Оксана Волконская "Развод на Новый год, или Мой любимый гений"

– Это какого? – не сдержался Роман. – Мелкого и плешивого?

– Кажется, это именно у тебя сейчас проблемы, – оскорбился Макс и невольно потянулся поправлять свою шикарную шевелюру. – И жена ушла от тебя, а не от меня. Что делать-то собираешься, кстати? В страдании написать новое шикарное произведение?

– Как что? – не понял Роман. – Возвращать. Вот только я понятия не имею, с чего начать.

– О, чувак, да тебе повезло! – сверкнул улыбкой Макс. – Перед тобой твой лучший друг. А знаешь, кто я?

– Дебил? – кажется, вежливость Романа ушла вместе с Катей. Но Макс не обиделся:

– Я – знаток женщин. Так что мы без проблем вернем твою женушку, уж поверь мне. Ты только меня слушай.

Роман скептически на него посмотрел, не слишком-то доверяя словам этого знатного балабола. Макс может говорить, что угодно, вот только доверять словам того, у кого в принципе за двадцать пять лет жизни не было серьезных отношений? Ну как-то это совершенно глупое и бесполезное занятие, с его точки зрения. Хотя, с другой стороны, вряд ли он является экспертом в любви, коли от него ушла собственная жена. И что же делать?

Но поразмыслить на эту тему он не успел. Зазвонил телефон, и к своему изумлению он увидел во входящих абонентах собственную мать.

– Дорогой, а у вас какое-то торжество? – удивленно поинтересовалась она.

– В смысле? – не понял Роман, мучительно пытаясь сообразить, что же такое случилось. Тем более, мама обычно начинала разговор издалека.

– Ну я сейчас видела Катю, она входила в салон красоты. Вот я и подумала… – мысль мат не закончила, поспешила добавить. – Ее спросить не успела, она меня даже и не заметила. Вот и решила уточнить у тебя. Или ты сам забыл?

Что уж проделать, водился за ним такой грешок, когда зарабатывался. Но сейчас Роман мучительно перебирал все праздники. Вроде нет, никаких годовщин. Свадьба у них была в июле, знакомство тоже летом. День рождение у жены осенью. А сейчас самое начало декабря. Недели три до Нового года осталось. Нет, он совершенно точно ничего не пропустил.

– Нет, мама, – отрывисто произнес он. – А где этот салон находится?

Мать торопливо пробормотала адрес, и Роман поспешил распрощаться.

– Она пошла в салон красоты, – сообщил он другу.

– Вот! – наставительно поднял он палец. – Тут явно другой мужик замешан и… Стой! Ты куда поперся?

Но слова «знатока женщин» прозвучали уже в пустоту. Его друг уже натягивал куртку в прихожей.

Глава 3

Я не собиралась идти в салон. Честно, не собиралась. Это все Инка. Она с важным видом сообщила мне, что, коли я действительно собираюсь уходить от своего гения, то сейчас самое время заняться собой. И никакие возражения, что со мной все в полном порядке, на подругу не подействовали. В конце концов, я действительно призадумалась. Если уж я начинаю жизнь с чистого листа, тогда почему бы и не начать ее обновленной?

Нет, я не могла сказать, что я не слежу за собой. Я достаточно симпатичная, у меня яркие серо-голубые глаза, русые, слегка волнистые волосы. Не красотка, конечно. Достаточно обычная. Не чета тем, что вертятся рядом с моим мужем на светских тусовках, куда он порою и вытаскивал меня. Но и не Квазимодо.

Поймав себя на этом, я сообразила, что Инка совершенно права. Мне действительно нужно сходить в салон. Не ради кого-то. Для самой себя. Поэтому после посиделок с подругами я направилась в салон, расположенный в торговом центре. Я никуда не записывалась, просто положилась на удачу. И – о чудо – у мастеров нашлось время.

– Итак, крошка, что ты хочешь? – поинтересовался парень, окидывая меня профессиональным взглядом. Я бы, наверное, поклялась бы, что он явно не за тот фронт играет, вот только привыкла не делать поспешных выводов. Но под этим взглядом стало несколько неуютно. Он словно видел меня насквозь. Поэтому я честно призналась:

– Хочу улучшенную и обновленную версию самой себя. И не только внешне. Но это, наверное, невозможно? – нервный смешок сорвался с моих губ практически нечаянно. Браво, Катерина! Именно это от тебя и желает услышать парикмахер-стилист или кем он там является? Но парень вдруг понимающе улыбнулся и неожиданно спросил:

– Как тебя зовут?

