Девушка, застенчиво хихикая, отобрала у него ажурную игрушку.
Я поднялась на крыльцо постоялого двора, сдвинула занавеску. Из холла повеяло приятной прохладой.
– В полдень тебя ждут на углу Западной и Шелковой улиц.
– Одна новость лучше другой. – Рейз швырнул опустевшую кружку в куст молодой розы. – Что ж, до полудня ещё уйма времени. Чем займёмся? – спросил он, зарывшись носом в каштановые кудри.
– Мастерская моего отца как раз на Шелковой улице. – Девушка прильнула к его груди, цепляя ткань рубахи рюшами корсета. – Может, заглянем туда? Мой старик будет счастлив с тобой познакомиться.
– С превеликим удовольствием.
От их похотливого щебетания мне стало дурно. Восьмой стих Авесты гласил, что негоже предаваться плотским утехам на публике, а ложе делить надлежит лишь с мужем и благочестивой женою. Впрочем, греховные забавы Рейза не шли ни в какое сравнение с новостью о Дуане. Лорд выжил. Эта тревожная мысль звучала в голове с каждым ударом сердца, пока я поднималась по лестнице и нервно мерила комнату шагами. Лжец, отступник, убийца – он осквернял мир своим присутствием. Человек, обманом убедивший мою семью в благородном намерении сыграть свадьбу, продолжал дышать. Сейчас предатель ехал в Рим. Мы могли догнать его.
Однако до полудня Рейз не объявился. Я в одиночку отправилась к месту встречи.
Ремесленные улицы, бесконечно похожие друг на друга, складывались в грязный, пропахший дымом, лабиринт. Рабочие грузили в телеги засаленные бочки, дышали жаром печи в кузнях, стучали молотки, гремела посуда. Я долго блуждала по пыльным переулкам, петляла среди складов, заваленных обломками железа и гнилой древесиной, выспрашивала дорогу у прохожих.
Солнце встало в зенит задолго до того, как я нашла нужный перекрёсток.
Нырнув в тень старого амбара, я вытерла пот со лба, поправила прилипшее к телу платье. Лето в этом году выдалось жарким, и даже близость Кинотийи к горам не спасала от духоты.
Мимо, кренясь на левый бок, промчалась повозка. Облако пыли повисло над дорогой. Работяги, чертыхаясь и кашляя, проводили извозчика бранью. Хлопнули вожжи.
– Если за кем-то шпионишь, делай это незаметно, – прозвучал над ухом голос Рейза.
Я вздрогнула.
– Ты нашёл культ? – спросила я, спрятав испуг за напускной злостью.
Он хмыкнул, стряхнул пыль с рубахи.
– Ты поверила в его существование?
Я предпочла не заметить издёвку.
– О чём ты их попросил?
– Она сначала упомянула о всадниках или о Вестнике? – не уступил Рейз.
– Что ты сделал с анерхом?
– Тебя заботит его судьба?
– Ты знал, что Дуан выжил? – с нажимом спросила я.
Рейз осёкся, проглотив очередную колкость.
– Да, я нашёл культ, – ответил он, погладив шрам костяшками пальцев.
– Та женщина у храма, верно? Почему она поверила, что ты – Раздор? Как ты убедил её?
– Она читала подлинник Авесты, – произнёс он тише. – Или его фрагмент. На мой счёт у неё возникли сомнения, пришлось разыграть то утреннее представление. Думаю, она посчитала, что молитва, полумесяц и святая земля лишат всадника сил. Она ошиблась. Неверная трактовка. Возможно.
– Допустим, всё, что ты говорил про Эсхатон – правда. Ты – Раздор, а, значит, именно ты – источник лжи и обмана. Как она могла довериться тебе? Как тебе вообще можно верить?
– Ты до раздражения проницательна, моя дорогая Вестница, – процедил Рейз. – Но ты не сможешь докопаться до правды, покуда считаешь её вымыслом. Возьми за основу лживость учений Авесты, осознай масштаб церковного заговора, и всё встанет на свои места. Элин – девушке, что говорила с тобой у храма, известна ложь Эпарха. В детстве она лишилась родителей, церковь ничем ей не помогла. Сироту приютил культ. «Меченные солнцем» спасли ребёнка от голодной смерти, пожаловали крышу над головой и познакомили с Откровениями. С тех пор она служит благой цели. Той же, что связала меня с тобой.
Он мастерски сменил тему разговора.
– И какова же твоя цель? – зацепилась я.
– Очистить мир от порока, – выдерживая паузы, ответил Рейз.
– Путём того, чтобы сеять раздор и хаос? А после и вовсе развязать войну?
– Люди объединятся либо перед сильным врагом, либо перед большой бедой. Слабые погибнут, сильные – уверуют. Когда вера станет единой и не останется места порокам даже в помыслах, наша миссия будет исполнена. – Он говорил медленно, тщательно подбирая слова и не сводя с меня пытливого взгляда.
Я не поверила.
– Это невозможно. Сделать так, чтобы никто не грешил даже в мыслях.
