Глава 4. Исповедь Вари
Все вокруг вмиг потемнело, будто и не было минуту назад яркого солнца. Ливень хлынул с такой силой, словно небо за что-то прогневалось на резвящихся на лужайке девушек.
Но Варя, взглянув на небо, вдруг загадочно промолвила: "Это знак". Потом спохватилась и крикнула Тане:
– Бежим скорее в избушку, – а сама бросилась отвязывать козочку. Волк стремглав кинулся в кусты и там исчез.
Ураган свирепствовал со страшной силой, старые сосны скрипели и стонали так, будто их выкорчевывали с корнем, а они изо всех сил сопротивлялись. Река бурлила и пенилась, пытаясь выплеснуться из берегов, словно кипела на раскаленной сковородке.
Войдя в избушку, Таня остановилась в дверях, пытаясь привыкнуть к полумраку.
– Сейчас я зажгу свечку, – сказала Варя, – присаживайся к столу.
Она подошла к печи, пошурудила в ней еще красные угольки и поднесла к ним лучину. Когда она выпрямилась, пытаясь зажечь свечу, Таня непроизвольно вскрикнула: пламя резко озарило… обезображенное волдырями лицо. Девушка крепко зажмурилась, а когда открыла глаза – на нее испуганно смотрела Варя.
– Что случилось? Что ты увидела?
– А что было… с твоим… лицом? – заикаясь от страха, проговорила Таня. – Ты уже второй раз за сегодня подходишь ко мне с этими ужасными волдырями, а потом все исчезает.
– Не может быть, – Варя непроизвольно провела рукой по лицу, – тебе просто померещилось.
– Дважды? – подумала про себя Таня, – так не бывает. Ты что-то скрываешь? Может, ты оборотень?
Таня изо всех сил щипнула себя за руку. Вроде, не спит.
– Тебе просто померещилось, – сухо повторила Варя, – ты многое пережила за прошедший день, вот и чудится тебе всякое.
– Может быть, – кивнула Таня, а в сердце закрался страх, потому что видела она мелькнувший в глазах Вари испуг, но она тут же отошла в темноту.
– Что-то ты скрываешь, – подумала Таня и решила в следующий раз быть наготове, больше не пугаться и не зажмуриваться. – А может она сама не знает о своих превращениях? Что-то здесь не так… Я узнаю твою тайну…
С этими мыслями она успокоилась, и они с Варей растопили печь и приготовили ужин – отварили бобы и сварили козий сыр.
– Как вкусно, – проговорила девочка, с удовольствием уплетая ужин. – Вроде такая простая деревенская еда, а так вкусно. Для меня вообще-то поесть – большая проблема, я всегда с трудом запихиваю в себя пищу, да еще и выбираю придирчиво: это не люблю, то не нравится. А тут уплетаю за милую душу.
Варя рассмеялась. Чувствовалось, что она еще не отошла от происшедшего, мысли ее где-то витали. Но постепенно она тоже успокоилась.
– А ты давно здесь живешь? – осторожно поинтересовалась Таня.
– Давненько, – кивнула головой Варя. – Однажды, заблудившись в лесу, я нашла эту избушку. Я тоже, как и ты, в тот день ушла в никуда и не хотела возвращаться. Я шла бесконечно долго, а когда вдруг очнулась, увидела эту избушку – она словно из-под земли выросла у меня на пути. Вначале я испугалась, долго не решалась туда заглянуть. Но уже начало смеркаться, и мне нужно было где-то переночевать. И тут я услышала волчий вой, а потом в кустах блеснули хищные желтые глаза. И я с испугу бросилась за спасением в избушку…
– Это был Атос? – перебила ее взволнованно Танюшка. Варя кивнула головой.
– Ну а дальше?
– Ну а что дальше? – рассмеялась в ответ Варя, – ты же сама видишь эту избушку. Так я и осталась здесь жить.
– А где ты берешь еду? Одежду? На что ты живешь? – Таня с восторгом смотрела на свою новую подругу. – Ты сама добываешь себе пропитание?
– Ну да, это главный вопрос, – усмехнулась Варя и продолжила рассказ. – Вечером в темноте я не стала ничего искать, заперла крепко дверь на засов, нащупала какую-то лавку и улеглась спать. Поначалу мне было страшно, я прислушивалась к волчьему вою за окном, но постепенно он смолк, и я крепко уснула…
Проснулась я с первыми лучами солнца. Встав на ноги, я ощутила небывалый прилив сил, я была отдохнувшей, посвежевшей. А когда вышла за дверь на полянку, то просто растворилась в блаженстве… И в то же время почувствовала мощный заряд энергии.
