ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 15.12.2023
Рождественская сказка для взрослых
Виктор Мамонов
Ночью накануне Рождества город N засыпает долгожданным снегом, но внезапно снегопад останавливается у ворот проклятого места – исправительной колонии № 13. Осужденного Дениса Бахусова преследует призрак горящего человека, а офицер тюремной охраны Константин Фет страдает из-за странной болезни маленькой дочери, которая не знает, что такое смех и радость. Два героя отправляются в невероятное путешествие – краткосрочный отпуск и оказываются связанными тайной прошлого, более крепкой, чем цепочка стальных наручников. Какую цену будут готовы они заплатить, чтобы вернуть утраченный праздник Рождества?
Виктор Мамонов
Рождественская сказка для взрослых
1
В эту зиму долго не было снега и разочарованным людям казалось, что наступающее серое Рождество совсем не похоже на праздник, но хитрый снегопад подкрался к городу N ночью, когда жители погасили огни и забылись тревожным сном. Миллиарды снежинок штурмовали спящие дома и пустые улицы, набегали волна за волной. Наступление развивалось весьма успешно, пока победоносное шествие белой армии не уткнулось в серый бетонный забор исправительной колонии общего режима № 13.
Окруженная со всех сторон враз побледневшим городом, ИК № 13 чернела теплым пятном, словно огромный чугунный люк парящей муниципальной канализации. Безрезультатно бился белый снежный поток о темные тюремные стены. Бушевал, напрыгивал, завывал снегопад в отчаянных атаках, но стояла тюрьма твердо и непоколебимо.
Мир, в котором живут люди относительно свободные, отделен от зоны пребывания людей абсолютно несвободных всего лишь четырьмя заборами с колючей проволокой. Первый забор с честью выдержал напор снежной стихии, и лишь редкие снежинки перемахивали спираль злой колючки, в неистовом порыве перелетали через второй забор и, вконец обессилев, падали на взрыхленную контрольно-следовую полосу между рядами заборов. Одинокая снежинка слаба – и быстро погибает даже на гостеприимной земле.
Свидетелями удивительного природного явления были только часовые-автоматчики на вышках и безразличные лупоглазые камеры системы видеонаблюдения. Что люди, что видеокамеры привыкли к бесконечному круговороту тюремной жизни. Каждый день – как предыдущий, и ночь сменяет день, а если нет побега или бунта, то можно сказать, что ничего не происходит. Все просто и понятно должно быть по уставу караульной службы, и смысла нет мечтать о чудесах.
И баюкала метель часовых, и проваливались они в сладкую дрему, а через мгновенье выныривали, судорожно цепляясь испуганным разумом за крепкую основу изъеденной молью обыденности.
2
Горящий заживо человек был похож на огненный факел. Пламя охватило фигуру мужчины полностью, с ног до головы. Огонь пожирал одежду с шумом и треском. Бедняга раскинул руки в стороны и медленно шел на ощупь, будто слепой, боясь оступиться. Паники не было, несчастный не убегал, не катался по земле в попытках сбить пламя, не звал на помощь. Он шел в темноте, освещая дорогу собственным пламенем в поисках чего-то или кого-то.
Денис замер и постарался не дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Ужас мощной волной поднялся из самого нутра и застрял в горле. Юноша укрылся за толстым деревом и осторожно выглянул. Горящий человек шел по темному оврагу, выставив перед собой объятые пламенем руки, оставляя за собой огненные следы. Загорались сухие ветки кустов и пучки жухлой травы, к которым он прикасался, падали горящие ошметки одежды, обозначая пунктиром путь живого костра. Он приближался, но Денис надеялся, что тропа уведет горящего человека в сторону, и присел под деревом, прижавшись спиной к толстому стволу. Юноша постарался стать как можно меньше и незаметнее, он боялся, что горящий человек увидит его, хотя в голове пульсировала мысль – что может видеть человек с горящим лицом и глазами?
Внезапно огненные руки обхватили толстый ствол дерева на уровне роста взрослого человека, прямо в том месте, где секунду назад была шея Дениса. Пламенеющие искры посыпались на голову присевшего внизу юноши. Он закричал и отпрыгнул, в прыжке развернулся и упал навзничь. Денис смотрел на горящие руки, обхватившие ствол дерева. Самого тела видно не было. Только пылающие руки и растопыренные пальцы, вцепившиеся в древесную кору. Из-за дерева медленно выглянула голова человека, объятая пламенем. Сквозь языки огня можно было различить искаженные черты лица – и вот губы горящего человека растянулись в широкой зловещей улыбке.
Денис заорал, развернулся и на четвереньках, по-собачьи, постарался выбраться вверх по склону глубокого оврага. Руки вгрызались в землю, ломая ногти, камни вылетали из-под подошв, колючие ветки кустов расцарапали лицо, но Денис зарывался в чащу все выше и выше. Прочь от огненного человека.
