Владислав Овсянников "Пески исканий"

Я, потом их не правил, наблюдал через камеры,

Чтоб не нарушить идиллию – органичность так праведна,

И сейчас мы на стадии, когда всё стало понятно,

Это воспламеняет во мне живые остатки,

Они стали иными, сменив химический состав,

Агрегатное состояние на грани известных нам,

Пересобрался заставленный хламом и шлаком состав,

И на рельсы не встав, просто светит пока,

Я больше стал понимать, всё меняется так,

Что поэтапность подобного просто не сосчитать,

Эта малая жизнь, но немалая часть,

Будто сгусток энергии, отражает балансом в пространстве и времени

Пульсирует, миры цепляя землетрясением,

Пока внутри… мерцает,

Искажённый белый шум,

Извивается как уж, несите нож – я покажу,

Это нечто… не даёт никак покоя,

Это наша бесконечность, в масштабе

«Да, едва знакомы»,

Но ебал я те законы, отмените установки,

Или живите по статьям, устав как социальная основа,

А я устал, и стало как-то похуй порицание

И на устах… сейчас… и боль и чувства и мерцание.

***

Бегу за временем, но оно целит по темени,

Теперь всё больше недели существуют по темени,

Это буря потерь, или снова просто помехи?

Ведь не видят иные и в белом шуме потехи здесь,

И пиздят лишь про ненависть – слишком фейкова смелость их,

Я тяну паутину, она – наполнена серостью,

Так накроет токсином всё что до сих недоспело,

Среди высот она спела мне эхом сотен растений,

Эта природа раздета, сотри проекты советов,

Смотри на то, как слагает она остатки куплетов,

Эта природа затихла, эта природа затухла,

Покуда множество трупов формируются в труппы,

Чуть выступают из тени и сразу лейблы, контракты,

Я выступаю из тени здесь ни концерта ни дав,

Ведь моё подземелье, порой, питает сомнения,

Порой, питается мнением, постепенно горя,

Пусти меня умирать, я готов на бите всё безвозмездно отдать,

И важно, чтобы то время – обязательно тлело,

Чтобы тело согрела эта стальная земля,

И потом снова назад, глаза на запад,

За временем, хоть и целит по темени,

Но в неделях таиться, теперь стремлюсь я по темени.

***

Шум губителен, если взгляд не оторвать от экранов,

Всё чаще хочется писать на бумаге буквы

почерком своим изломанным, и порой – корявым,

Автор – слеп, если впечатления оторваны от реальности,

Аналогично если он таковым себя не считает,

Каждый раз необходимо заново прятаться

в захламлённых останках природы,

Улавливать звуки живого, ещё не поражённого полностью,

Чтобы не пронзил тупик, когда возникает желание сказать снова,

Я нанизываю впечатления на каркас мыслей, транслируя оскал,

И он не может быть беспочвенным, будто пустой базар доебавшегося ночью нарка,

Который перебирает руками, предположительно, в поисках ножа, как вычурно карикатурный персонаж,

Перекрывает дыхание мотив бежать, но после треска пурпурного шума

оскал пробудился в глазах, нахуй слетев с катушек,

Нахуй всё это нужно?

Если сегодня помрачение, из подземелья вид на мир лишь,

То эхом доносится, до сих пор, – шум, всё изменивший.

***

Да будет быть, а не казаться,

Да будет жизнь, а не прострация,

Постараться построить так,

Чтобы не просрать на станции «завязка»,

Чтобы не увязнуть в густых северных ветрах, кинув взгляд на запад,

Назад не впадлу, но вряд ли – пропасть,

Альбом в пыли и на полках копоть,

Шаг вперёд – возникает образ:

Мост из воздуха,

Покусанные локти,

Сложно, боязно – зацеп на поезде,

Край билборда, их три – заброшены,

Пустое полотно, на каждом – роялти,

Что? Некуда идти?

Ведь это не три пути, а ещё одна проекция – свобода взаперти.

Или шаг или шок,

Поражение ножом,

Словно шёлк – этот шлак,

Капюшон, катафалк,

За решёткой…

Не решил, подождать? Или дождь,

как клише, над стемневшей душой,

Столь зашоренного и обшарпанного,

Столь загнившего шумом тоски городка

настиг дурака, что без сил отдыхал

в облаках, их так много – года

Не сумел он, сглупил, не ступил

и провал, навсегда ли?

Вопрос риторический,

Не в силах никто здесь ответить, практически,

Сотни пройдут, но останутся – тысячи

Точечным выстрелом – выспаться, но,