Яков Захарович Суриц родился в 1882 году в еврейской семье владельца ювелирного магазина в Двинске, сейчас это Латвия. В 1902 году вступил в Бунд. Насколько я сейчас знал, это такая революционная еврейская организация, из которой вышли многие известные деятели революции и руководители нынешнего СССР.
В 1903 году Суриц уже в РСДРП, а с 1917 года в стане Большевиков.
В 1907 году был арестован и сослан в Тобольскую губернию, освобождён в 1910 году. Эмигрировал в Германию. Учился на отделении государственно-общественных наук философского факультета Гейдельбергского университета, изучал право в Берлинском университете.
В 1917 году вернулся в Россию…
Во время Октябрьской революции, как мне по секрету сказали – «находился по другую сторону баррикады»…
– Что это могло значить?
– Наверное примкнул к Каменеву и Зиновьеву – противников вооружённого захвата власти большевиками, – решил я. – Но потом прощённых Лениным, как и все «оппортунисты»…
С 1918 года работает в Народном комиссариате иностранных дел РСФСР.
Затем до средины 1919 года работал заместителем полпреда в Дании по рекомендации самого наркоминдел товарища Чичерина.
Потом был послан полпредом в Афганистан, где пробыл до 1921 года.
В тоже время с 1920 по 1922 год был членом Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР и уполномоченным НКИД по Туркестану и Средней Азии, до присоединения их к СССР.
В 1922-1923 годах – дипломатический представитель в Норвегии.
А с 1923 года аж по средину этого 1934 года… почти 10 лет… полномочный представитель СССР в Турции.
Сейчас занимает важный пост – полномочного представителя СССР в Германии.
«Самая светлая голова среди здешних дипломатов», – так справедливо охарактеризовал его нынешний посол САСШ в Германии Уильям Додд.
Я с этим утверждением был полностью согласен…
Товарищ Суриц не стал ходить вокруг да около, так как он честно признался, что понятия не имеет о моих полномочиях, а просто рассказал мне о товарище Потёмкине, который сейчас занимал пост полпреда СССР во Франции.
– Сергей Владленович, – начал он официально. – Я с товарищем Потёмкиным проработал почти пять лет в нашем полпредстве в Турции…
– Он у меня был там и консулом и в советниках…
– А вообще то он учитель, – удивил меня товарищ Суриц и пояснил:
– Он ещё в июле 1918 года председательствовал на I Всероссийском съезде учителей, в апреле 1919 года являлся организатором I Всероссийского съезда по народному образованию.
– И только 1919 году вступил в Партию!, – продолжал удивлять меня полпред, так как до этого я имел дело с товарищами с так называемым «дореволюционным партийным стажем».
– Но ты, товарищ Козырев на это не гляди…, – повёл свой рассказ дальше Суриц. – В 1919 году товарищ Потёмкин был направлен на фронт, где занимал должности члена Реввоенсовета 6-й армии, начальника политотдела Западного, а затем Южного фронтов. – В общем был в самом пекле… – Там на фронте и познакомился с товарищем Сталиным, – сказал веско Суриц и уже заученно добавил: – С нашим самым гениальным Вождём и Учителем…
– И уже по его … товарища Сталина… личному поручению Потёмкин с полномочиями Ревтрибунала фронта не раз выезжал для водворения порядка в частях, одновременно командуя особым отрядом…, – с особой интонаций произнёс Суриц и уже буднично добавил:
– В Одессе Потёмкин встретился с товарищем Дзержинским, после чего в 1922 году перешёл на дипломатическую работу. В том же году став членом миссии Российского Красного Креста по репатриации русских солдат из Франции, а летом 1923 года был назначен председателем комиссии по репатриации бывших русских солдат и казаков из Турции, – лаконично закончил эту часть описания биографии Потёмкина товарищ Суриц.
Затем дав мне переварить услышанное, продолжил меня удивлять:
– В 1932 году Потёмкин был назначен на пост полномочного представителя СССР в Италии… Находясь на этой должности, товарищ Потёмкин сумел завязать дружеские отношения с Муссолини, за что, неоднократно подвергался критике нашего руководства из НКИД, – сообщил мне полушепотом Суриц и добавил:
– У него на письменном столе… как говорят… стоит фотография Муссолини с дружеской надписью…
После чего многозначительно на меня посмотрел…
А я про себя подумал:
– Без одобрения Сталина вряд ли такое было бы возможно …
И в подтверждение моих мыслей Суриц сообщил мне, что подписанный в 1933 году советско-итальянский договор о дружбе, ненападении и нейтралитете является главной заслугой Потёмкина на посту полпреда СССР в Италии.
Затем Суриц напомнил мне, что в сентябре прошлого 1934 года Потёмкин вместе со мною входил в состав советской делегации на Ассамблее Лиги наций, когда нас туда приняли. И сразу же после этого был назначен на пост полпреда СССР во Франции.
А у меня пронеслось в голове: – Чего же я ещё тогда не успел хорошо с ним познакомиться?
Глава 1.
И вот я в экспрессе Берлин-Париж…
Я много раз за время своей жизни в Германии покидал её…
Но в этот раз нахлынули на меня чувства, заставившие меня оглянуться назад…
Я приехал в Германию в 1930 году.
Раздавленная Версальским договором, загнанная как мышь под плинтус, разгромленная, она имела весьма убогий и даже растерянный вид, – как точно подметил мой друг Александр Вертинский. С которым меня свела судьба во время моего пребывания в Германии, где он гастролировал.
Немцы, что называется, ходили на цыпочках, стараясь не шуметь, как в доме, где только что умер кто?то. Они были грустны и любезны. И растерянны.
Им свойственна медлительностью мышления, и они всё ещё не могли постичь своего краха.
Это было для их разума слишком неожиданным.
Военное поражение, революция и бегство кайзера.
И самое страшное – с них содрали форму!
Для того, кто не жил в Германии, тому не понять, что значит для немца военная форма, дисциплина и порядок.
Это жизнь, которой он живёт. Это краеугольный камень его существования.
А эта скотина Гитлер, когда пролез во власть, вернул это всё немцам. Их военную форму! Этим ничтожно малым, незначительным, но филигранным жестом он завладел их душами.
В 1930 году, когда я сюда приехал, немцы почти все ходили в штатском. Форма была уничтожена.
Придурковатые прусские помещики – юнкера, битые генералы, полковники и майоры, были поголовно переодетые в цивильное, и поэтому выглядели как скрывающиеся в чужой одежде мошенники или простые разорившиеся бюргеры.
От всего воинственного их прежнего вида у них остался один блестящий и надменный монокль в глазу.
Для них это было по настоящему тяжелое испытание!
А тут ещё и их любимы монарх трусливо сбежал! Тот самый кайзер, на которого они… без преувеличения… молились словно Богу.
Немцы были воспитаны с детства в духе подчинения и обожания своего монарха, как в России – Царя-батюшки!
Череда послевоенных невнятных «демократические правительств» никого не могла тут обмануть.
Портреты Вильгельма имелись по прежнему в каждом доме, но теперь не висели на самом видном месте, а были спрятаны.
Но каждый год… в день рождения кайзера… доставались и подальше от посторонних взглядов немцы проливали над ними горькие слезы.
Миллионы немцев отсылали в этот день открытки с поздравлениями в Голландию, в город Дорн, где открыто и скромно жил бежавший туда Вильгельм.
И он… оттуда… неизменно присылал каждому обратно по открытке с благодарностью за поздравления… Правда они были напечатанные на дешёвой бумаге и с одинаковым сухим для всех текстом… Но! За его подписью!
Немцы… привыкшие повиноваться, шагать строем, тянуться и подчиняться, были на распутье…
Они, были предоставленные самим себе, как собака без будки и хозяина… Потерявши «палку», «ошейник» и «цепь», в которые они слепо верили, немцы растерялись до такой степени, что вызывали жалость у некоторых сердобольных людей.
Как будто стадо овец выгнали из тёмного хлева на свободу… без пастуха.
Однако… со временем они стали приходить в себя…
Было открыто сообщение с Миром… Прежде всего с Францией и Англией. Появились туристы…
Немцы из злых волков переоделись в мирные овечьи шкуры.
Постепенно кайзеровский вид граждан послевильгельмовской Германии исчезал.
На его место приходил обычный штатский облик населения Западной Европы.
Как я уже знал, очень сильно по немцам, ударила инфляция в 23?м году…
По рассказам многочисленных моих собеседников, это была жуткая картина послевоенной экономической катастрофы.
Немецкая марка в те дни скатывалась вниз с молниеносной быстротой.
– Настоящий «блиц-крах» Германии!, – как прокомментировал мне те дни Александр Вертинский, заставший всё это тут.
– Удержать её не могли никакие силы, ни земные, ни небесные, – говорил он.
По его словам, немцы тогда окончательно растерялись… началась паника. Массовые самоубийства охватили Германию.
А ловкачи всякого рода кинулись скупать дома целыми кварталами…
И немцы, как одурманенные, продавали их за ничего уже не стоящие миллионы марок, которые через несколько дней оказывались простыми бумажками.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70023361&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
