаешь меня если не безумцем, то как минимум странным…

– Все умные люди странные. Да и кто тебе сказал, что быть таким – плохо? – перебил его я и засмущался, ведь мои слова были сильно пропитаны лестью, как обои квартиры курильщика пропитаны дымом.

Я стал терять нить разговора. Все же это было действительно странно. Может, я все еще сплю? Память решила нарисовать картину, которую я видел во сне. Воображение подключилось и начало работать вкупе с памятью. Я представил: обломки от упавшего самолета летят прямо на меня и вдавливают меня в землю, не оставляя ни единого шанса на выживание. Готов поклясться, что обстановка в этом доме давила на меня равносильно железкам из мира подсознания.

– Молодец, Степа! – он рассмеялся и вырвал меня из раздумий, а потом протянул мне руку еще раз и пожал ее. Смеялся он долго, я даже не понимал причину такой бурной реакции. Он действительно глумился надо мной самым наглым образом? Или он ненормальный? Интуиция подсказывала, что дело не в этом, но важная составляющая снова ускользала от меня, прямо как в том кошмаре. – Нам с тобой есть о чем поговорить, – продолжил он, но уже довольно серьезно. От былой радости не осталось ничего. – Предлагаю тебе встретиться, допустим, в «Бриллианте» и кое-что обсудить. Ты согласен? Думаю, ты прекрасно подойдешь для этой работенки и извлечешь для себя много полезного.

Я впал в замешательство. Мы даже толком не познакомились, а он уже звал меня на какую-то встречу в кафе неподалеку. Ты обязан прийти туда, слышишь? — прозвучал внутренний голос, но не тот, что ранее, а более грубый и искушающий. Не знаю почему, но это предложение не оттолкнуло меня, а наоборот – заинтересовало. С другой стороны… он даже не рассказал ничего про свою задумку. Спросить у него сейчас? Не стоит, все равно ничего не скажет.

– Думаю, что это вполне возможно. В какой день и во сколько? – выдал я, сам от себя того не ожидая.

– В субботу, часа в четыре, – подчеркнул он воодушевленно.

Я не успел ничего ответить, потому что услышал шорох позади. Сеня вернулся, и вид у него был уж очень растерянный. Он сел на свое место и ничего не сказал. Андрей первым нарушил молчание:

– Убедился? Нормально все работает? – говорил он куда дружелюбнее.

– Д-да, все нормально, – голос Сени прозвучал очень неуверенно, даже слегка испуганно. Андрей этого не заметил или не подал виду.

– Не забудь про оплату, – а вот о самом главном не побрезговал упомянуть.

Сеня достал из кармана купюру и выложил на стол. Затем он осушил кружку с чаем, отплевываясь из-за заварки, которая была на дне.

– Нам уже пора, – Сеня сказал это, смотря на меня. – Мы уходим, я тороплюсь.

Возразить я не решился, хоть и знал, что он нагло врет. Мы лишь молча переглянулись с Андреем. Я ожидал увидеть в нем хоть какую-то эмоцию, но ни одна мышца не шевельнулась на его физиономии.

Сеня встал из-за стола первым. Он едва не повалил стул, но тот все-таки остался в равновесии. Я проводил выходящего друга взглядом, и уже сам хотел прощаться, но Андрей снова оказался быстрее меня, достав из ниоткуда свою визитку (да, у него были визитки).

– Позвони, если будут вопросы, – он снова слегка шокировал меня, ведь сейчас в его интонации прослеживались почти незаметные нотки надежды и нуждаемости, которые способен вычленить из канонады его речи.

Я молча кивнул и взял визитку. Вопросы зрели где-то на границе моего сознания и подсознания, но я не давал им прорваться в голову. Парень, просто верь ему – грубый таинственный голос шел будто из стен квартиры.

4

Металлическая дверь захлопнулась за нашими спинами с характерным звуком. Небо подзатянуло облаками. Я не собирался медлить, но Сеня остался стоять возле подъезда, чего я сразу и не заметил.

– Стой, – сказал он, повысив голос.

Я обернулся и понял, что он не пошел за мной. Он так и не сдвинулся с места, поэтому я сам вернулся к нему.

– В чем дело?

– Прости меня, – мое сердце забилось сильнее. С чего бы он стал передо мной извиняться? – Я не должен был знакомить тебя с ним. Он псих.

Эти слова точно задели меня. Да, Андрей оказался странноватым и чуть отталкивающим человеком, но как он посмел его осуждать? В нем я действительно видел близкое мне, поэтому Сеня вызвал во мне неприязнь.

