П. И. Савельев "Лики российской имперской государственности. Власть в человеческом измерении"

Выезд императора Петра II и цесаревны Елизаветы Петровны на охоту

В феврале 1728 г. императорский двор торжественно въехал в Москву. Предстояли коронационные торжества. Здесь, в Москве, состоялась встреча Петра с его бабушкой Евдокией Федоровной Лопухиной, в монашестве Еленой. Этой встречи боялись многие, но попытка бабушки вразумить внука и склонить к более здоровому образу жизни не понравилась Петру. Он позаботился о ее содержании, но большой теплоты не выказал. Он по-прежнему практически не занимался государственными делами, не посещал Верховный совет, доверив все главным образом Остерману.

В сентябре 1729 г. Петр выехал на свою последнюю псовую охоту с Долгорукими и возвратился в Москву только в ноябре. Еще одно роковое событие. Вскоре было объявлено о предстоящей женитьбе императора на сестре фаворита Екатерине Алексеевне Долгорукой. Состоялось обручение, а затем все повторилось как с Меншиковым. Петр не любил Екатерину, которая была старше его (17 лет) и стал охладевать к Долгоруким.

6 января 1730 г. Петр, как полковник Преображенского гвардейского полка, участвовал в обряде водоосвящения на Москве-реке, и все увидели, что император нездоров. У него обнаружилась оспа. Болезнь отступила было, и он даже приоткрыл форточку в своей комнате Лефортовского дворца, но наступило ухудшение. В бредовом состоянии он выкрикнул последние слова: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре!» И испустил дух. Второй император скончался на пятнадцатом году жизни вслед за любимой и единственной сестрой Натальей, умершей годом ранее.

Злой рок, поселившийся в царской семье его прадеда царя Алексея Михайловича, усиленный грехами и пороками деда Петра Великого, привел к трагической и мучительной гибели его отца Алексея Петровича и вот докатился до него, не успевшего и нагрешить царственного отрока, пожрав его в столь юном возрасте.

ИМПЕРАТРИЦА АННА ИОАННОВНА. ЖИЗНЬ И СУДЬБА НА ГРАНИ ЭПОХ

Императрица Анна Иоанновна производит впечатление яркой и неожиданной кометы, озарившей историю России пестрыми зловещими тонами. Ее непродолжительное, но памятное царствование стало своеобразным отражением эпохи Петра Великого в зеркале предыдущей эпохи, эпохи ненавистного ему боярского клана Милославских.

Императрица Анна Иоанновна

Анна родилась в январе 1693 года, а через три года, в январе 1696 года умер ее отец, царь Иван Алексеевич, Иван V. После смерти царя Федора Алексеевича, старшего сына царя Алексея Михайловича, остались два его младших брата – Иван и Петр. Матерью Ивана, так же как и Федора и царевны Софьи, была первая жена Алексея Михайловича Мария Милославская. Петр был сыном второй жены Тишайшего царя Натальи Нарышкиной. Два эти клана сцепились в смертельной схватке за трон.

Первоначально царем был провозглашен Петр, в обход более старшего Ивана. Хилый и «скорбный главою» Иван не был способен управлять делами в государстве. Это было очевидно всем. Петр же отличался живостью разума и отменным здоровьем. Казалось, выбор был очевиден. Однако, по проискам сестрицы их Софьи, которая подняла стрельцов, Иван был объявлен соправителем Петра, то есть Россия получила двух царей.

Софья сама рвалась к короне, хотя бы на правах временной правительницы и многого успела добиться. Правительство Нарышкиных пало, и она стала править страной. Однако, царями оставались ее братья, причем Иван не проявлял особого рвения к делам царства. Софья очень старалась рассорить братьев, но не преуспела в этом. Иван во всем уступал Петру и после того, как последнему удалось отстранить сводную сестру от власти и встать у руля государства.

9 января 1684 года, после обычных смотрин лучших девиц государства, Иван выбрал себе в жены девицу Прасковью Федоровну Салтыкову. На Москве поговаривали, что не обошлось без участия в этом деле правительницы Софьи, которая приблизила к себе отца Прасковьи Александра Салтыкова, который переменил свое имя на Федора в честь и в память покойного государя Федора Алексеевича.

