Дарья Булатникова "Французское наследство"

Та отрешенно стряхивала пепел с сигареты и, поглаживая развалившегося на коленях питона, качала головой:

– Левушке тут комфортно, я слежу, чтобы он регулярно питался и принимал душ…

– Правильно, а то без тебя он отощает и покроется паршой. Ты понимаешь, что этому трутню уже двадцать пять лет? А ты следишь, чтобы он зубки чистил перед сном, а потом тащишься на другой конец города в свой клоповник!

В конце концов, Агния нашла отличный выход из положения. Она купила квартиру, которая находилась в соседнем подъезде на том же этаже. Вторая квартира была зеркальным отражением первой и имела с ней общую стену. Бригада шабашников, ремонтировавших новое жилье, сделала дверь, соединявшую обе квартиры. Дверь располагалась очень хитро – задняя стенка стенных шкафов в прихожей сдвигалась в сторону и открывала проход. Об этой двери почти никто не знал. Днем в шкаф, расположенный в первой квартире, посетители вешали свою верхнюю одежду, а после их ухода Агния могла спокойно отправляться в свои апартаменты.

Кажется, даже Лева не подозревал о потайной двери – ему было просто наплевать, куда и каким образом исчезает по вечерам сестрица и откуда появляется утром. Если бы она ночевала на люстре, а спозаранок с грохотом сваливалась бы с неё на пол, то компьютерный маньяк и то вряд ли проявил бы интерес. Все его мысли витали в интернете, к которому он наконец-то получил возможность подключиться.

После обретения уютного жилища Агния смогла перевести дух и даже организовать кое-какую личную жизнь. Один из её самых верных клиентов, Вотя, которого на самом деле звали Виталием Барминым, предложил ей руку, сердце и достаточно тугой кошелёк. Агния благосклонно приняла все три ингредиента и планировала в августе пойти с Вотей под венец. Так что ночные звонки давненько не тревожили Лёльку.

ГЛАВА 2

– Лёлька, это ты? – спросила Агния.

– А кому ты, интересно, звонишь? – раздраженно ответила подруга.

В ответ в трубке опять послышались громкие истеричные рыданья. Лёлька отодвинула трубку от уха и уселась по-турецки на кровати, готовясь выслушать очередной душераздирающий рассказ Агнии о ссоре с любимым Вотей, но то, что она в конце концов услышала между горестными вскриками, повергло её в шок.

– Ты в своем уме? – только и смогла пробормотать Лёлька и быстро добавила: – Сиди на месте и жди меня, я сейчас же еду к тебе. Ничего не предпринимай и никому больше не вздумай звонить!

Через пять минут, одетая во что попало, Лёлька уже отъезжала от своего дома. Дорога заняла не больше десяти минут, и все это время в её голове с разными интонациями звучала фраза, услышанная от подруги: "Вотю только что кто-то зарезал у меня дома, прямо у меня на глазах!" Лёлька пыталась сопоставить две части непонятной информации. Если Вотю зарезали прямо на глазах Агнии, то почему она не знает, кто это сделал? А если она не видела, кто это сделал, то почему вопит, что это произошло у неё на глазах? Оставалась ещё слабая надежда, что подруга просто набралась как следует и несет всякую ахинею, но во-первых, Агния отличалась умеренностью в употреблении горячительных напитков, а во-вторых, придумать такое даже в изрядном подпитии – это всё-таки чересчур.

Лёлька припарковалась у самого подъезда и поспешно нажала на кнопку домофона. Никто не ответил. Значит, Агния находится в той квартире, где расположен салон, как гордо именовала своё служебное помещение предсказательница. Лёлька перебежала к соседнему подъезду. На нем домофона не было. Поднимаясь по лестнице, она не услышала ни единого звука – дом мирно спал. Агния ожидала её в открытых дверях квартиры. Красные от слез глаза и распухший нос контрастировали с серебристо-жемчужным вечерним платьем и туфлями на высоком каблуке, пепельные волосы были всклокочены.

– Что произошло? – шепотом рявкнула Лёлька.

Агния слабо махнула рукой внутрь квартиры и посторонилась, пропуская подругу. Вотя лежал на спине поперек прихожей. На лице его застыло полное изумление, а в груди торчал огромный кухонный нож. Лёлька уставилась на труп, а Агния заревела и сползла по стене. То, что Вотя мертв окончательно и бесповоротно, было ясно с первого взгляда. Стараясь не смотреть в его широко открытые застывшие глаза, Лёлька обошла вокруг тела. Освещение в прихожей было явно недостаточное – горели только настенные бра, украшенные индийскими колокольчиками. Порядок вокруг царил идеальный, если не считать брошенный у зеркала палантин из белого меха, очевидно упавший с плеч Агнии. Судя по тому, что на Воте был элегантный костюм с синеватым отливом, парочка вернулась с какого-то светского мероприятия.

