Евгений Удальцов "Иванова ночь"

Иван хотел его остановить, но Аггел тут же замолк и спокойно произнес:

– Да, я проказник и пакостник; да, я коварный злодей; да, я падший демон; да, я враг рода человеческого; да, я…; да, да, да и еще раз да: все, что происходит худого на Земле, сваливают на меня, костят самыми хульными, непотребными словами.

Все правильно, поделом мне. Но ведь во всем этом есть и обратная сторона медали. Конечно, иметь такого козла отпущения, сваливая на него все грехи – удобно, но не пора ли, кумушки, и на себя оборотиться? Неплохо бы кое-что и о супротивной стороне вам разузнать, как-то понять ее.

– Красиво излагаешь, Аггел. Всем известно, как умеешь убаюкивать людей и усыплять их бдительность. Не зря тебя называют волком в овечьей шкуре. Но твои слова о том, что на Земле не до шуток и вопрос стоит ребром: или – или, меня давно тревожит. Человечество действительно докатилось до состояния – быть или не быть… Только тебе-то что за печаль? Не ты ли довел жизнь до театра абсурда? – Иван хотел добавить «паршивец», но сдержался.

– Вот и ты, Ваня, туда же: паршивец, волк в овечьей шкуре.

– Да-с-с, Аггел, интересное кино у нас получается: язык человеку дан, чтобы скрывать свои мысли, а от тебя ничего не утаишь?

– Ничто, Ваня, от меня не ускользает: ни мысли, ни чувства, ни намерения – каждый для меня открытая книга.

– Ладно, это можно было предполагать. Меня больше интересует другое: почему ты удостоил своим визитом меня? Вот уж, прямо всю жизнь мечтал о встрече с тобой.

– Твоя ирония уместна и вопрос резонный. Мне давно хотелось кому-то открыться. Не подельникам же своим, которые в рот тебе смотрят и готовы на все, чтобы угодить. Мне интересны личности мирового масштаба – выдающиеся, незаурядные – такие как Шекспир, Гёте, Пушкин, Лермонтов, Булгаков. Но даже они не смогли меня постичь и правдиво изобразить.

Аггел замолк и несколько секунд стоял в задумчивости. Дальнейшие его слова были похожи на мысли вслух.

– Я же им все подробно рассказал… Возможно, они просто испугались. За это могли и анафеме предать. Даже Александр не решился правду рассказать – все вокруг, да около:

В дверях Эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял,
А демон мрачный и мятежный
Над адской бездною летал.
Дух отрицанья, дух сомненья
На духа чистого взирал
И жар невольный умиленья
Впервые смутно познавал…

Аггел прочитал отрывок стихотворения в стиле драматического жанра красивым баритоном.

– И на том спасибо, дружище, – продолжил он свои мысли вслух, – хотя бы предвосхитил, намекнул. И ты, Михаил Юрьевич, этим же удовольствовался: предвосхищением да намеками.

Печальный демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья,
Пред ним теснилися толпой
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим…

Дальше Аггел не декламировал, а проговаривал отдельные строчки, без вдохновения, сникшим голосом:

Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья…
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивления —
И зло наскучило ему…

Из всего монолога Иван уяснил только одно – ко всем гениям литературы и поэзии Аггел приходил так же, как сейчас к нему: «Получается, в своем демоне Пушкин выразил не только переживания Аггела, но и описал реальные события».

Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд…

– Нет, нет, Ваня, – встряхнул головой Аггел, – приходил я ко всем по-разному, но всегда в подобающем обстановке и публике виде.

– В этом я не сомневаюсь. Свои возможности ты продемонстрировал. Но мне по-прежнему непонятно: я-то с какого бока-припека в этой компании великих?

Аггел вздохнул:

– Вот, что я тебе скажу на это, Ваня. Необъятный океан вечности поглотил многих великих писателей. Они жили вдумчиво; ты знаешь, мудрые никогда не торопятся. Поскрипывая тростниковыми и птичьими перьями, они пытались проникнуть в тайны мироздания, глубины взаимосвязей бытия на земле и на небе. Получалось иногда тяжеловато, но зато основательно, фундаментально.

А нынче перья не скрипят, по клавишам порхают пальчики; как-то суетно жизнь проходит. И писатели туда же – пытаются за всеми угнаться. От того и скользят по поверхности, мельчают. В суете, Ваня, величия не обретешь.

– И ты решил снизойти до Ивана Неизвестного, как говорится: «На безрыбье и рак рыба».

– Зачем же, Ваня, так о себе уничижительно. К тебе я пришел неслучайно, мой выбор осознанный. Цель моя на Земле понятная, это я и не отрицаю: провоцировать людей на грех, чтобы исказить в человеке божественное начало. Делал я это искусно, но без удовольствия и вдохновения. Как точно подметил Михаил Юрьевич, без наслажденья, потому что понимал, что дело это неблагодарное.

Поэтому во все века мне и хотелось с кем-то поговорить по-человечески. Хотелось донести до людей, что никакой я не падший и не злодей, а просто исполняю свою миссию, можно сказать, провожу на Земле спецоперацию. С такой надеждой я и обращался к писателям.

– Ух ты, наш белый и пушистый, – язвительно хмыкнул Иван. – Закрутил ты, конечно, лихо. Оказывается, не сам ты все затеял, а исполняешь чью-то волю. Настоящая «дюдектива» получается. То, что ты к писателям обращался, логично: они могли рассказать о тебе миллионам людей. Я-то при чем?! Можешь, наконец, ответить?

– Что ж, изволь выслушать. Я же тебя с пеленок заприметил. Такого славного первенца Марьюшка родила: красивенький, черненький и весь волосатенький – даже на личике были волоски. Прости, Ваня, возрадовался я тогда, возликовал: «Мой, мой, мой малыш».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70016131&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.