Любимым местом пребывания молодой четы было подмосковное село Измайлово, в котором любил в свое время бывать царь Алексей Михайлович. Здесь одна за другой с интервалом в год родились трое дочерей Ивана – Екатерина (1692), Анна (1693) и Прасковья (1694). Царь Иван Алексеевич являлся народу в таком же облачении, что и Петр, участвовал в приемах иностранных послов, его именем, наравне с именем Петра, подписывались все документы, но реальной власти он не имел и не хотел иметь.

Царица Прасковья Федоровна после кончины супруга также стремилась точно выполнять волю Петра даже по самым мелким делам, где требовалось его мнение. Это очень нравилось Петру, который принял на себя отеческую заботу о семье брата. В таком же преклонении и почитании дяди-царя воспитывалась с младых ногтей и Анна.

Дворовый быт царицы Прасковьи отличался особой набожностью и был заполнен всевозможными странниками и странницами, убогими, юродствующими, гадателями и гадальщиками и т. п. Ими были заполнены подклети кремлевского дворца царицы. По ее зову эти искатели милости собирались в Измайлове, где велись нескончаемые благочестивые беседы, изрекались пророчества. Особой благосклонностью пользовался некий подъячий Тимофей Архипыч, выдававший себя за истинного провидца.

Набожная Прасковья безропотно подчинялась воле своего деверя и государя и по его приглашению посещала Немецкую слободу, возила туда своих дочерей на танцы, переодевала их в немецкое платье, не противилась написанию с них портретов. В 1708 году Петр распорядился о переезде всех царственных особ со всем их скарбом и челядью в Санкт-Петербург.

Таким образом, самый нежный и впечатлительный возраст Анны пришелся на старорусскую семью, иноземные мотивы звучали там изредка и кратко. Жестокий «бунташный» XVII век с его церковным расколом и жуткими казнями еще властвовал над умами русских людей, формировал неокрепшие детские души девочек, которые не могли не слышать от старших о кровавых событиях и треволнениях, о запрещенных к упоминанию предках Милославских, о тетке их Софье и о многом другом, о чем мы сегодня и помыслить не можем.

Судьба трех сестер, которых в свете называли Ивановнами, сложилась по-разному. Старшую Екатерину Петр выдал за принца Мекленбургского. Младшая Прасковья, умершая в 1731 г., не вступила в официальный брак, а Анне предстояла великая участь. Не случайно, видимо, придворный пророк Тимофей Архипыч туманно намекал, а суздальский епископ Иларион прямо предрекал ей скипетр и корону.

Петр решил выдать ее за герцога Курляндского Фридриха-Вильгельма. Свадьба шумно игралась в Санкт-Петербурге в 1710 г. 31 октября во дворце Меншикова на Васильевском острове в полотняной походной церкви тогда еще архимандрит Феодосий Яновский совершил обряд венчания и произнес назидательное слово к герцогу на латыни. Праздничный стол запомнился огромными пирогами, которые вскрыл Петр, и из них выскочили два карлика и исполнили менуэт перед изумленной публикой.

Обычные для петровских пиров неумеренные возлияния погубили молодого герцога. Не успела молодая чета отъехать и на 40 верст от Петербурга, как супруг скончался, и Анна стала вдовой. По воле Петра она поселилась в Митаве и провела там долгих двадцать лет. Здесь она поначалу близко сошлась с русским агентом П.М.Бестужевым, отцом знаменитого позднее дипломата. Бестужев старший и познакомил ее с поднявшимся из самых низов (сыном конюха) Эрнстом-Иоганном Биреном.

И вот унижавшаяся перед Петром, Екатериной, Меншиковым и Долгорукими Анна сама стала вдруг самодержицей и властительницей. Здесь и проявились в полной мере черты ее опасного нрава. Десятилетиями копившиеся обиды, ревность и зависть вырвались наружу. Это были мелочные обиды и зависть. Анна выписала себе под бок своего сердечного друг Бирена, который тут же присвоил себе имя французского аристократа Бирона, над чем потешались во Франции. Это было так смешно, что не вызвало серьезного протеста.

Анна с удивлением смотрела на то, как перед ней плясали сначала верховники, затем шляхетство и гвардия. Какие-то кондиции, проекты, призывы и заклинания. Она сразу сообразила, что главное – это власть, которая сама плыла ей в руки, и все эти кривлянья людей, возомнивших себя вершителями судеб России, смеху подобны. Она подписала бы и еще более жесткие кондиции, лишь бы сесть на трон. И вот она императрица. Все заискивают, все ловят каждое ее слово, стараются угадать ее желания.

Мелочная и мстительная женщина с какой-то злобной последовательностью расправилась со своими «обидчиками», которые, между прочим, незадолго до этого вручили ей власть над страной. Более всего претерпели князья Долгорукие, которых расселили по самым дальним деревням, а затем заслали в Сибирь. Любимец Петра II князь Иван Алексеевич оговорил всю свою родню, но когда пришел страшный час казни, вел себя мужественно. Жестокость Анны не пощадила никого. Князь Дмитрий Голицын умер в Шлиссельбургской крепости.

Анна не лишена была чувства юмора. Она помнила свои детские впечатления от забав дяди своего Петра, устроившего на потеху двора и иностранных послов танец карликов на свадебном столе, а затем и свадьбу маленьких уродцев, на которую свезли пол-страны. Анна и сама устраивала такие свадьбы, среди которых более всего запомнился Ледяной дом, в котором игралась свадьба придворного шута Михаила Алексеевича Голицына и калмычки Анны Бужениновой, женщине, мягко говоря некрасивой.

Из разных краев России были свезены местные жители, по три пары от каждой. Из Москвы и подмосковья привезли женщин и парней, умеющих плясать, Из восточных окраин доставили татар, черемис, мордвы и чувашей с тем, чтобы они были собою не гнусны и одеты в свою национальную одежду, со своим оружием и со своею национальной музыкой. Выстроенный на Неве ледяной дом имел стены, окна, двери, всю внутреннюю мебель и посуду изо льда. Даже брачное ложе для новобрачных было устроено на ледяной кровати. Это был последний год царствования Анны.

Вообще ходячее представление о мрачности двора Анны Иоанновны не соответствует действительности. Скорее наоборот. Следуя веселому нраву Бирона, который бывал «легок» в общении, двор наряжался в яркие цветные голубые и зеленые одежды и производил «канареечное» впечатление. Веселье было грубым и варварским, но ярким и разноцветным. Эта веселость шла об руку с жестокостью.

С воцарением Анны жестокость нравов вошла в обычай. Императрица превзошла в этом отношении и «бунташный» семнадцатый век, и своего дядю Петра Алексеевича. Он карал чаще всего за дело, она – из мстительности и иных мелких страстей. Таково дело кабинет-министра Артемия Петровича Волынского. Волынский был несдержан на язык и сделавшись близким к особе императрицы возомнил о себе до того, что выступил против самого Бирона.

Издевательства над поэтом Василием Кирилловичем Тредьяковским, «продерзостные речи» об особе императрицы, которая якобы «приближает недостойных и отдаляет достойных», наконец, открытый конфликт с Бироном повлекли за собой быструю и жестокую расправу. Анна выбрала сторону Бирона, и Волынского предали жестокой казни – отрезали язык и вывели истекающего кровью на эшафот. Глава Тайной канцелярии генерал Андрей Ушаков с известным нам уже Иваном Неплюевым приговорили было его к посажению на кол, но Анна смягчила приговор, и осужденному просто отрубили голову.

Зловещая Тайная розыскных дел канцелярия во главе с генералом Андреем Ушаковым воскресила в памяти москвичей самые мрачные воспоминания о страшном Преображенском приказе и чудовищном его судье князе Федоре Юрьевиче Ромодановском, цепном псе Петра Великого. По улицам водили преступников, которые могли указать на любого встречного и произнести гибельные «слово и дело». Человека тут же хватали и волокли на расправу. Анна правила всеобщим ужасом.

Оборотной стороной этой жизни была небывалая роскошь двора. О его богатстве ходили легенды. Сюда стремились все авантюристы Европы. Пышным цветом расцвел фаворитизм. Императрица осыпала золотом и алмазами своих любимцев Бирона и Левенвольде. Малые крохи этих средств доставались полезным для государства ремеслам, образованию, науке и культуре. И все же от времени Анны Иоанновны остались итальянская опера, «Портфели Миллера», стихи Тредъяковского, сатиры Кантемира и гигантская фигура русского ученого Михайло Ломоносова.

