– А не рановато ему? – с сомнением спросил Бес. – Может, не стоит?
Юноша испуганно посмотрел на Красного. Неужели тот хотел лишить его праздника?
– Ты был прав, – с горькой улыбкой сказал Дор, – когда говорил, что он вырос. Ему пора знать.
– Ты действительно этого хочешь? – также грустно поинтересовался Бес. – Ты же умрёшь с тоски, когда он уйдёт.
– Кто уйдёт? Что узнать? – испуганно переспросил Горн, догадываясь, что речь шла о нём.
Дор откупорил бутыль и разлил по стаканам прозрачную, как вода жидкость. Пододвинул стакан воспитаннику.
– Может всё же лучше на трезвую голову? – продолжая сомневаться, предложил Бес. – С такой дозы он вряд ли чего поймёт.
– Думаю, одной единственной беседой тут не обойдёшься. – не согласился Дор. – Пока будем его готовить, успеем всё объяснить, а пока, пусть будет маленький грустный праздник.
– К чему готовить? – совсем испуганно продолжал вызнавать юноша.
– Раз уж задумал всё ему рассказать, – не обращая внимание на вопросы парня, продолжил Бес, – то давай сразу и готовить. Нечего оттягивать и откладывать в дальний ящик.
– Твоя правда. – кивнул Дор со вздохом.
Он взял стакан воспитанника и вышел. Послышался жалобный скулёж Цербы.
– Что там? – Горн глянул на Красного.
– Мудрость набирает. – безмятежно терзая кусок мяса, ответил Бес. – Не всё ж ей щенка кусать.
– Опять? – обречённо вздохнул парень; вместо праздника предстояла учёба с расширением сознания. К тому же странные разговоры сильно его напрягали.
Собеседник ответить не успел; вернулся Дор.
– Ну, давайте вздрогнем, друзья. – ставя перед воспитанником, стакан предложил он. – Совместим, так сказать, приятное с полезным. – и выпил.
Бес последовал его примеру.
Горн поднял стакан и опасливо принюхался. Парня слегка передёрнуло.
– Давай, залпом. – посоветовал Красный.
Юноша опрокинул в себя содержимое и чуть не задохнулся; дыхание спёрло, на глазах навернулись слёзы, горло обожгло, желудок отказывался принимать это пойло.
– Закусывай, закусывай. – порекомендовал Бес, подцепив трезубцем кусок мяса и протягивая его парню. – А то мы до тебя не достучимся.
Не совсем понимая, что делает, Горн сел и принялся жевать. А через минуту стало хорошо.
– Пора. – заглядывая ему в глаза, заключил Красный. – Запускай. – он обратился к волшебнику. – Ты ведь любишь картинки, малыш?
Дор очертил рукой большой круг. Вначале ничего, кроме белёсого облака, видно не было. Потом оно стало таять, и проступили горы. Горн точно знал, что это горы, хотя прежде их никогда не видел. Он парил над ними. Снежные шапки на чёрных пиках. Стало холодно и радостно. Юноша всем телом, всем существом ощущал реальность этого мира. Жил в нём, был его частью.
Он рванул вниз. Настолько стремительно, что закружилась голова и перехватило дыхание. Под ним было море. Бескрайний простор голубой воды. Ослепительно вспыхнуло заходящее солнце, пробежавшись оранжевой дорожкой по поверхности.
Разметав по сторонам косяк рыб, он ушёл в глубину. Перед ним возникла гигантская туша. Вместе с ней вынырнул. Туша взметнула вверх фонтан и снова скрылась под водой.
А он уже летел над степью, такой же безбрежной, как и море. Две широких реки текли ему навстречу. По берегам стояли прекрасные города. В них жили люди, со своими маленькими горестями и радостями.
Он очутился над лесом; зелёный простор – бескрайний и бесконечный. Живой и дышащий.
– Таким был наш мир. – прозвучал откуда-то из небытия голос Беса. – А таким он стал. Смотри.
Ярко-красная и ослепительно-белая вспышки разорвали сознание. Он ощутил нестерпимую боль отчаяния и невозможности что-либо исправить.
Он задыхался.
Огненное зарево под чёрным небом, нависшее над такой же чёрной землёй. Взрывающиеся горы изрыгали вверх фонтаны огня. Густая лава текла по их склонам, сжигая чёрный лес. Сжигая людей. И он горел вместе с ними.
– Нет! – захотел крикнуть он и понял, что умер.