– Ты не ведаешь силы страха пред приближающейся смертью, – хохотнул Рейз. – Именно осознав неизбежность скорой кончины, люди способны совершать настоящие чудеса.
– И какова моя роль во всём этом? Для чего нужен Вестник?
– Я уже отвечал. – Он взлохматил волосы, натянул циничную улыбку. – Ты – глас этого мира. Слушай свои желания. Всадники позаботятся об остальном.
Вечером «Угрюмый отшельник» посетила гостья. Пышная юбка прошелестела по полу, веер мотыльком порхал у лица. Она забрала у Рейза медальон, запечатлела на губах долгий поцелуй.
– Её отец помогает культу, – пояснил он, спровадив подругу. – Весьма выгодное сотрудничество.
Я затолкала платье в дорожную сумку.
– Не одобряю твоих методов заводить знакомства.
– Разные души падки на разные грехи, – пожал плечами Рейз. – И каждому греху – свой Ад.
– Ад един для всех, – отозвалась я.
– И всё же в нём девять кругов.
Перед полуночью мы покинули постоялый двор.
За городскими воротами ожидала крытая повозка. Возница спрыгнул с жёсткого сиденья, откинул полог тента.
В стройной фигуре, окутанной полумраком, я с трудом узнала нищенку, просившую милостыню у храма. Девушка сменила лохмотья на скромный мужской костюм, собрала волосы в косу. На смуглом лице играла широкая улыбка. Она прислонилась плечом к повозке, скрестила руки на груди. Из-под неряшливо завязанной шнуровки показался серебряный медальон.
– Где же твой конь, всадник? – насмешливо спросила Элин.
Рейз закинул сумку в повозку.
– Мой конь у моего горячо любимого братца. – Он вернул ей улыбку. – И упреждая следующий вопрос, скажу: «Так получилось». Это крайне неприятная для твоих нежных ушек история. Я не буду её рассказывать.
Рейз помог мне забраться в телегу, запрыгнул следом. Элин умостилась впереди, натянула вожжи. Повозка медленно тронулась.
Первый луч рассветного солнца коснулся лица. В нос ударил запах гниющей травы, грибов и протухших яиц. Я проснулась, вытащила из волос солому, потянулась к откинутому тенту. Голова пошла кругом, тошнота подступила к горлу. Ползком я подобралась к краю телеги, осторожно спустилась.
Земля ушла из-под ног.
Эйкут. Арена
Пузырь лопнул. Мутная зелёная жижа окатила меня с головы до ног. Готов поклясться, что так должны вонять ангелы – гнилью, сыростью и застоялой водой. Я стряхнул с рук смрадную слизь, пригнулся, уклоняясь от нависших над тропой веток.
Восемь мохнатых лап обняли шею. Жвалы пощекотали лоб. Я схватил паука, швырнул пролетавшему мимо Диинтасу. Демон поймал сжавшееся тело, с размаха насадил толстое пузо на сталактит. Кровавые ошмётки разлетелись по поляне.
Из связки лиан вылетел сгусток слизи. Диинтас нырнул за дерево. Жирная капля врезалась в ствол, с шипением выжгла мох. Я увернулся от второго плевка, вляпался в паутину. Белёсые нити опутали рога, облепили лицо. Теряя равновесие, я подался влево. Призрачный скат под ногами истошно заверещал, выпустил короткие усики. Под истеричные вопли мы слетели с тропы.
Пламя огненной короной вспыхнуло над головой, выжгло паучью сеть. Я стряхнул обрывки паутины, укрылся руками, влетев в заросли колючего кустарника.
Скат взвизгнул, задел плавником ножку гигантского гриба. Шляпка задрожала, облако ядовитых спор окутало чащу. Демон ухватился усами за камень, взмыл над кустами в попытке вернуться на безопасную тропу. Я развёл руки, силясь удержаться на его призрачном хребте.
Жирная личинка шлёпнулась на плечо, круглая пасть ощетинилась тремя рядами зубов. Остриём хвоста я пронзил паразита насквозь, резким изгибом сбросил останки в траву. Хищные цветы тотчас вгрызлись в тёплую плоть.
Диинтас нагнал меня, набрал высоту и на бешеной скорости протаранил скопление сталактитов. Потолок затрещал. С неба посыпались валуны. Скат вспыхнул голубым светом, подпрыгнул, заскользил по обломкам. С диким визгом мы вернулись на тропу.
Каменная сосулька пробила грибную шляпку. Споры разлетелись над дорогой. Я задержал дыхание, пронёсся сквозь мерцающее облако, поминая ангелов, стёр с лица мерзкую пыль. Вовремя. Впереди, за каменным лесом, разрастался тёмный провал обрыва.
Я подозвал соллини. Демоны быстро образовали мост над пропастью.
Скат, переливаясь бирюзой, вприпрыжку промчался по шершавым крыльям, плюхнулся на уступ, ободрав кожу на брюхе. Я глубже вонзил когти в его мягкое тело. До завершения охоты было ещё далеко.
