Теперь же он сидел в грязной, богом забытой таверне в одном из самых отвратительных кварталов Толедо. Де Вилар велел ему ждать некоего человека, который разузнал кое-какую информацию о Матильде. Фредерико не верил в удачу, просто потому что не верил уже вообще ни во что. Он понуро ковырял ложкой в миске, наполненной вонючей жижей, которую хозяин называл супом. В темно-коричневой похлебке плавали пара бобов и жилистый кусок мяса.
– Эй, парень, не меня ли ты ждешь? – здоровый мужичина плюхнулся за стол к Фредерико. – Хозяин, принеси кувшин вина, – гаркнул он в сторону, – и хлеба.
– Вы от графа? – спросил равнодушно Фредерико. Он не сомневался, что посетитель пришел на встречу именно с ним – в таверне просто-напросто больше никого не было.
Мужчина кивнул, отхлебнул вина и отправил в рот кусок хлеба:
– Мне поручили кой-чего узнать для тебя. Ты ведь ищешь женщину из Франции?
– Она не женщина из Франции, она – моя жена, – поправил Фредерико.
Не переставая жевать, мужчина хмыкнул и продолжил:
– Матильда в Испании.
– Где? – встрепенулся Фредерико. – Не может быть! Где она? В каком городе? Я искал ее здесь повсюду.
Его собеседник спокойно выпил еще вина. Потом посмотрел прямо ему в глаза.
– Она добралась до Испании, и кто-то ей сильно в этом помогал. Кто вывез твою жену обманом из Франции, и кто привез сюда, я выяснить не смог. Но этот незнакомец очень богат и знатен. На всем их пути из Франции в Испанию пахнет деньгами, – мужчина повел носом, словно надеясь учуять запах денег в таверне.
– И где же Матильда? – Фредерико готов был задушить здоровяка, если тот будет рассказывать всю историю так долго.
– Она не в Толедо, – процедил тот сквозь зубы и оглянулся. Впрочем, в пустой таверне их никто не слышал. – Она в Кадисе.
– Что она там делает! – воскликнул Фредерико. – Я сейчас же еду за ней!
Мужчина привстал и хлопнул его по плечу:
– Погоди. Не торопись. Граф велел узнать, кто ее там держит. Мы узнаем и только тогда сможем действовать.
Из таверны Фредерико вышел, едва держась на ногах. Но не от усталости у него подгибались колени, а от волнения, бессилия и злобы на самого себя. Он согласился ждать, оставаясь в Толедо в ожидании дальнейших указаний графа. А ведь по-хорошему надо бы скакать в Кадис и разыскивать Матильду, несмотря ни на что и ни на кого.
Однако и в этот раз Фредерико подчинился обстоятельствам. Он побрел к дому, вспоминая о том, как впервые познакомился с Матильдой. Тогда ему казалось, он может все, судьба на его стороне и все складывается как нельзя лучше. Его не смущало отсутствие денег, неопределенность сложившейся ситуации. Перед ним стояла красивая девушка, фрейлина французской королевы, а остальное не имело значения.
Вскоре граф отправил Фредерико в Англию с очередным заданием. Чьи интересы преследовал де Вилар, для него оставалось загадкой. Судя по тому, когда и куда посылали Фредерико, граф играл на стороне французов, пытавшихся поссорить Генриха и с испанцами, и с Римом. Письма испанец передавал некоему высокопоставленному лицу из окружения короля. Кто это был, Фредерико мог только догадываться – с ним встречался человек в маске и надвинутой на глаза шляпе.
В июле Генрих умудрился аннулировать очередной брак, отношения с Римом окончательно испортились, хотя, казалось бы, куда уж им быть хуже. Но принимаемые английским королем решения, которые он даже не пытался согласовывать с папой, продолжали вызывать гнев. Как догадывался Фредерико, граф развитием событий был вполне доволен. Единственное, что оставалось загадкой, так это то, кто будет следующей женой любвеобильного короля. За тем, видимо, и отправляли Фредерико в Англию – указать на выгодных для французов персон женского пола.
Конечно, мысли о Матильде не оставляли, но граф пообещал узнать все, что возможно.
– Гийом, с которым ты встречался в таверне, знает свое дело, – заверил Де Вилар. – Видишь, он сумел проследить весь путь Матильды от ее дома до Кадиса. Что, кстати, оказалось не таким трудным делом. Многие запомнили богатого вельможу, с которым путешествовала красивая француженка.
– Но зачем, зачем она с ним поехала? – опять задал мучивший его вопрос Фредерико.
– Тебе же уже объяснили ее родственники: человек сказал, что он от тебя. Она поверила и поехала. Женщины часто ведут себя простодушно, – хмыкнул граф.
– Если он ее обманул, то что он хочет? – недоумевал Фредерико. – Держат Матильду в Кадисе давно. От меня ничего не требуют, и ее не отпускают. Не пойму.
– Вот это и постарается разузнать Гийом, – терпеливо втолковывал де Вилар. – Тебе там появляться рискованно. Этот человек может тебя знать в лицо. Он испугается и неизвестно, что предпримет.
Оставалось только согласиться с доводами графа. Привычным путем Фредерико поскакал в Париж забрать письмо, и затем – обратно в Лондон. На этот раз Ла-Манш не штормило. Без всяких преград он добрался до конечной цели своего путешествия. В Лондоне только и говорили о разводе короля. Как понял Фредерико, Анна понравилась всем, кроме Генриха. А ведь жену искали ему долго: ни французские, ни испанская принцессы ни в какую не соглашались выходить замуж за английского короля. Прямо скажем, картина складывалась ужасная. Не все в этом винили самого Генриха – многие перекладывали ответственность на проклятие, витавшее над родом Тюдоров.
– Говорят, – делился с Фредерико случайный знакомый, остановившийся на том же постоялом дворе, – их власть не может быть крепка, потому что получили они корону нечестным путем. Тюдоры – незаконные наследники престола, – шептал он на ухо Фредерико, оглядываясь по сторонам. – Господь не дает Генриху сыновей, потому что не хочет, чтобы они продолжали править страной. Да еще и проклят ведь наш король папой. И не единожды. Ему хоть бы что: он под защитой дьявола. А вот жены его умирают одна за другой. И дети тоже, – пьяный собеседник откинулся на стуле, довольный произнесенной речью.
– Но последняя жена осталась в живых, – заметил Фредерико.
– Она – немка. Говорят, их так просто не сживешь со света. И потом, бывшая королева согласилась стать сестрой короля и особенно с ним не спорила. Так что ей достался дворец, деньги и положение при дворе. Впрочем, кто знает, что ее ждет дальше.
«Интересно, что пишут по этому поводу в письме из Парижа», – задал сам себе вопрос Фредерико. Его так и подмывало открыть послание и прочитать его содержимое. Все эти годы он сдерживал себя, как мог, не без оснований полагая, что незнание отчасти делает его жизнь более безопасной: «Ignorance is blessing»[4 - Аналог русской поговорки: «Меньше знаешь, лучше спишь»].
Вернувшись после ужина к себе в комнату, он достал из-за пазухи сложенный листок бумаги, запечатанный большой сургучной печатью. Покрутил его и так, и эдак. Поднес поближе к свечке. Ничего не просвечивало сквозь плотную бумагу. Отрывать печать Фредерико не решился: удастся ли снова ее прилепить обратно, он не знал, так как никогда не пытался такое проделать.
– Сначала попробую запечатать обычный лист бумаги. Потом отлеплю и попробую прилепить снова. Вот так и выясню, заметно ли будет, что письмо читали.
Почему Фредерико вдруг захотелось начать читать послания, которые он перевозил, ему самому было непонятно. Но желание прочно засело у него в душе, не отпуская. «И что мне за дело? – размышлял он ночью, ворочаясь с боку на бок, – Какое мне дело до всех этих королевских дел? Спокойно возил эти письма, а тут вдруг решил почитать, что они там пишут».
Так он и заснул под утро, не догадываясь, что порой нашими поступками руководит сам Господь, направляя их туда, куда мы иным путем никогда не попадем.
Светало. Скоро в Англии должна была появиться новая королева. Пятая жена Генриха восьмого, третья мачеха для Марии, Елизаветы и Эдуарда.
Глава 5. 1540 год. Продолжение
1
Одна рука дает, другая отбирает. Если бы только на этом король остановился. Но в странном порыве наказать Томаса Кромвеля он пошел гораздо дальше: Генрих его просто-напросто казнил. То есть, сначала, как это принято, посадил в Тауэр, а потом уже отрубил голову. Всем такой поступок казался странным, но если бы Фредерико читал письма, которые он привозил из Франции в Англию, он легко смог бы объяснить, что произошло. Впрочем, до поры до времени, испанцу подобное в голову не приходило.
Новоявленный граф Эссекс умолял короля его помиловать, но вокруг сновало слишком много врагов, заинтересованных в том, чтобы сэра Томаса убрали.
***
Елизавета помнила, каким был тогда отец. Он весил сто сорок килограммов, а то и больше, потому что ел часто и много, ни в чем себе не отказывая. Генрих с трудом двигался, но в то время еще ходил сам. У него страшно болели ноги, особенно та, на которой никак не хотела заживать рана. Он стал гораздо раздражительнее, чем раньше, из-за постоянной, не утихающей боли. Его голос пугал окружающих теперь не потому что грохотал, как волны, обрушивающиеся на берег во время шторма, а потому что гнев короля превратился в неконтролируемый поток, готовый смести со своего пути всякого. Бэт отца, как и прежде, не боялась. Она его жалела…
***
– Кромвель, – Генрих поднял тяжелый взгляд на герцога Норфолка. – В чем мы его обвиняем? Он находится в Тауэре и ждет суда. Надо что-то решать.
– Если ваше величество так распорядится, то Кромвеля казнят без суда и обвинительного приговора, – вкрадчиво произнес герцог. – Зачем устраивать суд, если граф Эссекс все равно будет твердить, что невиновен?
Нога заболела сильнее, чем обычно. Королю хотелось закончить надоевшую беседу, как можно быстрее.
– Он подобрал для вас неподходящую жену, – продолжал Норфолк.
– Он же исправил собственную ошибку. Кромвель нас развел, – Генрих, с трудом поднявшись из огромного кресла, пересел к столу.
– Сначала подобрал жену, а потом с ней развел. Не кажется ли вам такой поступок странным? Стоило ли изначально настаивать на этом браке? Это же была его идея.
Генрих, постанывая то ли от удовольствия, то ли от боли, вонзил зубы в сочный кусок мяса. По массивному подбородку потек жир. Он капал на рубашку, но король не обращал на это ни малейшего внимания.
– И потом, – не унимался Норфолк, – слишком уж он рьяно проводит церковную реформу. Не много ли денег скопилось в его собственных карманах? И не слишком ли он настаивает на реформировании? Англия не отказывается от католической веры, мы только перестали признавать единовластие папы, – герцог откашлялся, – потому что единственным указом нам служит ваше величество.
Генрих продолжал есть. В полной мере наслаждаться пищей ему мешал продолжавший говорить герцог. «Надо выставить его за дверь», – подумал король.
– Хорошо. Мы велим казнить Кромвеля без суда. Мне вполне достаточно того, что вы сказали для вынесения приговора, – Генрих протянул руку за следующим куском. – Идите.
– Простите, ваше величество, прежде чем я покину вас, осмелюсь обсудить еще один, на сей раз последний вопрос, – Норфолк согнулся перед королем в три погибели. – Простите, что мешаю, но он не отнимет много времени.
Король вздохнул. Дела государственные превыше всего.
– Говорите, – Генрих взял в руки серебряный кубок с вином и громко икнул, – только быстро. У меня есть и другие дела.
– Конечно, – герцог успел к тому времени разогнуться, но не счел для себя за труд поклониться снова, – я о вашей новой жене…
– Вы заблуждаетесь, – загоготал король, – я на днях развелся с Анной Клевской и просто не успел жениться вновь. Времени было мало, – он продолжал икать, пить вино и смеяться.
– Я заметил, ваше величество, что вам нравится моя племянница, Кейт, – осторожно проговорил Норфолк. – Она составила бы вам прекрасную партию.
Генрих вспомнил очаровательную, юную девушку, фрейлину его бывшей жены. Ее карие глазки всегда ярко блестели, она мило улыбалась, когда принимала подарки от короля и искренне его благодарила. Эдакое чудное дитя! Король непроизвольно заулыбался, и неожиданно икота прекратилась. Приняв это за доброе знамение, он покивал:
– Да, Кейт мне нравится. Это правда.
– Почему бы вашему величеству не взять ее в жены? Моя племянница прекрасно воспитана и ее родословная весьма благородных кровей.
