Литтмегалина "Игра Бродяг"

«Вот же ты дура, – сказала себе Наёмница и осуждающе скривилась. – Сейчас бы проснулась на уютном каменном полу в замке Колдуна в окружении не напрягающих беспамятных людей. А теперь тебя куда занесло! И все потому, что хватаешь что ни попадя!» Кристалл оттягивал рубашку. Наёмница потрогала его сквозь ткань. Нет, эта штука стоила риска, а вот тот листик ей трогать действительно не стоило… И вдруг ее осенило. Колдовские травы! Стоит их заглотить, как она сразу перенесется в замок Шванн!

Она похлопала себя по груди, пытаясь отыскать подвешенный на шею мешочек, и похолодела. Мешочек с травами, серым камушком и золотым шариком отсутствовал. Где она могла его потерять?! Наёмница сломя голову бросилась на поиски. Она металась по берегу, высматривая орлиным взором, но мешочка нигде не было – а ведь она издалека заприметила бы его яркие тесемки. Впрочем, ее не оставляло чувство, что его не было с ней уже какое-то время… кажется, с тех самых пор, как она попала сюда. Могла ли она каким-то образом потерять мешочек где-то в замке Колдуна? Как это неприятно. Нет, куда хуже – омерзительно, ужасно.

Ей отчаянно хотелось выругаться, но она сдержалась, помня о присутствии мышастой девицы, неприкрыто вылупившейся на нее. Впадать в отчаянье в любом случае непозволительно. Думай, думай, думай. Стоит поразмышлять хотя бы о том, зачем ее вообще забросило в это поганое местечко, и какое отношение к этому имеет Вогт – ведь это его имя она прочла на том злополучном листе. И сразу же ей повстречались девица и пучеглазый младенец… если, конечно, не считать первой встречной ту конягу, что чуть не раздробила ей череп. Должен быть во всем этом какой-то смысл?

У Наёмницы уже успело сложиться впечатление, что в Игре все не просто так. Следовательно, и сюда она загремела не просто так, и девица эта не просто так. Поэтому на данный момент лучшее, что она может сделать, – следовать за мышастой и надеяться, что что-то прояснится. Надо расспросить убогую. Может, удастся сориентироваться на местности. «А Вогт, как же Вогт?» – мелькнуло у нее в голове. Сколько времени у нее осталось? Три дня, считая этот. Можно ли за три дня успеть разобраться со всем? Неизвестно. Лучше пока не думать об этом, просто стараться изо всех сил.

Несмотря на весьма сомнительные перспективы успеха, Наёмнице удалось немного успокоиться. К тому же она сочла собственные рассуждения довольно умными, и это ей польстило.

Девица подхватила младенца и ковыляла прочь. Наёмница поспешила нагнать ее. Лицо девицы было мрачно. Деньги она, конечно, не нашла.

– Торикин далеко? – спросила Наёмница.

– Торикин? – не поняла девица.

– Город, большой город, – терпеливо объяснила Наёмница дурочке. – Он называется Торикин.

Девица пусто посмотрела на нее.

– Здесь есть город. Три дня пути. Я как раз туда иду. Но Торикин… первый раз слышу.

Что ж… возможны два варианта. Либо девица совсем темная, носу из своей деревни не высовывала, знать ничего не знает, либо…

У Наёмницы возникло точно такое же давящее ощущение, как тогда, когда ее заперли в клетке. На что она надеялась? Разве не поняла сразу, что, хоть это место и очень похоже на обычную Нарвулу, ничего обычного в нем нет? Она чувствовала это. Не могла объяснить, просто… все как-то не так. Даже воздух другой, она не может ощутить его, вдыхая. Словно во сне. Вот только тут она может потеряться по-настоящему, спасительного пробуждения не дождаться. И огромного, каменного, привычно-омерзительного Торикина здесь может просто не быть.

– Как тебя зовут? – спросила она девицу.

Девица сразу насторожилась.

– Тебе зачем?

– Просто так.

Девица посомневалась еще с минуту и выдавила:

– Веления.

«Врет», – догадалась Наёмница. Объяснить такую осторожность она ничем не могла и не особо пыталась.

