– Потому что Гвил пропала! А я не хочу, чтобы ты опять подвергала себя опасности. Талион с группой королевских гвардейцев уже ищут ее.
Эстель ошарашенно посмотрела на Бена, а потом толкнула его в грудь.
– Гвил пропала, а ты тратишь время на то, чтобы решать за меня и сопровождать меня к родителям, вместо того, чтобы искать ее! Из-за твоего страха Антуриас теперь темный пег! – девушка раздраженно схватилась за голову. – Мы возвращаемся в Академию.
– Если ты вернешься со мной сейчас в Академию, то все это путешествие, в том числе то, что стало с Антуриасом, окажется напрасным, – голос Бена был натянут, как струна.
– А я всего этого и не просила! Любить – не равно решать за другого. Даже если ты боишься за меня.
– Тогда хотя бы предупреди родителей о том, что Нугур сбежал, а Гвил…
– Только если мы отправимся в замок вдвоем, – перебила Эстель Бенедикта, пристально смотря ему в глаза.
– Ты что, боишься, что я обману тебя и улечу один?
Он изучающе посмотрел на нее и, поняв, что она не собирается отступать, согласился. У его рта образовалась жесткая складочка, а с лица мгновенно будто бы стерли все эмоции. В этот момент Эстель подметила, что даже сейчас, обиженный эльфийский принц выглядел безупречно. И почему у нее, обиженной, так не получается? Она шагнула от него в сторону, создавая между ними дистанцию. Бен сделал вид, что не заметил этого жеста. Эстель сразу почувствовала, как ей вдруг стало ещё холоднее. К холоду прибавился липкий страх и дурное предчувствие – Нугур сбежал, а Гвил пропала, и это не может быть совпадением. Эта мысль теперь стучалась тревожным молоточком, не давая девушке успокоиться.
Глава 4
Не успели Бен и Эстель войти в парадный холл Дар Руада, как им навстречу устремилась Айлинель.
– Я и не надеялась увидеть тебя на этих выходных, дочь! – заявила она, раскрывая руки для объятий.
– Мы с плохими новостями… – начала было Эстель, но Бен ее перебил.
– Нугур сбежал и, скорее всего, похитил мою сестру. И я хотел бы, чтобы вы вразумили Эстель. Пусть пока останется у вас ради ее же безопасности!
– Ужин готов, как вы и просили, Ваше Величество.
– Спасибо, Тирин. Я предлагаю поужинать и обсудить варианты дальнейших действий в спокойной обстановке. Мы не знали, что вы приедете, поэтому Вианна и Гандайл уехали отдохнуть на выходные, а Алисия на одной из ваших вечеринок в честь Имболка.
Эстель поняла, что сегодня она только завтракала, поэтому кивнула. Бенедикт заметно нервничал, но все же согласился на предложение королевы.
– Итак, – начал Мортимер, когда все расселись по местам. – Почему ты считаешь, что Гвилвилет у моего брата?
Задав вопрос, Мортимер скривился.
– Три года назад Гвилвилет начала интересоваться экологией миров, а вслед за этим начала искать средство, которое делало возможным обратное превращение из фойна в светлого эльфа после применения унакита. То есть, уже рожденным темными эльфам это средство бы не подошло, а тем, кто был обращен, вполне. До некоторых пор все ее усилия были тщетны. Королевские группы исследователей не воспринимали всерьез принцессу, по их меркам она была слишком маленькой. Да и средство найти не удавалось. В какой-то момент она отчаялась и даже начала думать, что его, возможно, вовсе не существует.
Все слушали Бенедикта молча.
– Но потом появилась Элиза, которая напомнила нам в очередной раз о славном роде Ирилисов, – принц благожелательно наклонил голову в сторону Тель. – И тогда Гвилвилет предположила, что можно опробовать в действии порошки из других камней. Вдруг один из них будет обладать нужным эффектом. Как вы уже поняли, Гвил, в первую очередь, обратила внимание на двуцветные камни, похожие на унакит, и, конкретно, на фиолетово-желтые ирилисы. Она сказала тогда, что, если есть унакитовый цвет, который мы не можем видеть, возможно, существуют и другие аналогичные цвета. Например, привычный нам ирилисовый невидим для фойна. Или они видят его как-то иначе. Каждую свободную минуту, что она проводила с Джоном в библиотеке, Гвил искала об ирилисах все, что когда либо было написано и сохранено до нас. И каково же было наше удивление, когда ирилисовый порошок сработал! Мы проводили опыты на саламандрах, которые, как вы знаете, под воздействием унакита превращаются в теневых саламандр. Трое суток мы обрабатывали их порошком унакита, а когда они становились теневыми саламандрами, обращали их обратно ирилисовым порошком!