Вдруг чья-то железная хватка вцепилась в ногу юноши. Денис оглянулся из-под подмышки и увидел пламенеющую руку, держащую его щиколотку. Он ухватился руками за корни кустов и подтянулся. Еще чуть-чуть. Но горящий человек взялся второй рукой за его ногу и мощным рывком выдернул юношу из кустов, как беспомощную испуганную крысу.
Денис замер, припечатанный спиной к холодной земле. Огненный человек навис над юношей. Его лицо было совсем рядом. Дениса обдало жаром. Юноша во все глаза смотрел в пламенеющее лицо. Огненный человек раскрыл рот и громко спросил:
– Почему?
Даже звук этого голоса был горячим, густым, как будто проходящим сквозь стену огня. Юноша застыл, не в силах ответить или пошевелиться. Жар от пламени был таким сильным, что выступил пот, а во рту пересохло.
– ПОЧЕМУ? – заревел огненный человек.
Поток горячего воздуха обдал Дениса и мгновенно сдул вокруг весь мусор, листочки и травинки. Голос огненного человека, как иерихонская труба, оглушил юношу. Он лежал освещенный и обжигаемый пламенем, и его разум отключился, остались только рефлексы. Денис почувствовал, что проваливается куда-то, и вдруг окружающий мир перестал существовать.
3
Денис открыл глаза и резко проснулся. Проснулся нехорошо. Грудь вздымалась в учащенном дыхании, как у загнанной лошади, сердце колотилось, по телу выступил холодный пот. Боясь пошевелиться, юноша настороженно огляделся, вращая исключительно выпученными глазами. Его тело лежало на кровати под синим казенным одеялом в аккуратной позе живого мертвеца. Над головой живописно раскинулась панцирная сетка двухъярусной железной кровати и проглядывался продавленный серый матрас соседа сверху.
– У-у-у-уф, – облегченно выдохнул Денис.
Юноша приподнял голову и оглядел переполненный кубрик, заставленный железными армейскими кроватями в два ряда. От соседа слева спальное место Дениса было отгорожено самовольно натянутой лишней простыней, создававшей своим застиранным полотном хоть какое-то подобие уюта. Соседи справа на обоих ярусах мирно похрапывали. На крючках по спинкам кроватей висели зэковские черные робы с именными бирками на груди. Отряд спал. Юноша взял с тумбочки железную кружку и отпил немного холодной воды, промочив пересохшее горло. Судя по темноте за окном, до подъема еще оставалось немного времени.
– Как же хорошо, – прошептал Денис с улыбкой.
Он блаженно уронил голову на подушку и, устроившись поудобнее на бочок, зажмурил глаза. И только измученный разум вновь стал погружаться в сон, как по закрытым векам опять пробежал луч света. Денис замер и перестал дышать. Боясь открыть глаза, он напряг другие органы чувств – слух, обоняние, даже кожей пытался уловить малейшее колебание воздуха.
Огненный человек медленно шел по коридору вдоль двухъярусных кроватей, заглядывая в лица спящих зэков. Он явно кого-то искал. Денис точно знал, что огненный человек пришел за ним. Что делать? Бежать, переворачивая кровати и перепрыгивая через ничего не понимающих спросонья осужденных, или табуреткой выбить окно и выпрыгнуть на улицу со второго этажа? А если огненный человек побежит следом и тоже прыгнет в окно? Укрыться одеялом с головой, затаиться в надежде, что огненный человек не узнает его и пройдет мимо? А если он почувствует звериным чутьем свою жертву и сорвет пламенеющей рукой жалкое одеяло? Вступить в борьбу с огненным человеком и выплеснуть ему в пламенеющую харю остатки воды из кружки? Покориться и погибнуть в огненных объятиях?
Различные варианты мгновенно пронеслись в воображении Дениса, но он не решился выполнить ни один из них.
Свечение сквозь закрытые веки становилось все ярче и ярче, набирало мощь, подобную жаркому летнему солнцу. Денис приготовился к неизбежному и смело посмотрел навстречу приближающемуся ужасу. В глаза ударил яркий луч мощного электрического фонаря, и юноша зажмурился. Луч пошел дальше скользить по фигурам ворочающихся осужденных, а Денис тупо глядел в зеленые спины двух прапорщиков дежурной смены, производящих ночную проверку. Закончив подсчет и записав количество зэков в блокнот, прапорщики преспокойно удалились. Им явно не мерещились ночные кошмары.