– Скажи мне: ты совсем дурак? – я приложил максимум усилий, чтобы это прозвучало как можно мягче, но, кажется, не сработало.

– Заткнись, – Сеня выругался. – Я слышал ваш разговор. Разве нормальный человек ведет себя так? – последнее слово он чуть ли не прокричал.

Я вспомнил, с каким воодушевлением он звал меня с собой. Тогда же он транслировал эмоции, которые прогуливались, держась за ручки с безумием и страшным гневом. Нужно еще подумать, кто тут псих на самом деле.

– Сень, я не желаю это обсуждать. Ты неадекватный, – как-то неуверенно добавил я.

Мне показалось, что он хочет ударить меня. Его руки сжались в кулаки. В драку я особо не верил, но на всякий случай сконцентрировался на движениях потенциального оппонента.

Он приблизился ко мне на пару шагов. Если он и хотел ударить или сделать что-то другое, то он не успел. В моих глазах потемнело, но не от удара. Он не бил меня, нет. Я был поражен изнутри. Земля будто ушла из-под ног, а сам я провалился в другую Вселенную, где действовали совершенно другие законы физики. Тело порвалось на миллион молекул и осталось в новом пространстве, другом мире.

Очнулся я, по словам Сени, секунд через сорок. Я видел его таким испуганным второй раз в жизни. О первом было принято никогда не говорить вслух, но я вам поведаю нелепую детскую историю для полноты картины.

Нам было лет по двенадцать. В тот день мы, как и всегда, пошли погулять. У Сени в кармане прятался новенький коробок спичек. Нет, курить мы не собирались. Дело было летом, а лето дарило глупым детишкам много поводов для забав.

В нашем городе росло много тополей. В жарком климате эти замечательные деревья начинали цвести в конце мая, а первая половина июня была настоящим адом для аллергиков. Тополиный пух был везде: кружил по улицам города, залетал в окна домов и машин, забивался по углам, и, самое ужасное – постоянно попадал в рот и нос прохожим, вызывая бесящий зуд и постоянное желание чихать. Дожди шли редко, поэтому сухой пух практически беспрепятственно путешествовал от малейшего дуновения ветерка. На улицу лишний раз выходить не хотелось, но кого это останавливает?

А еще всем, особенно детям, отлично известно, что сухое очень легко воспламеняется и хорошо горит. Именно благодаря этому познанию мы и взяли с собой спички. Дождались момента, когда небо начало темнеть, а шар Солнца поглощался кромкой горизонта на западе. Людей на улице было уже не так много: все расползались по норам, не желая кормить полчища комаров, которые патрулировали вечерний город и безжалостно наказывали запозднившихся гуляк. Для осуществления поджога мы выбрали пустырь, где было относительно много открытого пространства. Между нами повисло захватывающее молчание и легкое напряжение, пока мы аккуратно продвигались в сторону пустыря. Сеня то и дело доставал коробок из кармана и ловко вертел его, наверняка предвкушая, как достанет оттуда спичку, проведет ей по тёрке и получит искру. Искру, которая за считанные секунды красиво пробежится по пушистым семенам тополя и не оставит от них ровным счетом ничего.

Мы прибыли на место, и к тому времени небо уже окончательно утратило свои краски. Одни лишь звезды сопровождали нас в этот поздний час. Пустырь действительно был подходящим местом, даже слишком. Пух покрывал приличную площадь бесхозной земли. Его лежало так много, что он напоминал тонкий снежный покров, который появляется в наших краях в ноябре. Здесь мы бывали много раз. Раньше тут даже играли в футбол. Делали импровизированное поле и гоняли мячик под палящим солнцем. Но в последние годы это место утратило популярность. Странно, но сюда просто перестали ходить. О былом величии напоминали лишь два заброшенных ветхих сарая, неизвестно когда и кем построенных.

Погодка выдалась безветренной, что благоприятно сказывалось на наших прогнозах.

– Ну ты как? Готов? – спросил я у Сени.

Он повертел коробком перед лицом, показывая свою готовность совершить мелкую пакость. Поджигать вызвался он, а я решил поработать оператором и заснять акт хулиганства на камеру. Телефон уже был приведен в боевую готовность. Дешевая китайская камера и так искажала изображение, а в надвигающихся сумерках вообще сложно разобрать картинку. Света для фокусировки не хватало, но уже очень скоро он должен был появиться. Сеня собрался с мыслями, открыл короб, вынул оттуда спичку.

– Включай камеру, – скомандовал он и чиркнул спичкой, но ничего не произошло.

