– Ну, конечно же.
– Не знал.
– Но почему?
– Она ему не успела объясниться.
– Но почему, он не убил и её?
– Это было бы очень просто. Сюжет должен быть закручен, очень и очень круто, чтобы до самого конца, так никто и не смог догадаться, кто же настоящий убийца.
– Но ведь она не виновата?
– Это я так решил.
– Не понял? А как же тогда на самом деле?
– А вот как на самом деле, в этом и есть загвоздка. Здесь я и застрял…
Андрей не успел закончить фразу, как в него на полном ходу врезалась велосипедистка. Он отлетел в сторону, и упал на зелёную траву газона. В глазах потемнело, и всё, куда-то провалилось. По другую сторону газона ещё крутились колёса велосипеда, и рядом лежала без сознания девушка в спортивном костюме. Валера подбежал к ней, и приложил ухо к груди.
– Дышит, значит живая! – он стал рассматривать лицо. «Симпатичная» – только и успел подумать Валера, как девушка открыла глаза.
– Вы, не сильно ушиблись? Встать сможете?
– Попробую, – тихо произнесла она.
Сбоку раздалось постанывание и лёгкое кряхтение. Это Андрей поднимался с газона, потирая левый бок. Подойдя к Валере, он наклонился над девушкой, и замер от неожиданности.
– Таня, это ты?
– Андрей? – лёгкий испуг посетил её глаза, – прости меня, я совершенно случайно, отказали тормоза.
– Понимаю, бывает. Но, почему именно я?
– Это случайность!
– И как часто?
– Что случилось, Андрей? – Валера снизу-вверх смотрел на своего друга, и ровным счётом ничего не понимал, что здесь происходит.
– Познакомься, пожалуйста, это героиня моего романа…
Валера замер от неожиданности, и еле устоял на ногах.
…Чего только не бывает в городе детства…
4. ЧЕЛОВЕК НА ЛЬДИНЕ
Осенью в Питере промозгло. Ледяной ветер с Невы продирает тебя насквозь, до самых костей, даже если ты и надел тёплую куртку и толстый шерстяной свитер, а нос всё равно упорно чувствует холод, и спасаясь от него, ты волей-неволей убираешься с набережной, в любые закоулки, где нет этого противного ветра. Может здесь, под аркой, у Зимней канавки будет не так дуть, от ветра.
Пароходики и катера уже не ходят: – туристов, желающих помёрзнуть, уже нет. Скучно. И не дай Бог бессолнечный день – тогда совсем плохо. Серо и уныло!
Только ветер, везде, даже здесь. Рябит вода, колышутся волны, и ты медленно бредёшь, бредёшь, бредёшь…
Иногда хочется себя почувствовать не просто одиноким, а именно настолько одиноким и независимым, от любых обстоятельств, что готов очутиться совершенно одиноким, на каком-нибудь необитаемом острове. А если, не получается на острове, то тогда, в маленькой лодчонке, посреди бушующего моря, и чтоб ни паруса, ни вёсел, и всем нутром прочувствовать, эту бушующую стихию вокруг себя. Только ты один, и никто тебе не может помочь. Кричи – не кричи, а вокруг тебя только бешеные волны. Тебя бросает как щепку, и ощущаешь себя, словно в яичной скорлупе – такой хрупкой, и ненадёжной.
Вот она, истина познания, силы духа!
Ты, и стихия!
И больше никого!
Порой необходимо побыть наедине с самим собой, чтобы тебе никто не мешал. Может, я неправ, но не всегда надо кого-то пускать в свой внутренний мир. Поэтому, так часто и уезжаю в Питер, побродить по любимым улочкам и набережным, где мне никто и никогда не сможет помешать уединиться. Побыть одному, как тогда, осенью…
Андрей стоял в тамбуре скорого поезда, и курил. Позади было жаркое лето и изнуряющая работа над детективным романом, который, слава Богу, удалось вовремя сдать в редакцию и на полученный гонорар уехать в Северную Пальмиру, отдохнуть и расслабиться. Потом была ещё зима, редакционные командировки, и к весне его снова потянуло в Питер. Он снова задумался под этот монотонный стук вагонных колёс, и его застывший взгляд автоматически фиксировал странные похождения заблудившейся мухи поперёк оконного стекла. А там, за стеклом, вдали мелькали, словно призраки в ночи, фонари…
Апрель был на подходе. Это уже чувствовалось. Повеяло теплом. Даже солнце иногда отдавало свои лучи этому холодному и застывшему, словно сфинкс, городу на берегах коварной Невы. И всё-таки, ещё стоял март, а Нева была, как всегда, бурная, колючая и неугомонная. Она не могла очень долго терпеть на своих широких плечах этот крепкий лёд, который так мешал ей жить и чувствовать свою силу. Поэтому большие и маленькие льдины толпились, и перебивали друг друга, словно спешили кому-то рассказать что-то очень интересное и совершенно необычное…
Андрей брёл вдоль Зимнего дворца, подняв воротник тёплой куртки, укутавшись в шерстяной шарф, который был обмотан вокруг шеи. Ему совершенно не хотелось мёрзнуть, но это было против его воли, и он всё равно мёрз, и абсолютно ничего не мог с этим поделать. Хотя бы солнышко выглянуло из этого серого и такого тяжёлого неба. От этой серости на душе было тоскливо и противно. Но в тоже время, что-то удерживало его на улице, словно что-то совсем необычное ждало его впереди. Он любил Питер, довольно часто сюда приезжал, просто так, на пару выходных, погулять, отдохнуть, надышаться этим воздухом, побродить по любимым каналам и набережным.