– Но как о ваших исследованиях узнал Нугур? Вряд ли вы рассказывали о них каждому встречному, – положив в рот оранжевую виноградину, поинтересовалась королева.
– К сожалению, когда Нугур был в Дар Эльдане, наши опыты были в самом разгаре, ими никто не интересовался, поэтому мы не были достаточно осторожными, – Бенедикт уронил голову в ладони. – А теперь одна из узниц унакита убита, я думаю, что это сделал тоже Нугур, узнав нашу с Гвил тайну…
– Узница унакита убита? – Мортимер вскочил на ноги. – Но как? Там же полно унакита, который можно использовать для исцеления…
– После применения порошка из ирилиса, эльф не только превращается обратно в светлого, но и на сутки приобретает невосприимчивость к унакиту. Он просто не подействовал.
– Но ты сказал, что порошок действует только на тех, кто стал фойна, а не родился, – заметила Эстель. – Как он узнал, что именно эта узница не урожденная фойна?
– Договор запрещает обращать светлых эльфов в темных. Со времен заключения соглашения с королем Роршархом… – начала Айлинель, но Мортимер ее перебил.
– Запрещает, но бывают случаи, когда эльфа исцелить может только унакит, и, хоть эти случаи редки, обычно родственники такого эльфа или он сам нарушают закон, потому что не хотят умирать. Тогда они добровольно становятся рабами Роршарха…
– На урожденных фойна тоже действует, но лишь отчасти. Они получают невосприимчивость к унакиту, но при этом остаются темными, не превращаясь в светлых. К тому же, из-за ирилисового порошка у них может начаться лихорадка, которая в некоторых случаях заканчивается летальным исходом.
– Боги, разве это жизнь? Неужели они предпочитают такую жизнь смерти? День изо дня добывать унакит, не иметь возможности больше ничего делать… Антуриас теперь темный пег… Мы летели в метель, там было бесполетное пространство, он повредил ногу, а у нас не было достаточного количества зелья Тепла… – по щекам Эстель потекли слезы.
К ней подошла Орна, чтобы сопроводить принцессу в ее комнату, помочь переодеться и принять ванну, но Эстель лишь потерла глаза и покачала головой.
– Я думаю, у нас сейчас нет времени на сон. Мы должны помочь в поисках Гвил… – сжато произнесла девушка.
Окна гостиной выходили во внутренний дворик, и несмотря на поздний час, в ней всегда было светло, как днем, благодаря огромному количеству магических шаров снаружи.
– Пап, ты хотел сказать, что все фойна в той шахте – обращенные?
– Да. После заключения договора использовать унакит законно могут только члены королевских семей. Простых светлых эльфов за нарушение этого закона ссылают в шахты. На Тельте все иначе. Унакит разрешен повсеместно всем. И Нугур, конечно же, не мог этого не знать.
– Но зачем ему это? – Эстель старалась говорить спокойно и вежливо, но в ее душе бушевала настоящая буря.
– Возможно, он хотел показать Роршарху, что тот больше не неуязвим. И если смерть этой узницы не может стать официальным поводом для развязывания войны, то в скором времени нам все равно стоит ее опасаться. Потому что этим убийством Нугур дал Роршарху ещё один неофициальный повод, а это страшнее. Теперь светлые эльфы представляют опасность для фойна. В прошлый раз, чтобы остановить кровопролитие мы заключили мир на невыгодных для себя условиях, потому что у нас не было оружия против них. А теперь оно есть. Может быть, это ещё не преимущество, но так хотя бы наши силы почти сравнялись. Мы можем не дать им исцеляться унакитом.
– Я надеюсь, эта война никогда не начнётся. Потому что иначе, чем мы отличаемся от них? Сейчас запасы ирилиса уже уходят на создание некоторых артефактов, например, артефактов времени, а когда остальные узнают о том, что ирилис нейтрализует действие унакита, его начнут добывать с сумасшедшей скоростью, что скажется на экологии уже нашей планеты… – Айлинель вздохнула.