После еще нескольких попыток он сдался и кинул бракованный инструмент в траву. В адрес производителя спичек прозвучали слова, упоминание которых здесь не совсем уместно. А ведь это явно был знак. В его руках появилась новая спичка. В этот раз огонь с первой же попытки охватил головку спички. Я наблюдал за процессом через экран телефона.

Мы отступили от пушистого настила, а спичка полетела в обратном направлении. Все произошло слишком быстро. Пламя сразу перекинулось на близлежащие пушинки. Невесомые, но от этого не менее горючие семена воспламенялись стремительнее, чем ты успевал это осознать. Сеня завороженно пялился на исчезающий ковер, а я понял, что у нас проблемы.

Куча пуха прилегала и к старым сараям. Доски вспыхнули вместе с травой, которая росла вокруг. Я инстинктивно отключил запись и в ужасе дернулся в сторону Сени. Его лицо было изуродовано похожей маской дичайшего страха.

Мы кинулись убегать. В процессе я высказал дружку все, что я о нем думал. Идиоты, настоящие идиоты. Повезло, что свидетелей в такой глуши, в такое время оказаться не могло. Отбежав достаточно далеко, Сеня слегка успокоился, и мы обсудили наши дальнейшие действия.

– Если нас вычислят, то это конец, – эти слова он произнес очень драматично. – Чего доброго, на нары поедем.

Я хохотнул от его опасений, но облегчения этот надрывистый смешок никому не принес.

– Хорош пургу гнать. Но вляпались мы знатно. Поймают – поминай как звали.

Кара нас не настигла. Никто так и не узнал имена дегенератов, подпаливших заброшенные сараи. Хотя, по нашим данным, на место выезжал участковый, что-то там разнюхивал. Уж не знаю, чем закончилось дело, но на нас они не вышли. Но потрясение оказалось настолько сильным, что мы пообещали друг другу больше к этому дню не возвращаться, хотя видеозапись нашего злодеяния я просматривал приличное количество раз.

5

В руках он держал телефон. Когда он наклонился ко мне, я заметил, что он уже набрал номер службы спасения. Еще пару секунд, и он бы вызвал скорую. Я упал на удивление удачно – даже не чувствовал боли. Все было бы даже лучше, чем в сказке, но одно лишь вновь появившееся и очень знакомое мне ощущение портило картину. Тошнота, навещавшая меня утром, была снова со мной. Она тихо выжидала момента с самого выхода из дома. В квартире Андрея эта тварь тоже была начеку – могла кинуться в любой момент, но я сдерживал незваную гостью. Теперь же она мелькала перед моими глазами, пожирала внутренности и наполняла черепную коробку.

Сеня подал мне руку. Я медленно поднялся, но твердо встать на обе ноги не вышло – я покачнулся, но в этот раз глаза не залила темная краска и я не упал ни в глубины своего мозга, ни на асфальтированную дорожку. Ужас настолько овладел Сеней, что тот по-прежнему молчал, смотря на меня взглядом полным мольбы.

– Никому не слова, понял? – голос мой напоминал рев исполинского чудища, проспавшего в темном сыром подземелье несколько тысяч лет.

– Я… Степа, я… Ты дойдешь сам до дома? – он хотел поскорее оставить меня и уйти.

– Да, – сухо ответил я и развернулся, чтобы зашагать в сторону дома.

Он рванул за мной, не дав мне отдалиться.

– Умоляю, прости, – взвыл он. – Я очень виноват перед тобой. Я даже не знаю, как мне извиниться.

– Иди домой, – меня хватило только на два слова то ли из-за ада, разбушевавшегося в желудке, то ли из-за желания набить ему морду и втоптать в дорожное покрытие.

Повторять еще раз не пришлось. Когда я обернулся, увидел только сутулую спину, удаляющуюся в противоположном направлении. Он медленно уходил, оставив меня наедине с самим собой.

Идти было трудно: подступала тошнота. Я смотрел под ноги. Перед глазами мелькали песчинки, камешки, осколки бутылок. Усиливающийся ветер закрутил своим порывом целлофановый пакет, кем-то бессовестно выброшенный посреди улицы. Я чувствовал, как мои внутренности старались противостоять и удерживать все внутри. Было больно, жгло в области пищевода.

Облака плавно переходили в громоздкие тучи. Меньше всего мне хотелось попасть под проливной дождь и вымокнуть целиком. До дома оставалось немного, метров триста, но каждый шаг давался мне тяжелее, чем предыдущий.