Окаменелые деревья размытыми пятнами проносились мимо. Зелёные кристаллы возвышались над тропой уродливыми наростами. Воздух, затхлый, пропитанный сладким незнакомым ароматом, кружил голову. В бешеной гонке я с трудом различал небо и землю. Эйкут – бесконечно голодная пещера – медленно сводил меня с ума.
На мокрых от слизи камнях мелькнули жёлтые блики. Кончик золотого хвоста скрылся за поворотом.
Я окликнул Диинтаса, указал на удирающую добычу. Демон спикировал в пролёт между грибами.
Тропа пошла под уклон, спиралью обмотала исполинскую колонну. Я сместился дальше от осыпающегося края, прижался к вертикальному склону. Далеко внизу, на дне котловины, вспыхнули пятна лазурных кристаллов. Чем глубже мы спускались, тем больше Эйкут походил на прожорливый грот, холодный и сырой, будто заброшенный подвал Преисподней.
Скат вышел на новый виток. Золотой хвост неизменно маячил впереди.
Я в предвкушении облизнул губы. Гонка продолжалась.
Спираль оборвалась в центре впадины, крутым поворотом перешла в тонкий мост. Я подался вперёд, всеми силами навалился на визжащего демона. Скат ответил прерывистой трелью. Бедняга задыхался, с плавников сочилась серебристая кровь.
Земля содрогнулась, мост пошёл трещинами.
– Диинтас! – крикнул я, сплетая в руках огненную сеть. Демон вынырнул из темноты в шаге от меня. – Там пещера. Затеряется – не найдём.
Я метнул в чемпиона огненные силки. Рыбина играючи уклонилась. Золотой хвост плетью ударил по мосту. Поток горячего воздуха едва не сбросил ската в пропасть. Разрыв между нами увеличился.
Вскинув руку, я заставил сеть раскрыться. Ловушка растянулась прямо перед чёрным провалом пещеры.
Подлая рыба успела притормозить, брюхом задела пылающие нити и, расправив все шесть плавников, взмыла вверх по отвесной скале. Диинтас швырнул копьё. Лезвие пронзило центральный плавник, припечатало демона к камню. Чемпион повис над обрывом, сдавленно заскулил. Кожа лопнула. Сияющий золотой шар рухнул вниз, пролетел мимо меня, шлёпнулся на уступ уровнем ниже.
Мост рассыпался. Я рухнул в пустоту следом за ним.
Тамиш подхватил меня за рога, закинул на выступ, словно гарпия, вернувшая в гнездо слепого птенца. Я приложился боком о скалу. Перед глазами поплыли алые и голубые круги.
– Удирает! – рявкнул генерал, грузно приземлившись рядом. – Вставай, я подброшу.
Мощные лапы сдавили рёбра. Яростными рывками мы начали набирать высоту.
В который раз за сегодня я проклял Бездну с её ненасытным чревом: в Эйкуте мне пригодились бы крылья.
Подъём дался Тамишу нелегко. На подступах к верхнему ярусу он подкинул меня, подставил под ноги древко секиры и вытолкнул вдогонку за удирающим чемпионом. Скорости хватило, чтобы я пролетел над плотоядными кустами, оттолкнулся от упругой грибной шляпы и, зацепившись хвостом за сталактит, сменил направление полёта. В затяжном прыжке я сплёл из пламени кнут, зацепился за толстую ветвь.
С каменной кроны посыпалось полчище мохнатых тел. Диинтас расчистил мне путь. Тамиш подбросил секиру и, зависнув над кустами, сжал паука до ласкающего слух хлюпанья. Я поймал оружие, замахнулся. Струи пламени потекли по древку, огненными ручьями напитали лезвие. В бешеном вращении секира пролетела над грибами, раскрошила каменный ствол и до увесистого обуха вошла в тело демона.
Гонка завершилась.
Тамиш подкинул меня до кристальной поляны.
– А вот и чемпион, – радостно воскликнул я. – Ждёшь аплодисментов?
Демон запрокинул плоскую голову, выпучил глаза.
– Прежде чем ты умрёшь, я хочу получить ключ.
Золотое сияние затрепетало, будто мерзавец самозабвенно рассмеялся.
– Ключ, – повторил я. – Живо.
Тело чемпиона рассыпалось мерцающей пылью.
Я в бешенстве зарычал. Пнул подвернувшийся под ноги кристалл. Снова зарычал, теперь уже от боли.
– Иллюзия, – проворчал Тамиш, вырвав секиру из земли.
Вторую неделю нас водили за нос. Да столь искусно, что у меня сводило зубы от зависти. Пятая погоня за проклятой рыбиной закончилась полным провалом – ни души светящегося поганца, ни ключа. Вместо того чтобы приблизиться к вратам, мы глубже увязли в недрах Арены.
– Ненавижу Эйкут, – рявкнул я. – Ненавижу этот треклятый круг!
– Я прикажу соллини возобновить поиски. – Юрким угрём Диинтас взмыл к каменным сосулькам под потолком.
– Будто от этого будет какой-то толк. – Я занёс ногу над мутным кристаллом, но, вспомнив о боли, отступил.
