Лина Коваль "Предать нельзя любить"

– Ну нет, неужели закон на стороне таких людей?

– Ты странно рассуждаешь для специалиста, получившего диплом юриста, пусть и колледжа, – хмурится Арсений. – Каждый человек имеет право на защиту, Плевако. Довольно комично с твоей фамилией это объяснять.

Ретируюсь и снова отворачиваюсь к окну. Вечно меня кто-то за язык тянет.

– «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод». Это цитата из Конституции Российской Федерации, – продолжает Мистер Зануда. – Кстати, напомни какая именно?

– Аа-а? – делаю вид, что прослушала.

Его взгляд становится излишне основательным. Тяжелым.

– Статья, Арина. Конституция. Какая это статья? – повторяет, словно экзаменатор. – Я жду.

Округляю глаза и сжимаю пальчики в тесных шпильках. Допрыгалась. Страх сковывает разум. Это именно то состояние, когда я обычно вытворяю что-нибудь ужасное.

Переключаю взгляд на строгое мужское лицо, которое впервые до такой степени близко. Скулы сведены, крылья носа раздуваются от тяжелого дыхания, матовые губы крепко сжаты.

Идея приходит молниеносно.

Перегибаюсь через подлокотник и сначала легонько, словно пробуя мороженое, касаюсь бледных губ, а потом целую, прикрывая глаза.

Глава 6. Арина.

– Арина, я тебя умоляю! Что хочешь, проси! Выйди, пожалуйста, сегодня на Новгородцева, – тянет в трубку мой руководитель. – Суббота. У нас все столики забронированы.

И это не Дракула, губы которого я облизала два дня назад. Это мой настоящий босс.

Надежда Георгиевна, воспитатель в детском доме, обнаружила главный талант Арины Плевако (помимо того, чтобы обманывать синеглазых блондинов, само собой) – я прекрасно пою. Виктор Андреевич говорит, что у мамы тоже был идеальный слух, а ее мелодичный голос я сама прекрасно помню.

В общем, с семи лет я занимаюсь тем, что выступаю на различных мероприятиях. А с недавнего времени работаю в известной в нашем городе сети караоке-баров.

Для того чтобы помочь дяде Вите, мне пришлось уйти в бессрочный отпуск.

– Стёпа, – хнычу сонно. – Ну я не могу, понимаешь?!

– Проси, что хочешь! Умоляю, звезда моя! Выручи, – продолжает уговаривать. – Двойная ставка.

– Нет!

– Тройная.

Черт.

Тройная ставка.

Это ж столько денег.

– Ладно, – рычу в трубку. – С тебя парик!

– Хоть десять! – радуется Стёпа и прощается.

Замаскируюсь. Может, и гладко все пройдет.

Долинский – сегодня есть, а завтра его нет. Вернусь к обычной жизни, все забудется, как страшный сон.

Прикрываю глаза и вспоминаю его губы. Они только на вид такие жесткие… А его язык. Такой нежный, бархатный и… вкусный. Очень вкусный.

И Зануда ответил на мой поцелуй. Да, буквально пару секунд, но соответствующая реакция была.

А потом Арсений был в таком гневе, что вышвырнул меня из Мерседеса. Мне пришлось добираться до офиса на такси. За триста пятьдесят рублей!

А это была рабочая поездка, между прочим.

На своём месте сидела, не шевелясь весь оставшийся день. Губы пылали и ныли. То и дело хотелось их облизнуть, чтобы почувствовать неповторимый вкус еще раз. А когда Арсений Рудольфович вышел из кабинета, даже не посмотрел в мою сторону.

Его тело излучало опасность, он был все еще в бешенстве.

А я почему-то с трудом сдерживала смех.

Ну не украла ведь я у него первый поцелуй?! Правда?

Зато он быстро забыл про глупости со статьей. Так я полагала ровно до следующего дня.

Утром в пятницу на мою рабочую электронную почту пришло письмо с пометкой «Важно». В нем серьезный начальник извещал о том, что в понедельник он проведет повторное собеседование, в котором особое внимание уделит вопросам, касающимся базовым знаниям Конституции Российской Федерации.

И теперь все выходные я буду вынуждена зубрить главный закон нашей страны.

Поэтому Стёпино нытьё в трубку спутало все карты. Сегодняшнюю ночь мне придется трудиться, а в воскресенье я буду не в силах запомнить даже элементарную детскую скороговорку.

И что делать?!

Придется вновь экспериментировать.

Субботним днем все же пытаюсь вникнуть в то, что должен знать любой гражданин, а по факту многие даже не открывали. Кайфовать с этого всего может только сухарь, вроде Долинского, который, кстати, вчера, кроме своего письма, ни словом не обмолвился и сделал вид, что меня нет.

Больно надо!

Ходил, сверкал золотыми часами на загорелом запястье и белоснежной накрахмаленной рубашкой. В своем сухопарном стиле общался по телефону с какой-то Катей. Догадываюсь, что это та блондинка, которая отметила его на фотографиях в горах.

На снимках Арсений Рудольфович в полном обмундировании и со сноубордом в руках. Вернее, в одной руке объемная доска, а в другой та самая улыбающаяся блондинка.

Тёма с Виктором Андреевичем на все выходные укатили в командировку. И я предоставлена самой себе. Кормлю и выгуливаю собак, вычесываю шерстку Тасе. Затем пытаюсь привести в порядок свою квартиру.

А вечером натянув белый топ и короткие блестящие шорты, можно сказать, рабочую униформу, выдвигаюсь в караоке-бар на улице Новгородцева.

В комнатке, отведенной для персонала, выбираю симпатичный парик.

– Блондинок любите, Арсений Рудольфович? – тихо шепчу. – Ну, окей.

За несколько секунд становлюсь похожей на куклу Барби. Подкрашиваю карандашом глаза. По губам веду вишневой помадой. Взбиваю белокурые локоны пальцами.

Любимые кеды меняю на ненавистные шпильки.

Действительно, как и говорил Степа, все столики заняты.  Полный аншлаг. В этом заведении у нас несколько залов. Отдельно небольшой бар с приглушенным светом и музыкой, и караоке-зал с внушительной сценой и танцполом.

Вечер протекает как обычно. Гости выбирают композиции и стремятся удивить друг друга голосом и талантом. Я периодически выхожу с парой популярных хитов.

После очередного такого десятиминутного выступления решаю смотаться в туалет. Шагаю через зал, в котором располагается бар. Сложив руки на груди и глядя в одну точку, огибаю столы с посетителями.

Уже практически на выходе, моё плечо обжигает чья-то теплая ладонь.

– Это что за нахер? – слышу взбешенный голос. – Ты что? Подрабатываешь по ночам?

Не оборачиваясь, тут же узнаю в своём захватчике Арсения и с силой выдирая руку, лечу сломя голову в сторону уборных.

Забегаю в одну из них за девушкой в свадебной фате и стремительно захлапываю дверь.

– Привет, – здороваюсь, пытаясь восстановить дыхание.

Девушка ошарашенно на меня пялится, разглядывает мой фривольный наряд.

– Привет, – отвечает вежливо, но отстраненно.

– Арина, – представляюсь и несусь к зеркалу, чтобы поправить сбившийся парик.

– Элина, – отзывается брюнетка. Подходит ближе, достает помаду из сумочки.

Она красивая, только немножко грустная. Разве бывают такие невесты?!

– Слушай, – говорю подумав. – У меня к тебе просьба. Там возле двери мой начальник. Грозный и страшный. Он не должен меня увидеть. Когда выйдешь, скажи, пожалуйста, что здесь нет никого.

– Хорошо, – Элина равнодушно ведет плечом.

– Спасибо тебе, – хватаю её за руку и подмигиваю.

Вжимаюсь в холодную стену, когда Элина выходит за дверь. Делаю это совершенно зря. Арсений Рудольфович слишком воспитан, чтобы ломиться в женский туалет.

Подслушиваю их разговор в коридоре, пытаясь унять сердечко, которое вот-вот выпрыгнет от страха.

А потом счастливо хлопаю в ладоши, когда Мистер Зануда прощается с друзьями и сообщает, что едет домой.

Глава 7. Арина.

Дорабатываю смену постоянно опасаясь, что из-за колонны выскочит Долинский.

Быстро выведет меня на чистую воду, тем самым разрушит прекрасные отношения с отчимом.

Наверное, когда у тебя много близких  людей ты можешь себе позволить кого-то разочаровать. Ведь все равно останется тот, кто тебя любит и примет любой.

А если во всем целом мире у тебя только пара человек, которых ты ни в коем случае не можешь подвести? Они на тебя надеются. В тебя верят.

В воскресенье через силу зубрю Конституцию и проклинаю всё на свете.

Во-первых, естественно, Арсения Рудольфовича. За его дотошность и проницательность. Он действительно первоклассный адвокат, потому что всегда чувствует, какой именно вопрос задать следующим. Вот как синеглазый понял, что я законы ни в зуб ногой?!

Во-вторых, своё умение оказываться в дурацких ситуациях. В конце концов, можно было просто в обморок брякнуться. А я зачем-то его поцеловала… Да еще и по-взрослому. Поражаюсь, как только смелости хватило.

Сейчас сама не своя. То и дело вспоминаю его губы.

Как с ним разговаривать? Как смотреть ему в глаза и не думать об этом поцелуе?

Тем более, не понимаю.

Ну и совсем чуть-чуть упрекаю себя в том, что не умею отказывать близким людям. Если бы только смогла сказать «нет» на просьбу отчима.

Сейчас не было бы этого ничего. Вообще ни-че-го!

Сердце странно вибрирует, когда думаю о том, что могла никогда в жизни не увидеть белоснежные выглаженные рубашки в таком количестве.

– И зачем мне это всё? – спрашиваю Гертруду, которая грустно смотрит, держа в зубах поводок. – Привязался со своими статьями. Зануда местная.

Выхватываю рулетку у овчарки и иду в коридор натягивать кеды.

После прогулки принимаю душ, рановато, но переодевшись в пижамку, ложусь спать.

Назло Дракуле и его зверским методам воспитания сотрудников.

Наутро чувствую себя разбитой. Где-то под грудью острой иголкой колется мысль, что я совершенно ничего не знаю. Память, как пробка вылетела из бутылки и даже ручкой не помахала.

Новенькая рубашка с юбкой на вешалке радуют глаз. Проверяю ткань на луч солнца, проникающий в окно, совершенно не просвечивает. Значит, можно себе позволить не нацеплять ненавистный лифчик.

Грудь у меня небольшая, уверенная двойка. Зато своя, весьма  приятной формы.

Память не очень, а вот с грудью повезло. Спасибо тебе, Боженька!

Приближаясь к офису, кое-как передвигаю ногами, потому что юбка оказалась слишком узкой. Откидываю отутюженные блестящие волосы за спину и налегаю на кнопку лифта. Его идеальная зеркальная поверхность говорит мне о том, что выгляжу я не совсем как офисная клуша.

Рубашка безупречно выглажена. На лице макияж, придающий коже еле заметное сияние, стираю излишек хайлайтера на правой скуле, когда ощущаю легкий аромат соленой морской воды.