Дорога к Богу
Пётр Иванович Васильев
Вдруг из-за бугра водораздела, через снежную пелену, пробился яркий свет. «Бог ты мой, да откуда здесь машина-то взялась, – подумал я, – ведь здесь кругом тайга и дорог нет на десятки километров вкруговую». А свет становился всё ярче, и через снежную пелену он казался ярко-голубым. Сначала я подумал, что это летит припозднившийся вертолёт, такое с ними частенько случалось…
Дорога к Богу
Пётр Иванович Васильев
© Пётр Иванович Васильев, 2023
ISBN 978-5-0060-8439-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1.Товарищи читатели, цензура заставила меня часть текста удалить, а часть изменить, поэтому в таких местах могут возникнуть разрывы в тексте, и поэтому я заранее извиняюсь перед вами
Эту книгу я написал со слов моего случайного попутчика, с которым меня свела судьба в тайге на севере Иркутской области. Но об этом я хочу рассказать чуть поподробнее. А произошло это в середине декабря 2007 года. Я тогда работал на лесозаготовках вахтовым методом на севере Иркутской области в-Усть-Илимском районе. И вот однажды по производственной необходимости мне пришлось выехать ночью на автомобиле «Нива» по лесовозной дороге в посёлок Эдучанку, который находился около 80 километров от вахты. Но перед выездом всю неделю стоял сильный мороз, и перед тем как выехать с вахты, я посмотрел на градусник, на нём было минус 47 градусов. Вот тут-то я засомневался, а стоит ли ехать в такой мороз в посёлок, да ещё и ночью, или отставить поездку до утра. Для северян минусовая температура в 47 градусов считается рядовой, но ехать по тайге ночью одному было опасно, потому что машина в такой мороз может заглохнуть. Вот поэтому в сильный мороз машины на севере ходят парами.
– Но посмотрев прогноз погоды на неделю вперед, и увидев, что всю следующую неделю обещают такой же мороз, я всё-таки решил ехать в ночь, так как утром мороз перевалит уже за 50 градусов, а откладывать поездку нельзя было даже на день, не то, что на неделю. И я решил рискнуть, авось обойдётся. Правда, ехать одному по таёжной дороге было опасно, но и взять с собой некого было. И не дай Бог, что-нибудь случится в дороге с машиной, и помочь-то некому будет, а такой авось иногда боком выходит. Но раздумывать было некогда, потому что пошёл уже 10-й час ночи, и я, махнув на всё рукой, поехал в посёлок один. И отъехав от вахты уже около 15 километров, я остановился на краю глубокого распадка, который пересекал дорогу с севера на юг и по дну которого стелился густой белый туман.
Но прикинув на глаз ширину распадка, сверху его хорошо было видно, потому что на фоне тёмного распадка туман стелился по дну распадка белой извивающейся рекой. И постояв с минуту на краю распадка, не решаясь ехать через густой туман, я, в конце концов махнул на всё рукой и решил пройти через распадок на большой скорости. Потому что если машина в распадке заглохнет, а такое с ними случалось и не раз, то в этом случае я буду хорошей мишенью для лесовозов, которые в любой момент могут появиться на краю распадка. Видимо, в глубоком распадке в густом холодном тумане двигателю не хватает кислорода, так как туман на морозе кристаллизуется и становится густым. То есть на сильном морозе, а ночью в глубоком распадке ещё холоднее, чем днём. Поэтому густой туман на морозе кристаллизуется и воздух плохо проходит через воздушный фильтр, потому что воздушный фильтр забивается изморозью и двигатель в этот момент начинает работать с перебоями, а иногда может и заглохнуть в распадке.
Вот тогда-то я точно окажусь хорошей мишенью для лесовозов, которую они сшибут на скорости и даже не заметят, что на их пути стояла «Нива». Потому что глубокие распадки с затяжными подъёмами они тоже проходят на большой скорости. И пройдя распадок на большой скорости почти вслепую, так как света двух противотуманных фар не хватило для того, чтобы он пробил густой туман на расстояние десяти метров.
И, поднимаясь из распадка по затяжному подъёму в гору, я на большой скорости выскочил из тумана, так как он неожиданно резко оборвался, и я чуть не сбил идущего в том же направлении человека. Я не ожидал в такой лютый мороз, да ещё и ночью, встретить на лесовозной дороге, идущего по дороге человека. И от неожиданности я даже растерялся, но длилась эта растерянность долю секунды и, быстро среагировав, я резко затормозил машину, которую на накатанной дороге занесло влево и, только поэтому я чудом не сбил идущего по дороге человека. Сначала я подумал, что это кто-то из наших поселковых охотников решил выехать домой для того, чтобы помыться в бане и отдохнуть, пока стоят морозы. Но наши охотники обычно выходят на дорогу с ружьями, потому что в это время года у волков начинается гон.