Я поняла, что нашла именно то, что искала – место удивительное и волшебное. А главное – я здесь в один миг исцелилась от всех своих недугов.
Когда я вернулась обратно в избушку, то первое, на что упал мой взгляд, был старинный пыльный дорожный сундук, стоящий в углу. И как я его раньше не заметила?!
Глава 5. Старинный сундук
Варя кивнула в угол избушки, и Таня рассмотрела очертания огромного сундука. Почему-то раньше она его тоже не замечала, хотя он занимал довольно много места. И Варя продолжила рассказ:
– Когда я его открыла, моей радости не было предела: здесь было все, что необходимо для нормальной жизни. У меня возникло странное ощущение, что раньше я его не видела, ведь комнатка в избушке одна и очень крохотная, а он занимает чуть ли не половину жилища. Он словно появился из небытия, когда в нем возникла потребность, когда я задумалась о еде и предметах быта.
Ну так вот, я открыла его и оттуда достала – сначала посуду: сковородку, чугунок, пару жестяных мисок, ложки, а также соль, разную крупу, бобы… Дальше шла одежда – летняя и зимний тулуп из заячьих шкур, валенки и целый моток ткани. Я была на седьмом небе от счастья, вытаскивая эти незамысловатые вещи наружу. Это означало, что я могу здесь жить, все в моих руках… А когда я увидела в углу металлическую мотыжку, то поняла, что эти крупы я могу посеять и развести здесь свой огород. Было начало лета, и я успевала захватить посевную пору.
И вот, благодаря моей смекалке, у меня теперь круглый год свои бобы, кукуруза и рожь. А также я там нашла семена огурцов, моркови и тыквы. Я все это постепенно развела и живу теперь безбедно. В реке много рыбы – я научилась рыбачить. Зверя и птицу не трогаю – мы с ними сдружились, и они мне помогают. Правда, по весне я немного разоряю утиные гнезда в камышах, но беру по одному из гнезда, чтобы утки не обиделись…
Таня с восторгом слушала исповедь своей подруги: вот где настоящая жизнь и свобода! И взаимопонимание с природой!
– А как же ты зимой выживаешь?
– Неплохо, привыкла, – кивнула головой Варя. – Первую зиму, конечно, трудновато пришлось. Но я успела сделать кое-какие запасы: из своего огорода, грибов-ягод насушила, орехов насобирала… Этого, конечно, едва-едва хватило, но я все же семена сохранила, да и рыбу научилась зимой ловить. Зато сейчас, – продолжала она с гордостью, – я научилась делать запасы.
– А как ты волка приручила? – с любопытством спросила Таня.
– О, Атос это отдельная история! – оживилась Варя. – Это самое умное животное, которое мне встречалось. Иногда, мне кажется, – перешла на шепот Варя, – что он хозяин этой избушки, он ее сторожит, и никого к ней не подпускает…
Он долгое время не подходил ко мне близко. А однажды принес куропатку живую, положил возле крыльца и отошел в сторонку. Я увидела это в окно. Выглядываю, а она сидит со сломанным крылышком и, прихрамывая, пытается улизнуть. Ну я ее поймала. Сделала ей из веток загончик, и она у меня там жила до осени и даже яйца несла. А потом выздоровела и улетела. Не смогла я ее жизни лишить. Правда, она меня иногда навещает. Да, у меня много лесных друзей, которые меня навещают, потом я тебя с ними познакомлю…
Варя улыбнулась и лукаво посмотрела на Танюшку:
– А однажды, как-то утром выхожу на улицу, а там козленок блеет, мечется… Как раз фиалки кругом цвели, вот я ее Фиалкой и назвала. Не знаю, где он ее взял, из какого хлева выкрал, но теперь она моя главная кормилица. А благодаря ее пуху, у меня появилась теплая одежда, подушки, одеяла. Вскоре мы и с Атосом подружились. Он привык ко мне, да и я перестала его бояться. Он мой сторож, хранитель, даже не знаю, что бы я без него делала…
Таня завороженно слушала рассказ.
– А этот сарафан тоже из сундучка? – вспомнила она про свой наряд.