– Катя, – растеряно отозвалась я. Почему-то я уже чувствовала себя достаточно неуютно. Зачем я послушала Инку? Зачем я начала откровенничать? Не проще ли было встать и просто сбежать? Вот только кто бы еще мне теперь позволил.

– Видишь ли, Катерина, – я вздрогнула, услышав обращение, которое часто слышала от мужа, – многие перемены начинаются у нас в голове, – он неожиданно коснулся моего лба. – Вот только внешние перемены позволяют их осознать. Поэтому давай попробуем начать с них. Доверишься мне? – и он неожиданно подмигнул. Довериться ему? А почему бы, собственно, и нет? Чем я, собственно говоря, рискую? Кроме внешности, конечно. И я как зачарованная кивнула, принимая его помощь.

– Ну что ж, – парень повеселел. – Так, давай для начала познакомимся. Меня зовут Игорь. И, Катюша, помни, ты обещала мне доверять.

Забудешь такое, как же! Потому что в следующие несколько часов творилось что-то совершенно невообразимое. За меня взялся не только Игорь, но и его коллеги. Всяческие масочки, пилинги и прочая мура, которую так обожают девочки, позволила мне почувствовать себя слегка отдохнувшей, обновленной. Новый маникюр радовал глаз. А потом началось самое страшное. Игорек распустил мои волосы, длиной практически до пояса, и начал их безжалостно резать. Я невольно зажмурилась, глядя на падающие пряди.

– Не бойся, крошка, – меня весело дернули за прядь. – Я хуже не сделаю. Расслабься.

Вкрадчивый голос вызывал доверие, и я невольно расслабилась. Действительно, куда уж хуже? Все, во что я так беззаветно верила последние пять лет, и так разрушилось. Испорченная прическа хуже действительно не сделает. А волосы… Волосы отрастут. Если мне после этого станет легче, это того стоит.

Еще через несколько часов я неверяще смотрела в зеркало на незнакомку из зеркала. Потянулась и коснулась волос. Девушка из отражения сделала то же самое. Это что же, правда я?

– Нравится? – довольно поинтересовался Игорек, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Не то слово! Ты настоящий волшебник, Игорь! – не сказала – буквально выдохнула я. И было от чего.

Я словно сбросила несколько лет. Девушке из зеркала я бы вряд ли дала больше двадцати лет. Игорь отрезал с моих волос сантиметров пятнадцать-двадцать, но голове стало намного легче – и физически, и морально. В светлых волосах появились золотистые пряди, что казалось необычным, поскольку я никогда раньше их не красила. А еще мои непокорные вьющиеся локоны укротили, сделав их восхитительно прямыми. И мне это безумно шло.

Светло-голубые тени делали глаза ярче, а черные стрелки и такая же угольно-черная тушь – выразительнее. Да и в целом я чувствовала себя какой-то преображенной. И это не могло не поднимать настроение.

– Ну как? Получилось? – в голосе Игоря слышалась добрая насмешка. Он, судя по всему, действительно был доволен своей работой.

– Не то слово! – не сдержавшись, я подскочила с места и неожиданно для самой себя чмокнула мастера в щеку. – Спасибо тебе огромное! Всем вам! Вы сделали невозможное.

– В хороших руках бриллиант всегда засияет, – подмигнул мне мастер, а я поняла, что отныне всегда буду ходить в этот салон. И никогда. Больше никогда не буду отказывать себя в таких простых мирских радостях. Буду находить время между работой. Я смогу. Я справлюсь.

Расплатившись и оставив в салоне немалое количество средств со своей карты, я с улыбкой вышла из салона, намереваясь еще пройтись по магазинам. Права все-таки была Инка. Начинать новую жизнь лучше с новой себя. Вот только не успела сделать и пару шагов, как меня окликнули удивленным тоном:

– Катя?

Этот голос я могла бы узнать из тысячи.

Он стоял напротив вход в салон красоты. Куртка нараспашку, про шапку, судя по всему, вообще забыл, волосы растрепаны. И какое-то странное, неверящее выражение лица. Словно Ромка смотрел на меня и не узнавал. Да что там, я сама себя в зеркале почти не узнала!