– А я – Наёмница.

Небольшие глаза Велении чуть приоткрылись. Казалось бы, вот сейчас Веления начнет задавать всякие неприятные вопросы, но та не стала, погрузившись в тревожные раздумья.

Что-то тускло блеснуло впереди, обратив на себя внимание Наёмницы. Веления не заметила, все еще плескаясь в своих угрюмых мыслях. Заинтересовавшись, Наёмница подошла посмотреть и вздрогнула, осознав, что смотрит на изогнутый клинок своего кинжала. Погруженный рукояткой в землю, он нацелился острием прямо в небо. Почва вокруг лезвия была совершенно не повреждена. Как будто кинжал не воткнули в землю… а он сам поднимался изнутри, аккуратно разрезая поверхность. Подцепив лезвие кончиками пальцев, Наёмница вытащила кинжал из земли.

– Это твое? – раздался прямо над ухом голос этой сучки, Велении.

– Да. Я потеряла его. И вот нашла.

– А. Так ты поэтому носилась как в задницу ужаленная… И что же… ты умеешь с этим обращаться?

Наёмница подбросила кинжал, заставив его перевернуться в воздухе, а затем ловко поймала его за рукоятку и заявила:

– Уж не сомневайся. Любого козла зарежу, как курицу, даже хрюкнуть не успеет.

Теперь в маленьких глазках Велении вспыхнул отчетливый интерес.

– Хочешь предложить мне работенку? – подбодрила ее Наёмница.

– Ты сильна, я вижу… Гебер защищал нас… не займешь ли ты его место?

– Где? – спросила Наёмница. – С босыми ногами под ветками?

Веления растянула тонкие губы в нервной дрожащей улыбке.

– Нет. Охранять нас, пока не доберемся до города. Я заплачу.

– Сто ксантрий в день.

Лицо у Велении вытянулось.

– У меня нет таких денег. Я почти все отдала Геберу. Но я могу давать тебе пять ксантрий ежедневно. Получится пятнадцать ксантрий, – голос Велении стал просительным, почти умоляющим.

Наёмнице вспомнилось, как вчера Веления столкнула ее с насыпи и кричала: «Пошла ты на…»

– Тоже мне, – скривилась она в качестве мелкой мести. – Что мне с твоих пятнадцати ксантрий?

– Пятнадцать ксантрий на дороге не валяются, – робко заметила Веления.

– Я не собираюсь в город.

– Однако же, кажется, и другой цели у тебя нет.

Это был аргумент, и Наёмница сделала вид, что обдумывает жалкое предложение Велении. В обычной ситуации она бы ни за что не согласилась – это ж какой кретинкой надо быть, чтобы работать за пятнадцать ксантрий? Сам тот факт, что Веления осмелилась предложить ей столь смехотворную плату, вызывает недоумение. Но ей в любом случае предстояло следовать за Веленией, даже если совсем бесплатно. У Велении дрожали губы. Наёмница понимала, что девице страшно оказаться без защиты, но нисколько ни жалела ее.

– Ладно, – процедила она наконец. – Только потому что я такая добрая. С тебя еще кормежка.

Веления покорно кивнула.

Младенец заорал.

– Высуши его одеяло, что он орет то и дело, – раздраженно посоветовала Наёмница и подвесила кинжал на пояс. – Ты вообще кормила его сегодня?

Веления посмотрела на младенца.

– Точно, – сказала она и торопливо зашарила по груди, развязывая спутанные тесемки.

«Дура, – мысленно прокомментировала Наёмница. – Беспросветная дура».

После очередного замечания Наёмницы Веления все же удосужилась достать из мешка чистую пеленку и перепеленать младенца, после чего они продолжили путь. Они позавтракали на ходу из припасов Велении. Три печеных картофелины – вот, собственно, и все припасы. Одну картофелину получила Наёмница. Не успела она насладиться пищей, как та уже закончилась.

Насосавшийся молока и в кои-то веки сухой, младенец сладко спал.

– Куда конкретно идем? – спросила Наёмница.

– В город.

– Это я слышала. Как он называется-то, твой город?

– Пока никак. Он совсем новый.

– А что, новым городам не нужны названия?

