Отправить, – вдруг окажется он вечным
И, успокоив, умертвит внутри
Тот свет, что делал сердце человечным
И боль в тебе, как музыку, творил?..
Без этой боли так легко смеяться,
Уверовав в беспечность бытия…
Фальшивы слёзы на лице паяца,
А сколько стоит искренность твоя?
Актёр ли, зритель этой вечной драмы,
Ты не предъявишь душу, как билет…
Не спится ей… Залижет наспех раны —
И снова жить, сквозь боль летя на свет!..
Недо…
От проигранной жизни мы сходим с ума,
От бездарных своих многочисленных «недо»:
Недосказанность фраз – студит губы зима,
Недокаменность льда, недотаянность снега
И недовоплощенье себя самого,
Но того, кем задуман ты был изначально…
Не доплакать от горя – больнее всего…
Не допеть. Не доплыть. Не домыслить молчанье…
Веснушки снегопада
Серое небо в бесчисленных крапинах снежных —
Словно в веснушках лицо, но немного грустней.
Есть в снегопадах какая-то странная нежность:
Хочется слиться душой неприкаянной с ней.
Только вот как это сделать? Взлететь? Окунуться?
Пальцами тронуть весеннего ветра струну?
Или, как парус, навстречу ему распахнуться,
Сквозь снегопад по веснушкам заметив весну?..
Мы – русские
Кто мы? Зачем и кому пытаемся
Мы доказать нашей веры истинность?
Нашей души сохраняя таинство,
Рвёмся туда, где зовут: «Спасите нас!»
Зло вездесуще, и наше воинство
В битве с ним, словно доспехи, выковав
Мужества сталь и булат достоинства,
Приняло эту судьбу великую.
Болью чужой в нашем сердце колокол
Бьётся, и в нём наша боль ответная…
Пуля ударит в нас, штык, осколок ли —
Встанет за нами вся рать несметная
Трепетных душ, что ранимы вроде бы,
Об исцеленье устало молятся…
Встанет стеной! Ведь за нами – Родина,
Мама, любимая, Богородица,
Эти поля, что простором полнятся
И расширяют души пристанище…
Русские души о мире молятся
Даже на вечном своём ристалище.
Пуповина
Жизнь перерезает пуповину
Жёстко и безжалостно всегда.
Хочется держать, как прежде, спину
Прямо, невзирая на года,
Улыбаться, потому что бесит
Всех твоей улыбки торжество,
Знать, что счастье ничего не весит,
А несчастье тяжелей всего…
Но кого волнует, скажем прямо,
Лёгкость фраз, переживаний груз,
Коль они чужие? Знаешь, мама,
Я лишь только одного боюсь:
Что однажды будет ветер в спину,
Солнце в небе, лёгок путь к мечте…
А судьба обрежет пуповину
И блуждать оставит в темноте…
Осень пишет акварели
Сентябрь. Осень пишет акварели,
И краски, чуть размытые дождём,
Сперва пылали, после – присмирели
И никого кострами не согрели,
А мы с тобой решили – переждём.
И что же? Мы, конечно, переждали,
Пока поблекнет красок торжество,
Раздвинутся зиме навстречу дали,
А нам листвы фальшивые медали
Достанутся. И больше ничего…
Позволь, чего же мы с тобой хотели?
Поверили в иллюзию тепла?
Её рассеяв, листья облетели,
Лишь в памяти пылают акварели,
Что осень ненадолго создала…
«Ты мой октябрь, мой листопад из мыслей…»
Ты мой октябрь, мой листопад из мыслей,
Скользнёшь по сердцу лезвием дождя,
Что ниспадает из небесных высей,
Холодной болью душу бередя.
Откуда боль? Ведь души бестелесны,
Неуловимы, как дыханья пар?..
Жаль, на деревьях листьям стало тесно,
И в гнёздах не осталось птичьих пар.
Нет ничего, что мне могло б напомнить
В осенний день то летнее тепло,
Которым ты хотел мой мир наполнить,
Увы, оно сквозь пальцы утекло,
Не зацепившись паутиной нежной
За твой прощальный августовский мёд…
Ты – мой октябрь… Ты мыслей безутешных
Осенний дождь…
Кто любит – тот поймёт…
Прощай, октябрь…
А осень обессилела слегка
И поддалась опустошенью… Листья,
Что наряжали кроны в шубы лисьи,
Чтоб мир осенний золотом сверкал,
Сегодня покидают не спеша
Пропитанные влагой ветви-руки…
Деревья в предвкушении разлуки
Трепещут. И испуганно душа
Теряет веру в счастье, между строк
Слова любви прощальные читая…
Дописывает, в вечность улетая,
Сонет осенний золотой листок,
Как он сверкнул, последний, сквозь туман
Обманным бликом солнечного света!..
Октябрь, прощай! Ты славным был поэтом,
Но суть твоя – забвенье и обман.
Свеча
Не гаси свечу – пускай догорает,
Истекая воском, словно слезами.
Мы не выдержали главный экзамен,
Оттого теперь любовь умирает.
Умирает, не успев опериться…
А гнездо уже, смотри! опустело,
И кричат теперь над ним оголтело
Ей чужие, чернокрылые птицы.
Жаль, не спрятаться – от них нет спасенья,
