Лонели Шадоус "Магия света и тьмы"

Он усмехнулся и отпрянул печаль со своего лица, после чего кивнул мне.

– Ты права, я сглупил. Как видишь, даже Аликорны не могут выдержать нахлынувших чувств.

– Я думала, что Боги лишены подобных эмоций.

– Но ведь это вы нас считается Богами, такие странные, – Аликорн вновь принял свой облик.

Его крыло опустилось на землю и он кивнул указывая на него.

– Садись.

Я осторожно села на крыло и он поднял меня к себе на спину. После того, как я отошла от шока и ухватилась за шерсть, он взлетел вверх.

Ветер бил в лицо, казалось, что я вот-вот выпаду и разобьюсь. Но магия удерживала меня так, что я даже не шевелилась.

– Куда мы?

– Я несу тебя домой. Пора просыпаться. Обычно нам запрещено видеться с людьми, но я никогда не могу пропустить свет твоей души, – его голос был успокаивающем и несмотря на то, что я была в полете, мне захотелось спать сильнее, чем когда-либо.

Звук ветра и хлопанья крыльев исчез, мои глаза закрывались всё сильнее.

– Пожалуйста, будь осторожна, – попросил меня Аликорн напоследок, – я надеюсь, что мы ещё увидимся.

В следующее мгновение, когда я открыла свои глаза – моё тело всё также лежало в постели и в этот момент вся боль, отступившая в том мире хлынула огромным потоком. Я тонула в боли, захлёбывалась в ней. Казалось, что мою плоть разрывают на куски дикие звери, растаскивают по углам, вонзаются острыми клыками, а после проглатывают. Я кричала, знала, что кричала так, что горло вот-вот разорвётся, рассыпется в пыль, сожжется и останется лишь прах, но не слышала сам крик. Я не слышу. Я не вижу. Мир вокруг меня наполнен тьмой и болью. Сквозь ад меня хватают руки пытаясь удержать на этой земле, они не отдают моё тело всепоглощающей вечной тьме.

Неожиданный яркий свет пронизывает темноту этой ночи. Этот свет не является нежным, он не просто забирает ночь – он уничтожает всё вокруг. Я не хочу умирать… Я так сильно хочу жить… Я хочу жить…

Луч света едва успевает коснуться моего глаза после чего исчезает и когда мои веки распахиваются, я понимаю, что ослепла на правую сторону.

Некоторые части кожи в ожогах и там уже образовались волдыри, но боль от них не имеет значения, она почти не ощущается после того безумия, которое я пережила.

– Моя девочка, – мама бросается ко мне.

Вся её кожа в покраснениях из-за того, что я только что вызвала, а из некоторых ран идет кровь. Её некогда блестящие тёмные волосы накрыла седина.

– Мамочка, – сильнее заплакала я при виде её.

– Ах, это… – она смотрит на свои раны, – ничего страшного, главное, что ты в порядке.

Нет. Это не главное… Я причинила ей боль. Навредила той, кого больше всех люблю.

– Где папа? – испугалась я.

Неужели… Нет! Я не могла убить его. Этого не может быть!

Мой глаз пытался уловить всё вокруг. Сожженная простыня, капли крови на полу. Стены в пятнах и выбитые стёкла окон. Вот откуда у мамы порезы. Осколки были повсюду.

– Папа цел, всё в порядке, – она нежно коснулась моего ослепшего глаза, – ты слишком сильно обожгла роговицу, мы не сможем вернуть тебе зрение назад.

Я понимала это, но всё же – это наименьшая потеря. Главное, что я жива… Чума побеждена. Но почему так быстро?

– Как я за один день пережила болезнь?

– Милая, ты спала неделю, иногда бредила, произносила странные вещи. Мы меняли твои пропитанные потом простыни и мыли твоё тело. Ты за последние дни ничего толком не ела, только иногда проглатывала теплый бульон и травяной чай.

Не помню ничего такого. Для меня это была лишь одна ночь, один сон.

– Солнце, у нас нет времени, – отец вбегает в разрушенную комнату.

Я не успеваю броситься к нему в объятья или сказать что-то, он тут же хватает маму и шепчет ей что-то на ухо. Глаза матери распахиваются в ужасе, после чего она хватает меня за руку и тащит на улицу. Мы быстро заходим в сарай и она накрывает моё тело полностью сеном.

– Что вы делаете? Что происходит? – противлюсь их действиям и отталкиваю сено.

Отец вносит в наш старый ветхий сарай Сифну и кладёт рядом со мной. Она не понимает, что происходит и её глаза слишком сонные, они уже слипаются.

– Я дал ей отвар, чтобы уснула, – отец кивает маме и она ему в ответ.

Их действия очень слажены, родители практически не говорят, лишь иногда объясняют мне свои действия.

Мама вешает на мою ладонь небольшой золотой браслет. Откуда он?

– Он сдержит твои силы до минимума. Солги, что не можешь их использовать, скажи, что не получается. Выдай мелкие искры, твой дар – огонь, а не свет, запомни это.

– О чём ты, чёрт возьми? Кому солгать? Вы можете сесть хотя бы на секунду и объяснить мне, что тут происходит!

Мягкие губы мамы коснулись моего лба, а слезинка упала на нос. Она крепко прижала меня к себе. Её тёплое тело согревало моё, она пару секунд укачивала меня на своих руках, после чего наклонилась к Сифне и поцеловала её в щёку.

Всё это походило на прощание. Даже не осознавая происходящего, где-то в глубине души я понимала, что сейчас произойдёт что-то плохое и родителя готовятся защищать нас.

– Микаэла, внимательно слушай, – я начала громко плакать, но мама неожиданно встряхнула меня, – СЛУШАЙ МЕНЯ!

Она ещё никогда не повышала так голос.

– Ты не моя дочь, тебя нашли в лесу.

– Что? Мама, как ты можешь так говорить? – меня начало трясти.

– Это ложь и тебе нужно её выучить, – она крепко схватила меня за плечи. – Ты не моя дочь, тебя нашли в лесу, когда тебе было три, больше ты ничего не знаешь и никто другой этого не знает, я никому не говорила. Сегодня ты пережила чуму, твой дар огонь. Сифна моя дочь, в этом ты уверена. Эти слова смогут сделать её жизнь лучше на какое-то время и спасут твою. Ты ничего не знаешь о моём даре и никогда не видела.

– Каком ещё даре?

– Прости, слишком мало времени. Я не знаю встретимся ли мы вновь.

Она вскакивает и идет к выходу.

– Мам, – я успеваю схватить её за руку, – беги отсюда, пожалуйста.

Она удивленно повернулась в мою сторону.