Геннадий Олейник "Офисный планктон"

Офисныи? планктон
Геннадий Олейник

История офисного клерка, разворачивающаяся в течение одной рабочей недели. Казалось бы, семь дней, но сколько необычных событий может произойти за это время. От борьбы за повышение и игнорирования дня рождения коллеги до корпоратива и поиска новой работы. История офисного работника, мечтающего сменить белый воротничок менеджера по продажам на клетчатую пижаму программиста.

Геннадий Олейник

Офисныи? планктон

Часть 1. Понедельник

Обычно все начинается во время перекура, еще до начала рабочего дня. Мы – я и еще несколько менеджеров из отдела продаж – стоим на балконе и теребим в руках сигареты. Они курят, а я разрываю свою и сбрасываю мелкими кусочками вниз на мокрый асфальт.

– Запарный будет день? – спрашивает Гоша.

На вопрос можно и не отвечать, ведь он был задан исключительно ради приличия. Негоже хвастаться новеньким айфоном без прелюдий. Да и дело было вовсе не в айфоне. Все мы знали, что к концу недели Гоша нас покинет. Каждое сказанное слово, каждый поступок, взгляд или шутка были наполнены нескрываемым высокомерием и уверенностью в своей высокой квалификации, которая неожиданно оказалась востребована в IT-конторе где-то за Атлантикой. Такое поведение вполне свойственно всем студентам выпускных курсов. Молодые, амбициозные, наивные.

– Нужно отчеты по продажам за прошедший месяц закончить, – отозвался я, не отрывая взгляда от разлетающегося по ветру табака.

– Валить тебе нужно, брат, отсюда, валить, а не отчеты дописывать. Я тебя уверяю, есть десятки мест, где с твоими навыками и знаниями будут платить в три, а то и в четыре раза больше. Кстати, о деньгах. Потратился я все-таки на «прошку» тринадцатую, – и Гоша начал свою тираду о превосходстве «яблочного» продукта над андроидом.

Засветился экран моего LG. Возле папки с сообщениями горела «1» – уведомление от баристки с первого этажа о том, что директор купил большой капучино и направился к лифту. А это означало, что у меня осталось не более двух минут, чтобы добраться до кабинета и занять рабочую позу. Классическая Камасутра насчитывает шестьдесят девять поз, в офисной же их бесконечно много.

Несколько раз хлопнула дверь офиса, и менеджеры вернулись к своим обязанностям – имитации рабочей деятельности. И только табличка с названием будет дрожать еще некоторое время, предательски выдавая чье-то разгильдяйство.

«Малум-Юнион» – так называется наша фирма. Довольно броско для конторы, занимающейся оптовой торговлей, с обязательным окончанием «общереспубликанского уровня». Всего в нашей обители корпоративного зла работала без малого сотня человек, из которых по-настоящему трудилось меньше десяти. Энтузиасты вымерли с появлением карьерной лестницы и внеочередного продвижения по ней через родственников и знакомых.

Сквозь стенку я услышал, как остановился лифт и разъехались в стороны его стеклянные двери. Я поспешно включил ноутбук и открыл первый попавшийся файл – заметки по недавнему собранию.

Чаще всего мы, менеджеры среднего звена, имитируем рабочую деятельность. И, если нам это удается хорошо, получаем премии, если нет – темы для разговоров на курилке на следующий месяц.

Как и еще дюжина менеджеров, я занимался продажами. Продавал коробками сигаретную продукцию во всевозможных формах региональным торговым сетям и частным предпринимателям, надеясь, что в следующей жизни карма не вернется ко мне в форме легочной болезни.

– Ты видел план на следующий месяц? – спросила Машка, соседка по рабочему месту.

– Мне казалось, что его еще не прислали, – отозвался я, припоминая, что еще накануне должен был посмотреть его и присоединиться ко всеобщему недовольству в чате «Телеграма».

Дверь открылась, и в офис вошли двое. Первым всегда входит Игнат, наш директор. Старший планктон, или black boss, – такими прозвищами и многими другими мы звали его между собой. Внешне приятный парень (чего не скажешь о его характере), порой напоминающий героя Гэри Коула из «Офисного пространства».

Пальто от Boomboogie, костюм от Hugo, а на ногах у Игната надеты Vagabond. Неужто менеджер, чья зарплата не превышает среднюю по стране, может знать все эти бренды? Конечно, если одна из любимых привычек директора – озвучивать названия брендов на своих трусах, а его подчиненных – разглагольствовать на тему того, как жирует руководство. Почти шесть тысяч подписчиков в «ТикТок» и «Рено Твинго» 2008 года, припаркованное на подземной стоянке, – главные предметы гордости Игната.

– Работаешь?

Не люблю начинать день со лжи.

– Уже с полчаса, – но все же я вру.

– Молодец.

Порой мне кажется, что он знает о моем вранье и хвалит меня исключительно за умение сохранять при этом непроницаемое выражение лица. Игнат даже не попытался заглянуть в мой ноутбук, ведь знал, что увидит там вовремя открытую Excel-таблицу. Мы жмем руки, после чего он заходит в свой кабинет с прозрачными дверьми. Следующие полтора часа я его не услышу, а когда услышу, он будет раздавать новые указания и мотивировать команду к плодотворной работе – обязательный элемент давно изжившей себя планерки.

Второй вошедшей в кабинет была Светлана, моя коллега и по совместительству старший менеджер по продажам. Как-то раз наш экономист описала мое ежеутреннее выражение лица при появлении Светы как нечто среднее между выражением лица человека, поцеловавшего жабу и совокупившегося с ней.

Изображая наигранную суматоху, Света запихнула куртку в шкаф, старательно игнорируя вешалку, – ей так не терпится включиться в работу. На деле же Света обычно прибывала на работу за полчаса до приезда Игната и все оставшееся время просиживала в кофейне на первом этаже, чтобы позже, якобы случайно, столкнуться с блэк-боссом. Об этом знали все ее коллеги, и не исключено, что и Игнат тоже.

– Здравствуй, Кирилл, – несмотря на свою внешнюю привлекательность, Светин голос вызывал те же чувства, что и скрип пенопласта.

Вспомнили, каково это? Продолжим.

Теперь, пожалуй, стоит представиться и мне. Меня зовут Кирилл, и я не двадцатидевятилетний мажор на дорогой машине с годовой зарплатой с пятью нулями. Нет, я обычный офисный менеджер со средней по стране зарплатой в пятьсот баксов и чрезмерно раздутым эго. Настолько раздутым, что задняя часть подошвы моих туфель давно треснула, а крышка ноутбука держалась лишь за счет главного изобретения Henkel.

– Здравствуй, Кирилл, – повторила Света.

Я что-то брякнул в ответ и, откинувшись на кресло стула, прикрыл глаза. Что может быть хуже понедельника? Разве что понедельник, на который намечена планерка.

Традиционная планерка – мероприятие полезное, позволяющее руководству припомнить сотрудникам, где они отстают. Наша же планерка заключалась в обсуждении предложений, которые мы должны были предоставить Свете к началу рабочего дня. Самые «передовые» идеи позже преподносились от ее имени Игнату, отчего мы быстро смекнули забрасывать Светин почтовый ящик письмами с несуразной чушью в содержании.

Однако до планерки наш офис ждало еще одно представление. Света, зажавшая в зубах скрепку, вышла в центр кабинета и заняла «Игнат-позу»: широко расставила ноги и засунула руки в карманы.

– Гоша, скажи, почему я получила твой отчет только в одиннадцатом часу? Почему все выслали мне отчеты, как и положено, до шести вечера, а ты не соизволил даже предупредить о задержке?

Скрепка выпала из ее рта и потерялась где-то под столом.

Я обожаю подобные сцены, конечно, когда они не касаются меня лично. В такие моменты Света высказывает Гоше все, что думает о нем, Гоша же доходчиво объясняет Свете, в какое место та может засунуть свое недовольство. Появляется Игнат и высказывает свое мнение о них обоих. В какой-то момент его телефон звонит, и он преждевременно покидает поле битвы. Чуть позже сквозь поток матерных эпитетов можно услышать что-то вменяемое. Такое происходило редко – чаще всего в конце квартала. Но на этот раз Гоша, подпитываемый бесстрашием, что вселило в него подписанное заявление об увольнении, дал себе волю сделать то, о чем мечтал каждый из присутствующих, – перестать притворяться и послать Свету куда подальше. Без цензуры.

Зрители гоготали. Про себя, разумеется, даже не подавая виду.

– Света, все, прекрати. Сядь и отдышись, – я вступаю в разговор всегда в нужный момент. Не раньше и не позже, а ровно тогда, когда требуется мое присутствие. Умение выловить этот момент я возвел в степень навыка.

Я усадил ее на место и, налив в стакан воды, поставил его рядом с ноутбуком девушки. Кто-то со стороны мог бы удивиться неожиданной демонстрации сочувствия. Но на деле мне было глубокого плевать и на нее, и на Гошу, да и в целом на все, что происходило в том кабинете, но в такие минуты я должен был играть роль сочувствующего коллеги.

Потому что знал, что подобное возвращается в виде дополнительных дней отпуска, сговорчивых клиентов и возможности занять место Светы, когда она пойдет на повышение. Собственно, лишь с расчетом на последнее моя любезность и давала о себе знать. Дружба начинается с улыбки, а плодотворные отношения с боссом – во времена, когда он еще не занял, несомненно, заслуженную должность.

– Ладно, нужно вдохнуть и выдохнуть, – сказала Света сама себе, – я выше этого. Спасибо, Кирилл.

На ее лице появилась одна из тех гримас, которые перевариваются с трудом, – фальшивый самоконтроль. Человек уверяет себя, что может все контролировать, что инцидент был единичным и больше не повторится, непроизвольно подготавливая таким образом почву для еще большей бури.

Обычно Света ударялась в рефлексию о несправедливом круговороте денег в мире, но на этот раз решила превзойти себя и сконцентрироваться на планерке.

«Скорее бы ее назначили директором по продажам. Гляди, и успокоится так!» – в левом углу моего экрана появилось новое сообщение от Маши.

Я рефлекторно выдал дежурную улыбку и вернулся к заполнению отчета. Какое кому дело, как звучат наши должности? Раньше невольников клеймили или ставили штамп с серийным номером. Теперь же печати и отметки заменили на трудовые книжки и должности с красивыми названиями.

«Какие гениальные идеи предложим на этот раз?» – я отправил сообщение в ответ и сам задумался о предстоящей встрече.

В меру лени и нежелания проявлять инициативу, которая никак не поощрялась, обычно я преподносил полную чушь вместо толковых предложений. При этом в моменты преподношения идей я старался сохранять неимоверно сосредоточенное выражение лица, попутно используя умные слова, которые Свете встречались разве что в толковых словарях. Стоит ли упоминать, что каждый раз девушка впадала в замешательство, пытаясь понять, действительно ли я несу ахинею или она просто недостаточно широко мыслит.

Так было, когда я предложил провести в социальных сетях опрос и выбрать, с каким ароматом у них ассоциируется смерть, после чего выпустить подобный ароматизатор для новой кальянной затравки в честь Хеллоуина.

Или когда на нас подали в суд за использование неоплаченных фотографий в промокампании, я так рьяно настаивал, чтобы мы транслировали все происходящее в соцсетях, что Света и вправду предложила это Игнату. Тот, в свою очередь, лишил ее премии – за предложения, способные навредить имиджу и финансовому благополучию компании.

В школе, когда отличник дает списать, он просит не делать это точь-в-точь. Как жаль, что не все выносят уроки из детства.

Главным же источником идей на миллион был Рома – наш маркетолог, который появлялся в офисе самым последним и уходил даже раньше Игната. Единственный человек, которому удалось сохранить возможность трудиться из дома после окончания пандемии. И единственный из всей нашей команды, кто открыто признавал бесполезность своей работы.

Когда он появился в офисе, мы уже заканчивали обсуждение предложений по улучшению работы. Света собрала самые вменяемые, по ее мнению, идеи, которые можно было реализовать, и отправилась с ними к Игнату.

Рома старался появляться в офисе незаметно, чтобы при необходимости сказать, что он приехал ранним утром. Однако его появление мы всегда замечали. По крайней мере, я, с кем он любил пропасть в курилке и обсуждать количество просмотров роликов в «ТикТоке».

Десять метров до моего стола.

– Успели вчера сходить на предпоказ нового фильма про «Человека-паука»? Я вот успел. Представляете, там появятся сразу три Человека-паука! Ох, извините за спойлеры.

Семь метров.

Главное, чем занимался Рома, – выступал моральным успокоением для Игната. С тех пор как крупные бренды успешно убедили владельцев даже самых зашарпанных бизнесов в том, что им нужны специалисты по социальным сетям, в команде Игната единственным стабильным звеном оставался Рома.

Пять метров.

У Ромы было два рабочих костюма. Первый – серые слим-брюки, темная рубашка и такой же серый пиджак. Второй состоял из тех же серых слим-брюк и серой кофты. Сия одежда была куплена в фирменном бутике отечественного производителя «Калiнка», чье качество он считал лучшим среди всех представителей богатой на вычурных производителей модной индустрии.

Три метра.

Особенность Ромы заключалась еще и в полном отсутствии рабочей субординации. Послать на три буквы, обозвать или попробовать опустить самооценку собеседника ниже плинтуса для него не составляло труда. Сомнительная привилегия одного из первых сотрудников компании. Правда, в свою очередь, мы могли общаться с ним так же, отчего не чувствовали каких-либо угрызений совести.

– Привет, оральные торгаши! – он встал возле моего стола и окинул взглядом коллектив.

Владимир Знаков, русский психолог, отмечал, что одинокие люди в поисках внимания готовы пренебрегать любыми нормами морали и приличия, чтобы их приняли в коллектив.

– И тебе привет, Орша.

Когда я понял, что Роме нужно чем-то отвечать, то не нашел ничего лучше, чем тыкать носом в его иногороднее происхождение. По правде говоря, я так и не узнал, сильно ли его это задевало или же он даже не обращал на мои слова внимания.

Рома вернул одолженную мною книгу и завел разговор о новых публикациях в соцсетях. Я и глазом не успел моргнуть, как мы оказались в курилке.

– Представляешь, вчера весь вечер писал в техподдержку соцсетей, чтобы они отменили удаление постов.

– Много удалили?

– Три. Но у меня заготовлены еще два поста, которые, по их логике, тоже удалят, – Рома выбросил окурок и потянулся за следующей сигаретой. За рабочий день он мог запросто выкурить полпачки, отчего его коллеги гадали, когда парнишка сляжет с раком легких. Я же гадал, когда он заведет себе собеседников, понимающих, в чем заключается его работа.

В кармане у меня завибрировал телефон – Света вернулась от Игната и хотела обсудить поднятие цен на ряд товаров. В подобных ситуациях обсуждение сводилось к обычной констатации факта, но присутствовать при этом должны были все менеджеры по продажам.

Рома разочарованно выдохнул. Казалось, что он был готов часами рассказывать о различиях в подготовке контента для «Ютюба» и «ТикТока» – так он демонстрировал не только увлеченность своими обязанностями, но и значимость выполняемой им работы. В последнем, к слову, сомневались все сотрудники «Малум-Юнион», отчего неуверенностью порой заражался и Игнат, и наш генеральный директор.

Прошло обсуждение предложений, а за ним миновал и обед, и я, превозмогая лень, стал обзванивать областных торговых представителей, которые еще не определились с объемом для новой закупки. Лениться на работе пусть дело и нехитрое, но все же имело свои правила. И главное из них заключалось в том, чтобы о зреющем под носом у начальства разгильдяйстве не заподозрили.

Ведь стоит только застать сотрудника за тем, как он прохлаждается без дела, как сразу появляются неотложные дела, выполнить которые нужно было еще за день до их появления. И потому ленясь, особенно по понедельникам, стоило придерживаться установленных «норм приличия»: называть перекуры сменой формы деятельности для улучшения концентрации на первоочередных задачах, а поход за кофе – обсуждением текущих дел.

– А почему так тихо? – единственный вопрос, ответить на который, кроме как честно, мы не могли. Его задавал Игнат, когда выглядывал из своего офиса и слышал тишину в колл-центре – в отделе, кредо которого должны быть «шум», «гам» и «неимоверные счета за телефонную связь».

Но стоило только возгласам снова наполнить кабинет, как Игнат возвращался в свой, словно Супермен в крепость Отчуждения. Директор по продажам не любил покидать свои укромные девять квадратных метров, где он проводил время, начиная с прибытия и вплоть до шести вечера. Там же он и обедал, и дремал, а установи архитекторы здания персональный санузел в офисе, то и вовсе не покидал бы его.

До конца рабочего дня оставалось еще несколько часов, когда я начал собираться домой: по понедельникам и четвергам я с чистой совестью отправлялся на курсы по программированию, пусть и в ущерб части зарплаты.

Каждый уважающий себя офисный сотрудник рано или поздно задумывается о том, как бы выглядела его жизнь, убереги Господь его от поступления на работу в то место, где он оказался. И чаще всего эти размышления приводят или к нескончаемому самобичеванию, или к желанию что-то исправить. После очередных размышлений о жизни и с десяток увиденной рекламы школы веб-программирования я выбрал направление, которое, как надеялся, избавит меня от рутинности должности менеджера по продажам и погрузит в рутинность жизни программиста.

– Вечно ты убегаешь. И что такого на твоих курсах? – Света особенно любила комментировать мои уходы.

– Верно, и что такого в том, чтобы получить нормальную специальность и сбежать отсюда? Хотя, если ты вот-вот станешь директором по продажам, то да – можно сидеть на пятой точке ровно.

В такие минуты Света старалась сохранить невозмутимость на своем лице, но я и мои коллеги, кто не стеснялся в выражениях, точно знали, что колкости о страстно желаемом Светой рабочем месте достают до нужной нам цели – до ее эго.

Наслаждаться стараниями Светы сохранить невозмутимый вид можно долго или до того момента, пока Игнат не попросит зайти к себе.