Кто же управлял Россией? Судя по всем документам времен Анны Иоанновны и по собственной ее переписке, она практически не занималась делами управления империей. Ее занимали только удовольствия и мелочные интриги. Кабинет и коллегии тоже не вникали в дела. Исключение составлял один Миних с его армией и походами. Он-то и задался этим вопросом и, пораженный огромностью и многообразием страны и населения, ответил на него так: Россия имеет то преимущество перед другими государствами, что ею управляет сам Бог, ибо никому из людей это не по силам.

Однако такой человек был. И это не обер-камергер Бирон и не обер-прокурор Сената Маслов, и не канцлер Остерман, и не генерал-фельдмаршал Миних. Это придворный банкир и кредитор Исаак Липман. Он оказывал конфиденциальные финансовые услуги Анне еще в Митаве, а в обстановке централизованной системы ограбления Российского государства стал наиболее близким и влиятельным «другом» Бирона, который советовался с ним и прислушивался к его советам более, чем кого-либо.

17 октября 1740 г. Анна Иоанновна скончалась. Причиной была острая мочекаменная болезнь, так что предсмертные мучения ее были, несомненно, ужасны. Перед смертью она распорядилась престолом, утвердив специальным манифестом в качестве наследника двухмесячного сына своей племянницы, дочери старшей сестры Екатерины Мекленбургской, в православии нареченной Анной Леопольдовной. В браке с принцем Антоном-Ульрихом Брауншвейгским у них в августе родился сын Иван.

У одра умирающей Анны Иоанновны развернулась схватка за регентство. Анна утвердила Бирона. Едва появившись на свет, Иван VI Антонович, превратился в царственного узника, пережил не только свою мать, но и императрицу Елизавету Петровну и императора Петра III и при попытке освобождения его поручиком Мировичем был умервщлен стражей Петропавловской крепости в соответствии с секретной инструкцией.

МАТУШКА ГОСУДАРЫНЯ ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА

Матушка-государыня Елизавета Петровна явила России, да и всей Европе, истинно женский лик верховной власти. Она была удивительно гармонична своей эпохе, все особенности, настроения, речи и поступки людей ее времени словно бы проистекали из черт ее характера. Она вступила на отеческий трон тридцати двух лет зрелым человеком со сложившейся жизненной позицией, привычками и пристрастиями, которым следовала все свои годы правления. После многих десятилетий грубости и нечеловеческой жестокости, как во власти, так и в обыденной жизни всех слоев и сословий, наступила эпоха небывалой прежде мягкости, неторопливости и спокойствия для страны и народа, без излишнего военного напряжения, грабительского выколачивания податей, публичных кровавых пыток и казней. Над измученной Россией словно выглянуло теплое и ясное солнышко. Будучи плодом любви великого Преобразователя и женщины из простонародья, Елизавета оказалась на троне, благодаря поддержке солдатских низов гвардии, то есть выходцев из простонародья. На протяжении всего своего царствования пользовалась она искренней любовью и почитанием в народе.

Императрица Елизавета Петровна

Елизавета родилась в подмосковном селе Коломенском 18 декабря 1709 года, ровно в тот день, когда победоносный Петр готовился въехать с триумфом в Первопрестольную. Получив весть о рождении дочери и отложив все дела, царь примчался в Коломенское и, на радостях, закатил большой пир в знаменитом деревянном дворце своего отца, вместившем всех победителей и приглашенных к столу пленных шведских офицеров и генералов.

Вопреки расхожему мнению, двор Петра был по-преимуществу русским. Появившись на свет в обстановке радости и веселья, цесаревна Елизавета обладала озорным и веселым нравом. Непревзойденная в танцах, раскованная в общении, искренняя в привязанностях, красавица Елизавета блистала на отцовских ассамблеях и на балах времен Петра II и Анны Иоанновны. Все были в уверенности, что она была начисто лишена политических амбиций и не стремилась к власти.