– Оттуда, – подтвердила Варя и загадочно улыбнулась, – но это еще не все… Есть у меня еще одна чудесная вещица, которая меня буквально спасла, вернула веру в себя. Тебе она тоже должна помочь. Но это уже утром, когда света будет достаточно, чтобы все это увидеть. А теперь давай спать – утро вечера мудренее…
Варя постелила своей гостье на широкой лавке, укрыла ее вязаным одеялом. А сама улеглась на полу, на подстилке из душистого сена, но долго не могла сомкнуть глаз, потому что нахлынули воспоминания. Тане она рассказала лишь малую часть своей истории…
Глава 6. Гармонист из прошлого
Варя прислушалась к сонному дыханию Танюшки, ей вдруг показалось, что она давным-давно знает эту девочку, и у них очень много общего. Она снова погрузилась в воспоминания…
Случилось это сразу после войны. Поселок Кедровка ждал возвращения своих мужиков с фронта. Тяжелое это было время – почти каждая семья получила похоронку и не одну. Поэтому каждого вернувшегося с фронта встречали, как героя, всем поселком. Нет, даже больше – как родного человека.
У тетки Василины из пятерых ушедших на войну сыновей – вернулся только младшенький Андрейка. Муж Игнат тоже сложил голову где-то на Смоленщине. Сколько слез пролила несчастная женщина, трудно описать словами. Андрейка оставался ее последней надеждой и единственной радостью. Когда он вошел в дом и бросился в ее объятия – она почувствовала себя самой счастливой женщиной на свете…
Несмотря на суровые будни войны и ранения, он вырос, возмужал, а рубцы на лице от осколков делали лицо более мужественным. А еще на войне он приобрел очень ценную вещь – гармошку, которая досталась ему от погибшего друга Гришки. Тот и научил его играть на этой замысловатой вещице. А петь Андрейка умел сызмальства, как никто другой. Затянет, бывало, песню на всю околотку, глядишь, со всех концов подтягивается народ, чтобы послушать его диковинный голос…
Всем девчатам в округе он нравился – высокий, симпатичный, звонкоголосый. Но он никому не отдавал предпочтения, со всеми дружил на равных. Ему только исполнилось 18, как грянула война, так что не до гулянок было…
Тетка Василина, вне себя от счастья, пригласила на семейный праздник все село. Угощать особо было нечем, но односельчане молодцы, каждый с собой принес незамысловатую еду – кто картошки вареной, еще горячей, кто рыбы копченой, кто капустки квашеной… Прямо во дворе раскинули над ветвями деревьев плащ-палатки, которые пособирали со всех дворов, соседи натащили столов и лавок. Так в селах обычно свадьбы праздновали, а сейчас встречали героев-фронтовиков.
Вот так, все миром, и чествовали Андрейку. А он весь вечер радовал их песнями под гармонь. В те годы ни в одной семье не было такой роскоши, для них услышать песни под музыку было настоящей диковинкой. А он им пел песни про войну – про боль потери и радость победы, про любовь сквозь все ужасы, про веру и верность… Все плакали, не скрывая слез.
Его бывшие подружки, девушки на выданье, все смотрели на него с восхищением, у каждой в глазах читалась надежда – а вдруг Он ее судьба. Василина тоже мечтала о хорошей доброй снохе, о внуках. Ее сердце трепетало в предвкушении предстоящего семейного счастья! Эх, столько горя пережито, но надо жить! К счастью, у нее сын, а не девчонка. И она с жалостью оглядела собравшихся девчат. Как им сейчас трудно сердобольным – их много, а женихов – раз-два и обчелся. Зато у Андрейки теперь выбор богат. Эта мысль радостно взволновала Василину, она с любовью взглянула на сына, пытаясь по его взглядам понять, кто же из девчат ему больше всего люб… И к своему ужасу, вдруг заметила, что он не сводит глаз с соседки Любавы, молодой красавицы-вдовы с тремя детьми, которая лет на восемь его старше.
Мать в напряжении перевела взгляд на Любаву, та тоже не сводила завороженных глаз с Андрейки, поглощенная его песнями. Но и весь собравшийся люд не отрывал от него зачарованных глаз. Василина снова взглянула на сына, на этот раз он пел, вперив свой задумчивый взгляд куда-то в пространство.
– Показалось, – облегченно вздохнула Василина, но на душе остался осадок.
– У меня есть тост-предложение, – вдруг поднялся со своего места председатель колхоза, потерявший на войне руку Степан Кузьмич.
Все с интересом примолкли.
– Выпьем за нашего талантливого земляка-самородка. Все знают, что к осени мы должны достроить сельский клуб. А заведующего мы еще не определили. Так вот, я тут подумал, что Андрей лучше всего подойдет на эту должность.
Все радостно загудели, чокаясь друг с другом гранеными стаканами.
– Ну а теперь веселиться! – радостно воскликнула самая красивая девушка на селе Ульянка. Она томно повела своими темными большими очами, гордо откинула назад свою шикарную русую косу и крикнула:
– Гармонист, танцевать хотим! Хватит, настрадалися!
И над поселком понеслась залихватская плясовая…
Глава 7. Роковая любовь
Всю ночь, до утра, гулял народ в Кедровке. И только к рассвету все стали расходиться.
– Знаешь, сынок, – поделилась впечатлениями Василина, – ты сегодня всех наших девок влюбил в себя, любая за тебя пойдет…
– Да уж, – отозвался с грустью Андрейка, – не моя в том заслуга, просто нету мужиков – отобрала война, тут уж за любого пойдешь…
– Не прибедняйся, – шутливо хлопнула его по плечу мать, – ты у меня настоящий орел. Мы тебе самую лучшую невесту выберем. А Ульянка-то как на тебя смотрела. Только попробуй сказать, что не заметил…
– Не заметил, – устало улыбнулся Андрейка, – а давай-ка лучше спать. Сейчас сон как-то предпочтительнее невест.
Жизнь снова стала входить в свое русло. Андрейка все дни напролет проводил на стройке клуба и его благоустройстве. А вечерами приводил в порядок свою усадьбу – ремонтировал сарайки, чинил забор…
И еще стала замечать Василина, что все чаще он заглядывает во двор к Любаве – то одно ей поможет, то другое. Вдова вроде и не напрашивается – в войну женщины всему научились. Но только она возьмет в руки топор, он тут как тут – подойдет, отберет у нее и сам доделает.
– Ничего-ничего, – успокаивала себя Василина, – он просто очень заботливый, это еще ничего не значит.
Вечерами девчата заглядывали к ним во двор целой компанией, идут нарядные, песни поют, кличут его:
– Пойдем, Андрейка, с нами, бери свою гармошку!
– Ой, спасибо, девчата, да работа еще не вся переделана…
И проходят они, погрустневшие, мимо. А у матери только сердце тоскливо защемит.
Незаметно приблизилась осень, открыли новый клуб. Андрейка пропадал там допоздна. Однажды мать напекла ему свежих пирожков, ждала-ждала и, не дождавшись, понесла ему в клуб. Заходит и чуть в обморок не упала – а у него Любава сидит. И так мило воркуют голубки, что даже не заметили ее прихода.
– Так вот, значит, сынок, чем занимаешься здесь допоздна, – подала она голос с порога.
Они вздрогнули. Любава быстро вскочила и, прошептав сконфуженно: "Здрасьте", -протиснулась между Василиной и дверью. И убежала.
Мать молча смотрела на сына, ожидая, что он будет оправдываться. А он не стал. Спокойно, по-мужски, взглянул на мать и сказал:
– Я люблю ее, давно, с той самой минуты, как она вышла замуж за Семена и стала жить с нами по соседству.
– Так тебе же всего лет десять было, – изумленно взглянула на него мать.
– Ну и что? Вот с тех самых пор и люблю, – упрямо повторил Андрейка, – я жениться на ней хочу.
Василина почувствовала, как оборвалось ее сердце и медленно куда-то покатилось, ноги ее подкосились, и если бы не подоспевший Андрейка, она бы рухнула на пол.
– Я не позволю тебе, – слабо прошептала она, пытаясь выпрямиться на дрожащих ногах, – не позволю тебе ломать свою жизнь… Кругом голод, нищета, а ты троих детей-голодранцев себе на шею хочешь посадить? Не позволю, – срывающимся от слез голосом пригрозила она ему.
– Мам, это бесповоротно, – тихо, но твердо сказал Андрейка, – иди домой, я скоро…
Три дня Василина не находила себе места, любая работа валилась из рук. А потом она не выдержала и отправилась к Любаве. Та как раз пришла с работы и бегала у себя в ограде, управляясь с хозяйством.
– Люба, пойди себя, на минуточку, – кликнула ее Василина, облокотившись на ограду.
Люба, увидев ее, покраснела, стушевалась, но все же подошла. Была она женщиной скромной, по-соседски они всегда ладили с Василиной, ну а тут, честно говоря, она не знала, как себя вести.
– Ты вот что, – глядя ей прямо в глаза, жестко проговорила Василина, – оставь моего Андрейку в покое, не морочь парню голову, не ломай ему жизнь.
Любава покраснела еще больше, но вдруг гордо подняла голову и с вызовом произнесла:
