Осознал это и академик, но смолчать не счёл нужным:
– Ну, что же… Я не могу сказать, что приветствую это, не могу сказать, что рад за вас – я не верю в такие союзы. Мне жаль, что ты сделал такой выбор! Я его не принимаю и не признаю, а раз так, то в мой дом свою жену ты не введёшь!
– Дед, мы могли бы и вовсе тебе ничего не говорить, но я не считаю нужным врать и прятаться. Мы поженились, съездили отдохнуть, и решили, что теперь уже имеем право не скрываться! А про твой дом… Ну, как знаешь. Хотя, если честно, я и не к тебе приехал, – хмыкнул Вадим, пожимая плечами, – А к маме. Уль, пошли!
Он подал руку жене и повёл её в обход претенциозного особняка академика Вяземского, мимо самого академика, побелевшего от ярости, только что уверенного в том, что он как минимум унизил внука и его жену, а они, оказывается, и не собирались в его дом, мимо остолбеневшей от потрясения тётки Софии. Они шли вглубь сада, туда, где теперь, в бывшем гостевом доме, которым притворялся дом её родителей, жила невестка академика – Марина Леонидовна.
Марина шустро, обходными кустами, опередила парочку и, оказалась у собственного крыльца раньше, чем сын и его жена.
– Антон! Тоша! – окликнула она супруга, который теперь частенько оказывался у неё в доме, делая вид, что «просто мимо проходил», – Антон! Не делай вид, что читал, проснись и приведи себя в прилично-гостеприимный вид! Сейчас сюда идут Вадим и Уля.
– Какая ещё Уля? – недовольно забубнил Антон Игоревич Вяземский, невольно поёжившийся от воспоминаний о прошлом визите сына с «невестой» Светланой, легко и непринуждённо доставшей его до печёнок и глубже. – Они же расстались!
– Они поженились. Так что активизируйся, а лучше умойся – у тебя на щеке отпечаталась поверхность диванной подушки.
– Они что? Погоди-погоди… что ты сейчас мне сказала? Мне чего-то такое послышалось… – забеспокоился Антон, но жена уже выскочила из комнаты, заторопившись встречать сына.
Игорь Вадимович смотрел в спину старшего внука так, что его рубаха могла бы задымиться…
– Поверить не могу! Просто поверить не могу… – стенала рядом София.
– Во что ты не можешь поверить? – процедил Вяземский.
– В то, что он пошёл против твоей воли! Что женился на этой… косметичке… – ужасалась София.
– У неё свой бизнес и высшее образование! – исключительно из чувства противоречия фыркнул академик. Его раздражали причитания дочери, так что он с удовольствием воспользовался ею, чтобы выплеснуть свой гнев. Пока добирался до своего кабинета, он много чего успел высказать Cофии, а закончил тираду и вовсе загадочно:
– По крайней мере, Вадим более смел, чем твой брат, который тайком бегает к жене, словно кого-то боится!
София уставилась на захлопнувшуюся перед её носом дверь отцовского кабинета и прижала ладони к пылающим щекам. – Ой, что же будет! Что бууудет…
Антон Игоревич страдал и это было заметно невооруженным глазом.
– Как на них среагировал отец? Скорее всего, очень плохо! Наверняка плохо… Но Вадим совершенно спокоен и Ульяна тоже. Не понимаю…
Он так привык определять своё «нравится-не нравится» именно по позиции отца, что сейчас попросту растерялся, машинально пробормотав что-то нейтральное и потихоньку продвигаясь к выходу.
Как только ему удалось улизнуть, профессор поспешил домой, рассчитывая получить дальнейшие инструкции.
– Опять у Маринки был? – процедила его сестра, которая коротала время, расхаживая по гостиной и трагическим жестом прижимая руки к вискам. – Позорище натуральное! Твоя Марина нас так подвела! Бросила… Из-за неё расходы на ведение дома увеличились в несколько раз! Приходится платить повару, двум уборщицам, садовнику. Да ещё за всеми следить! А эти её куры…
Антон много чего мог терпеть от отца, но уж точно не от сестры.
– А кто тебе мешает самой заняться хозяйством? – гневным шёпотом уточнил он.
– Да почему я должна это делать? У меня свой дом есть!
– Вот и у неё есть, – фыркнул профессор Вяземский.
– Оно и видно, что у неё за дом – кууурррятник! – процедила София, – И сыновей она так же вырастила – один на коровнице женился, а второй – на педикюрше!
– Ульяна не педикюрша, Мила не коровница, а ты… ты лучше за своим сыном смотри, – желчно возразил ей брат, видимо, семейная страсть к противоречию вовсю бурлила и в жилах Антона.
– Дааа, кстати, тебя уже можно поздравить? Ты уже стала бабушкой?
– Пока нет, – гневно вздёрнула подбородок София. – И не называй меня так!
– Почему же… тебе пойдёт! Бабуся Соня! Просто замечательно, – съязвил Антон.
София горячо пожалела об упущенных в детстве возможностях:
– Прямо так и стукнула бы! – она аж прижмурилась от невозможности сделать это сейчас и решила, что в настоящий момент лучше бы ей быть подальше от отцовского дома.
– Отец злится, будет срываться на окружающих! И зачем мне это?
Она поскреблась в дверь отцовского кабинета, осторожно заглянула – академик работал, полностью игнорируя упитанную рыжую курицу, застывшую снаружи у закрытого французского окна, ведущего в сад.
– Чего тебе? – нелюбезно уточнил Вяземский у дочери.
– Я хотела спросить, нужна ли тебе? Если нет, может быть, я в город поеду?
– Как знаешь, мне безразлично! – бросил академик, не отрываясь от расчётов, и не подозревая, что именно этой фразой запустил интереснейший, но, увы и ах, необратимый процесс некоего превращения.
Ульяна и Вадим мимолётно переглядывались и улыбались друг другу – оба видели, что Марина Леонидовна изменилась, можно даже сказать, что расцвела.
Она предлагала им вполне-вполне пышные и вкусные оладьи и домашнее печенье, отличный мёд, подливала чай, улыбалась и шутила.
– Как я рад, что ты оттуда ушла! – не выдержал, наконец, Вадим. – Ты стала совсем другая!
– Возможно… знаешь, оказывается, вредно не позволять себе делать те вещи, от которых ты становишься счастлив. Например, готовить то, что нравится, ну, хотя бы готовить это для себя. Или вот, завести кур… Я никогда не думала, что у них есть и разум, и характер, и яркая индивидуальность! К примеру, петух очень не любит твоего отца и гоняет его почём зря! – Марина рассмеялась. – А одна из кур питает явную слабость к твоему деду.
– И до сих пор жива? – изумился Вадим.
– Как это ни странно. Пожалуй, она его даже слегка забавляет. У него, ты знаешь, несколько своеобразное чувство юмора.
– Да уж… У деда всё своеобразное! – фыркнул Вадим. – Полагаю, что сейчас он вопьётся в Макса, чтобы заставить меня занервничать и снова сунуть голову в петлю удавки.
Марина Леонидовна кивнула.
– Однозначно! И именно поэтому сейчас, – она покосилась на настенные часы, – Ну, почти сейчас, Елизавета Петровна садится на поезд Москва-Питер и выезжает ко мне! Вы же помните Елизавету Петровну, мои хорошие?
Вадим и Ульяна переглянулись и активно закивали головами. Они оба отлично помнили бабушку Милы – жены Максима.
– Её прошлую встречу с дедом забыть просто невозможно! – рассмеялся Вадим. – Даже представить себе не могу, что он скажет, когда увидит её тут!
– А что? – со свежеприобретённой безмятежностью отозвалась Марина. – Мой дом, имею право приглашать кого хочу! И, главное, именно это и буду делать! Может, хотя бы так заставлю Игоря Вадимовича восстановить забор.
– Кстати, я был уверен, что он это уже скомандовал сделать! Хотя бы из-за кур! – удивился Вадим.
– Если восстановить забор, то поздней осенью, зимой и ранней весной, короче, большую часть года, Игорь Вадимович будет видеть из окна его часть… – хмыкнула Марина. – Куры ему не мешают, а за охотой петуха Арсения за Антоном, он, если честно, по-моему, вообще любит наблюдать – это его веселит! Иначе я не могу объяснить тот факт, что он, отлично зная, что твой отец постоянно наносит мне визиты, не только не возражает, но ещё и выходит в сад – полюбоваться на их окончание и триумфальное возвращение профессора с Арсением на хвосте.
– Сегодня, вроде, всё прошло благополучно? – заметила Ульяна.
– Ещё не вечер, моя дорогая, ещё не вечер! Сейчас Арсений занят – он кур повёл на песчаную кучу – там в это время солнце, а вот через пару часов увидите, что будет, пусть только Антон выйдет…
Антону выйти пришлось – неугомонная и с детства вредная сестрица собралась ехать домой и заставила его погрузить её сумки в багажник машины.
– Можно подумать, она сама не могла поднять… – ворчал профессор Вяземский. – Тоже мне… цаца! Марина вот никогда такой ерундой не страдала. Правда, завела проклятых кур и тепуха, то есть петухааааа! – последнее «аааа» произошло из-за того, что вышеупомянутая птица вывалилась из кустов на дорожку, поскребла лапами, как бык, который жаждет крови тореадора, и устремилась на несчастного представителя профессуры.
– Аааааатстаааань! – привычный уже боевой клич Антона Игоревича Вяземского отвлёк от разговора и Марину, и Вадима с Ульяной, и даже самого академика, оставившего расчёты и подошедшего к окну.
– Аааатвяяяяжиииись! – вопил Антон, петляя по дорожкам вспугнутым зайцем, – Уиии! Уи-уи-уидиииии!
– Так бы и слушала, и слушала! – счастливо шепнула Марина, на ухо Ульяне. – Но его пока надолго не хватает. Антона, разумеется, не петуха. Правда, результаты забегов с каждым днём всё лучше и лучше, так что надежда есть… Ладно, пойду спасать супруга! Что ж с ним делать-то?
Она вышла из дома, прихватив жестяную банку для сыпучих продуктов и потрясла ею.
– Цыпа-цыпа-цыыыпаааа! – этот клич, дополненный шорохом зерна в заветной банке, моментально переключил Арсения из режима «догнать и прибить вредную человечину» на более мирный «Собрать курожён на еду».
Глава 4. Суета вокруг диванов
Василиса долго и упорно искала свой смартфон.
Под столами, стульями, диванами и кроватью, под шкафами и креслами всех открытых помещений она проверила в первую очередь – ничего!
– Куда эта припадочная кошка упихала мой смартик? – ярилась Васька. – Ну, куда? И эти ещё… Чего вы за мной ходите? Пшли отсюда! – ругалась она на котов и рычащего что-то явно ругательское Фуфика, неотступно следовавших за забавной человечкой.
Коты Васины крики воспринимали философски, но вот Фуфик…
– Куда? Куда ты полезла? Нет, вы видели, куда эта Недовася полезла? – возмущался он, законно подозревая Василису в том, что она найдёт и слопает его особоценные запасы.
Ещё его до глубины души оскорбляла эта бесцеремонность:
– Ходит везде, заглядывает, а, главное-то что? На меня внимания не обращает! Я же запрещаю -лай-лай-лаю! – захлёбывался он. – Куда ты пошла? Тут же закрыто! Низззя!
– Да хватит тебе визжать! – не выдержала Василиса, которая в запертую комнату заглянула просто из извечного своего любопытства, совершив очередную, и как выяснилось, роковую ошибку.
– Визжаааать? – вконец развопился Фуфик, и, позабыв строгое хозяйское «нельзя кусать гостей», грозно засопел, старательно примерился, ииии… вцепился в самую тонкую из доступных ему частей «Недоваськи».
Василиса, не ожидавшая ничего подобного, заорала так, что легко перекрыла визгливые вопли Фуфика, и запрыгнула на диван в комнате Марининых родителей, надёжно оккупировав его спинку.
Там её Марина вечером и обнаружила.
– Вася? – окликнула она племянницу от входной двери. – Василиса?
– Тётяяяя! Я тууууут! – скулёж, донесшийся из комнаты родителей, Марину удивил. – Скореееей!
Марина заскочила в комнату и изумлённо воззрилась на дружескую кото-собачью компанию, надёжно сторожившую Ваську, с ногами забравшуюся на спинку дивана.
– Вась? А что тут…
– Тётя, держи псаааа! Я сейчас того… разольююююсь! – проскулила Василиса.
Марина прихватила ошейник Тёмочки, радостно засопевшего от её прикосновения, и только брови подняла, оценив скорость телепортации племянницы в сторону туалета.
– Я не поняла… Ты чего, не пускал её? – уточнила она у Тёмы. – А почему?
Ответил ей Фуфик. Он многословно и грозно рассказал о происходящем. Да, на собачьем языке – га?воре, но вполне понятно.
– Потому, что они все гадские, невоспитанные и противные твари! – заявила Вася, появившаяся на пороге комнаты. – Они загнали меня на диван и не выпускали! Этот здоровенный паразит примчался, лёг тут и не пускал! – она обвиняюще ткнула пальцем в Тёмочку. – Это ты виновата! Плохо его заперла! Твоя кошка вскрыла дверь! Ты виновата!
– Дааа? – засомневалась Марина. – А почему, кстати, вы все тут оказались? Комната родителей была закрыта.
– Я смартфон искала! – оскорблённо ответила Вася. – Это уже они виноваты! А твоя кошка, та, которая с синими глазами, ещё и ворюга! А ещё, ещё они по мне прыгали, и встать не давали! И диван мешал – ноги держал, а потом смартик пропал, а я его пошла искать!
Образ дивана, который коварно напал на Васю, схватил её за ноги и держал, Марину прямо-таки восхитил!
– Вась, а от хищного дивана ты как отбилась? – не выдержала она.
Василиса гневно сверкнула глазами на тётку.
– Издеваешься? Это ты виновата! Твои животные… они же совсем невоспитанные! Меня по затылку били, а эта тварь мелкая, – она кивнула на Фуфика, экстремально выпучившего глаза и рычащего уже на грани своих возможностей,
– Он меня за лодыжку укусил!
– Фуфик? Укусил? А что ты такого сделала?
– Я не виновата! Это всё они! И ты! Я вообще отдыхать приехала – на каникулы! А тыыыы! Ты же могла взять отгул, а вместо этого бросила меня с этими тварями! Я не отдохнула, не поела, не поспала, даже с подругой не поговорила, а она одна-единственная, кто меня понимает!
– Так, а почему ты с подругой не поговорила? И почему, если уж на то пошло, не могла мне набрать – я бы в обед приехала и спасла бы тебя с дивана, – Марина отлично всё Васино хамство уловила, но решила немного подсобрать данные, благо уже кое-что интересное в выкриках племянницы нарылось…
– Ты что? Издеваешься? Да как бы я могла? Я ж тебе сказала – кошка упинала куда-то мой смартфон!
– Вася, разуй глаза, у нас в квартире целых два городских аппарата. Причём один из них прямо около дивана стоит!
– Да я ни один номер не помню! – взвизгнула Вася. – Кто их запоминает-то? Всё ж в смартике…
– А смартик неизвестно где… – хмыкнула Марина. – Так, давай подытожим… Ты уронила смартфон,
– Нет, они меня чуть не сбили с ног, выбили из рук смартфон, он укатился под холодильник, я, конечно, туда полезла. А они улеглись сверху, и диван не пускал ноги!
– Он виноват! – подсказала Марина, отлично уловившая главный Васин принцип, как припев, повторяющийся практически в каждой её фразе: «Они (вы, ты) виноваты – я НЕ виновата».
– Да! – Вася, услышав любимое словосочетание, охотно с ним согласилась. – А потом, кошка-ворюга достала мой смартик и куда-то с ним убежала. Я вылезла…