– Все зовут его просто «город». Гебер сказал: иди вдоль речки против течения и придешь.

– А тебя туда пустят?

– Пустят.

– У тебя есть печать? Не вздрагивай, мне не нужна, отбирать не собираюсь.

– Ну, есть одна. Гебер был городской. Он продал мне свою.

– А сам как же?

– Сказал, жизнь в городишке паскудная. Он попытал удачи на юге, но и там не срослось. Собирался проводить меня, да податься на север.

– Что ж тебя в этот город тянет, если жизнь там паскудная?

– Я женщина. Мне слоняться по всей стране не пристало. Мне лишь бы жизнь хоть какая-то была, хоть и паскудная. Я шить умею. Может, найду какую-то работу.

– Знаем мы, какая там работа, – буркнула Наёмница. – А ребенок? Без печати его могут с тобой не пропустить.

– Как-нибудь разберусь, – уклончиво ответила Веления. – Две печати я все равно бы не потянула. Слишком дорого. Раньше, говорят, не надо было столько платить. Это из-за войны.

– Расскажи мне, что происходит.

– А ты не знаешь? – недоверчиво осведомилась Веления.

– Нет. Я была… в каком-то другом месте. А затем оказалась здесь. Совершенно неожиданно.

Неизвестно, что подумала по этому поводу Веления и подумала ли вообще, но если подумала, то ничего хорошего. Любая неясность ее тревожила и пугала, впрочем, как и Наёмницу.

– Мы жили в деревушке на отшибе, вокруг сплошные леса, – начала объяснять Веления. – Нормально жили, тихо. До нас доносились слухи, что вокруг все с ума посходили, но в нашей деревне все было в порядке. А потом начало… вползать. За год все так переменилось. Я теперь вообще не понимаю, что происходит. Везде опасно. Разные сволочи слоняются целыми отрядами. На нашу деревню напали, все выжгли, есть стало нечего, – Веления скорбно оскалилась. – Сволочи, сволочи, собственными ногтями разодрала бы на куски. И тут мне очень кстати повстречался Гебер. Я попросила его проводить нас в город.

– А где ты взяла денег заплатить ему? – спросила Наёмница.

Веления не ответила.

– Мой муженек хорош, – с ненавистью процедила она. – Где-то с какими-то ублюдками. Бросил меня. И теперь я одна должна спасать нашего ребенка. И зачем я только польстилась на его черные кудри…

Они шли весь день и смертельно устали, тем более что были голодны. Во время кратких остановок Веления кормила младенца. Вот кому было хорошо, и он радостно таращил глаза на небо, траву и деревья, ветви которых раскачивал ветер. День был приятно прохладный, что позволило Наёмнице оставить плащ на себе, вместо того чтобы тащить его в руках. Кристалл болтался за пазухой, надежно скрытый плащом. В дневном свете камень казался обычной стекляшкой, и все же не стоило испытывать Велению на честность.

Едва услышав голоса, шаги или стук копыт, они сразу отступали в заросли. Велению особенно беспокоило, что младенец заплачет и выдаст их, поэтому, стоило ему чуть шелохнуться в ее руках, как она впивалась в него злобным взглядом. Младенец же улыбался, а вовсе не плакал. За день мимо них прошла пара отрядов, ведущих меж собой неприятные шумные разговоры, и несколько одиноких путников, тоже, впрочем, довольно подозрительного вида.

Всего в заросли они прятались раз тридцать, потому что нервы у Велении были настолько расшатаны, что она слышала шаги даже когда никто не шагал. Наёмнице это осточертело, и она заявила:

– Хватит. Теперь я решаю, когда затаиться.

***

Наёмница помнила, что это было неприятно, но не помнила, до какой степени. И до чего же холодно! «Я хочу умереть», – подумала она, и сразу почувствовала, что на самом деле ей вовсе этого не хочется. Хотя тогда действительно хотелось. То есть сейчас. Вот как раз в этот момент она должна задуматься, какая смерть ей предпочтительнее – здесь, свернувшейся на полу и промерзшей до костей, как собака в промозглый осенний день, или позже быть убитой, без сомнения, жесточайшим образом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70013341&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.