– Нам придется рассказать остальным о свойстве ирилиса нейтрализовать унакит, – безапеляционно произнес Мортимер. – Потому что несмотря на наши надежды – теперь вероятность того, что Роршарх развяжет войну невероятно высока. Он быстро обнаружит ирилисовый порошок на умершей узнице и сложит два плюс два. А, учитывая, что вы вышли из шахты живыми, я не думаю, что он будет питать иллюзии насчет того, что вы никому не расскажете о произошедшем. К тому же Нугур наверняка обменял информацию об ирилисах у короля на выгодные для себя условия. Мы должны иметь шанс подготовиться к наступлению. Нам придется приготовить столько ирилисового порошка, сколько сумеем. И в данном случае речь будет идти уже не столько об экологии, сколько о выживании светлых эльфов.
– У нас слишком мало времени. Следующий портал в Данвеган откроется на Имболк, – заметила Айлинель.
– А при чем тут Данвеган? – не поняла Эстель.
– Если цель Нугура – развязать войну между нами и фойна, то следующее, что он должен сделать – уничтожить знамя темных эльфов, которое хранится там. Оно – не просто символ договора, оно – зачарованный артефакт фойна, – Мортимер поджал губы. – Уничтожение знамени будет значить, что мирного соглашения больше не существует.
Бенедикт поперхнулся вишневым соком.
– Мы не можем этого допустить, – произнёс Мортимер, понизив голос, потом встал из-за стола и пошел к камину.
– Нам нужен план, – почти шепотом сказала Эстель.
– Я хочу, чтобы твой план заключался в том, чтобы ты не вмешивалась и осталась живой. Разве я многого прошу? – опять вспылил Бенедикт.
– Слишком! Ты хочешь, чтобы я отсиживалась здесь, пока ты ищешь Гвил. А потом – что? Не пустишь меня в Данвеган на Имболк?
– Конечно не пущу. Ведь ты не обученный гвардеец, не воин, у тебя ещё вся жизнь впереди. Это не твоя битва, Эстель, – резко выдохнул принц.
– Не моя, но твоя? – Тель сердито уставилась на него в знак протеста.
Бенедикт вздохнул.
– Нам нужно больше информации. Чем больше мы знаем, тем проще нам будет придумать, как действовать дальше. Где Нугур может держать мою сестру? Мортимер, он твой брат, может быть у тебя есть догадки?
Мортимер молча смотрел на огонь. Время будто бы замерло. Королева Айлинель тоже встала из-за стола, подошла к нему и погладила его по руке.
– Я давно перестал его понимать, – тихо ответил Мортимер, прислонившись к стене возле камина.
– Получается, унакитовый цвет – это что-то между зеленым и красным? Но не коричневый? – вдруг сменила тему Эстель.
– Что-то вроде того. Он состоит из пары оттенков, световые частоты которых компенсируют друг друга для глаз светлых эльфов, людей, в-общем, всех, кроме темных эльфов. Когда оба этих цвета – красный и зеленый идут из одного источника, как в случае с унакитом, мы не можем их увидеть. Потому что красный цвет активирует активность нейронов, а зеленый тут же их подавляет. То же самое и с ирилисовым, или ириловым, как называют его некоторые, – пожал плечами Бенедикт.
В этот момент двери распахнулись и взволнованный Тирин резво замахал руками, привлекая внимание всех, кто находился здесь.
– Простите, Ваши Величества, Ваши Высочества, но это срочно. Безотлагательной аудиенции просит принцесса Гвилвилет.
У Бенедикта буквально отвисла челюсть.
– Где она?
– Сейчас я ее приглашу, – поклонился присутствующим Тирин.
Бен крепко сжал губы и кивнул. Выглядел он ошарашенным, остальные же обменивались непонимающими взглядами.
Через пару минут внутрь вошла Гвил.
– Ваши Величества, Ваши Высочества, извините за столь внезапное появление. Мне хочется предупредить миллион вопросов: когда Нугур понял, что больше я ничего не знаю об ирилисах, он просто отвез меня сюда. Я видела по пути Антуриаса. Что вы сотворили с бедным конем? Вас и на секунду нельзя оставить.