И то ли волчий гон подгадывает под лютые морозы, то ли морозы в это время подгадывают под гон, но то, что волчий гон всегда проходит в самые лютые морозы, – это факт. И не дай Бог попасться им на лесовозной дороге без ружья, хотя и ружьё в таких случаях не всегда поможет, особенно тогда, когда на тебя неожиданно из-за поворота дороги выскочит стая волков. Но этот человек шёл почему-то без ружья. Он остановился и, даже не взглянув в мою сторону, отошёл на обочину дороги. И, пропуская меня вперёд, он даже не махнул мне рукой для того, чтобы я остановился. И я понял, что он сильно замёрз, и у него не было сил взмахнуть окоченевшей рукой. Я остановился рядом с ним и, открыв пассажирскую дверь, пригласил его в машину. Он сел на переднее сиденье и, сняв шапку, отряхнул её о колено от снега.
– Алексей, – сказал он, протянув мне окоченевшую руку. – Извини, я не услышал шума твоей машины, потому что уши у шапки были опущены.
– Да и жёлтого света противотуманных фар я тоже не заметил, потому что на небе светит полная Луна, которая светит таким же жёлтым светом, каким светят фары твоей «Нивы», – сказал Алексей. Да и выскочил ты из тумана так неожиданно, как чёрт из табакерки, я только что перед этим поворачивал голову назад, но света фар из тумана не видно было.
– А это потому, что он сильно густой и белый как молоко, я сам не ожидал, что он так резко оборвётся перед тобой, – сказал я.
Немного отогревшись, Алексей рассказал, что он охотник-любитель и раньше, то есть ещё в конце 80-х годов, он охотился на речках Шаманках – это в этом же районе, но только за водохранилищем напротив посёлка Ершово. Но после одного случая, о котором он почему-то не захотел мне рассказывать, он лет пять вообще не охотился. Но последние три года он снова начал охотиться вдоль лесовозной дороги. А его охотничьи угодья начинаются километра три от дороги и тянутся до малого Митушинского болота. А вышел он на лесовозную дорогу ночью только потому, что хотел срочно выехать на попутной машине в г. Братск. А в Братске он живет уже более трёх десятков лет, но охотиться ему приходится в-Усть-Илимском районе, потому что здесь тайга гораздо дремучей, поэтому и соболем богаче, да и зверя в такой тайге пока ещё много. А сегодня ему по семейным обстоятельствам нужно было срочно выехать в Братск, об этом ему по рации сообщил его друг.
– Он хотел приехать за мной сам, на своей машине, но она стояла у него на улице, и он не смог завести её в такой мороз, – сказал Алексей.
Я спросил Алексея:
– А почему ты вышел на дорогу без ружья?
– Это очень опасно, волков в этом году почему-то много развелось, местные охотники уже много собак из-за них недосчитались, – сказал я.
– А это потому, что в Эвенкии пожары всё лето были, вот они и откочевали сюда за лосем, – сказал Алексей.
– А без ружья я вышел, потому что не хотел в Братске привлекать к себе внимание милиции, расхаживая ночью по городу с ружьём без чехла. Так как чехол от ружья остался на втором зимовье, а до него идти далековато по такому морозу.
– Вот только с милицией мне не хватало проблем, – сказал Алексей. Но, прождав лесовоз на дороге в течение двух часов, я решил идти по дороге пешком, для того чтобы хоть немного согреться, так как ноги, хоть и в унтах, но уже начали мёрзнуть. А если лесовоз догонит, то всё равно подберёт, не бросит же он меня в такой мороз на дороге. Однако лесовозов в этот день, как назло, не было, видимо, из-за сильного мороза на делянах не было погрузки леса. Но пройдя по лесовозной дороге километров 15 и не дождавшись попутного лесовоза, я решил не испытывать судьбу и повернуть назад. А повернув назад, вернуться на зимовье, которое находилось от дороги в трёх километрах, так как мороз к ночи стал крепчать и перевалил уже за 50 градусов. Поэтому в такой мороз можно было и обморозиться. Да и идти по лесовозной дороге без ружья было опасно, можно наскочить на стаю волков, которые по ночам выходят на накатанную лесовозную дорогу и гуляют по ней как у себя дома. Но и возвращаться назад не хотелось, потому что прошёл уже 15 километров, а по такому морозу, да ещё в гору, – это приличное расстояние. Да и нужно было по личным делам срочно попасть в Братск, пока стоят морозы.
– Вот поэтому я решил пройти ещё несколько километров по дороге в надежде на то, что попутные лесовозы всё-таки пойдут по дороге, – сказал Алексей.
Алексей был рад, что я подобрал его на дороге. Он уже не надеялся в ближайшие дни уехать в Братск, так как морозы могли затянуться ещё на неделю.
Мы проехали уже около 20 километров, но ни встречной, ни попутной машины нам так и не попалось, зато попалась небольшая стая волков, бежавшая нам навстречу. Но завидев свет фар и саму машину, волки не спеша свернули с дороги. И с большим трудом забравшись на высокий полутораметровый снежный бордюр, прилегли на нём и стали терпеливо ждать, пока мы проедем мимо. Лезть в глубокий снег они не захотели, так как снега в таких местах обычно бывает больше метра. Я остановился и, приоткрыв дверцу машины, посчитал волков. Их было около 15 штук. Но, что показалось мне странным, увидев меня, волки даже не огрызнулись, видимо, тоже замёрзли на таком лютом морозе. Лесные эвенкийские волки высокие на ногах и достигают в весе до 80 килограммов. Поэтому они любят по ночам бегать по накатанным лесовозным дорогам вместо того, чтобы ходить тропой по рыхлому снегу, особенно тогда, когда у них гон, а снег в это время был ещё рыхлый, но уже достаточно глубокий, и под их весом он сильно проваливался.
– Да, – сказал Алексей, поглядев через моё плечо на волков, – против таких монстров и ружьё не поможет, хорошо, если успеешь пару раз в них выстрелить. Таких крупных волков я вижу здесь впервые, а вот степных волков я часто видел в Восточном Казахстане, потому что жил там в детстве.
– Но степные волки в три раза меньше лесных волков, – добавил Алексей.
– А это потому, что в Казахстане они питаются баранами, а этим волкам приходится питаться лосятиной, а лось во много раз больше барана и с ним ещё нужно суметь справиться, – сказал я.
– Вот поэтому они здесь такие большие, а для того, чтобы завалить лося или оленя они собираются в большие стаи.
– Мне приходилось сталкиваться с ними на болотах, – добавил я.
И вдруг Алексей перекрестился, а затем пожал мою руку.
– Спасибо тебе за то, что ты подобрал меня на дороге, – сказал он.
– Да за что спасибо, – удивился я. – Ты за кого меня принимаешь.
– Неужели ты думаешь, что я бросил бы тебя в такой мороз на дороге? – сказал возмущённо я.
– Да нет, я думаю, что умышленно ты бы меня не бросил, но ты мог подумать, что меня подберёт попутный лесовоз, и проехать мимо.
– Тем более из-за меня ты чуть не врезался в снежный бордюр, когда тебя занесло на дороге, ты же не знал, что лесовозы сегодня не ходят, – сказал смущённо Алексей. – Да если бы не ты, то они меня через полчаса съели бы, ведь они бежали как раз навстречу мне и вряд ли пропустили меня дальше по дороге живым.
Но если бы мы могли предвидеть то, что произойдёт с нами дальше, то я, даже не раздумывая, повернул «Ниву» назад. И проехав ещё километров десять, машина пошла на затяжной подъём, и в этот момент как по закону подлости двигатель заработал с перебоями. Я остановился, чтобы дать ему про-работаться. Такое иногда помогало, если хорошо про-газуешь его. Но тоже ненадолго. Но он, собака, заглох и больше не захотел заводиться.
– Приехали, – сказал Алексей, – и, видимо, застрянем здесь надолго, если не навсегда.
Мы поняли, что морозом прихватило топливную систему, что на таком морозе случается довольно часто. А развести на дороге костёр было не из чего, так как до ближайших деревьев было не менее 50 метров. И по закону подлости мы остановились как раз в таком месте, где с обеих сторон дороги были старые выруба, а снегу на них намело больше метра, а с надувами за снежными бордюрами ещё больше. Поэтому искать под таким глубоким снегом дрова, да ещё сухие, было пустым занятием.
– Вот закон подлости, – сказал Алексей, – расскажи кому, не поверят, – это надо же, замёрзнуть в тайге без дров!