– Что ты здесь делаешь, Островский? – я очень старалась, чтобы мой голос звучал хладнокровно, но получилось, кажется, плохо. Во всяком случае, на губах мужа, чуткого к любым интонациям, звукам (когда его выдернут из творческого процесса, ага), появилась едва уловимая улыбка.

– Я пришел поговорить, – просто ответил он.

– О чем? Когда мы с тобой пойдем документы на развод оформлять? Или что? – я решительно отказывалась с ним разговаривать на любую другую тему. Слишком хорошо я его знала. Он сейчас включит свое обаяние, наплетет с три короба, и я вернусь. А что дальше? Опять все сначала? Я так не хочу. Я не хочу снова очнуться в один прекрасный день и понять, что из мужа у меня только оболочка. Потому что сам он полностью погружен в очередной проект. Говорила мне Юлька, нет ничего хуже семейной жизни двух трудоголиков. Один – еще куда ни шло, но два – это уже практически диагноз.

– Возвращайся, – тихо произнес Роман и улыбнулся так, словно одной улыбкой можно решить все проблемы, которые появились не за день и не за два, а нарастали снежным комом.

– Вот так вот просто «возвращайся»? – я остановилась от него на расстоянии одного шага. Слишком близко для постороннего человека, кем мы, по идее, должны были бы стать. Вот только мои слова об уходе не сделали нас чужими.

– А почему нет? Все же можно исправить. Мы поговорим, все можно решить, Катя. Не обязательно уходить, – он протянул ко мне руку, но затем опустил, словно боясь коснуться. Ну да, конечно. Можно поговорить! Как будто я не пыталась! Я же не вот так внезапно собрала вещи и сбежала! Но великий Роман Островский был слишком занят, сочиняя очередной шедевр. А жена… Жена подождет. И если раньше жена ждала, то теперь устала.

– Островский, напоминаю, я три дня собирала вещи, – устало проговорила я. – У тебя было три дня, чтобы заметить, что в нашей семье творится что-то не то. Ты заметил? Нет, ты споткнулся о чемодан, принял за мусор, попросил его вынести и сказал, что обязательно будешь выносить мусор всю следующую неделю. Ну что я тебе могу сказать? Я исполнила твое пожелание. Мусор вместе с чемоданом я вынесла. Более того, на следующей неделе мусор выносишь ты. И на последующих тоже. И даже готовишь ты! Вот видишь, каким ты самостоятельным станешь! – и я покровительственно похлопала мужа по плечу, понимая, что слегка перегибаю палку. А сама мысленно взмолилась: только бы при этом не отравился. Он талантливый, он может, я знаю. И неважно, что готовить Ромка умеет. Стоит ему чем-нибудь увлечься, и все, пиши-пропало.

А вот по плечу похлопала зря. Уже не мой гений перехватил ладонь, поднес к губам и вдруг ревниво спросил:

– Катя, а что ты делала в салоне красоты?

С моих губ сорвался нервный смешок. Он серьезно совсем ничего не замечает? Никаких изменений? Да и вообще…

– На оргии была, Островский, – фыркнула я. – Что еще делают в салоне красоты? Это же теперь благовоспитанный синоним борделей. А что, ты не знал? – и сделала наивно-удивленные глаза. Тот на мгновение недоуменно моргнул: гений, чтоб его. А потом покачал головой:

– Катерина, не ерничай. Что ты делала в салоне?

Кто-нибудь, возьмите скальпель и вырежете собственнические нотки из его голоса. Самой нельзя, могу на эмоциях что-то совершенно лишнее прихватить.

– Включи мозг, Островский, – вежливо посоветовала я. – Что женщины делают в салонах красоты, если не занимаются оргиями?

Меня окинули пристальным взглядом. То есть в первую секунду нашей встречи он понял, что со мной что-то не так, а потом благополучно спустил это на тормозах? И сейчас пытается сообразить, что же все-таки изменилось? Ох уж эти мужчины! Пусть даже и богемные. Им хоть слона в розовое сари наряди, они все равно будут думать, чем же он от обычного слона отличается!

– Ты сменила прическу? – наконец неуверенно предположил он. – И макияж… И, – он на секунду замер, коснулся пряди моих волос, поднес в глазам. А после громыхнул. – Ты обрезала волосы! И покрасилась!