Вот и сейчас, впервые, он приехал весной, и погода совершенно не была ему помехой, да и как она могла хоть что-то изменить в его такой необычной жизни. Жизни человека философского склада характера. Любящего всегда самому себе, задавать такие вопросы, на которые и не сразу найдёшь нужные ответы. Так думал он, бредя вдоль по набережной. Ещё раз, взглянув на шпиль Петропавловской крепости, Андрей обернулся, оценил положение на дороге – машин рядом не было, спокойно перешёл улицу, и вошёл под арку Зимней канавки.
Медленно, ударяясь о гранитные берега, проплывали одинокие льдины. Вода была тёмная, жгуче-холодная: это чувствовалось на расстоянии, так тянуло сыростью от неё. Руки в перчатках были засунуты глубоко в карманы куртки, чтобы не зябли. Пройдя ещё несколько шагов, Андрей увидел то, чего увидеть не смог бы нигде, и никогда, и что самое главное, даже за очень большие деньги: если только, может быть, в кино!
Картина была жуткая по своей простоте исполнения. Андрей остановился у парапета, и выпрямился, словно, не веря в то, что видел перед собой. А ведь действительно, поверить в это было сложно.
…На льдине, скользящей по мутной воде вдоль Зимней канавки, с палкой в руках стоял мужик и курил! Кино, да и только! Льдина медленно пробиралась вперёд, и через некоторое время должна была оказаться в раздуваемой ветрами Неве.
Мужик был с бородой, явно нечёсаной, в кирзовых сапогах и в старом пальто на ватине, а на голове красовалась старая армейская шапка-ушанка без кокарды. Он был абсолютно спокоен, и всем своим видом напоминал странника в пути. Вот только путь у этого странника был действительно странным, весной, на льдине, по каналам и куда? Мужик медленно плыл и курил, и явно не торопился выбираться на берег. Это было просто чудо! Весной, в Питере, на льдине, по каналам, плыл мужик! Совершенно один!
Первым делом, захотелось сразу крикнуть:
– Эй, что Вы там делаете? Вам помочь?
Но он был до равнодушия спокоен, и на помощь не звал.
Андрей на всякий случай крикнул:
– Эй, мужик! Тебе помощь не нужна?
А в ответ – тишина. Он молчал! Мало того, он даже не обратил внимания на то, что с набережной кто-то ему кричал.
Он ведь видел! Ну, не слепой же он, и не глухой? Скорее всего, – нет! Тогда зачем он забрался на льдину? Не рыбу же ловить в канале, да ещё во время ледохода? А, может он того, а? Чокнутый? Вроде непохоже: те обычно улыбаются, а этот, стоит, как истукан, и молчит, словно мёртвый. А может и…
хотя нет, глупость это. Так не бывает! А может, он с кем поспорил, или наоборот, проспорил, всё может быть, и теперь кому-то доказывает, что сможет проплыть по льдине. По каналам и узким речкам, это одно – здесь так не трясёт, а на Неве? Ведь там, эту льдину, которая здесь кажется большой, просто-напросто, затрёт между другими. Погибнуть может мужик! Странно, если он плывёт издалека, и уже добрался до Зимней канавки, его что, так никто и не видел? Не может быть? В это трудно верится, но факт остаётся фактом, мужик – плывёт! Ещё немного, и он заплывёт под арку. На улице же, ни одного встречного-поперечного, который-бы наблюдал за этим странным человеком.
Но город словно вымер. Никого! Только одинокие машины старались быстро проскочить по своим делам и не заострять внимания, на разных пустяках. Кто-то удивится, увидев это, а кто-то даже внимания не обратит. Подумаешь, невидаль какая: мужик на льдине плывёт по реке! Ну и что? Вот если бы там деньги лежали, да ещё в большом количестве, тогда бы точно, сразу нашлись бы охотники помочь их вытащить на берег.