Всё поплыло. Картины из утраченной жизни поменялись на доброе лицо учителя и пьяную рожу Беса. Горн плыл в белом облаке, слыша вдалеке:
– Бесовка-чародейка, полюби меня. – неритмично гремя кулаком по столу, хрипел Дор. – Забери мою жизнь, зачем она мне без тебя.
– Трупики-скелетики, зелёные штиблетики. – невпопад вклинивался визгливый голосок Красного. – Эх, ма, горе не беда.
Он провалился в пустоту.
Горн открыл глаза. Несколько секунд он воспринимал себя как раньше, пока не вспомнил вчерашние видения. Настроение сразу испортилось, и осознание, что теперь он знает многократно больше, чем до этого, ничуть его не улучшало. Где-то внутри рождалось понимание, что теперь он немного другой. Старше, мудрей и не такой счастливый.
Из гостиной доносились голоса. Горн встал и направился туда. В гостиной он обнаружил Дора, убирающего следы вчерашних посиделок. Бес сидел на спинке высокого стула и мрачно рассматривал свои копыта.
– С добрым утром. – угрюмо поприветствовал он вошедшего. – Голова как? Не болит?
– Нет. А должна?
– Везёт некоторым. – с долей досады прокряхтел болезный. – А вот у меня трещит.
– Пить надо меньше. Тогда и болеть не будет.
– А ты злой стал. – с печалью заметил Красный. – Откуда столько цинизма в столь юном возрасте?
– После вчерашнего и не таким станешь. – огрызнулся Горн. – Спасибо большое.
– А ты хотел оставаться в блаженном неведении? – зло ухмыльнулся Бес. – Слушай, Дор, верни ему бутылочку вечного молока. Может повезёт, и он снова станет пачкать пелёнки. Мальчик хочет всё забыть и спрятаться. Пусть другие разгребают это дерьмо.
Горн метнул на него гневный взгляд. Хотелось грязно выругаться, но он сдержался, одновременно ощутив укол совести; Красный был прав. Преодолевая себя, он выдавил:
– Извини. Я не хотел.
– Ладно, проехали. – принял извинения Бес. – Завтракать будешь? Там мясо со вчерашнего оставалось.
– Я лучше каши поем. – хмуро отказался парень. – Каша-то осталась?
– Да кто эту кашу жрать будет? Мы дольше по мясу.
– Не слушай его. – вынимая из духовки горшочек и ставя на стол перед юношей, сказал Дор и погладил его по голове. – Ешь, пока горячее.
От этих слов на душе стало теплей. Он с благодарностью посмотрел на учителя.
– Мамочки за работой. – не удержался Красный и съязвил. – А мне что прикажете, идти стирать пелёнки?
– Ты задрал меня попрекать пелёнками. – не сдержался Горн, и тут же ему на голову успокаивая легла ладонь Дора.
– Ешь. А ты помолчи. – он строго посмотрел на Беса. – Возникнет надобность постирать пелёнки, пойдёшь стирать и даже не вякнешь. А если серьёзно… Меня сильно беспокоят участившиеся бури.
– Думаешь, началось? – Бес сразу стал серьёзен. – Что-то пытается проникнуть с той стороны?
– Не знаю. Дыхание с той стороны пока не чувствуется. Но надо быть наготове, и медлить нельзя. Последнее время она начала расползаться быстрее. Так что нет у нас твоих двадцати лет. Год от силы, не больше. Мальчик мой, как это ни прискорбно, но тебе придётся готовиться в путь.
– Я уже понял. – смирился с неизбежным Горн. – Но может расскажите всё-таки, в чём конкретно дело?
– Видишь ли, малыш, – принялся объяснять Бес, – никто не знает, что с той стороны. Когда мы оттуда уходили, там творилось такое, чего сюда пускать нельзя никак. Твоего учителя оставили стражем, сделав бессмертным. Пришло время бить тревогу. Надо залатать эту трещину. И тут твой вариант с глиной не канает. Тут требуется нечто посерьёзней.
– Что, например?
– Когда его запечатывали, – вместо Беса продолжил Дор, – воспользовались одиннадцатью предметами. Их необходимо доставить сюда. И это предстоит сделать тебе, мой мальчик.
– А ты, – робко начал Горн, – не сможешь пойти со мной?
Дор отрицательно покачал головой.
– Но почему? – невольно вырвалось у юноши.
– Он не может. – пояснил Бес. – Его попросту привязали к этому месту.
– Как это?
– Долго объяснять, мой мальчик. – пресёк его любопытство Дор. – Тебе и без того необходимо многое узнать, а времени в обрез.
Горн сник.
– Прости, малыш. – опробовал утешить его Красный. – Видно отныне тебе придётся самому стирать пелёнки. – он улыбнулся, но вышло только ещё печальней. – Мужайся.