Петр страстно хотел выдать дочь за французского короля Людовика XV, но этот брак не сложился, равно как и другие, вследствие разных причин. Епископ Любский не дожил до бракосочетания, прочие кандидаты в супруги цесаревны оказались жертвой политических интриг. Французская дипломатия, в лице посла в России Кампредона, вполне серьезно отнеслась к планам Петра, однако чопорный французский вскоре нашел желательные ему препятствия к браку. Заговорили о том, что принцесса родилась от женщины «подлого происхождения», не состоящей в официальном браке с царем. В результате Людовика XV женили на Марии Лещинской, дочери врага России польского короля Станислава Лещинского. С тех пор в претендентах на руку и сердце Елизаветы побывали принц Георг Английский, инфант дон Мануэль Португальский, инфант дон Карлос Испанский, герцог Фердинанд Курляндский, граф Маврикий Саксонский и немало иных. По досужим слухам, переговоры о сватовстве вел даже персидский шах Надир.

С воцарением Петра II Елизавета оказалась с ним ближе всех. Она способствовала отвращению молодого царя от семьи Меншиковых и погрузила его в любезную для ее веселого нрава обстановку игр, маскарадов, конных прогулок, охоты. Не по годам развитый Петр увлекся красавицей-тетушкой и не расставался с ней целыми днями. Однако, Елизавете не удалось удержать царя в своих руках. На их дружбу косо посматривали аристократы из Верховного Тайного совета. Верховники всеми силами стремились разорвать этот опасный союз. Вскоре Петр стал отдаляться от Елизаветы и под влиянием княжеской семьи Долгоруких, особенно князя Ивана Алексеевича, увлекся кутежами и прочими известного рода похождениями.

Елизавета перебралась в любимые с детства Александровскую слободу (бывшую резиденцию Ивана Грозного!), а также подмосковные села Покровское и особенно Измайловское (любимое село своей сестрицы, будущей императрицы Анны Иоанновны). Здесь она предалась жизни легкой и простодушной, окружив себя «случайными людьми» вроде А.Б.Бутурлина и А.Я.Шубина. Слухи об оргиях и любовных похождениях Елизаветы и Бутурлина достигали Москвы и помогли ей избежать пострижения в монахини, о чем уже подумывали господа верховники. Избрав на трон Анну, они объявили в своем манифесте о том, что «мужское колено» со смертью Петра II пресеклось, и на престол возводится потомство царя Ивана Алексеевича. Тем самым они как бы отстраняли наследие Петра Великого и Екатерины I от престола навсегда, что означало, что ни Елизавета, ни ее голштинский племянник Карл-Петер-Ульрих, шансов на занятие трона в будущем не имели.

После воцарения Анны Иоанновны, за которое так ратовали верховники и которое оказалось для них губительным, Елизавета не проявляла никаких претензий на власть, чем совершенно успокоила двор подозрительной и жесткой Анны Иоанновны. Стычки у нее с императрицей случались, главным образом, из-за красоты и блистательных танцев на придворных балах, чем она раздражала грубоватую Анну, но все разрешилось благополучно. Родственных чувств они взаимно не испытывали, хотя за праздничным столом Елизавету помещали рядом с императрицей. Около 1733 г. рядом с ней появился молодой певчий церковного хора, малороссиянин Алексей Разумовский, пленивший сердце царевны, которая знала толк в музыке и пении. Увлеченные безнаказанным грабежом страны иноземцы, столпившиеся у трона Анны, на какое-то время упустили из виду опасную для них претендентку.

Зато внимательно за Елизаветой наблюдали проницательные иноземные послы. Нельзя было не заметить, что прилежная воспитанница французского гувернера Рамбура и духовника о. Дубянского, Елизавета, с ее блестящим знанием европейских языков (особенно французского, которым она владела в совершенстве) и европейских манер и в то же время глубокой православной воцерковленностью вызывает растущий интерес как за рубежом, так и у патриотически настроенной русской гвардии. С нарастающим интересом наблюдали за ней и при иностранных дворах, строящих свои корыстные планы в видах ее скорого воцарения. Бурная европейская политика ее великого отца иных потеснила, у иных отняла былые доходные владения. Веселая и недалекая принцесса казалась им удобным орудием для достижения их далеко идущих планов. Поэтому они терпеливо ждали удобного момента, а пока мостили мостки к сердцу Елизаветы, которая до поры пребывала в забвении и, из-за скупости немецкого двора, постоянно нуждалась в средствах.