А мужик, всё плыл и плыл, и Андрей машинально стал идти следом, возвращаясь опять к Неве.
«Что будет? – подумал он, наблюдая за этой очень странной картиной. – Может мужик передумает и соскочит сейчас под аркой, на узкую и маленькую, как пристань – каменный выступ». Но нет, этого не произошло.
Льдина, постукавшись о гранитные камни набережной, очень медленно, подбиралась к Неве. Ветер начинал рвать и метать, но мужик стоял, словно стойкий оловянный солдатик, и в этот момент, Андрей почувствовал, где-то там, в глубине себя, приступ страха. Нет, не за себя, а за него – за этого странного человека. Что с ним станет, через несколько минут? И останется ли он живым? Андрей сейчас стоял и смотрел на эту удаляющуюся льдину, как созерцатель, но потом, словно о чём-то вспомнив, снова пошёл, затем рванулся в перед, и побежал туда, к Неве.
А она, бушевала, рвалась в бой, ей было тесно, хотелось выскочить из каменных берегов и разлиться по улицам и площадям. Ветер безбожно хлестал по щекам, на глаза наворачивались слёзы, а мужик выплывал на льдине, в дико скачущую Неву. Тут же, кромсая кромки льда, в неё стали неуклюже тыкаться другие, большие и маленькие льдины. Брызги летели на пальто, стараясь попасть за шиворот, и холодными струйками, прокатиться по спине. Но человек в пальто не обращал на это вообще никакого внимания и плыл, медленно покачиваясь на противных волнах. Куда он плыл, и зачем? Вопросы так и остались без ответа. Да и кто на них мог ответить? Только Он, этот мужик!
А Он молчал, и явно не хотел делиться своим секретом. Небольшая, бело-серая льдина медленно относила мужика на самую середину Невы, а он всё продолжал стоять, лишь держась за палку, словно часовой на посту, и только покачивался из стороны в сторону в такт покачивания льдины. Странная это была картина, но она чем-то завораживала Андрея, и он всё стоял, и смотрел в даль, как медленно это уменьшалось и исчезало из виду в серой дымке весенней сырости, над широкой Невой. Жаль, что это был не сон, а явь, в которую верилось с трудом. Словно это было весеннее наваждение. Глаза были задумчивы и слегка прищурены.
Казалось бы, серый, невзрачный день, от которого нечего ждать! Как часто мы ошибаемся, в своих предположениях.
5. ДОВЕРИЕ
Она стояла с поднятыми руками, словно тянулась ими к солнцу. В лучах заката её фигура смотрелась просто потрясающе. Куда был устремлён её взгляд? Никому неизвестно, кроме неё самой.
Андрей лежал на траве, и любовался Викторией.
– Ты красивая! – тихо произнёс он.
– Что? – она явно не расслышала, и обернулась к Андрею.
– Ты, просто прелесть! – снова тихо сказал Андрей, и улыбнулся, глядя на Викторию. Нет, она ему, определённо нравилась.
– Что? Что ты сказал, Андрей?
Она медленно опустила свои гибкие руки, словно это были не руки, а тонкие и изящные ветки лозы, и повернулась к Андрею так, что заходящее солнце поделило фигуру её пополам. Одна сторона – тёмная, другая – светлая.
Словно символ добра и зла!
Но, никаких символов! Совершенно никаких! Только добро! Он смотрел на неё, и восхищался ею – молодой, красивой женщиной. Именно женщиной – стройной, красивой, очень элегантной, и главное, что для женщины немаловажно: совершенно неглупой! Он уже её обожал. Она любовалась собой – и ему, это нравилось. Он позволял ей многое, потому что она была настоящей женщиной! Женщиной с большой буквы. Он даже гордился тем, что она была именно с ним, а не с другим мужчиной. Он ей доверял во всём, и главное – верил ей. А ведь это так не просто в наше сложное и противоречивое время, кому-то верить, доверять, и знать, что тебя, именно тебя, этот человек никогда не предаст, и не бросит в беде. Вот это, и есть, доверие! Доверие самого близкого тебе человека! Только ты, и он! Точнее Она! А как же иначе? Если этого не будет, тогда не будет ничего! Просто, очень даже просто, хотя в это трудно поверить. Но это действительно так. НИ-ЧЕ-ГО! Она как Бог!
Говорят – Бог, мужчина. А где это сказано? Доказано? Вот так! А ведь действительно, никто этого не видел, и не знает. Это – всего лишь домысел. Предположение самих людей. Им так кажется. Им так хочется видеть. Если быть точнее – представлять то, или кого, кого они никогда не видели, и думаю, в ближайшем будущем никогда не увидят. Что поделаешь, такова наша жизнь. И не всегда она укладывается, в какие-то определённые, нами же придуманные, стереотипные рамки. Сами себя загоняем в тупик, словно в прокрустово ложе.