Тут королю пришла в голову неприятная мысль: Кейт Говард не только приходилась герцогу племянницей, она еще и была кузиной второй жены Генриха. Как только он представил себе Анну Болейн, его рот скривился в горькой усмешке.
– Кейт скрасит вам одиночество. Она молода, красива и неиспорченна. Моя племянница будет верной и преданной женой, – герцог не отставал. Цель женить короля на родственнице придавала сил и смелости. Тем более, он видел, что Генрих колеблется. Он побоится брать в жены еще одну невесту из Европы. Опять подсунут невесть кого. Одной любимой «сестры» королю вполне достаточно. Пускаться в путешествие, чтобы посмотреть на товар лицом, Генрих не сможет. Слишком уж он стал для подобных перемещений тучен и нездоров.
Самому Генриху в этот момент стало совсем плохо. Он вытер рот и махнул платком в сторону герцога:
– Идите же! – приказал он. – Кромвеля казнить за измену королю без суда. А я и правда женюсь на Кейт. Подготовьте все необходимое для казни и для свадьбы. Ступайте, ступайте. Вы и так отняли у меня слишком много времени.
Дверь за герцогом закрылась. Никто больше не мешал королю есть. Он представил себе юную невесту и велел привести ее к нему. Кейт всегда умела улучшить настроение Генриху. Вот уж воистину радостное и живое существо.
Когда она вошла в комнату, король не заметил и тени отвращения на ее лице. Все-таки когда ты готовишься вот-вот стать королевой, пусть даже пятой по счету, надо держать себя в руках. Старого, толстого, неповоротливого мужа с гноящейся ногой и похотливым взглядом вполне можно терпеть, если твоя цель ни много, ни мало – корона на голове. Насколько голова глупенькая – неважно, главное, чтоб по эшафоту не покатилась.
***
Ей было почти семь, и свадьбу Елизавета помнила хорошо. Никакого великолепного зрелища, никаких балов и больших празднеств. Позже, правда, отец регулярно устраивал для молодой жены праздники, и даже сам пытался с ней танцевать. Но нога болела, а большой вес не позволял много двигаться. Кейт всегда была в хорошем настроении и постоянно улыбалась. Отец заваливал ее подарками. Восторгам не было предела: меха, драгоценности и даже замки сыпались на Кейт в изобилии.
Бэт относилась к ней хорошо. Один был недостаток у мачехи – уж больно она была глупа. Все образование Кейт сводилось к тому, что в доме тетки она отлично научилась флиртовать с мужчинами. Эта наука Елизавету пока не интересовала, а больше с Кейт и говорить-то было не о чем. Они, тем не менее, сдружились. Бэт искренне полюбила Кейт, потому что других подруг у нее не существовало, а со старшей сестрой отношения никак не складывались. Мария постоянно Елизавету обижала и категорически отказывалась вести себя как-то иначе. Да и виделись они редко: Мария жила в замке вдали от Лондона.
Конечно, поданных более всего радовало отличное настроение короля. Несмотря на постоянные боли, он стал меньше жаловаться и срываться на окружающих. Генрих даже пожалел о скоропалительной казни Кромвеля. Длилось его раскаяние недолго – ведь часть замков сэра Томаса он подарил Кейт. Ей также достались и бывшие владения Джейн. Генрих был готов делать, что угодно, только бы увидеть радость на лице жены.
Но глупость есть глупость: there is no sin except stupidity[5 - «Нет другого греха, кроме глупости» (Оскар Уайльд)]. Кейт хотелось внимания мужчин помоложе. Она позволяла себе слишком многое в отношениях с ними. До поры до времени ей это сходило с рук. А что Бэт? Ей-то и подавно было все равно – Кейт забавна, мила и прекрасно с ней ладила. Елизавета старательно стирала из памяти прошлое, надеясь, что завтрашний день принесет ей чуть больше тепла и душевного покоя. Иногда она прислонялась своей головкой к плечу мачехи, закрывала глаза и представляла рядом с собой родную мать. Одиночество и боль ненадолго оставляли Бэт, принося на время долгожданное облегчение.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70111267&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Семьдесят дюймов – примерно сто восемьдесят сантиметров
2
Считается, что название Ла-Манш появилось примерно в 17 веке, но автор употребляет его для обозначения Английского (Британского) канала, как более устоявшееся и привычное в русском языке
3
Здравствуйте, господа (фр)
4
