Галина Анатольевна Тюрина "Тоже люди"

– Мне это все снится, а вы – сказочный доктор, – проговорила Кошечка, тоже улыбаясь. – Хороший сон. Я не хочу просыпаться.

Незнакомец нахмурился. Лицо его стало серьезным и грустным.

– Нет, это не сон. И я не сказочный доктор, а ваш пленник. Вставайте, на металлическом полу недолго простудиться.

Кошечка вскочила. Его слова подействовали на нее как ушат холодной воды. Только сейчас она вдруг поняла, что перед ней тот самый камикадзе недоделанный, сумасшедший псих, из-за которого… Она тут же замахнулась, чтобы ударить пленного, но поостереглась наткнуться на железо. Шею землянина охватывал металлический ошейник, от которого тянулась цепь, приковывающая его к стене трюма.

– Встать и покорствовать, мозгляк, когда с тобой говорит властелин Вселенной! – почти крикнула она, до боли сжимая кулаки от внезапного разочарования.

Землянин послушно встал и даже голову слегка склонил (впрочем, вряд ли из-за какого-то особого почтения к «властелину Вселенной», просто ростом был на голову выше девушки). «А сложен-то неплохо, и улыбка приятная…» – пронеслись в мозгу Кошечки «крамольные» мысли, но она тут же застеснялась их и попыталась выкинуть из головы, заменив на придирчиво-брезгливое: «А пальчики-то, как у великосветской дамочки, тонкие и, похоже, даже с маникюрчиком… Как это ему их не переломали, когда, допрашивая, лупили куда ни попадя?»

На самом деле следов избиения у пленного было предостаточно: и физиономия «рихтована», и на шее глубокая запекшаяся ссадина, а левая рука выше локтя перевязана окровавленным лоскутком. Но общий его вид все равно выражал спокойствие и уверенность, он ничуть ее не боялся, а даже наоборот.

Тогда, взбешенная таким «неуважением», девушка неожиданно изловчилось и ударила его по раненной руке. Землянин отступил на два шага. Кошечка заметила, что зрачки его расширились от боли, в остальном же выражение лица не изменилось.

– Размазня, – произнесла она высокомерно. – Ты должен защищаться или хотя бы огрызаться. Терпеть обиду от слабейшего – самое унизительное. Слабые должны бояться сильных.

Землянин только покачал головой.

– Ну, тогда получай еще! – обозлилась Кошечка и хотела ударить пленного повторно, но тот на этот раз увернуться и попятился настолько, насколько позволяла цепь. – Слабак и трус! – презрительно усмехнулась Кошечка. – Ты умрешь страшной смертью, если я этого захочу. Впрочем, тебе и так осталось недолго жить.

Она развернулась и медленно направилась к люку. Она чувствовала, что все еще находится в пределах досягаемости для пленника. Вдруг в голове промелькнула мысль: «А что, если он сейчас сзади накинется на меня?»

Девушка резко обернулась, изготовившись к обороне.

Землянин стоял на том же месте в той же позе. На повязке обозначилось пятно свежей крови. Пленный совсем не собирался нападать. Он просто наблюдал за ней. Просто внимательно смотрел.

Кошечка развернулась и быстрым шагом, уже не оглядываясь, пошла к люку.

Кошечка сидела на мягком диване в персональном кают-кабинете сэра Рича. На самом деле у нее было имя, у нее была даже фамилия -родовое прозвище, переходившее из поколения в поколение. Как это было давно! Лет двадцать тому назад маленькая девочка, с лентой в крысиной косичке, в длинном мамином платье, сидит в детском креслице и складывает в пирамидки зеленые и красные стеклянные кружочки. Стальные заклепки потолка, начищенные рабами, напоминают звезды. По стенкам на коврах развешено оружие… Но нет, нет… лучше не вспоминать о своей комнате, полной всяких блестящих вещей…

…В хрустальном кувшине белая лилия.

– Мама, почему меня так зовут?

– Посмотри в зеркало и потом на этот цветок. Ты сразу поймешь…

– Но мы не так уж похожи…

Мама смеялась, а потом шла во внутренний дворик. Она шла, шла, ее каблучки стучали по полу коридору… Мамы больше нет, цветка в кувшине тоже нет, палисадника давно нет… коридор… Коридор и крыльцо остались. Она помнила, как в последний раз споткнулась о вылезший гвоздь. Сколько лет протекло со времен мамы и палисадника? Она выросла и похорошела с того времени. Она часто заглядывала в зеркало, но никто уже не сравнивал ее с цветком. На Джорджии не росли цветы. Без мамы не росли. Сколько раз она уезжала и возвращалась в этот дом к отцу, она не помнила. Да и не хотелось вспоминать. Кровь и грязь лились рекой. Из-за нее дрались. Ее продавали, покупали, проигрывали, пользовались ею, ею любовались, и ей завидовали, ее дарили и опять продавали. Ей было наплевать. Ее считали роскошнейшей кралей и шикарнейшей телкой. Но все это была суета, а потом разочарование, пустота и тоска…

…Сэр Рич был ласковый и щедрый мужчина, он был совсем не стар, богат и вдобавок даже красив. Кажется, она влюбилась…, или нет, просто сильно увлеклась. Рич нежно обнимал ее и подливал в бокал мартини. Ей нравилось, как странно сладко кружится голова. Он дарил ей дорогие шмотки и украшения. Он обещал ей стать властителем мира, а она рассчитывала стать его властительницей. Она одурманит его любовью, подомнет под свой каблучок. Детские мечты! Ах, как она была молода когда-то! Кошечка заглянула в зеркальце пудры. Она и была еще молода! Зато стала не так глупа. Эти безделушки! Кошечка провела пальцем по пыльному ларцу. Кому они нужны? Как давно она не слышала нормальной человеческой речи. Одни ругательства! Не с кем поговорить! Ах, со своим любовником? О чем же? Она ему не нужна как собеседник, не нужна как человек! Это она поняла совсем недавно, и, может быть, поэтому Рич показался ей каким-то противным и даже страшным. Она стала его побаиваться и даже исподтишка ненавидеть. Никак не могла дождаться возвращения. Отпустит ли он ее? Как же! Держи карман шире. Придется что-нибудь придумывать. Может быть, Рич ей просто надоел? Она не знала, как объяснить свои чувства. Она не любила его, она и раньше не любила его… а теперь… теперь… Может быть, ей было просто скучно, нечем заняться? Сэр Рич берег ее, как драгоценность в стеклянной коробочке, не давая для развлечения дружкам. А может, просто брезговал своими подчиненными и хотел единоличного владения сокровищем? Ведь женщина на корабле была одна. И вот он предал ее… кинул своим «оголодавшим» подчиненным, как сахарную кость псам …

Она ощупала синяк на коленке. Было больно, кожа посинела и опухла. Кошечка закурила сигарету, однако не принесшую ожидаемого расслабления. Горьковатый дым заставил кашлянуть и взвился облачком к потолку в кондиционер. Тогда Кошечка легла поудобнее на диван, вытянув болевшие ноги. Потянулась, чтобы достать пепельницу. Пепельница выскользнула из пальцев и раскололась на две сверкающие части. Сигарета тоже выпала из приоткрытых от досады губ и тут же погасла в огнеупорном ворсе ковра.

Неслышно вошел Рич. Он сел на диван и властно сгреб Кошечку в свои объятия. Кошечка попыталась было отвернуться от него.

– Ты сердишься на меня. Ты устала, – подобострастно проговорил Рич. – Я искуплю свою вину, моя королева, наши неудачи временны. Мы починим корабль и снова ринемся на покорение Вселенной.

Кошечке стало противно, но она не показывала виду.

– Ты простишь меня, простишь! Команда должна была успокоиться… – продолжал Рич, целуя ее плечи. – Они были грубы с тобой. Со временем мы накажем их за это. Только вот прибудем на базу.