А мороз поджимал уже под 50 градусов. Я прикинул расстояние, которое мы отъехали от вахты, и у меня вышло, что до посёлка Эдучанки мы не доехали всего каких-то 40 километров. Но по таёжным меркам – это не расстояние, и пройти по накатанной лесовозной дороге пешком нам не составляло большого труда. И мы, постояв на дороге и подумав, решили пройти эти 40 километров пешком.
– Не замерзать же на дороге, здесь даже костёр нечем развести, – сказал Алексей.
Но в последний момент нас остановило то, что на дороге нам снова могли попасться волки, те, которых мы видели уже на дороге.
– Для такого крупного волка по накатанной дороге семь вёрст не крюк, – сказал Алексей, – они могут повернуть назад, им-то какая разница, в какую сторону бежать, и могут догнать нас уже через полчаса.
– Вот тут-то они нас не пожалеют, во время гона волк сильно злой, порвут и даже фамилии не спросят, – и Алексей невесело рассмеялся своей шутке.
И постояв ещё минут десять на дороге и взвесив все за и против, мы решили не испытывать судьбу, а остаться в машине и ждать попутного лесовоза. И если начнётся погрузка леса, то лесовозы пойдут даже в такой мороз. Машина на таком лютом морозе начала быстро замерзать, и я, проверив топливные фильтра, которые на удивление оказались чистыми, т.е. безо льда, начал проверять всё остальное. А проверять нужно было всё, от чего машина могла заглохнуть. Даже свечи и катушку зажигания пришлось проверить, и так как у меня была ещё и запасная катушка, то я проверил и её, хотя руки на морозе уже окоченели. Но двигатель всё равно не заводился даже после того, как я бензонасосом закачал в карбюратор бензин из бутылки, которую я специально возил для таких случаев, и, посадив окончательно аккумулятор, я махнул на него рукой.
– Я думаю, что перехватило где-то в топливной трубке под днищем машины, – сказал Алексей, потирая замёрзшие на морозе руки, – а там без паяльной лампы ничего не сделаешь. Это уже проверено, у меня у самого «Нива» в Братске в гараже стоит.
И лампа по закону подлости кому-то вдруг срочно понадобилась ещё там, на вахте, как раз перед моей поездкой, а я закрутился и забыл её забрать.
А в багажнике машины я нашёл только примус и две двухлитровые пластмассовые бутылки с бензином, прихваченные кем-то из ребят из дома и, на наше счастье, забытые в машине.
– Ну, хоть что-то стоящее нашёл, – сказал Алексей, покрутив в руках старенький примус «Шмель».
Даже топора в багажнике не было, видимо, тоже кому-то срочно понадобился, а я торопился и забыл посмотреть. А если честно, то просто понадеялся на-авось. Мы сели в машину и разожгли примус, благо, что хоть спички в бардачке нашлись. И стали отогревать окоченевшие на морозе руки, которые до того замёрзли, что пальцы уже плохо слушались и даже не сгибались в суставах, когда я брал в них спички.
Я опустил боковое стекло со своей стороны, для того чтобы не угореть от примуса, который хоть немного согревал воздух в салоне машины, не дав нам окончательно окоченеть. А боковые стекла от тепла примуса сразу же начали отпотевать и обмерзать. Хорошо ещё, что мы оба были в унтах и меховых куртках, а иначе бы окоченели ещё раньше. Но у примуса был ещё один недостаток, он дымил угарным газом и сжигал кислород в салоне машины. А опускать второе боковое стекло нельзя было из-за сквозняка, который тушил примус.
Вот в этот-то момент Алексей и сказал, что терять ему уже нечего, потому что неизвестно, доживём мы до утра или в лучшем случае замёрзнем. Потому что примус может в любой момент сломаться, и тогда мы уже точно замёрзнем через пару часов. Алексей немного помолчал, видимо думая о том, стоит ли мне это рассказывать, или лучше промолчать.
Но протянув руки к огню примуса, погрев их над огнём и посмотрев при этом через лобовое стекло на волков, лежавших на дороге перед машиной, которые незаметно подошли к машине и улеглись на дорогу, он махнул рукой и начал рассказывать мне свою историю, в которую я тогда не поверил. Но я тогда промолчал, чтобы не обидеть Алексея, да ещё в такой ситуации, когда не знаешь, то ли ты в машине замёрзнешь, то ли тебя волки на дороге съедят. Поэтому мне было без разницы, что он там рассказывал, лишь бы он что-то рассказывал, а я слушал только для того, чтобы не уснуть хотя бы одному из нас и не замёрзнуть живьём на таком жутком морозе. Но слушал я эту историю очень внимательно, потому что она была не совсем обычной историей, вот поэтому я хорошо её запомнил и даже записал её потом почти дословно.
А слушал я его с интересом не только для того, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, в которых преобладала только одна мысль, доживём мы до утра или замёрзнем в машине. А будет ещё хуже, если до нас доберутся волки, разбив лобовое стекло. И вытащив нас как зайцев из машины, они тут же разделаются с нами в считаные минуты. Но когда Алексей закончил свой рассказ, я посмотрел на часы, они показывали два часа ночи. А мороз перевалил уже за 50 градусов. Мы почувствовали это, потому что в салоне стало ещё холоднее и даже лобовое стекло стало затягивать изморозью. Я подкачал в примус воздуха, и он загорелся ещё веселее, но от такого жаркого огня окна машины стали запотевать и ещё больше затягиваться изморозью.
– Да, ситуация, – сказал Алексей, – если в ближайшие два часа лесовоз на дороге не появится, то через три часа он нам уже не нужен будет.
От примуса шёл угарный газ, и мы, нанюхавшись газа, стали засыпать. И вдруг сквозь сон я услышал, как машина качнулась из стороны в сторону, как будто на капот машины кто-то залез и стал раскачивать её из стороны в сторону. Я открыл глаза и обомлел. На капоте «Нивы» передними ногами стоял волк и смотрел мне прямо в глаза. Голова у него была огромная, а глаза почему-то были голубыми и ярко светились, я никогда не видел таких глаз, даже у собак, потому что у собак они светились жёлтым светом, и мне вдруг стало страшно. Ростом он был со среднего телёнка, и я спросонья не сразу понял, что это волк. Сначала я подумал, что это лось. Я толкнул Алексея локтем в бок, он спросонья тоже не мог понять, что я от него хочу, и кто стоит ногами на капоте, а когда он понял, что это волк, то со страха замахал на него руками и закричал:
– Нет, – это не волк, я таких больших волков никогда в жизни не видел.
– Это оборотень, – уже тише сказал Алексей и перекрестился.
А волк незлобно огрызнулся на него, но с капота слез. Я посчитал волков, их было около 30 штук, видимо, ещё с десяток подтянулись к машине за то время, пока мы спали. Но самцов было больше чем самок, поэтому они и грызлись между собой из-за самок, не обращая на нас внимания и не пытаясь разбить лобовое стекло.
Я впервые в жизни увидел такую большую стаю волков, хотя раньше мне тоже приходилось видеть волков в стае, но не более 18 штук и тоже во время гона, но уже не на лесовозной дороге, как сейчас, а на малом Митушинском болоте. Вот там-то машины у нас не было, и мы уже распрощались с жизнью. Мы тогда тоже были вдвоём, и хорошо, что это произошло днём, да и волки почему-то не рискнули сразу на нас напасть. Но шли они параллельно нам всего метрах в пяти от нас, потому что дальше пяти метров от тропы с обеих сторон тропы шла топкая трясина. И они упорно шли за нами по болотам не менее 20 километров, не решаясь, напасть на нас. Потому что они видели, что у нас в руках ружья, правда, больше чем по два раза мы бы всё равно не успели в них выстрелить. Поэтому мы уже смирились с судьбой и решили: чему быть, того не миновать.
Но волки упорно шли за нами по обеим сторонам тропы параллельно нам, а я ещё умудрился посчитать их, по сколько же их шло с каждой стороны тропы. И посчитал: с каждой стороны тропы их шло по девять штук. Но проходя местами по кочкарнику, мы боялись споткнуться о кочки, потому что стоило кому-то одному из нас споткнуться о кочки или, ещё хуже, споткнувшись, упасть на них, вот тогда волки мгновенно кинулись бы на нас. И тут-то нас ничто от них не спасло бы, даже ружья. Но через 20 километров волки вдруг остановились, дождались своего молодняка, который отстал от них метров на 20, а затем, даже не взглянув на нас, ускорили шаг и ушли от нас по тропе далеко вперёд. Сначала мы подумали, что волки нас бросили, и даже обрадовались, что всё закончилось без стрельбы и крови, но минут через 20 волки вдруг жутко завыли на тропе впереди нас.