Денис в очередной раз прилег, но сон как рукой сняло. Мокрая от пота подушка стала холодной и неуютной. Юноша сел на кровати и опустил босые ноги на холодный пол. Свежесть отрезвила, и призраки покинули окончательно проснувшееся сознание. Все стало простым и понятным. И от этого на душе стало еще тяжелее.
Нашарил ногою тапочки, встал и в нижнем белье вышел из кубрика в коридор. По освещенному коридору прошел в обшарпанный туалет, справил малую нужду в убогую дырку на небольшом бетонном постаменте, гордо именуемую в цивилизованных источниках «чашей Генуя» или напольным унитазом, а в тюрьме называемую «очко» или «толчок». Пока журчала струя, разглядывал облупленную масляную краску ядовитого зеленого цвета, в которую были выкрашены стены много лет назад. Все трещинки и сколы были хорошо знакомы Денису, однако звуки падающей воды в окружающей тишине наводили на странный медитативный лад. Закончив, стряхнул последние капли и натянул кальсоны. Почесывая пузо, прошел к умывальнику и трижды умылся холодной водой. Отфыркался и утерся ладонями. Поднял голову и посмотрел на собственное отражение в треснутом зеркале на стене.
В зеркале увидел злое лицо с короткой стрижкой. Колючие глаза, не ждущие ничего хорошего, и пара морщинок, придающих серьезность и отчаянную дерзость. Капли воды стекали по лицу на майку, а Денис разглядывал себя, не обращая на это внимания, пытаясь понять, когда же он успел повзрослеть.
– Стареешь, бродяга, – приободрил сам себя и улыбнулся.
Улыбка получилась кривоватой и не очень-то оптимистичной. Денис постарался вспомнить, когда он первый раз увидел горящего человека. Сколько лет прошло? Сейчас ему двадцать четыре, а ЭТО произошло, когда ему было семнадцать. Уже около семи годков назад.
Подойдя к окну, Денис посмотрел сквозь пыльное стекло на улицу, словно хотел там найти какие-то подсказки. ИК № 13 находилась в пригороде, и из окон некоторых бараков можно было видеть поверх заборов и колючей проволоки верхние этажи жилых домов недалеко на воле. Осужденных успокаивало созерцание вечером зажженных огней в окнах свободных людей. Можно было фантазировать, как кто-то там ужинает за семейным столом или смотрит телевизор, а может быть, кто-то задернул шторы и устроил романтический вечер при свечах. Можно было мечтать, что когда-нибудь по освобождении этим неизвестным, но очень счастливым человеком станешь ты.
В окне было темно и холодно. Теплых окон в свободных домах видно не было, как и самих домов. Они были скрыты стеной падающего снега.
– Странно, – сказал Денис.
Сложив ладони у глаз наподобие бинокля, чтобы блики освещения не мешали, Денис прижался лицом к окну. Он всматривался в даль, и то, что он увидел, очень его озадачило. Снег шел стеной, но точно за забором колонии. На территории ИК № 13 безраздельно царила серая грязная осень, затянувшаяся до декабря.
– Почему нет снега? На воле снег есть, а в зоне снега нет. Что за чертовщина?
Он внимательно всматривался, скользил взглядом, насколько позволял угол обзора, но нет – ни одного сугроба, ни одного признака присутствия снега на территории зоны не увидел. Выпрямился, отошел от окна и задумчиво посмотрел на свое отражение в зеркале.
– Здесь типа проклятая земля? Они там, наверху, совсем охренели, за людей нас не считают? Скоро Рождество, – сказал Денис и осекся.
Догадка осенила настолько внезапно, что Денис, быстро лязгнув зубами, прикусил язык. Рука инстинктивно дернулась ко рту, по лицу пробежала гримаса боли. Сплюнул в раковину кровавую слюну. Раскрыв рот, осмотрел высунутый язык в зеркале. Ранка была небольшая, чуть царапнул зубами.
– Надо что-то делать. Срочно, – сказал Денис и вышел из туалетной комнаты.
Пройдя к своей кровати, быстро и тихо оделся, взял телогрейку и шапку-ушанку. Затем отыскал в темноте знакомого осужденного и растолкал его.
– Сыч, проснись, дай трубу.
– Ты чо, охренел? Время сколько? – ответил недовольный Сыч.
– Вилы как надо. Дай трубу.
– Двойной тариф, – пробурчал Сыч.
– Базара нет, давай, – согласился Денис.
Сыч нехотя поднялся, поколдовал с табуреткой, открыл встроенный в двойное дно сиденья тайник, достал отдельно простенький кнопочный мобильный телефон и отдельно батарею. Умелыми движениями собрал телефон и протянул Денису.
– Верну через пятнадцать минут, – прошептал Денис.