Последняя фраза предназначалась принцу Сапфиров и принцессе Ирилисов. Гвилвилет храбрилась, но все же Эстель разглядела в ее взгляде страх и вздрогнула. Ее кожа покрылась холодным липким потом. Бенедикт заключил сестру в объятия. Гвил рассматривала Тель, словно изучая. Эстель охватила непонятная тревога.
– Молодая леди, вам придется многое нам объяснить, – сказал Мортимер Гвилвилет.
Несмотря на то, что Эстель находилась в одном из самых жарких замков эльфов, ее сердце будто бы сковал холод. Почему она не почувствовала облегчения, когда появилась Гвил, хотя точно должна была? Она почувствовала что-то другое. Такое, что пока не в силах была себе объяснить.
Глава 5
– Прошу нас извинить, – начал Бенедикт, – но на долгие объяснения нет времени. Я должен отправить Антуриаса в Академию.
Все выразительно посмотрели на Гвилвилет.
– Нугур сказал, что я его гарантия. Если наша теория насчет ирилисового порошка не подтвердилась бы, он оставил бы меня у себя до тех пор, пока мне не удалось найти работающее средство… Я была там, когда он убил ту фойна, – Гвил склонила голову, на ее глазах заблестели слезы.
– Бен, я думаю, нам стоит оставить девочек наедине, и перекинуться парой слов, – Мортимер указал эльфу на выход.
На лице Бенедикта проскользнуло недовольство, но все же он вышел вслед за Мортимером.
Айлинель погладила Эстель по волосам, а потом обняла Гвилвилет.
– С тобой точно все нормально? – обеспокоенно спросила Эстель Гвил.
– Ну, насколько это возможно. Нугур ничего со мной не делал. Его интересовал только ирилисовый порошок.
Эстель налила чашку чая Гвилвилет.
– Я не могла ему противостоять. У него оказались все наши с Беном наработки… И мне даже ничего не пришлось толком говорить. Я была нужна ему в качестве страховки. А когда он понял, что дальше разберется и без меня… Наверное, это можно назвать личным везением.
А можно мне что-то кроме чая? – поинтересовалась Гвил.
– Конечно, сейчас позабочусь об этом, – ответила ей Айлинель.
«Твоя сестра отказалась от чая. Никогда раньше такого не видела», – мысленно передала Эстель Бену, но он не ответил, и эльфийка скривилась.
– Что такое, милая? – сразу же поинтересовалась королева.
– Голова болит, мам, вот и все. Ты же понимаешь, что я сейчас не могу остаться в Дар Руаде, что бы не говорил Бенедикт?
– Конечно понимаю, и, если честно, мы с твоим отцом за то, чтобы вы отправились обратно в Академию, несмотря на все риски. Времени до Имболка мало, а нам нужно собрать высший совет и решить, что мы можем сделать, когда Роршарх нападет. Но не думай, что Бену понравится наше решение.
Эстель стиснула зубы.
Гвилвилет с интересом слушала и делала небольшие глотки из стакана с соком молочного дерева.
Бенедикт и Мортимер вернулись обратно. Мортимер обнял дочь.
– Будь осторожна, дорогая. – Он поцеловал Эстель в макушку. – Я уверен, что ты, молодой эльф, сможешь обеспечить нашей дочери должную защиту, – Мортимер исподлобья посмотрел на Бена.
Принц кивнул. Эстель приподняла одну бровь. Что такого сказал ему отец, что парень так быстро сдался? Ещё полчаса назад он с пеной у рта твердил, что ей стоит остаться в Дар Руаде. Тель покачала головой, удивляясь таким изменениям.
– Надеюсь, я в тебе не разочаруюсь, Сапфир. Бенедикт и Мортимер встретились взглядами, от которых у Эстель по спине побежали мурашки. Она сжала ладони в кулаки, вновь недовольная тем, что за нее опять все решили другие. Пусть это решение ей и нравилось больше предыдущего.
Айлинель положила руку ей на плечо, говоря этим, что сейчас спорить – только сделать хуже. Ей удалось охладить пыл дочери, предотвратив новую череду глупых поступков.
– Ну, раз все согласны с тем, что маленькая беззащитная девочка должна вернуться со мной в Академию, то, пожалуй, нам пора, – съязвил Бенедикт.
Эстель не обратила внимания на провокацию, а Гвил рассмеялась. Все время до этого она внимательно наблюдала за их перепалками и была уверена, что Тель возьмет верх во что бы то ни стало. Бенедикт скривил губы.