Ситуация изменилась со смертью Анны Иоанновны, возведением на трон младенца Ивана VI Антоновича, сына Анны Леопольдовны Брауншвейгской, и с переездом Елизаветы в Петербург. Она никак не участвовала в серии переворотов, произошедших после смерти Анны Иоанновны, но, как это ни странно, все временщики старались заслужить ее дружбу. Они словно бы заискивали перед ней. Бирон вел с ней долгие аудиенции и увеличил ей жалованье. Миних был так же отменно любезен с нею. Они знали о настроениях в гвардии и популярности дочери Петра Великого. Миних при свержении Бирона даже пытался манипулировать солдатами-гвардейцами, пытаясь связать Елизавету с Брауншвейгской фамилией. Елизавета благоразумно не отказывалась от бесед и увеличения жалования, но уже вела свою игру с иностранными дипломатами и гвардейцами.

Особенно активны были послы Франции (Шетарди) и Швеции (Нолькен). Посредником их сношений с Елизаветой выступал лейб-медик Лесток. Франции нужно было оторвать Россию от союза с Австрией, а Швеция надеялась с приходом Елизаветы к власти вернуть земли, отвоеванные у нее Петром, и даже объявила войну правительству Анны Леопольдовны. Все это оказалось пустыми хлопотами. В первом же сражении в Финляндии шведы потерпели поражение, а на вопрос Анны Леопольдовны, заданный Елизавете 23 ноября, о ее контактах с дипломатами и роли ее лейб-медика, Елизавета заявила, что с врагами своего Отечества никаких связей не имеет, а Лестока обещала допросить с пристрастием. Многоопытные канцлер А.И.Остерман и фельдмаршал Миних пытались предупредить заговор арестом Лестока и выводом гвардии из столицы в Выборг. Анна Леопольдовна решила припугнуть Елизавету «по-домашнему» и проговорилась о предстоящих арестах. Вечером 24 ноября к Елизавете пришли гвардейцы и доложили о приказе на вывод гвардии. И тогда цесаревна решилась…

После полуночи 25 ноября 1741 г. она в кирасе и в сопровождении Лестока явилась в казармы гренадерской роты Преображенского полка, напомнила солдатам, чья она дочь и призвала их на помощь. Во главе отряда в 300 гвардейцев она нагрянула в Зимний дворец. По пути по Невскому проспекту отдельные отряды солдат врывались в дома вельмож и подвергали их аресту. Гвардейцы внесли Елизавету во дворец на своих плечах, и переворот мгновенно одержал победу. Анна Леопольдовна, со всей Брауншвейгской семьей, а также фельдмаршал Миних, были арестованы и отправлены во дворец Елизаветы у Марсова поля. Все присягнули новой императрице. Гвардейцы изрядно помяли фельдмаршала Миниха, пострадали дома особо ненавистных народу немцев, реальная угроза нависла над немецкими офицерами в армии.

Легитимность власти Елизаветы была абсолютной и непререкаемой. После чехарды на троне, устроенной иностранцами Бироном, Левенвольде, Минихом и Остерманом вокруг Брауншвейгской династии и младенца императора Ивана VI Антоновича, цесаревна Елизавета оставалась последней надеждой русских людей. Ее воцарение было воспринято как долгожданная русская победа. Взойдя на трон, Елизавета объявила о том, что вообще не желает вступать в брак. Тайно, по любви, обвенчалась она с Алексеем Разумовским в маленькой подмосковной церкви села Перово, но событие так и не получило официального признания. В этом вся Елизавета.

Национальная идея была главным легитимизирующим фактором ее власти. Она стала самой русской императрицей во всей династии Романовых. По примеру отца она крестила детей не только офицеров, но и рядовых солдат гвардии. В решительный момент она пришла в казармы преображенцев. Рота драгун Преображенского полка стала ее лейб-компанией, а сама она приняла чин капитана драгунской роты.