Надев телогрейку и шапку, Денис вышел в локальный дворик, в котором в столь ранний час никого не было. Отойдя в дальний угол, он набрал по памяти номер телефона и позвонил. Ветер завывал. Холодный, злой вихрь гонял по асфальту мелкий мусор и опавшие листья. Бил в лицо хлестко, наотмашь. Денис прижал мобильный телефон к уху и поднял воротник, закрываясь от ветра и чьих-либо любопытных ушей.
– Простите, что ночью, но это очень важно. Вопрос жизни и смерти, – доносились слова Дениса сквозь порывы ветра.
Ветер гулял и веселился. Денис просил. Его собеседника было практически не слышно.
– Да я уже не маленький, чтобы верить в чудеса, – говорил Денис.
Одинокая нахохлившаяся фигура Дениса в темноте выглядела странно. Он практически забился в угол бетонного забора у примитивной спортплощадки – турника и брусьев, грубо сваренных из старых труб. Что-то говорил, кивая головой. Если не знать, что у него мобильный телефон, можно было подумать, что он молится неизвестному богу.
– Помогите – и больше никогда обо мне не услышите, – попросил Денис, а на том конце положили трубку.
4
Будильник затрезвонил резко. 06:30 на часах. Константин выключил противный звонок и рухнул на подушку. Долежать, досмотреть, доспать хоть пять минут еще. Через мгновенье тренированная воля взяла под контроль расслабленное тело и Константин открыл глаза. В темной комнате было тепло и тихо, из коридора в щель двери пробивался слабый свет от ночника. Они всегда оставляли включенным ночник в коридоре, потому что в соседней комнате спала пятилетняя дочь. Многие подумают, что в пять лет детей не следует оставлять спать одних в комнате, но Аполлония была необычным ребенком. Константин положил руку на плечо жены, спящей рядом, и Лена тут же отозвалась усталым шепотом:
– Еще минуточку.
Константин оставил жену в покое и побрел в ванную комнату. Быстро умылся и привычными движениями сбрил вчерашнюю щетину электробритвой, бросая в зеркало короткие взгляды исключительно по делу – проверяя чистоту бритья. Он не любил рассматривать по утрам свое хмурое лицо, но, закончив процедуры и освежившись одеколоном, посмотрел в зеркало снова. На этот раз долгим задумчивым взглядом. И натянул на лицо широкую фальшивую улыбку. Получилось гаденько.
– Так и плюнул бы в рожу, – вырвалось из Константина.
Звонко похлопал ладошками по щекам до розовой кожи, словно старорежимный энергичный брадобрей. Улыбнулся. Получилось весело и искренно.
– Вот так-то лучше.
Дверь отворилась, вошла заспанная Лена с еще помятой прической, запахивая на ходу воздушный халатик. Она щурилась от яркого освещения и на ходу поправляла волосы, стараясь выглядеть привлекательно перед его глазами.
– Костя, разбудишь Полю?
– Конечно, дорогая.
Он взял ее за плечи и попытался поцеловать в губы. Она смутилась и отвернулась.
– Ну-у, я зубы еще не почистила.
Константин расхохотался и уверенной походкой пошел в комнату дочери. Перед входом в детскую все-таки остановился на мгновенье, приготовился и, глубоко вздохнув, открыл дверь недрогнувшей рукой.
Дочка спала в комнате, больше похожей на казарму, чем на будуар маленькой принцессы. Веселые детские обои с героями диснеевских мультфильмов были безвозвратно испорчены. Черная краска безжалостно прошлась по симпатичным мордам Винни-Пуха и компании. Милые мягкие игрушки и куклы-красавицы свалены в картонные коробки с надписью «В детский дом» в самом углу комнаты. Радостные праздничные платьица уступили место стильным, но строгим вещам серо-черной цветовой гаммы. Константин прошелся по комнате, огляделся в полутьме, поправил приоткрытую дверцу шкафа и остановился у кровати дочери.
Аполлония спала спокойно и дисциплинированно. Белая подушка, белый пододеяльник и белая маечка на девочке. Аккуратные волосы, поза лежа на спине с вытянутыми руками поверх одеяла. Обычно дети так не спят, они вертятся и крутятся, вечно сбрасывают одеяло.
Константин присел на краешек кровати и взял дочь за руку. Пухлая детская ладошка утонула в нежных мужских ладонях.
– Аполлония, просыпайся, солнышко, – ласково позвал он.
Девочка открыла глаза так быстро, как будто бы и не спала вовсе.
– Я уже не сплю. Папа, хватит сюсюкать. Я девочка, а не солнышко, – ответила дочь.
С сожалением отпустив ручку девочки, Константин встал и подошел к окну. Он посмотрел во двор и увидел белый снег, заваливший округу еще никем не тронутым в столь ранний час сверкающим пухом. Константин обрадовался и обернулся к дочери:
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом