Нойды. Красный браслет
Елена Дмитриевна Булганова
Нойды #3
Третья книга захватывающей серии «Нойды» Елены Булгановой, автора любимых читателями циклов «Вечники», «Инсомния», «Навия».
Могущественный Хозяин выходит из тени. Он открывает найденышам, обладающим удивительными способностями, тайну их появления на свет и делится своими планами на будущее, в которых неразлучной пятерке предстоит сыграть важную роль. Но пятеро не хотят быть частью чужого плана, послушным орудием в руках Хозяина. Они готовы на все, чтобы освободиться от него. Только как это сделать? Хозяину все подвластно, он неуязвим. Или?.. Быть может, не все еще потеряно?
Елена Булганова
Нойды. Красный браслет. роман
Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Мф. 6:21
© Елена Булганова, текст, 2023
© ООО «РОСМЭН», 2023
Глава 1
Раскрытая тайна
Виктория не слушала урок. Весь час до конца занятия она разглядывала нос учительницы, слегка смахивающий на помятую котлету, и ее близко посаженные пыльно-серые глаза. Глаза были самой забавной деталью, потому что женщина то и дело скашивала их то в одну, то в другую сторону так сильно, что зрачки совершенно убегали, и девочка всякий раз замирала в предвкушении: вернутся или нет. Наверно, репетиторше никогда не приходилось видеть такую роскошную комнату, вот и торопилась все получше разглядеть, а Викторию от этой обстановки уже тошнило.
Едва электронные часы на столе показали конец урока, девочка откинулась на спинку стула и произнесла ровным голосом давно заготовленную фразу:
– Ну вот, а теперь зайдите, пожалуйста, к моему отцу и скажите ему, что я прошу вас уволить. Если вас такая формулировка шокирует, тогда скажите, что увольняетесь сами, потому что я тупая и необучаемая. Горничная проводит вас в его кабинет.
Женщина задохнулась от возмущения, клацнула зубами и вытаращила глаза на нахалку, но овладела собой и прошипела с лютой улыбкой на узких губах:
– О да, пожалуй, скажу ему чистую правду: ты в очередной раз…
– На «вы», пожалуйста!
– …Что вы, бестолковая и ни на что не годная, в очередной раз не готовы к уроку, и я не желаю больше это терпеть!
– А вот это ложь, – равнодушно уронила Виктория. – Я ответила вам урок в самом начале занятия.
– Ты… вы ответили его на английском!
– Да, а что тут такого? Мне так удобнее. Я гораздо больше времени провожу за границей, чем в России.
– Но я преподаю физику! И хотела бы слышать ответы на понятном мне языке!
Девочка слегка пожала плечами: ваши проблемы. Этот жест окончательно добил преподавательницу. Она встала, до предела распрямила спину – аж хрустнули позвонки, в последний раз огляделась по сторонам и покинула комнату. Виктория ни секунды не сомневалась, что больше никогда ее не увидит: папуля всегда идет дочери навстречу, хотя прекрасно понимает, кто прав, а кто виноват.
Но виноват-то во всем именно он, как ни крути. Виктория так надеялась, что они совсем скоро вернутся в Сан-Диего, она будет ходить в привычную школу, общаться с приятельницами. Вместо этого они застряли в Москве, к ней снова ходят репетиторы, а папули целыми днями нет дома, и на все вопросы он отвечает невнятно:
– Милая, расслабься сама и меня не дергай, сейчас все самое интересное начинается в России.
А ей скучно, скучно! Учителя в этой стране все такие наглые, совершенно не держат дистанцию! И учиться неинтересно и не хочется, вот и приходится искать себе развлечения. А хуже всего, самое болезненное и тревожное то, что слишком близко резиденция Прайдов. Виктория вздрагивает от каждого звонка и постоянно с ужасом ждет, что, спустившись в столовую, обнаружит там Кира, увидит знакомый пугающий блеск в его темных глазах, снова ощутит себя в его власти.
Кажется, только в раннем детстве она была по-настоящему счастлива, пока не познакомилась с этим исчадием ада, как про себя называла сынка человека, на которого работал ее отец. Все заботились о Виктории, все ее жалели, потому что росла без матери. Но однажды папуля вызвал девочку из ее комнаты и сказал, почему-то слегка заикаясь:
– К нам важные гости пожаловали, дочка. Со старшими я сам разберусь, а ты беги в малую гостиную и пообщайся с мальчиком. Он младше тебя, но ты уж как-нибудь развлеки его, договорились? Он, кстати, тоже любит рисовать.
Она пошла, не ожидая подвоха. Даже прихватила любимую книгу сказок, чтобы почитать малышу. В самом деле, за столом пристроился с ногами на стуле темноволосый кудрявый мальчик лет пяти, с сильным нажимом он рисовал что-то ручкой в альбоме. В ее альбоме, догадалась Виктория. Наверное, отец снова брал, чтобы похвастаться работами дочери, а потом не вернул на место. И теперь, кажется, мальчик рисовал прямо поверх ее рисунков, то есть нещадно портил их. Уложив подбородок на согнутую в локте руку, чиркал не глядя.
– Отдай альбом, эй! – возмутилась Виктория. – Не понял разве, что это чужое? Верни его, а я дам тебе другой, чистый.
Мальчик скосил на нее полный недоброго веселья взгляд и зачиркал еще быстрее. Девочка вспомнила, что, как хозяйка, обязана быть терпеливой с гостем, ведь ей уже почти девять лет, хотя и больно смотреть на уничтожение своего труда. Мелкий гость продолжал коситься на нее и растягивать в улыбке губы. Она уж решила, что он, может, и говорить не умеет, какой-то дурачок, когда мальчишка вдруг выкинул в ее направлении левую руку с зажатыми между пальцами двумя кусочками бумаги:
– Тяни!
– Что это? – заволновалась девочка, даже отступила на шаг.
– Там цифры. Если не повезет и вытащишь единицу, то сразу покажешь альбом своему отцу и скажешь, что ты это сама все нарисовала.
Тут он перестал загораживать альбом, наоборот, развернул к Виктории и начал медленно перелистывать страницы. Она еле сдерживала слезы: ее рисунки были испоганены, к ним наглый гость пририсовал такие детали, что и смотреть противно. Девочка шагнула вперед, собираясь вырвать альбом и врезать хорошенько вредителю, но словно запнулась о его взгляд, такой насмешливый и наглый, будто он знал, что ему все позволено. Да и разговаривал он как-то очень уж по-взрослому. Виктории стало страшно.
– А если двойка? – с трудом выговорила она – и, кажется, именно в этот миг попала под его власть.
– Тогда сама порвешь на мелкие клочки этот альбом и еще один, на свой выбор. Зато показывать никому не нужно. Ну, давай уже тяни!
Мальчишка некрасиво оскалил зубы – позднее Виктория узнала, что так он делает, когда не терпится провернуть очередной замысел, то есть почти всегда. Она снова попятилась, замотала в панике головой:
– Не буду ничего тянуть! Не впутаешь меня в свои гадости, малявка ты мерзкий!
Свирепый взгляд стал ей ответом.
– Я расскажу папе, что ты тут творишь! – Виктория решила сыграть на опережение.
Она двинулась к двери, стараясь не бежать, но успела сделать лишь пару шагов. Вдруг что-то захлестнуло ее горло, надавило на плечи, потянуло к полу. Виктория завопила, повалилась на бок, задергала локтями, спеша освободиться. А когда, отбившись, вскочила на ноги, увидела мальчишку, сжавшегося на ковре, – он испуганно всхлипывал, обняв коленки.
Когда в комнату на крики прибежало несколько человек из обслуги, к всхлипам прибавились стоны. Срочно послали за хозяином дома, отцом Виктории. Тот примчался ужасно бледный, в испарине, едва не растянулся, споткнувшись о порог. Лица слуг белыми пятнами маячили вокруг, но никто не смел коснуться стонущего мальчишки.
Виктория, заледенев, пыталась понять, что же она натворила. Следом за отцом в гостиную вошел незнакомый мужчина, высокий и широкоплечий, с густой гривой волос. Он был спокоен, даже слегка улыбался, сложив руки на мощной груди. Его желтоватые глаза глянули на застывшую девочку с насмешливым сожалением. Мальчик же на ковре перестал стонать и заговорил проникновенно, не забывая охать от боли:
– Мне никто не сказал, что это ее альбом. Я не знал, правда, папа! А она накинулась на меня, как сумасшедшая, избила. Я боялся, что вообще убьет. Она ненормальная, да?
Тут он приподнял голову, и стало видно, что его левый глаз уже заплывает нехорошим багрянцем. У Виктории мелькнула мысль, что она могла случайно заехать мальчишке локтем, когда пыталась сбросить его со своей спины.
– И еще у меня очень болит живот, – печально закончил мальчик, после чего конвульсивно задергался, и его стошнило на ковер.
– Я не била его в живот! – завопила Виктория.
Но ее никто уже не слышал – все кинулись заниматься потерпевшим, только его отец, понаблюдав еще секунд десять, преспокойно удалился с места преступления. А Виктория бросилась в свою комнату и просидела там пару часов, не смея шевельнуться от страха: а вдруг мальчишку увезли в больницу или он вообще умер? Ближе к вечеру она была приглашена в отцовский кабинет и едва сумела преодолеть на ватных ногах ступени, ведущие на другой этаж.
Отец ее не ругал, только сказал усталым голосом:
– Вика, ты уже взрослая девочка. Должна бы понимать, что с некоторыми людьми просто не стоит связываться.
– Я больше никогда не хочу видеть этого поганого мальчишку! – выкрикнула она, и слезы так и брызнули из ее глаз.
Правда, это были слезы облегчения: значит, с мелким негодяем все обошлось, иначе разговор был бы другим.
Отец подошел, взял ее правой рукой за плечо, левой небрежно потрепал по волосам:
– Увы, милая, так не получится. Он – сын человека, на которого я работаю, и тебе придется общаться и играть с ним всякий раз, когда ему заблагорассудится. Иначе твоего папульку могут уволить, Хозяин хочет, чтобы его вырод… его сынок общался с другими детьми.
– Но я не хочу!
– А жить так, как мы живем, ты хочешь? Получать все самое лучшее хочешь? Или предпочла бы прозябать, как обычные люди? Ты же видела их жизнь хотя бы по телевизору? Старые машины, маленькие квартиры, бытовые неудобства. А главное, мучительные сожаления, что от них ничего в мире не зависит, что они и сами ничто. Хотя тебе этого не понять пока. Просто поверь мне на слово, Вика, – потеряв дело своей жизни, твой добрый папуля может сильно измениться, стать сварливым, раздражительным. И это тебе точно не понравится. Так что учись, милая, терпеть и справляться с проблемами. Тем более что проблема – хлипкий пацан младше тебя. И ты не так уж часто будешь его видеть.
– Папа, но ты хоть ему не поверил? – взмолилась девочка. – Ты понял, что я ничего такого не делала? Его отец так странно смотрел на меня… но ты-то мне веришь?
Отец явно устал от этого разговора, закатил глаза, вздохнул:
– Да ладно, Викусь, к чему эти вопросы? Твой папуля не дурак и все понимает!
От души немного отлегло.
– Только знаешь что? – вдруг добавил он сухо, тонкие пальцы уже обеих рук больно впились в плечи девочки.
– Что, папуля? – прошептала она, испуганно сжимаясь.
– Это не имеет ровно никакого значения. Ты старше, поэтому спрашивать при любом инциденте, подобном сегодняшнему, буду с тебя. Накажу по-настоящему, Виктория, как никогда прежде не наказывал, имей в виду! Так что постарайся, чтобы Кирилл всегда был доволен общением с тобой.