Придя к власти, Елизавета приказала умерить роскошь двора и знати, дошедшую до невообразимых размеров при прежних царствованиях. Было определено, сколько и каких драгоценностей можно было носить, сколько ниток жемчуга полагалось дамам и какой ширины кружева были допустимы в воротниках и рукавах вельмож. Была умерена пышность похорон и свадеб, украшения из золота и серебра допускались лишь для таких торжеств, как свадьба наследника престола. Чтобы прекратить всякие толки и пересуды относительно престолонаследия и участия в нем потомства царя Ивана Алексеевича, связанные с отказом Анны Леопольдовны отречься от прав на престол за своих детей, Елизавета выписала в Россию своего племянника, принца Голштинского Карла-Петера-Ульриха, будущего Петра III, который 7 ноября 1742 г. был торжественно провозглашен наследником престола.

Елизавета способствовала смягчению нравов и устранению излишней жестокости, особенно в отношении женщин. Так, было решено более не отправлять жен преступников насильно в ссылку и каторгу за мужьями. К женщинам, приговоренным к телесному наказанию, запрещалось применять жестокие пытки и казни, вырывать ноздри и выжигать клеймо на лице. Однако, своего главного соперника, свергнутого императора-младенца Иоанна VI Антоновича, она приказала поместить в одиночное заключение в Шлиссельбургской крепости на смерть. Причем, страже были даны инструкции на случай попытки побега или освобождения узника, прежде всего, его умертвить.

В елизаветинскую эпоху начинает формироваться светское общество, которое позднее стало именоваться высшим светом. Его становлению мешала обязательная служба, введенная еще Петром Великим. Тем не менее, начинается консолидация дворянского сословия. Оно постепенно вбирало в себя и аристократические слои, стремясь добиться монополии на владение крепостными душами, а также на определенные занятия. Елизаветинская эпоха подготовила знаменитый Манифест о вольности дворянства императора Петра III и дворянское законодательство Екатерины II.

При Елизавете развился фаворитизм нового типа. Алексей Разумовский, как и вся почти его многочисленная родня, вышедшая «из грязи в князи», в силу своей необразованности не оказывали на государственные дела никакого влияния. Исключение составлял Кирилл Григорьевич Разумовский, прошедший обучение за границей и назначенный затем не только гетманом Малороссии, но и президентом Академии наук, в составе которой была и Академия художеств. Иное дело новая генерация фаворитов в лице семьи Шуваловых. Это были государственные деятели и сподвижники императрицы. Наиболее активны были братья Петр, Иван и Александр Ивановичи. Петр фонтанировал идеями на финансовые и административные темы. Александр стал после смерти Ушакова начальником Канцелярии тайных розыскных дел. Иван Иванович прославился среди прочего созданием Московского университета – первого полномасштабного университета в Российской империи.

В то же время, нельзя не заметить, что с возвышением Шуваловых и Воронцовых в политической элите империи и в высших органах государственной власти, особенно в Сенате, внутренняя политика приобрела несколько иное направление, нежели то, на которое были нацелены указы начала правления Елизаветы. Новые лидеры тянули в сторону от петровских идеалов, особенно в части роли и значения благородного шляхетства Российского. Вместо идеи полицейского государства и неограниченной монархии, которую осуществляет бессословная бюрократия, была выдвинута национально-патриотическая идея с русским дворянством как высшим сословием во главе. Дворянство добилось, наконец, участия в правительственной деятельности и уравнения поместья с вотчиной и уже не помышляло о каких-то преобразовательных проектах в духе 1731 года. Значительно больше его занимало теперь стремление освободиться от обременительной пожизненной службы.

Сначала Елизавете пришлось вернуть отмененный было указ Анны Иоанновны о 25-летней службе дворян, затем смириться с тем, что в реальности дворяне и этот срок не отслуживали. Во-первых, дворянские дети с пеленок записывались в воинскую службу и к моменту взросления были уже офицерами, а во-вторых, чрезвычайно распространился обычай длительных отпусков, пребывая в которых дворяне-помещики жили в своих имениях. Они так зажились на вольных хлебах, что в 1756—57 гг. пришлось их силой вытаскивать на реальную службу в армию. Матушка-государыня уже не посещала заседания Сената, как в начале своего царствования. Упала надзорная роль прокуратуры. Она сама превратилась в предмет торга и извлечения выгоды, прежде всего, денежной. Служба из тяжелой повинности превратилась в доходное дело. Воеводы на местах сделались фактически пожизненными. За казнокрадство теперь не наказывали кнутом и не казнили смертью, как при Петре и даже при Анне Иоанновне. Теперь следовало внушение начальства, понижение в чине или перемещение на другое доходное место. Императрице оставалось только горько сетовать на столь порочные административные нравы, но на жесткие меры она уже не решалась, как и на общие преобразования устоявшихся порядков.