Боже, зачем мы это делаем? Кто ты Боже? Если ты действительно есть, то пожалуйста, посмотри на нас, грешных! Я тебя понимаю. Зачем тебе на нас смотреть. Нас много, а ты – один, а может быть одна! Вот было бы здорово, если бы Богом была женщина. Женщина – бог! Понятно, это из области фантастики.
А если на самом деле? А на самом деле, только такую женщину и хочется любить. Потому что, именно такая женщина этого достойна, кто спросит, почему? Я отвечу: потому что она – женщина! А это так прекрасно! Прекрасно, когда рядом с тобой такая бесподобная, обаятельная и очень обворожительная, как ребенок, женщина. Такую нельзя не любить! Такой можно только восхищаться!
– Что ты сказал, Андрей?
– Я сказал, что я тобой восхищаюсь, и очень тебя люблю!
– Ты мне льстишь, Андрей – она засмущалась, и снова отвернулась назад.
– Отнюдь, нисколько. Это действительно так – он на секунду задумался. – Я действительно тебя очень люблю! Понимаешь, мне никто не нужен, кроме тебя, никто! Только ты и… ничего большего! Мне ничего не надо, и это действительно так, я не повторяюсь и не лукавлю –Андрей встал с травы, на которой только что сидел, и предавался философским размышлениям относительно Виктории, и, подойдя, нежно обнял её и поцеловал. Её пухленькие губки раскрылись в страстном поцелуе, и Андрей, если честно, даже не ожидал такого поворота событий. Нет, в подсознании, конечно, он этого ждал, но честно: именно сейчас, не предвидел, и поэтому не смог справиться со своими эмоциями и чувствами. Они разрывали его, и не давали покоя. Да и какой покой мог быть, когда рядом была такая женщина! Они слились в одно единое целое, которое, уже никто и никогда не смог бы разъединить!
Вот это и есть любовь! Истинная любовь! Неподкупная, не созерцающая, а созидающая! Именно на ней и держится весь мир! А кто-то говорит, что всё это от Бога! Может быть! Но мне кажется, прежде всего, от человека! От его разума. От его поступков. А Бог? А Бог есть у каждого! Свой! В душе! И совершенно не важно, мужчина это, или женщина! Главное, чтобы он был!
Вот и всё!
– Я люблю тебя, Виктория! Ты – мой единственный Бог!
– А ты, мой!
– ПОСЛЕДНИЙ МЕСЯЦ ЛЕТА
Последний день уходящего лета. Жаркого лета високосного года. События так переплетаются в нашей памяти, что порой трудно понять: было это с нами наяву, или же, всё это нам приснилось. Но потом начинаешь понимать, что это наша жизнь, простая, дурная, совершенно неадекватная в своих поступках, над которыми мы сами порой удивляемся, что поступили так, а не иначе. Но, изменить уже, порой, ничего нельзя. Жалеть о случившемся: ни в коем разе. В жизни всё бывает именно так, как и должно быть, иначе и быть не должно!
Андрей вернулся в свою квартиру уже под вечер, когда жара стала спадать, и в комнате было не так душно. Он отсутствовал несколько дней, и поэтому сразу решил проветрить квартиру. Открыл балконную дверь и свежий воздух плавно пересёк границу комнаты, оказавшись во владениях человека. Стало легче дышать. Он любил свежий воздух в квартире. Можно было слегка помечтать. Посмотреть из окна, поглазеть на других…
Жаль, поглазеть не дали. Раздался телефонный звонок. Вот так всегда, не успеешь домой прийти, как кому-то приходит в голову сразу позвонить, и откуда только люди узнают, что ты уже дома. Ещё раздеться не успел, что называется, а уже звонят, чёрт их всех побрал! Ругаясь про себя, Андрей взял трубку радиотелефона, и присел на диван.
– Ты только не ругайся! Привет! – услышал он знакомый голос.
– Да я ещё не успел даже чашки кофе выпить.
– Знаю, поэтому и прошу не ругаться за этот звонок.
– Но, откуда ты узнал, что я уже приехал?
– Сорока на хвосте принесла.
– Язвите, сэр!
– Нисколько, сэр! Как можно! Простите великодушно, за причинённый моральный ущерб! Я готов понести любое наказание! Велите слово молвить, а то молчать невмоготу! – протараторил голос в трубке, и наконец замолчал.
– Сгинь, нечистая!
– Не поминай чёрта, он всё слышит… – шмыгнул носом знакомый голос.
– Ты что, простыл?
– Это в такую жару! Не издевайся над бедным ребенком, чудо!
Андрей уже чуть не засмеялся от всего этого словесного трёпа, как голос произнёс: – Андрей, у меня одна надежда на тебя. Это очень серьёзно.