– М-мы были в "Мартинике", – пробормотала Агния сквозь рыданья, словно уловив ход мыслей подруги. – Потом за-за-зашли сюда и тут оно мелькнуло, толкнуло и убежало.

– Кто – оно? – сдавленно спросила Лёлька.

– Н-не знаю, метнулось откуда-то, налетело на Вотю, он упал. Потом на меня, я отлетела в сторону. Я не разглядела, кто это был, све-вет не зажигался, темно было-о-о, – завыла Агния, размазывая по щекам остатки макияжа.

– Ну хоть мужик был или баба? Это даже в темноте понять можно! – гаркнула Лёлька.

– А как поймешь? Толкнуло и убежало. Я выключатель у бра пока нашарила, его и след простыл. Свет зажгла, а тут Вотя с ножом лежит. – Агния ухватила себя за волосы и принялась мотать головой из стороны в сторону, издавая душераздирающие стоны.

Лёлька схватила её за плечи, рывком поставила на ноги и потащила на кухню. Усадив несчастную на табуретку и сунув ей в руки стакан воды, она уселась напротив и мрачно задумалась. Агния, громко стуча зубами о край стакана и давясь, пила воду. Ситуация выходила – хуже некуда. Кто-то в темноте пырнул Вотю ножом и исчез, оставив труп на полу в прихожей. И этот труп вполне могут повесить на бедную Агнию.

– Слушай, ты за нож случайно не хваталась, когда к Воте кинулась? Отпечатков не оставила? – спросила Лёлька, когда стакан опустел.

Агния помолчала, потом внезапно стала синеть. Вытаращенными глазами она уставилась в пространство и прошептала:

– Это мой нож! Я за него сегодня не хваталась, но на нем и так полно моих отпечатков, я им хлеб каждый день режу.

– Откуда ты знаешь, что твой? Таких ножей пруд пруди.

– А вот и нет! Он длинный, в ящик не помещался, и Вотя к его рукоятке колечко приделал, чтобы его можно было на стойку вешать. Я это колечко сразу увидела… – помертвевшими губами бормотала Агния.

Лёльке стало совсем нехорошо. Она даже почувствовала, что вот-вот тоже начнет синеть. Чтобы не допустить этого, она достала из шкафчика бутылку коньяка, которую Агния всегда держала там для неожиданных гостей и отхлебнула из горлышка.

– Дай мне, – попросила хозяйка и Лёлька молча протянула ей бутылку.

Но не успела Агния сделать глоток, как в прихожей нежно запел звонок. Тихая соловьиная трель громом грянула по натянутым до предела нервам, и коньяк выплеснулся в роскошное декольте Агнии. Подруги ошарашенно уставились друг на друга.

– Кто это может быть? – белыми губами прошептала Агния.

– Откуда мне знать? Может быть, соседи услышали твои рыдания и пришли узнать в чем дело…

– А если милиция?!

– С чего ты взяла, что это милиция? Кто её мог вызвать? – удивилась, было, Лёлька и тут же сообразила, кто. Тот, кто убил Вотю! Если он собирался подставить Агнию, он просто обязан был позвонить в милицию.

– Лёлька, я боюсь! Давай убежим в другую квартиру и скажем, что нас здесь не было.

– Идиотка! Тогда тебя уж точно посадят. Неужели ты думаешь, что милиционеры круглые болваны? Нет уж, идем открывать! – потащила её в прихожую, где заливался уже второй звонок, Лёлька.

Когда они достигли входной двери, Агния попыталась все-таки вырваться и нырнуть в стенной шкаф, но подруга держала её мертвой хваткой. В результате они чуть не свалились на труп Воти, шарахнулись от него, подкрались к входу и стукнулись лбами, пытаясь одновременно заглянуть в дверной глазок. Звонок прозвенел в третий раз и Лёлька, глубоко вздохнув, отперла, наконец, дверь.

Девица, стоящая на пороге, удивленно уставилась на их перекошенные физиономии. Потом она обозрела бальный наряд Агнии, залитый коньяком, и облачение Лёльки, которая поверх пижамы натянула старые джинсы и вязаный пуловер с широким воротом.

Внешний вид гостьи тоже производил впечатление. И если кожаные брючки цвета лососины и пушистый белый свитерок, между которыми открывалась глазу изрядная часть худосочного тела с пупком, украшенным цветной стекляшкой, еще можно было пережить, то волосы девицы определенно вызвали бы столбняк даже у несущегося на всех парах товарного состава. Правая часть встрепанной и одновременно слипшейся прически незнакомки имела фиолетовый цвет, тогда как левая была снежно-белой с вкраплением голубых прядей. Идеально ровный пробор, разделяющий волосы был оформлен цветными стекляшками. В обрамлении такой шевелюры лисья мордочка гостьи, украшенная стильными очками в перламутровой оправе, выглядела совершенно ничтожной.

Все трое оцепенели на некоторое время. Гостья пришла в себя первой. Вызывающе вздернув острый носик, она потребовала:

– Гийома позовите, пожалуйста.

– Кого? – хором удивились Лёлька с Агнией.

– Гийома! Он здесь живет. Мы только что решили, что нам пора встретиться в реале.

– Где? – переспросила Лёлька, пытаясь сообразить, как такой кадр могли выпустить из психиатрической лечебницы.

– Здесь нет никакого Гийома! Здесь живу я, – в свою очередь нервно возмутилась Агния.

– Но он меня ждет! – напирала девица. – Скажите ему, что пришла Лулу, его родственная душа из мира грез.

– Девушка, говорят вам, здесь нет Гийома! Вы, наверное, ошиблись адресом, – попыталась вразумить её Лёлька.

– Ну уж нет! – внезапно завопила девушка. – Неужели этот проходимец пригласил сюда и вас, лахудр драных? Пустите меня к нему, я с эти извращенцем разберусь!

С этими словами феерическая Лулу растолкала в стороны опешивших подруг и влетела в квартиру. С разбегу она споткнулась о ноги лежащего тела и грохнулась на пол рядом с ним. В следующую минуту прихожая огласилась диким воплем – девица рассмотрела нож в груди трупа и заблажила дурным голосом. Агния мгновенно захлопнула дверь, а Лёлька кинулась к гостье, безуспешно уговаривая её прекратить кричать.

Но та орала, как резанная, отбиваясь от Лёльки ногами, обутыми в стильные полусапожки. Получив пару ощутимых пинков, Лёлька махнула рукой и устало опустилась на пуфик, стоящий около зеркала. Девица неожиданно перестала орать, вскочила на четвереньки и резво отбежала в дальний угол прихожей. Там она уселась на корточки и уставилась на мертвого Вотю.

– Так вот какой ты был, Гийом! – с пафосом воскликнула она и укоризненно посмотрела на Лёльку и Агнию. – Значит, вы его убили. Зачем? Из-за меня? Не слабо…

– Она психопатка, – устало констатировала Лёлька.

– Точно психопатка, – подтвердила Агния, сбрасывая туфли и болезненно морщась. При прорыве девицы в квартиру она оступилась и подвернула ногу.

– А вы – убийцы! – злорадно отозвалась из угла Лулу и повторила нараспев: – Не сла-або!

– Все, хватит, нужно вызывать милицию! – воскликнула Лёлька. – Иначе сюда прибегут и Гийом, и все соседи по дому. Такие вопли только глухой не услышит.

– Ладно, только я сама позвоню. А ты следи, чтобы эта поганка на меня не бросилась, – попросила Агния, осторожно приближаясь к телефону.

– Сама поганка! – тут же откликнулась девица. И добавила: – Я все про вас расскажу, гадюки!

Не обращая на неё внимания, Агния набрала нужный номер и устало сообщила об убийстве. До приезда милиции они так и оставались в прихожей, только Лулу уселась в своем углу в позу "лотоса" и, раскачиваясь, принялась вслух восхищаться неземной красотой мертвого Воти, которого упорно продолжала именовать Гийомом.

Бормотание девицы так достало Лёльку, что она была рада, когда, наконец, в квартиру вломилась толпа мужчин в форме и в штатском. Они немедленно оттеснили девушек на кухню и принялись фотографировать все подряд и посыпать предметы обстановки порошком для снятия отпечатков пальцев. Высокий импозантный брюнет с седыми висками – видимо, следователь, уселся посреди кухни на табурет и обвел присутствующих строгим взглядом:

– Ну и что тут у вас произошло, барышни?

– Они убили Гийома! – немедленно высунулась вперед Лулу.

Брюнет, пораженный до самого последнего нервного окончания её экзотическим видом, сделал над собой усилие и уточнил:

– Значит, убитого звали Гийомом? Иностранец?

– Да нет, его звали Виталием Сергеевичем Барминым, тридцать восемь лет, неженат, проживает на Пушкинской улице, дом тридцать пять, квартира шестнадцать, – устало ответила Агния.

– А почему тогда?.. – брюнет красноречиво указал на Лулу.

– Да черт её знает, – в сердцах воскликнула Агния. – Приперлась сюда к какому-то Гийому, ворвалась в квартиру, увидела мертвого Виталия и принялась твердить, что он и есть Гийом. Чокнутая идиотка!