– Кстати, насчёт пелёнок… Ты отправляешься с ним. – Дор смотрел на друга. – Он один не справится. Этот мир для него совсем незнаком. Ему понадобятся советы. Ну и стирать пелёнки, куда ж без этого. – старик усмехнулся. – Надеюсь, ещё не разучился это делать?
Пятачок Беса вздёрнулся так высоко, что грозил переехать на лоб.
– Я?
– Ну не я же. Меня, как ты помнишь, привязали. А вот тебя нет.
– Но… – попытался протестовать Красный, – я не могу!
– Отчего же, – возразил Дор, – ты свободен. Или запамятовал?
– В склепе с вампирами я видел такую свободу. – взвизгнул Бес. – На погосте со скелетами. А как же ты без меня? – из последних сил вцепился он за спасительную ниточку. – Кто тебя кормить будет?
– Вот о чём можешь не беспокоиться. Справлюсь. Я мальчик взрослый.
Бес насупился. Перспектива сняться с насиженного места и переться, не зная куда, рискуя рогами и копытами, не радовала. С другой стороны…
– А я постараюсь поменьше гадить в пелёнки. – подзадорил его Горн, обрадованный, что в походе его будет сопровождать кто-то родной и близкий. – Не перетрудишься.
– А, была не была! – бесшабашно махнул рукой обладатель пятачка. – Победокурим, где наша не пропадала.
– Вот попадать как раз права у вас нет. Во-первых, ваша миссия слишком важна, а во-вторых… Вы мне очень дороги. Оба.
Сказано это было с таким надрывом, что даже Бес, всегда скорый на остроты не решился шутить.
– Что это за предметы и что вообще нам нужно сделать? – немного погодя спросил Горн.
– Пять книг мудрости и шесть клинков. Каждая из книг характеризует один из народов. Всего их шесть. Как мне кажется, они все разошлись по разным местам. Лагерсериот упомянул, что этот мир очень похож на наш прежний. Приблизительную карту я нарисовал, но кто где, это предстоит вам выяснить самостоятельно.
– Учитель, ты упомянул пять книг. Что они собой представляют? И почему их пять, а не шесть? Получается, у одного народа нет мудрости?
– Варвары всегда казались мне несколько туповатыми. – пренебрежительно фыркнул Бес. – Дикари, даже читать не умеют. Вся их мудрость умещается на кончике меча.
– Ты не совсем прав, друг мой. – не согласился Дор. – Меч для варвара – символ доблести, воли и справедливости. Они импульсивны, предпочитают действовать, а не рассуждать.
– Ну а я о чём? Сначала бей, потом думай – вот главное отличие варвара от цивилизованной особи.
– Ты прав, но только ты забыл, что они не участвовали в той бойне, которую развязали двое мудрецов, а трое других с радостью поддержали. Они отрицают не саму мудрость, а то, как её преподносят остальные. Согласен, в своём неприятии они зачастую доходят до абсурда, но это их выбор. Думается, здесь вам будет проще всего. Достаточно убедить в справедливости нашего дела, и вы получите их клинок.
– А что оставшиеся? – спросил Горн.
– У прочих всё гораздо сложнее. Лагерсериот унёс с собой свод упорядоченных законов и правил, обязательных для всех, неважно, согласны с ним остальные или нет. Её когда-то создали пять мудрецов, убеждённых в своей правоте. Да только они же её и предали, сведя всё к золоту, породив лордов, которые ловко манипулируют Книгой, как им выгодно. Боевая праща – главное оружие.
– Да уж, – хмыкнул Бес, который хотел показать, что тоже кое в чём разбирается, – эти коротышки своими кувалдами, с одного удара запросто проломят любой доспех. А их лорды могут из любого дерьма сделать золото.
Дор не обратил внимания на то, что его перебили, и продолжил:
– Вторая – это книга отрицания и воли к власти. Цель оправдывает средство написано на её первой странице. Свобода – как высшее благо. Только свобода принадлежит, по мнению их философов, лишь тем, кто силён и соответствует их меркам. Арбалет является символом воина.
– Эта парочка, – снова вклинился Бес, – самые могущественные. В том мире эти ублюдки и развязали войну, которая закончилась «Расплатой».
Старик кивнул, соглашаясь с этим утверждением.
– Третья так и называется Книгой. Самая первая из всех. Содержит всего несколько изречений, следуя которым, можно обрести душевное равновесие. Всё сущее имеет право на жизнь, утверждает она. Душа прежде всего. Народ, её написавший, настаивает на своём первородстве, выделяя себя из других.