Даже много лет спустя вспоминать тот разговор было неприятно, Виктория всякий раз ежилась и трясла головой. Она старалась, она всегда старалась. И отец наверняка тогда загнул про наказание, иногда он даже заступался за нее, как в том случае с фотографиями. Но как же ей было страшно и плохо, когда этот злокозненный Кир находился рядом! Хотелось зарыдать в голос, убежать далеко-далеко, забиться куда-то, спрятаться и переждать наваждение.
Ох, и зачем она вдруг ни с того ни с сего начала это вспоминать?! Словно в ответ на ее мысли звякнул мобильный, пришла эсэмэска с прикрепленным видео от него, от Кира. Живот моментально скрутило, а кисти рук сделались словно отмороженные, пальцы потеряли чувствительность. Только после десятка глубоких вдохов она овладела собой и смогла открыть вложение.
На первый взгляд ничего страшного там не оказалось: что-то вроде парка, березки и елки, желтая трава на спуске к круглому прудику, на заднем плане торчат колонны из золотистого камня. Человек десять ребят и девочек идут мимо пруда к озеру. Под распахнутыми куртками видна одинаковая форма, похоже, все учатся в одной школе. Чуть обособленно держатся две девочки. Одна, полноватая, что-то ищет суетливо в своем рюкзачке. Ее поддерживает за локоть другая, худенькая, ее за плечом подруги и не разглядеть.
Послание от Кира гласило: «Угадай, какую страшную тайну я только что узнал?»
Вика в отчаянии уронила руку с телефоном на колени. Он снова втягивает ее в свои игры, и нет способа этого избежать!
Мелкими шажочками зашла горничная Ира, она торжественно несла на вытянутых руках синее хлопковое платье от Гуччи с великолепной вышивкой на груди и по краю длинных рукавов. Отчиталась:
– Вот, только что доставили. Красота нереальная! Будете одеваться, мисс?
– З-зачем? – растерялась и даже похолодела от страха Виктория.
Появление платья как-то причудливо переплелось в ее голове с посланием от Кира, показалось частью игры. Юный Прайд обожал переодевания.
– Ну как же, вы ведь приглашены на день рождения к вашей подруге. Уже и букет доставили, и подарок, я в машину все отнесла.
Вика облегченно выдохнула – все верно, сегодня день рождения у дочери одного папочкиного приятеля, банкира, кажется. Эта долговязая и неисправимо шепелявая девчонка никакой подругой Виктории не была – еще не хватало! Интуитивно Вика понимала, что хотя ее отец всего лишь работает на Хозяина, то есть на Прайда, его статус все равно недостижимо выше, чем у какого-то банкира. Все, с кем папуля находил нужным поддерживать отношения, обращались к нему с почтительным трепетом. Но это не отменяло светских приличий, и Виктория бросилась одеваться, увидев в мероприятии прекрасный выход из положения: не станет она участвовать в играх Кира, пусть пишет что хочет. Она идет на семейный праздник, а появляться в обществе с мобильником – дурной тон. Так что телефон останется дома.
Выдвинув ящик стола, Виктория схватила свой изящный айфон двумя пальцами, как хватают гадину, и именно в этот миг высветилось новое послание: «Угадаешь, как ее зовут?»
И снова прикреплена фотка. Но телефон уже полетел в ящик, а тот, в свою очередь, был благополучно захлопнут.
Праздник задался, хотя Виктория терпеть не могла вредную старшую дочь банкира, которая пыталась держаться как светская леди, то есть безудержно сплетничала о взрослых. Но зато младшая, белокурая десятилетняя Агата, была славным ребенком. Они с Викой вдвоем, прихватив поднос с пирожными, сбежали в комнату Агаты и спрятались в гардеробной. Слушали музыку, болтали, пока папуля не начал звать домой. За все это время Виктория ни разу не вспомнила про пугающее послание, зато так объелась сладким, что вернулась в их московский дом с ноющим животом и сразу легла спать.
Утром ее снова разбудила неуемная Ирина.