– Сама идиотка! Мне Гийом назначил тут встречу, в реале. Я прихожу, а эти прошмандовки его уже успели зарезать. Бедный Гийом! Теперь нас ожидает встреча в только следующем из миров, – закатила глазки девица.

Брюнет с трудом отвел от неё взгляд и затряс головой. Лёлька нашарила на столе сигареты, закурила и устало попросила:

– Вы лучше нас по отдельности допрашивайте, а то эта особа, – она кивнула на впавшую в транс Лулу, – только все запутывает. Никакого Гийома тут нет и никогда не было, но доказать ей это невозможно.

– Ладно, – покладисто согласился представитель органов. – Только я хотел бы знать, кто из вас хозяйка квартиры и кто первым обнаружил труп?

– Я, – мрачно отозвалась Агния. – Я хозяйка квартиры и я обнаружила труп. Вернее я была рядом с Вотей, когда его убили.

– С каким Вотей? – обалдел брюнет. – Убили ещё и Вотю?

На Лёльку внезапно напал истерический смех, и она подавилась дымом. Пока она откашливалась, Агния терпеливо объясняла, что убитый Виталий Сергеевич Бармин и есть убитый Вотя.

В тот момент, когда информация, наконец, дошла до сознания следователя, раздался громкий топот, и в кухню ввалились два милиционера, таща под руки упирающегося Леву. Выглядел братец не лучшим образом – в семейных трусах с изображением Русалочки, старых сланцах и порванной на плече футболке. Бледная ушастая физиономия выражала растерянность и негодование. По всей видимости, его грубо оторвали от любимого компьютера.

Агния с Лёлькой онемели – они совершенно забыли про существование Левы и теперь одновременно изумились тому, что он, все это время находясь в квартире, даже не вышел поинтересоваться, что же тут происходит. А ведь всяческих звуков, причем очень громких, раздавалось предостаточно.

Брюнет тоже изумился и вопросительно посмотрел на Агнию. Та пожала плечами:

– Это мой брат. Он не в курсе событий, сидел в своей комнате, не выходил, ничего не знает.

– Лев Львович Сташевский, – представился, шаркнув ножкой, Лева. Потом вырвал у милиционера руку, сунул её под футболку и со скрежетом почесал худосочную грудь. – А в чем, собственно дело?

Брюнет прищурясь оглядел долговязую фигуру и с расстановкой спросил:

– А вы что, ничего не заметили?

– Где? – изумился Лева.

– В прихожей, на полу, – уточнил следователь.

– А что там?

– Там труп, – последовало уточнение.

– Чей? – разинул рот братец и растерянно посмотрел на Агнию. Потом перевел взгляд на Лулу и содрогнулся от макушки до пяток.

– Виталия Сергеевича Бармина, – отчеканил следователь, медленно наливаясь злобой.

– Воти? – уточнил Лева, не отводя зачарованного взгляда от радужных волос девицы. И отрешенно пожав плечами, пробормотал: – Не заметил.

– Вы что, уже увезли тело? – металлическим голосом осведомился брюнет у одного из милиционеров.

– Да нет, эксперт пока не велел трогать, – изумленно ответил тот.

– Так какого же… – повысил голос следователь, но осекся и ещё раз пристально вгляделся в Леву.

Выражение лица родственника хозяйки квартиры и то, что он не заметил труп, занимающий почти все пространство прихожей, через которую только он что прошел, наводило на определенные умозаключения. "Законченный придурок", – сделал вывод представитель органов и тоскливо вздохнул. Он по опыту знал, как трудно распутываются дела, в которых свидетелями выступают подобные типы.

В этот момент Лулу, до этого меланхолически созерцавшая узор на корзинке с печеньем, внезапно встала и с надрывом заявила, шлепнув по столешнице узенькой ладонью:

– Вы мне должны его отдать!

– Кого? – отшатнулся от неожиданности следователь, тесня милиционеров и зажатого между ними Леву.

– Моего Гийома! Я обязана украсить его последний путь, ведь нам ещё предстоит условиться о новой встрече за гранью вечности.

Милиционеры уставились завороженными бараньими взглядами на неожиданно вспорхнувшее пестрое существо, а Лева слабо затрепыхался в их руках и возмутился:

– Вы не имеете права! Я возражаю!

– Против чего? – удивился неожиданному Левиному порыву брюнет.

– Я не хочу, чтобы меня отдавали этой… – он с трудом подобрал нужное слово и, наконец, нашел его: – Шутихе. Да ещё в последний путь! У меня, в конце концов, права есть, и я не позволю…