– Вот и всё, – сказал я. Дальше они нас не пропустят, к тому же приближается вечер, а вечером волки становятся смелее и намного агрессивнее. Ощущение было очень неприятное, когда в пяти метрах от тебя идёт стая волков по 80 килограммов весом каждый, и кто не испытывал такого удовольствия на себе, тому этого не понять. Но делать было нечего, другой дороги через болота у нас не было, потому что тропа проходила по старой, заросшей мхом и кочкарником лежнёвке, которая выходила на Ангару в деревню Воробьёво. И с обеих сторон тропы шла топь на километры, поэтому волки шли параллельно нам. И мы, немного постояв на тропе, решили: чему быть, того не миновать, и пошли вперёд по тропе на встречу с волками.
Но волки, на наше счастье, почему-то пропустили нас, когда мы подошли к ним по тропе почти вплотную и приготовили ружья для стрельбы. И даже сделали то, о чём мы и подумать-то не могли. Вдруг они как по чьей-то команде все одновременно сошли с тропы, уступив нам дорогу, и минут 10 стояли в пяти метрах от тропы с обеих сторон тропы, провожая нас в спину равнодушными взглядами.
Правда, молодой волк-первогодок, стоявший недалеко от тропы, решил схватить меня за штанину, когда я проходил мимо него по тропе, но мой товарищ в этот момент направил на него ствол своего ружья и готов был уже выстрелить в него. Но вожак стаи, видимо почуяв беду, зло рыкнул на него, и молодой волк, поджав хвост, отошёл от тропы. И, пропустив нас по тропе метров 50, волки как по чьей-то команде все одновременно жутко завыли, а затем вышли на тропу и не спеша, и даже не оглядываясь назад, ушли в болота.
А мы ещё долго стояли на тропе на ватных ногах и думали о том, что нам сильно повезло в том, что волки вежливо выпроводили нас из болот, а сами вернулись назад в свои владения в Митушинские болота. И я до сих пор не могу понять, как это волки выпустили нас тогда из болот живыми, видимо им хватало сохатых, которых там было очень много.
«Вот и здесь я снова попал в подобную ситуацию, но, правда, уже не в болотах, а на лесовозной дороге, и хорошо, что ещё на машине», – подумал тогда я.
– Вот и дождались непрошеных гостей, обложили они нас со всех сторон, – сказал Алексей, – теперь-то они от нас точно не уйдут, пока не возьмут нас измором. Многовато их на нас двоих-то собралось, даже по косточке не достанется каждому из них, – и он отвернулся к окну.
А волки, окружив машину со всех сторон, и не собирались уходить от неё, а половина стаи разлеглась прямо на дороге, с обеих сторон машины, взяв нас в кольцо.
– Только бы не догадались разбить лобовое стекло, тогда нам труба, – сказал Алексей. – Ты же видишь, какие они большие, и если догадаются, то вышибут стекло играючи. И наше счастье, что мы не пошли в деревню пешком, а то, как раз бы наскочили на них, ведь они со стороны Эдучанки пришли.
– А как ты думаешь, что лучше, замёрзнуть на таком морозе в машине, если сломается примус, или волки по дороге съедят? – спросил я.
– Не знаю, не пробовал ни того, ни другого, – сказал Алексей. – А вот разбудил ты меня зря, да и сам бы лучше спал. Уж лучше во сне угореть или замёрзнуть, чем заживо быть съеденными этими, – но он недоговорил, отвернулся к окну и надолго замолчал.
– В следующий раз не буди меня, – после долгого молчания сказал Алексей.
– Вот только жаль, что дела свои в Братске не доделаю, а кроме меня их уже никто не доделает, – добавил Алексей и снова надолго замолчал.
Его молчание угнетало меня, да и угарный газ потянул нас на сон, а нехватка сгорающего в огне примуса кислорода, сказывалась на нас отрицательно. Потому что от нехватки кислорода начала сильно кружиться голова и на сон потянуло вдвойне. И я вдруг понял, что если мы сейчас заснём, то заснём уже навсегда, а если ещё, не дай бог, и «Шмель» во сне потухнет, то мы задохнёмся ещё раньше и быстрее. И я, чтобы не заснуть самому, решил расспросить Алексея о том, что же было с ним дальше, после 20 лет.
– Алексей, а ты ещё кому-нибудь, кроме меня, рассказывал эту историю со станцией? – спросил я.
– Да, через 20 лет, когда я вспомнил и корабль, и Джека, я рассказал эту историю своей жене, – сказал он.
Хотя сам-то я верил в это с трудом. Мне поначалу казалось, что мне всё это приснилось или у меня начались галлюцинации, а вот отчего они начались, я никак не мог понять.
