Татьяна Кравец "Диагноз по случаю. Почти серьезные рассказы"

Диагноз по случаю. Почти серьезные рассказы
Татьяна Кравец

Муки творчества, муки любви, муки науки, муки бытия… Но зачем же мучиться? А без мук в жизни какой интерес?!О разных муках и людях – почти серьезные рассказы. Почти – потому, что жизнь вообще штука трагикомическая.Чтение рекомендуется как средство от хандры.

Диагноз по случаю

Почти серьезные рассказы

Татьяна Кравец

Дизайнер обложки Сергей Фурнэ

Благодарности:

Ольге Арефьевой, Омск

Игорю Богданову, Липецк

© Татьяна Кравец, 2023

© Сергей Фурнэ, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-8627-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трость – очень полезная вещь, когда на нее опираются, но в ту минуту, когда тростью начинают молотить человека по спине – трость сразу теряет свои полезные свойства

Аркадий Аверченко «Алло!»

Андрюха и заваруха

Алина разрывалась на части – от раздражения и смеха. Андрей лежал на кровати, куда спланировал с порога, и заявлял зычным голосом, чтоб ему не мешали дремать. А она, если хочет, пусть приляжет рядом. Алина недоумевала: как она могла в такое вляпаться? И она, и Вера, и Володя?

Вообще, такое нетривиальное событие, как встреча с Андреем, должно было случиться. Декабрьская поездка в дом отдыха Евпатории сразу складывалась непросто. Алина выбрала это место по совету врача-травматолога: для восстановления переломанной руки лучше всего окунуться в сакские грязи – рядом с Евпаторией же Сакское озеро! Но только она озвучила это родным и друзьям, как услышала: «Почему именно туда? Там стреляют поблизости!».

– Что за фатализм «от судьбы не уйдешь»? – попыталась вразумить родственница. – Человек сам делает свою судьбу.

Алина запаниковала и позвонила в дом отдыха, где при бронировании номера ее заверили, что обстановка вполне спокойная. Теперь же она услышала: «Пока рано говорить о стопроцентной гарантии, перезвоните недели через две». Черт побери! Неделя с бессонницей. Где еще есть лечебные грязи? В Калининградской области? На Кавказе? Сдала билеты на поезд до Симферополя и стала искать другие варианты. А через неделю раздался звонок из Евпатории:

– Ваш одноместный номер подтверждаем. У нас все спокойно. Крымский мост под усиленным контролем. Ждем вас!

– Ой, держите меня семеро! – возмущалась Алина, – я уже свыклась, что там опасно, а теперь опять – не опасно. Какие нервы выдержат? Там психиатр есть? Поеду. Главное – сакские грязи! Самые лучшие.

И Алина купила новые билеты на поезд. В дороге три дня. Взяла с собой книги, дома-то совсем некогда читать. «Куда я еду? Может, не стоило?» – переживала она в первые часы пути. Неожиданно всплыли строчки:

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?
Я тот же, что и был и буду весь мой век.
Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Это ж тридцать лет назад она учила в университете! Всем общежитием готовились к экзамену по литературе XVIII века, вечером повторяли четверостишие Александра Радищева, потому как другие вирши заучить не успевали: накануне играли в футбол – команда второго этажа против третьего. Алина пошла отвечать первой и получила отличную оценку. А следом второй, десятый сокурсник – преподаватель уже слышать не мог: «Кто я? Что я?». Пятерок больше не было, она одна успела выпендриться. А сейчас выпендрилась с поездкой? Нет уж! Тогда повезло, и сейчас должно!

Она открыла книгу Содзи Симада, японского писателя, которого прежде не читала. Сыщики раскрывали убийства в Рождество, когда «на окрестностях лежала волнистая, как стиральная доска, белая пелена, под которой отдыхала земля цвета сухой травы». Прочитала, посмотрела в окно – тоже волнистая белая пелена. Захочешь так угадать – не получится. С героями Кодзабуро, Тикако, Масаки, Есихико (ну и имена!) два дня пролетели мгновенно. Хорошая интрига, до конца не могла угадать, кто всех убил.

А наутро третьего дня вдруг подумала – не просто так ей в руки попал детектив, закрученный, как иероглиф: подсознание после нервных сборов выбрало Симаду и тем самым определило грядущую интригу на отдыхе.

«Куда я приехала?» – схватилась за сердце Алина, когда вечером пошла в столовую оформляться «на питание». У своего столика она услышала:

– А ваш муж уже сделал заказ на завтра.

Что творится?! Полчаса назад при регистрации дежурная восхитилась, как она хорошо выглядит в ее шестьдесят четыре года. Чуть в обморок не рухнула – ей всего пятьдесят пять! Оказалось, женщина неправильно посчитала возраст от даты рождения! И все время, пока оформляла документы, пыталась загладить оплошность, осыпая комплиментами: и стрижка у нее молодежная, и глаза молодо блестят, и фигура на зависть молодым. Такого количества повторов одного слова за пять минут Алине, социологу по профессии, слышать не приходилось. Но она не стала сердиться, ведь регистраторша говорила чистую правду: перед поездкой она сделала стрижку «Пикси» (с «височками», как у Лайзы Минелли в «Кабаре»), а стройной ее фигура была всегда.

С хорошим настроением Алина пошла в кафе-столовую и – здравствуйте, муж. Конечно, сердце екнуло, ведь с супругом она почти десять лет назад развелась, и думать о нем забыла, но тут напомнили. Она поинтересовалась, как выглядит муж, не очень ли толстый? Официантка заверила, что мужчина лет шестидесяти, солидный, но с тросточкой – хромает. Узнав же, что гостья не с Сахалина, а из Томска, то есть муж – не ее, смущенно извинилась.

На завтрак первыми пришли дедушка из Джанкоя и миловидная возрастная дама из Симферополя, следом – Алина, а последним – сахалинский товарищ. Высокий, плечистый, с щетиной седых волос, мясистым носом и громогласным голосом – такая врожденная склонность командовать, потому, наверное, и голос был хрипловатым. Он тут же сообщил, что его зовут Андрей, можно Андрюха, и предложил общаться по имени, как обычно случается на отдыхе. Поведал, что уже три месяца на больничном – из-за замены тазобедренного сустава в московской клинике: оттуда и отправили на реабилитацию в крымские грязи.

– Андрей, тебя вчера моим мужем назвали, – сразу задала Алина легкий тон. К окончанию трапезы, впечатленная его состоянием, она пригласила в гости: – Вечером с моими дорожными попутчиками Верой и Володей, супругами из столицы Чувашии (им дальше столик достался), собираемся отметить начало отдыха местным вином. Если хочешь, приходи.

– После ужина? Спасибо, но после еды в сон клонит, – прозвучал отказ.

Собраться с чебоксарцами решили у нее в номере – он был намного свободнее, чем их двухместный. Когда она поведала им про соседа, отказавшегося от застолья, они не расстроились: еще в поезде нашли много разных тем для общения.

Супругам было по шестьдесят три года, они прекрасно дополняли друг друга: круглолицая блондинка Вера, в прошлом бухгалтер – энергичная и говорливая, а невысокий кряжистый инженер Володя – рассудительный, спокойный, с удивительной особенностью говорить смешное с серьезным выражением лица. В первый вечер они втроем вышли прогуляться, а на обратном пути потеряли свою улицу имени пионера-героя. Дом отдыха находился на окраине городка в довольно пустынном месте, не у кого было дорогу спросить. Неожиданно на горизонте появился мужчина и Володя бросился к нему с трагическим криком: «Где Павлик Морозов жил?». Надо было видеть лицо встречного! «В XIX веке!» – последовал ответ. Потом оказалось, прохожий тоже приезжий. Хохотали от души. С веком, конечно, он ошибся, зато анекдот сложился.

Вечером в номере Алины они весело вспоминали вчерашние поиски, как вдруг раздался стук и дверь распахнулась.

– Муж пришел! – громко провозгласил гость, держа в руках тарелки с нарезками сыра и мяса. И без тросточки захромал к столу.

Появление Андрея сделало вечер интереснее: он рассказывал о своей бывшей работе спасателем, балагурил о поездке в Арабские Эмираты, иронизировал по поводу болезней. Около одиннадцати часов стали закругляться. Андрей поднялся с кресла и… пошел мыть посуду. Супруги, переглянувшись, быстро ретировались. «Муж» аккуратно составил на стол мытые бокалы, поблагодарил за вечер и исчез. А наутро поинтересовался самочувствием Алины и спросил, не будут ли чебоксарцы против, если он присоединится к их компании? В прогулках по городу и к морю, к вечерним разговорам? Да кто бы возражал!

– Алина, он на тебя глаз положил, – авторитетно заявила Вера при встрече на другой день. – Просто так никто посуду мыть не будет. И не зря он вчера сказал, что расстался с третьей женой.

– Не выдумывай, не сочиняй, – отмахнулась Алина. – Ничего посуда не значит. Он просто хорошо воспитан. А знаешь, у него всего один глаз, вместо второго установлен протез, – и она поведала историю о детской травме, услышанную за завтраком, после чего с улыбкой вздохнула: – Еще инвалидных романов мне не хватало!

…Алина присела на стул в комнате спящего Андрея и, вспомнив его слова «хочешь, рядом приляг», тихо рассмеялась. Он, правда, умел к себе расположить. Открытостью, легкостью. Как-то вместе они ходили на рынок, где он долго выбирал фрукты, а она в сторонке разговорилась с продавщицей. Та сказала, что ее спутник раньше интересовался домашним коньяком и как раз сегодня звонил, уточнял. Увидев их общение, Андрюха прогремел издалека: «Я эту даму не знаю, ничего ей не рассказывайте!».

Впрочем, это был единственный раз, когда он открестился от нее: чаще всего он выдавал некие «семейные» фразочки вроде «да-да, нас вместе учитывайте». И однажды на дегустационной экскурсии один из отдыхающих искренне удивился, узнав, что Андрей – не муж: «Ты так его опекаешь, у меня даже сомнений не было!». Она руками развела: «Как не опекать бедолагу с двумя протезами!». Поездка в винодельню завершилась покупкой вина, ведь сомелье просветил, что это тоже лечение – энотерапия. Андрей заплатил за себя и за Алину. На ее удивление выдал: «Ты что, меня за фраера держишь?».

С Андреем было просто. Не то, что с видным москвичом, жившим в номере по соседству с Алиной. При знакомстве он заметил, что они во время первых посиделок вели себя довольно шумно, но он не в претензии. Следом заявил, что пока свободен и может примкнуть к ним. В другой раз, когда Алина позвала его на киносеанс в доме отдыха, ответил, что ему долго собираться (зануда!). Еще при встрече по пути в столовую выдал, что не всеядный: Алина вообще не поняла, к чему это было сказано. Ну а потом москвич пригласил ее посмотреть купленную для себя крымскую косметику – мицеллярную воду, дневной и ночной крем, шампуни, бальзамы… В итоге она поняла, что недостаточно изысканна для общения с таким соседом, поэтому продолжила общение с чебоксарцами и сахалинцем.

В зависимости от грязевых процедур, с супругами гуляли то она, то Андрей, а по вечерам все вместе ходили на танцы, концерты и в кино, после чего всегда к кому-то в номер – поболтать за чаркой доброго вина.

Неожиданно вечерний ритуал вскоре привел к ссоре Алины с приятелями. Сначала с Андреем, который стал налегать на крепкий местный коньяк: интеллигентности при этом резко поубавилось.

– Але, гараж, налей суп, – обратился он к ней за обедом, успев принять сто грамм для аппетита.

– Не надо так со мной разговаривать, – произнесла она сухо и наливать не стала. Пришлось ему самому подниматься с места.

– Ой, что-то между вами все-таки есть, – оценила ситуацию дама из Симферополя, а дедушка из Джанкоя в беседах не участвовал, так как плохо слышал.

К вечеру Андрюха выпивал столько, что разговаривать мог лишь нецензурно. Вера с Володей тоже стали предпочитать вину крепкое, и тоже могли нелитературное словцо вбросить. Алина не воспринимала эту лексику, потому перестала ходить на посиделки.

– Ты пойми, он просто отрывается на отдыхе, – выговаривала ей Вера за Андрея. – Он не алкоголик, ты не права. Он не агрессивный, вполне спокойный. Не выделывайся, пойдем к нам в номер – выпьем, а потом на танцы.

– Нет. Не просто отрывается, он не может остановиться. Запойный.

И так же она отрезала соседке по столу, когда после целого дня отсутствия Андрея в столовой та предложила проведать его в номере – вдруг плохо стало:

– Зачем мне это надо? Я разве приехала присматривать за пьяницами?

А спустя пару дней у Алины отлегло. В конце концов, она же ему не жена – отчего стала злиться, переживать? В роль вошла? И, осознав ситуацию, стала говорить с Андреем спокойно. Обрадовавшись, он даже попросил ее помочь выбрать подарки для родных. Купили и внуку, и дочери, и бывшей третьей жене, с которой разошлись через девять лет брака. Понятно: пусть он и добрый, но так пить – кто же выдержит! Однако про подарок бывшей подумал: помнит, значит, надеется. Да и пусть, ей не интересно.

После магазинов зашли в кафе. И здесь Алину ждал сюрприз! Не от спутника – от интерьера! Стена зала была расписана портретами поэтов Серебряного века! Она захотела в поэтической атмосфере пообедать, Андрей присоединился – ему осточертело диетическое питание. В шкафчиках и на подоконниках лежали томики стихов, на столе стояли свечи, на салфетках мелькали строчки… Рука Алины потянулась к книге: поэзию обожала с юности. А дальше пробрало – стала читать вслух.

– «И сердце то уже не отзовется. На голос мой, ликуя и скорбя…» – от строчки Ахматовой Андрей, успевший вкусить антрекот, закашлялся.

– «Девушка пела в церковном хоре. О всех усталых в чужом краю…» – к началу стихотворения Блока он успел прожевать и отложил вилку.

– «Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд…» – от Гумилева спутник заволновался и глотнул воды.

– «Любить иных – тяжелый крест…» – на Пастернаке он крепко задумался.

Алина прочитала еще Есенина с Мандельштамом и, выдохнув, взялась за приборы – возрадоваться кухне. Опешивший кавалер поинтересовался:

– А про девушку в церкви – чьи стихи? О чем они?

– Александра Блока. О надежде на лучшее, – улыбнулась Алина. Стало понятно, что Андрей ее теперь никогда не забудет!

Вкусно пообедали, с шампанским. А когда Алина взяла счет посмотреть, то услышала от него: «Стой! Счет мой!». О, как прочувствовал поэзию!

… – Ты была права, Андрей не может остановиться, запойный, – вздохнула Вера, когда Алина вызвала их с Володей в номер заснувшего пьяного приятеля. Через два часа приедет такси, чтобы отправиться в Симферополь к поезду до Москвы, откуда через день вылетает самолет на Сахалин. А чемодан не собран!