Кошечка сжалась, пытаясь улыбнуться. На губе давала знать себя ссадина.

– Ты устала и немножко приболела, – противным сладким голосом «пел» Рич. – Засни. Я помассирую тебе ноги.

Кошечка перевернулась на живот, уткнулась носом в пахнущую сигаретами подушку и постаралась забыться и уснуть. Но сон не шел, в голову лезли мысли о пленном земляшке и о его «конфетке». Вот бы сейчас такую конфетку и не думать ни о чем. Как он сказал? Обезболивающее. А может, это яд? Может быть, этот ублюдок решил напоследок погубить кого-нибудь еще на этом корабле? Кошечка вскинула глаза на часы: прошло уже почти четыре часа со времени принятия «конфетки». На яд не похоже. Кошечка пощупала пульс: все было в полном порядке. Мало того, мелкие царапины и синяки уже не болели, а некоторые из них просто исчезли. Землянин не соврал, это было действительно отличное обезболивающее. Прекрасное обезболивающее, которое вдобавок обладало еще и заживляющим эффектом. Тогда зачем он дал его враждебному человеку? Может, он думал, что она – одна из землян? Чушь! Более глупой мысли просто не может прийти в голову. Тем более что он вроде бы прекрасно осознавал происходящее. Он назвал себя пленником. Он знает, что его жизнь в наших руках и эти руки вовсе не собираются его ласкать и холить. Тогда зачем он отдал последнее? Последнее ли?

– Слушай, – обратилась Кошечка к Ричу, – Остались ли какие-нибудь личные вещи у пленного чужака, ну, того бешенного земляшки, которого вы зачем-то притащили на корабль?

– Да, но немного. – Сэр Рич посмотрел на Кошечку удивленно. – А почему это тебя интересует?

– Вчера я случайно встретилась с ним в трюме, и он…

– Я убью этого ублюдка сейчас же! – воскликнул Рич. – Как он посмел прикоснуться к тебе!

Интонация была наигранной. Он просто хотел угодить Кошечке.

– Да нет же, – спокойно сказала Кошечка. – Он просто угостил меня обезболивающей таблеткой. Вот я и подумала, может быть, этих таблеток при нем была уйма? Это такие радужные шарики.

– Обезболивающие таблетки? – переспросил сэр Рич. – Ничего подобного не видел, хотя обыскивали со всей тщательностью. Вообще-то его скафандр сгорел почти полностью. Не понимаю, почему этот говнюк не сгорел вместе с ним.

Сэр Рич поднялся, открыл один из ящиков и высыпал его содержимое на столик. Кошечка увидела карманную планшетку «для записей» в золотистой обложке и тут же схватила эту красивую вещь.

– Дарю. – Сэр Рич поцеловал ее в плечо.

Кроме этого из ящика выпала сплавленная так, что нельзя было прочесть ни имени, ни звания, не то беджик, не то нашивка – вероятно, удостоверение личности землянина, и шарик. Шарик тут же «спрыгнул» со стола и закатился под диван.

– Смотри, – воскликнула Кошечка. – Это, наверное, такое же обезболивающее. Оно очень приятно на вкус.

Сэр Рич наклонился, пошарил рукой и вынул шарик. Кошечка взяла его и лизнула. Шарик не имел вкуса. Кошечка всмотрелась в него. Шарик был прозрачный, и в нем мерцало объемное изображение головки женщины. Женщина была красивая, улыбающаяся, чем-то похожая на Кошечку. Кошечка удивилась в первую секунду, а потом рассмеялась.

– Я это тоже забираю себе, – сказала она и засунула шарик в карман.

– Где ты прячешь обезболивающее? – в уже неподдельном гневе кричал сэр Рич.

– У меня ничего нет! – повторял земляшка, когда двое верзил-солдат выкручивали ему руки.

– Говори сейчас же, а не то… – Рич врезал пленному по физиономии с такой силой, что у того голова откинулась назад. – Последний раз спрашиваю!

Землянин глядел открыто, прямо в глаза Рича, кровь текла у него из носа. Кошечка стояла тут же рядом и наблюдала. Какое-то странное чувство пробивалось сквозь ее обычное равнодушие, это чувство не было знакомо ей раньше, оно было ново.

Пленного повалили и стали бить ногами, но ни одного стона не было слышно. Земляшка молчал, стиснув зубы, и даже не пытался хоть как-то увернуться от ударов, только голову обхватил руками…

– Стойте! – вдруг сказала Кошечка и сделала над собой усилие, чтобы игриво улыбнуться Ричу: – Дорогой, ведь чужак действительно ничего не знает, и у него нет никакого обезболивающего… – Она удивлялась сама себе, но тем не менее продолжала: – Я все это выдумала. – Тут она игриво подмигнула солдатам и обняла сэра Рича за талию. – Я просто пожелала проверить тебя. Мне захотелось еще раз убедиться, что ты обожаешь меня так же, как и прежде.

Сэр Рич победно заулыбался, тут же забыв про «допрос», и, взяв Кошечку на руки, до боли крепко поцеловал ее в губы и понес в свою каюту. Солдаты, поняв, что «инцидент исчерпан», тоже оставили пленного и отправились по своим делам.

Кошечка глядела через плечо Рича на неподвижное, скорчившееся на полу тело несчастного до тех пор, пока Рич не завернул за угол. Потом она расслабилась и поцеловала мужчину в шею, обвив своими тонкими руками его плечи. Сэр Рич прибавил шагу, и девушка услышала, как яростно колотится его сердце. Но ее это не трогало, она теперь считала, что это не любовь, а лишь кратковременная плотская страсть к красивой женщине. Но Кошечка все равно продолжала целовать его, зная наверняка, что он от этого в восторге. Он ничего не подозревает, и это отлично. Когда твой недруг считает тебя сообщником, ты можешь затевать за его спиной что угодно, он этого не заметит.

Обстановка на корабле вызывала серьезные опасения. Последствия неудачи сказывались на всем экипаже. Тем временем переходная зона приближалась так же неотвратимо, как сумерки, когда солнце скрывается за горизонтом. Никого уже не радовало, что преследование прекратилось. Четыре недели напряженного ожидания: «Догонят или не догонят? Отыщут в пучине пространства или не сумеют?», мучительный вопрос «Почему они не нападают? Ведь мы теперь беззащитны, как младенцы!» и откровенный ужас при внезапном появлении серебристых силуэтов вражеских кораблей на опознавателе и таком же внезапном их исчезновении вконец измотали членов экспедиции.

– Надо быть совсем слепыми, чтобы нас не различать! – открыто «вещал» штурман. – Конечно же они нас прекрасно видят! Просто они играют с нами, как кошка с мышкой. Они появляются то спереди, то сзади, то сбоку, но не стреляют, а только посылают сигналы оповещения о своем присутствии. Лично я бы на их месте давно превратил нас в дуршлаг, хотя бы ради снисходительности к загнанному противнику. Скорее всего, они задумали что-то до того жуткое, что им даже не жаль ресурсов и времени, лишь бы помучить нас напоследок еще пару суток…

Эта мысль постепенно покоряла умы, и ужасная развязка казалась все неотвратимей и страшней, но проходил день за днем, даже неделя за неделей, а ничего не случалось. «Звездный волк» продолжал свой путь, нетронутый и беззащитный, в испуге кидаясь из стороны в сторону от преследующих его по пятам кораблей. Наконец, на исходе четвертой недели, враги опять появились во всей своей грозной красе, выстроившись как на параде, и, подав сигнал, переводимый на человеческий язык как «Прощайте, мы уходим», потом скрылись и более на определителе не появлялись. Сканер показывал чистоту пространства на сотни парсеков.

Вражеские крейсера (что это были именно военные крейсера, капитан Рич даже во сне не сомневался) ушли, хотя поверить в это смогли не сразу. Предположений о причине удаления земных звездолетов было столько же, сколько людей на корабле. Постепенно люди все же уверились в том, что враг действительно «отвязался», не вступая в драку. И тут началось всеобщее безудержное веселье, которое перешло в пьянку и озлобление на свое бессилие. Приступ безумной радости сменился беспросветной депрессией. Рич серьезно беспокоился о том, сможет ли корабль с неисправным щитом и перепившимся экипажем преодолеть переходную зону, полную природных ловушек вокруг цепочки черных дыр.

– Хорошо еще, что на «Волке» один из лучших штурманов Леи, – рассуждал сэр Рич. – Да и пилоты очень неплохие.

Тем временем обстановка на корабле накалялась. Кают-компания была вечно полна пьяными людьми. Больше всего Рича волновали наемные солдаты. Они совсем вышли из-под контроля. Между ними и коренными членами экипажа часто вспыхивали ссоры, что усугублялось усиленным приемом спиртного до полного абсурда. Пьяные наемники были совершеннейшим бедствием и вели себя вызывающе даже с самим капитаном. Сэр Рич опасался, что они устроят бунт с целью захвата власти на корабле. Теперь капитан Рич лавировал между двух огней: приходилось подыгрывать наемникам, иногда даже кидать им в зубы девчонку, которая была не так уж ему и безразлична, а с другой стороны ограничивать выдачу спиртного экипажу. Но другого выхода у него не было. Кроме того, пришлось выдать экипажу оружие на случай внезапного восстания солдат. Но и это была палка о двух концах: наличие оружия сразу сказалось на поведении команды. Подчиненные сразу обнаглели. Запрет на спиртное часто нарушался.

– Солдаты пьют, и мы тоже балуемся, – объясняли пилоты.

Сэр Рич штрафовал экипаж, даже однажды наказал карцером зачинщиков, но принять более серьезные меры не решался. Еще одна капля недовольства могла стать последней и в без того полной чаше, которой стал «Звездный волк». Тем более что первым «запевалой» почти всегда оказывался штурман. Он чувствовал свою незаменимость и потому безнаказанность и все более наглел. Бывало, что он целыми днями лежал в своей каюте мертвецки пьяный, а потом, злой, с красными выпученными глазами, хозяйничал у пульта управления и ссорился с пилотами.

– Почему же земляне ушли? – недоумевал сэр Рич.

Подобный поступок был необъяснимым и поэтому вызывал тревожное любопытство. Предположений было много, но какое из них является верным, Рич не знал.

– В конце концов, пленный наверняка знает причину, – рассуждал капитан. – Стоит с ним поговорить и заставить выдать их мотивы, хотя, похоже, слюнтяй-то – дрессированный, все по уставу… Скорее всего, врать будет напропалую, больно уж взгляд честный… – И он отправился в трюмный отсек.

Когда за ним увязалась Кошечка, он не возражал, а только шутливо спросил:

– И тебе интересно послушать, что будет плести этот ублюдок?

Кошечка не ответила. Она прекрасно помнила, что, когда уж совсем не было спасу от назойливых наемников, она убегала и пряталась в трюме за контейнерами. Она всегда пробегала мимо земляшки и потом, за ящиками, ожидая появления рассерженных преследователей, гадала: «Выдаст, не выдаст?» Наконец появились наемники. Они шли шумно, непристойно ругались и спорили, кто первым займется любовью с ней. Когда они входили в отсек, ругань на минуту смолкала и слышался всегда один и тот же вопрос:

– Заходила ли сюда девчонка?

И в ответ было всегда неизменное и четкое «нет».

Потом обычно Кошечка слышала ругательства в адрес земляшки и звуки избиения. Зачем пленник врал? Кошечке это было не совсем понятно, и сначала она удивлялась, а потом стала воспринимать это как почти должное. Но с каждым новым разом она опять переживала волнение «выдаст, не выдаст?». И он опять не выдавал, и солдаты, выместив на нем свою злобу и даже не догадавшись проверить пространство между контейнерами, уходили рыскать по другим отсекам.

Теперь Кошечка «по привычке» слегка волновалась: «Расскажет или не расскажет о ее импровизированной игре в прятки?

…Пленный встал при их появлении. Он конечно же прекрасно знал, что появление людей в форме экипажа не предвещает для него ничего хорошего, так же, как и появление людей в металлизированных куртках солдат. Сэр Рич вплотную приблизился к землянину, приставив к его груди дуло мини-бластера. Тот отступил на полшага и прислонился спиной к стене. В пронзительно голубых глазах отразилось ожидание боли и неприятие таких отношений. Но страха не было. Он не был трусом, Кошечка уже поверила в это.

– Еще не сдох, падаль? – проговорил Рич, зло усмехаясь. – Если хочешь оставаться на этом свете еще несколько суток, то сейчас без лжи ответишь на мой вопрос…

Пленник уставился прямо в глаза сэру Ричу, не отводя взгляда и даже не мигая.

– Так вот, – продолжал Рич, – почему преследующие нас корабли ушли восвояси, не дав по нашему обнаруженному и беззащитному звездолету ни залпа?

Землянин ответил так:

– Это был конвой. После случившегося на астероиде, ваш корабль взяли в кольцо и проводили да границы освоенной территории. На сигналы «опознания» вы наверняка не отреагировали, в мирный контакт и вообще в какие-либо переговоры вступать категорически не пожелали, и они просто следили за вами, предупреждая о вероятной опасности встречные корабли и направляя вас восвояси во избежание повторных инцидентов.

Такой ответ настолько поразил сэра Рича, что он опустил бластер.

– Врешь, – наконец сказал он. – Может быть, скажешь, что и атомных пушек на тех кораблях не было?

– Атомные пушки? – Удивление на лице земляшки было неподдельным и поэтому смешным.

– Ну, оружие, которым можно уничтожить вражеский корабль на расстоянии, – пояснила Кошечка.

Сэр Рич недовольно посмотрел на нее.

– Я не люблю, когда женщины лезут не в свои дела, – предупредил он.

Она замолчала, поджав губы.

– Того, что может уничтожать корабли на расстоянии, разумеется, не было. Уже триста лет звездолеты Земли не носят на борту орудий нападения.

– А как же вы воюете? – спросил сэр Рич с ноткой злой иронии.

– Мы не воюем. Последние вооруженные конфликты были так давно, что о них можно прочитать только в учебниках по истории.

– Ты опять лжешь! – Сэр Рич рассвирепел. – Не хочешь говорить правду и несешь всякий вздор. Ну, ничего, я заставляю тебя быть сговорчивее. – Он сжал бластер так, что хрустнул пластик.

– Я не лгу, – прозвучал голос пленника твердо.

«Конец земляшке, – подумала Кошечка и вдруг покачнулась как пьяная, чуть не упав. – Что такое?»

– Что происходит? – услышала она взволнованный голос Рича и немедленный ответ пленного:

– Корабль попал в сильную магнитную воронку. Его тянет к черной дыре.

Звездолет еще раз чувствительно тряхнуло. Кошечка ухватилась за ближайший контейнер, а сэр Рич не удержался на ногах и выругался, воскликнув:

– Да что же они, сволочи, там делают?

– Вероятно, за пультом никого нет, – последовал такой же скорый ответ землянина – И бортовой компьютер просто не в состоянии самостоятельно справиться с чрезвычайной ситуацией.

Сэр Рич вскочил и, неудачно задев бедром контейнер, побежал, прихрамывая, в другой конец корабля к рубке.

– Откуда ты узнал, что за пультом никого нет? – удивилась Кошечка. – Ты видишь сквозь стены?

– Конечно нет. – Пленник сел на пол, звякнув цепью. – Просто симптомы настолько очевидны, что подобный вывод напрашивается сам собой. Думаю, конструкция этого звездолета, а также принцип управления им вполне стандартны, а, следовательно, и реакция на подобные вещи тоже.