Вот вопрос. Я от него ухожу, точнее, уже ушла, пусть это еще не осознал, но почему так возмущаться, будто я лично его красной помадой накрасила, да шевелюру до уровня бильярдного шара сбрила? Это все-таки моя внешность! Что хочу, то и делаю!

Но такая простая истина, кажется, до моего мужа вовсе не хотела доходить. Зато дошел другой, не менее гениальный вопрос:

– У тебя что, кто-то появился?

Та-ак. Как говорится, приплыли.

Я даже не хочу знать, каким образом он пришел к такому гениальному выводу. И искренне надеюсь, что он до него не сам додумался, а какой-нибудь друг подсказал. Потому что иначе я просто тресну его, чтобы мозг на место встал! Это ж надо такое предположить.

– Да, Островский, появился, – решительно заявила я, стараясь не сорваться. Мы все-таки находимся в людном месте, и мне ни в коем случае нельзя скандалить. Ромка отшатнулся, как от удара, словно не веря моим словам, а потом переспросил:

– Кто?

Он расстроился? Как бы не так! Мой гений разозлился. Если б этот потенциальный мужик сейчас предстал бы у нас перед глазами, Ромка бы, не задумываясь, дал ему по морде. Я слишком хорошо его изучила за эти пять лет, и прекрасно знаю, какой он. Сейчас передо мной стоял боевой хомячок на взводе. Опасный и ядовитый зверь.

– Я сама, Островский, – отрезала я, глядя ему прямо в глаза. – У меня появилась я сама. И расставаться с собой как с личностью я вовсе не спешу.

– Не понял, – откровенно признался Роман. Ну конечно, он не понял. Кто бы сомневался! Гораздо легче предположить, что я ушла к кому-то, а не конкретно от него. И не потому что я сама начала терять себя. Не только из-за него. Просто я вдруг настолько погрузилась в работу, что перестала замечать многие важные для меня вещи. И, самое ужасное, я вдруг как-то посмотрела в зеркало и поняла, что у меня потухли глаза. Именно это и напугало меня больше всего. Но да, будем честны, виноват не только муж. Мы оба хороши.

– Все просто, Рома. Все очень просто, – я вздохнула, не представляя, как ему объяснить все то, что творится у меня в голове. – Мы с тобой оба слишком заработались. Не знаю, как ты, а мне хочется вернуть вкус к жизни.

– А что, живя со мной, этого сделать нельзя? – саркастически поинтересовался Островский. Сколько бы я сейчас не распиналась, он не поймет точно. Его все устраивает.

– Нельзя, – я на секунду коснулась его груди и машинально поправила сбившийся на горле шарф. От такого привычного, практически родного жеста слегка сжалось сердце. Неужели я действительно от него могу уйти? Права Юлька, я все-таки люблю своего гения. Но именно воспоминание о подруге и нашем споре слегка привело меня в чувство.

– Почему? – коротко поинтересовался он. Я заметила, что в нашей беседе он вообще старался экономить слова. Боялся испортить все куда больше, чем есть сейчас? Действительно не хотел меня терять? Или просто настолько привык к нашему укладу жизни, что ему просто страшно шагнуть в новое будущее? Будущее, где нет меня.

– Потому что мы с тобой не умеем иначе жить, – честно ответила я. – Давай поучимся, ладно? Вдруг у нас по раздельности выйдет лучше, чем вместе? Просто попытаемся.

На меня кинули такой дикий взгляд, словно я предложила ему прямо сейчас поесть живых червяков. Я вздохнула, не представляя, как и что ему еще объяснить. Ругаться не хотелось. После нескольких часов в салоне я чувствовала себя отдохнувшей и слегка обновленной.

– Я тебя люблю, – вдруг прямо сказал он. Я невольно улыбнулась. Надо же! Я уже и не помню, когда последний раз слышала эти слова! Забавно. Оказывается, чтобы это вспомнить и узнать требуется совсем немного – просто уйти от мужа. Горькая ирония!

– А вдруг тебе без меня станет лучше? – привела я аргумент, который, судя по всему его не убедил. Но хотя бы разговариваем, а не орем, как это было утром. Уже прогресс!

– Сильно сомневаюсь, – скривил губы в усмешке Ромка, а потом решительно проговорил. – Хорошо, Катя, уходи.

Ну спасибо, милый, разрешил! Очень актуально, особенно, когда я уже забрала большую часть вещей и благополучно перевезла их к родителям. Крайне своевременно!

Вот только вместо того, чтобы отпустить меня, он шагнул ко мне еще ближе, положил руки на талию и повторил:

– Уходи. Это твое право. Я не буду больше ругаться с тобой по этому поводу. Вот только я точно также оставляю за собой право тебя переубеждать. И тут уж извини, я не стану чураться никакими методами. Любовь – это игра без правил, котенок, – и пока я пыталась осознать сказанное, этот нахал наклонился и внаглую меня поцеловал!

Глава 4

– Катя! Катюша!

Голос мамы доносился откуда-то издалека. Но отвела взгляд от ноутбука я только после того, как перед экраном появилась мамина рука.

– Что такое? – уточнила я, потирая виски и осознавая, что глаза болят так, словно в них песка насыпали. Вот это я увлеклась! Интересно, сколько времени я умудрилась просидеть над переводом?

– Там Рома пришел. Поговорите? – деловито поинтересовалась моя любимая родительница. Судя по ее воинственному виду, она точно будет со мной спорить в случае отрицательного ответа. Вот только другого я ей не готова была дать.

– Скажи ему, что я сплю.

– Я сказала это вчера, – спокойно парировала мама, скрестив руки на груди.

– Тогда скажи, что я ушла в магазин.

– Это было позавчера, – не унималась мама. Черт, неужели у меня настолько бедная фантазия?

– Тогда скажи, что я ушла на свидание, – раздраженно буркнула я. Тут же получила осуждающий взгляд и убежденное:

– Катерина, ты же понимаешь, что ведешь себя по-детски? Вы взрослые люди, вы семья. Надо поговорить и решить проблему, а не прятаться друг от друга по углам.

– Мамуль, я от него ушла, – напомнила я. – Так что мы уже практически не семья. И, если ты не поспешишь уверить своего любимого зятя, что твоя дочь куда-то ушла, он, чего доброго, еще заподозрит, что ты со мной тут сговариваешься. И вообще, ты на чьей стороне?

– На вашей, – убежденно заявила мама и вышла из комнаты. А я машинально коснулась пальцами своих губ. Поговорить, ага. Нет уж, мамочка, спасибо, я с ним уже наговорилась. Выдернутый из творческих реалий Роман Островский как-то слишком быстро вспомнил, что он может быть не только гением, но и альфа-самцом. И начал активное наступление по всем фронтам. И, если у салона красоты он меня спокойно отпустил, то на следующий день как ни в чем не бывало явился в гости. Хорошо еще, что мама додумалась спросить, а хочу ли я вообще встречаться с мужем. Я не хотела. Пусть это и слегка трусливо, но я надеялась, что, получив несколько отказов, он успокоится и снова погрузится в творческий процесс. Так уходить будет как-то проще. Но нет, Островский упорно продолжал обивать порог. И хорошо еще, что у меня была работа на дому, в которую я и погрузилась, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Плюс в этот раз мне попалась действительно интересная книга, над ней интересно работать.

– Ромочка, она ушла гулять с подружками, – торопливо объясняла тем временем мама зятю. – Я и не заметила, как она ушла. А потом вспомнила, как она говорила, что собиралась…

– Я понял, Аделина Петровна, – перебил ее любимый зять, не дослушав сумбурные объяснения. – Когда она вернется с прогулки, – он повысил голос, прекрасно понимая, что «гуляющая» жена отлично его слышит, – пусть подумает над тем, что ей все равно от меня не скрыться. Я терпеливый, а еще упрямый. И вечно она в четырех стенах сидеть не будет.

Что упрямый, это точно. Моя комната за последние несколько дней уже грозила превратиться в цветочный магазин. Потому что без букета Островский в гости не приходил. Причем букетики таскал как мне, так и маме, превращая ту в союзницу. Вот какая женщина может устоять перед таким обходительным мужчиной? Вот и моя мама, судя по всему, не может. И хорошо еще, что он не додумался появиться в то время, когда папа уже приходит с работы. Мужская солидарность – это, я вам скажу, вещь. Отец не станет выяснять, хочу я видеть мужа или нет, а просто пустит его попить чаю, считая мое возвращение бабскими бреднями. Перебесится и успокоится. Так, ладно. К слову о перебесится. Надо действительно отвлечься.