Первое из двух крупнейших дел царствования Елизаветы, были меры к развитию светского образования. Академические классы и университетские гимназии в столицах, а затем и в крупнейших провинциальных городах сдвинули с мертвой точки, застывшее было, дело Петра Великого о насаждении светского образования в России. Причем, к учению допускались как дворяне, так и разночинцы. Созданный в 1755 г. по проекту И.И.Шувалова и М.В.Ломоносова Московский университет был под личным патронажем императрицы и имел собственный суд и общий с Академией наук регламент. Между прочим именно в это время профессором Академии стал властитель дум целой Европы Вольтер, изъявивший желание написать историю Петра Великого.

Правительство Елизаветы принимало меры экологического характера, прежде всего, относительно сбережения лесов. Петр заботился о корабельных лесах. Теперь речь шла о лесах вообще. Елизавета, любимым видом отдыха которой было слушание лягушек на пригородных лесных болотах под столицей, приказала на двести верст от Москвы закрыть все стекольные и железоделательные заводы, работавшие на древесном угле. Была ограничена выделка смолы, которая гналась на экспорт. Постепенно исчезли почти все соляные варницы, на место которых пришла эльтонская соль, которую стали добывать в промышленных масштабах открытым способом и без выжигания лесов.

Загнанная в кризис петровскими реформами и последующими поборами временщиков страна при Елизавете стала постепенно выправляться. Наладилось более исправное внесение налоговых платежей, вследствие списания огромных долгов по подушной подати. Так, с крестьян были списаны недоимки за период 1724—1747 гг. в размере 2,5 млн. рублей. Подушная подать была понижена на 2—5 копеек. Значительно мягче стали меры по взысканию платежей на фоне общего смягчения социальной политики правительства. Правительство стремилось упорядочить производство и торговлю, отдавая целые отрасли на откуп отдельным промышленникам, купцам и особенно вельможам. Так, смолой торговал обер-егермейстер Нарышкин, звероловством на пустой Камчатке занимался купец Югов «сотоварищи», весь китобойный и тюлений промысел был отдан П.И.Шувалову. Доходный рыбный и икряной промысел на Волге и в Гурьеве, который был в ведении казенной конторы, в 1760 г. был отдан Яицкому казачьему войску, которое действовало помимо конторы.

Одна из главных статей дохода казны – винокурение – было в основном на откупе. Елизавета разрешила заводить трактиры, которые в Москве назывались «гербергами». В них кроме вина подавались чай, кофе, шоколад и сдавались комнаты с постелями. С них вносились солидные взносы в казну и полагались еще пожертвования на университет. Киево-Печерская лавра угощала своих гостей собственным виноградным вином. Первым откупщиком табачного промысла был купец Матвеев. Иностранное вино и табак были вообще освобождены от пошлин.

Суконное производство процветало в Воронеже у купца Пустовалова, полотняное – в Новгороде у Шаблыкина. При поддержке правительства в Москве появилось производство брюссельских кружев, а также шелковых тканей, о чем особенно радела Елизавета. При ней впервые в России было заведено шляпное дело. Сначала шляпы для армии начал выпускать купец Гусятников, а затем привилегия на производство и продажу пуховых и шерстяных шляп была дана мастерам Черникову и Сафьянникову. Купец Тавлеев завел фабрику по производству красок. Англичанин Ботлер, а затем саксонец Леман открыли производство шпалер. Инициаторы новых производств получали от казны значительные кредиты сроком до десяти лет. При этом фабриканты обязывались обучать своему мастерству русских солдатских детей. В 1752 г. привилегию на фабрику разноцветных стекол, бисера и стекляруса получил М.В.Ломоносов. Ему же были выданы на обзаведение 40 тыс. рублей без процентов на пять лет и к заводу было приписано 200 душ крепостных крестьян. По предложению П.И.Шувалова был созданы первые в России банки – Дворянский (1753 г.) и Купеческий (1754 г.).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70014775&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.