Катя Майорова "Мишура"

Мишура
Ольга Ярмолович

Катя Майорова

Дарья Нечаева

Катерина Антипина

Алина Таукенова

Алиса Свинцова

Лена Озоль

Александра Путилина

Тексты, которые вам предстоит прочитать, были созданы в рамках писательской мастерской Кати Майоровой. В течение ноября каждую субботу Катя встречалась с авторами онлайн. Они обсуждали идеи, задумки, с которыми пришел каждый, и доводили их до совершенства. К концу месяца участники написали рассказ, эссе, зарисовку. Тема новогоднего сборника – мишура.

Лена Озоль, Алиса Свинцова, Яна Ямская, Дарья Нечаева, Александра Путилина, Катерина Антипина, Алина Таукенова, Ольга Ярмолович, Катя Майорова

Мишура

От составителя. Катя Майорова

Впервые в рамках писательской мастерской мы работали не просто над тематическим сборником, а над текстами, которые будут опубликованы под Новый год. С одной стороны, задача ответственная, важно создать настроение для читателей, с другой – не хотелось быть слишком серьезными, все же праздник. Тему сборника предложили читатели, и, кажется, «Мишура» лучше всего справляется с созданием новогоднего настроения в текстах: это и яркое украшение новогодней елки, и что-то неважное, незначительное, но при этом привлекающее внимание.

Тексты получились разными: и глубокими, и легкими, и веселыми, и грустными. Сборник понравится всем: и тем, кто хочет отвлечься, зарядиться настроением перед Новым годом, и тем, кого тянет порефлексировать и сбросить с себя груз уходящего года.

Первый в сборнике – рассказ Лены Озоль «Рвота». Главную героиню этой истории буквально рвет мишурой. Почему? Не стану нарушать интригу, выдавая подробности самого мистического и в то же время жизненного текста.

Тему нашего сборника предложила Алиса Свинцова – и так попала на мастерскую. Ее текст «Невероятный неудобняк» понравится всем, кто грустит на новогодних корпоративах из-за прозы жизни: все выпьют, потанцуют, поплачут, посмеются и разъедутся. Сценарий давно утвержден. А что если в этот раз все будет по-другому? И ваши коллеги окажутся совершенно не теми, за кого себя выдают?

Текст Яны Ямской «Быки, Никербокер и другие пациенты» – о том, как небольшая недомолвка может привести к большому недопониманию. Или нет? Уверена, рассказ отзовется каждому, кто знает, что такое жить вместе с партнером, притираться, делить быт и расставлять границы.

«Мишура» – четвертый сборник моих мастерских, и второй, в котором вы сможете найти поэму. Работа Дарьи Нечаевой «Грандиозный шарлатан и волшебная справка» про новогодние желания, которые имеют свойство сбываться.

Эссе Александры Путилиной «Сашины враки» – большое откровение прямиком из детства Саши. Как часто вы врете? А главное – для чего? Если вы со стыдом вспоминаете истории, когда лгали непонятно зачем, то история Саши будет для вас не только интересна, но и терапевтична.

Рассказ «Северное сияние» Катерины Антипиной перенесет вас в Антарктиду, куда главную героиню направил случай, хотя она и сама не прочь была там оказаться. Какие ее ждут испытания? Или, может быть, не испытания, а переосмысления? Читайте в теплом рассказе про холодные края.

Текст Алины Таукеновой «Папа» – трогательный и пронзительный. К сожалению, в нашей жизни немало боли, и чаще всего мы испытываем ее тогда, когда теряем близких. Алина рассказала грустную, но в то же время очень теплую, уютную историю из детства. Родные уходят, но в нашей памяти они всегда живы.

Сборник завершает рассказ Ольги Ярмолович «Самделишная жизнь». Главная героиня – гострайтер, взявшаяся писать книгу о жизни одной интересной пожилой дамы. В какие истории погрузится писатель-призрак, пока будет слушать свою клиентку, сидя в доме, что заметает снег? Уютная, непростая, но обнадеживающая история, которой самое место в новогоднем сборнике.

Я желаю вам приятного чтения и счастливого Нового года!

Рвота. Лена Озоль

? Девушка, вы там заснули, что ли? ? По двери ощутимо вдарили пятерней. ? Можно как-то подинамичней? Тут, вообще, люди есть!

Анька поморщилась от настойчивости невидимого оппонента и снова попыталась сглотнуть ком в горле.

«Уф, вроде пронесло, да и рано еще, почти неделя до курантов», ? с облегчением подумала она и даже попыталась улыбнуться своему отражению в мутном стекле. Тусклая лампочка под потолком высвечивала наклейки и фразы, нацарапанные маркером на стенах барного сортира ? наскальная живопись ее поколения.

В глаза бросилось классическое All you need is love, выведенное над зеркалом. Последнее слово кто-то жирно перечеркнул, а сверху подписал: war.

«Патриотично», ? хмыкнула про себя девушка.

Пальцы слушались плохо, но набирали текст:

– Слушай, а у тебя уже есть планы на Новый год?

Рядом с именем в мессенджере заплясали точки, свидетельствующие о скором ответе.

– Пока не особо, есть идеи?

– Приезжай ко мне.

Молчание.

Ком в горле нарастал, казалось, шуршащее нечто царапает живот изнутри, постепенно готовясь вырваться, пройти через легкие в пищевод и ярким фонтаном заполнить раковину. Богданова сглотнула еще раз, ощущение тяжести осталось, но, к счастью, ничего не произошло.

В глубине души она понимала: сейчас эти чувства связаны не с мишурой, а с Мишей.

– Ок. Можно :)

***

Последние несколько лет Анька Богданова ненавидела декабрь с удвоенной силой.

Она верила, что с возрастом люди постепенно перестают быть счастливыми: годам так к двадцати восьми детский запас счастья расходуется, подобно драгоценному эликсиру, и, подходя к тридцатнику, человеку остается только мысленно подвывать и терпеть. А до тридцати ей оставалось всего ничего ? пять лет.

«Быть взрослым ? значит быть грустным», ? мрачно шутила Богданова, по утрам выталкивая себя из-под одеяла в ненавистный офис. Свою жизнь она привыкла считать обреченно обычной: хорошая школа с английским уклоном (и кому он теперь нужен?), универ ? обязательно со специальностью на перспективу, чтобы потом легко было куда-нибудь приткнуться («и заработать на кусок хлеба»), работа с девяти до шести, как у всех ? добраться можно без пересадок, и на том спасибо.

Единственным признаком отклонения от нормы ? раньше ? Анька считала только свою любовь к ею же придуманным тестам, когда она, попеременно применяла к себе и окружающим те или иные обстоятельства.

«Кто ты из европейских столиц?» ? темы всплывали в сознании из ниоткуда и часто не подчинялись никакой логике, однако ответы на них, наоборот, казались Аньке до боли логичными. Так, отвечая на вопрос про столицы, себя она всегда сравнивала с Минском. Все ее знакомые, побывавшие там, на вопрос: «Как вам город?» ? обычно отвечали: «Очень чисто и аккуратно», и в переносном смысле именно такой была Анька: опрятной, всегда собранной, тихой и исполнительной.

Маму еще с детства Анька сравнивала с Парижем. Казалось, что только этот город ? шелестящий недоступными круассанами (Богданова росла плотной девочкой, поэтому все мучное было под запретом), переливающийся огнями Эйфелевой башни, такой модный и немного неприступный ? мог быть достоин ее мамы.

Про папу Аня рано поняла, что он был Женевой ? сдержанным и молчаливым городом Швейцарии, обеспеченным, но не таким роскошным, как Франция, несмотря на близкое соседство. Точно как Швейцария, папа ловко избегал семейных конфликтов и умел держать нейтралитет ? по крайней мере, всегда, когда мама была недовольна и повышала голос, отец тихо выходил из комнаты или молча продолжал читать газету. В паузах между громкими репликами (кричала мама в основном на дочь, но иногда просто для настроения, «в мир»), слышался шелест страниц. В такие моменты Анька особенно остро понимала, что в рамках их семейных противостояний бесполезно обращаться даже в европейский суд по правам человека, мама все равно будет права.

Любовь играть «в вопросики» появилась у Богдановой еще до школы и заметно ее развлекала, пока она не стала постарше и не начала считать эту привычку сначала дурацкой, а потом, годам к двадцати, и вовсе постыдной.

Глупые тесты из головы она старалась заглушать «цифрами» ? сначала в универе, потом на работе. Цифры встречали ее каждое утро в уютном, но ненавистном офисе на Юго-Западе, они заполняли собой экран компьютера, пересыпались из одного столбца Excel в другой до рези в глазах и часто под вечер не слушались девушку и не хотели сходиться. Работа младшего бухгалтера ? ответственная, но неблагодарная.

– Зато перспективная, ? настаивала мама по телефону в те вечера, когда прошедший день казался особенно невыносимым.

«Не перспективная, а тошнотворная», ? думала про себя Анька, но продолжала вставать по будильнику каждое утро.

Тяжелее всего было перед новогодними праздниками. Подготовка годовой отчетности начиналась еще в конце ноября, и тогда, казалось, весь офис вставал на уши. На Богдановой был сбор документов со всех отделов и сводка промежуточных таблиц баланса, которые она направляла в «святая святых» ? старшему бухгалтеру Полине Андреевне, женщине с говорящей фамилией Душегуб.

Полина Андреевна была человеком корпулентным и властным ? вероятно, благодаря этим двум качествам заседала она в отдельном кабинете, напротив комнатушки финансового отдела, где ютилась младший бухгалтер Богданова. Наверное, только разделявший их коридор спасал Аньку в обычные дни года. Однако в периоды сдачи отчетности Душегуб любила врываться в ее с коллегами скромную обитель, блокируя телом спасительную дверь и почти сбивая бегонии, расставленные на полках, а затем нависать над сотрудницами отдела, выискивая ошибки прямо на мониторе, и раздавая нелестные комментарии об их расторопности.

Конечно, работать в такой атмосфере, а, тем более, успеть сдать что-то вовремя, было невозможно. Богданова и не успевала. Обычно к середине декабря тумблер ее отчаяния был выкручен на максимум, а стоило в городе появиться первым новогодним украшениям ? гирляндам, огонькам, бесконечным полкам с шарами и игрушками в супермаркете, ? как перед ее глазами вставал плотный и решительный торс Душегуб и полночные бдения в кабинете над таблицами в невыносимых попытках свести очередной отчет.

А потом в жизни Богдановой появилась мишура. И все стало гораздо хуже.

***

Первый раз Аньку вырвало мишурой три года назад. Это случилось ровно в полночь, под куранты.

Праздник в тот год приехали отмечать на «фамильную», как ее обычно назвал папа, дачу. За столом было шумно и людно, из Европы, тогда это было еще запросто, прилетел мамин брат с женой, и по кругу гуляла нарядная, с картинкой из яблок на боку, бутылка шнапса. Сама Анька сидела с лицом таким же кислым, как яблоки на этикетке. Отчеты в тот год ее совсем доконали, и силы для общения с родными она выдавливала из себя, как зубную пасту из тюбика, который почти закончился.

Дядя Боря ? светлая душа, балагур и неизменный центр внимания ? в тот вечер хвастался и обмывал наследника. Листал фотографии на экране мобильного, демонстрировал «свежеиспеченного внука» ? двоюродная сестра Ани в тот год как раз вышла замуж и быстро родила. Племянник на фото улыбался заплывшими щелочками глаз и казался красно-бурым пришельцем, непохожим еще на настоящего человека.

– Какой красавец! ? Ахнула мама.

– Наша порода, ? подмигнул дядя и весело ткнул Аньку в бок. ? А ты когда нас с женихом познакомишь? На Новый год, небось, постеснялась пригласить?

Богданова вспыхнула. Любые отношения с противоположным полом все еще оставались для нее запретной темой.

– Куда там! ? покачала головой мама, накладывая салат. ? Анна у нас бука та еще. Ань, ну что с лицом? ? цепкий взгляд матери поймал в тиски. ? Я же правду говорю: если ходить с таким выражением по улицам, то никогда ни с кем не познакомишься.

– Ладно, ладно, всему свое время, ? перевел тему дядя. ? На, глотни хоть, повеселеешь.

Аня выпила залпом. Алкоголь жег пищевод и оставлял незнакомое жесткое послевкусие, но голова приятно расслабилась, и она потянулась за второй порцией.

– Аккуратнее, девушка, с незнакомыми напитками, ? шутливо погрозил пальцем отец.

Потом они чокались бокалами с шампанским и провожали старый год, потом окончательно разделались и со шнапсом, и Анька незаметно от остальных опрокинула в себя рюмку водки. Алкоголь успокаивал и позволял ненадолго смириться с действительностью.

На экране телевизора уже появилась Спасская башня в огнях, Богданова потянулась за шариковой ручкой ? во время боя курантов она обычно писала желание и сжигала его в бокале, давая надежду следующему году, но в этот раз с наступлением полуночи перед глазами плыло.

– Я сейчас, ? пискнула Анька и выбежала в предбанник, в ванную. Дом несколько лет назад перестроили и, к счастью, деревянный советский сортир, в который особенно грустно и страшно было ходить зимой, заменили на современный фаянсовый санузел внутри дома.

Желудок скрутило. На заднем фоне били куранты. Богданова согнулась над раковиной и поняла, что больше не может терпеть. Ее жутко тошнило, но тошнило как-то странно. Перед глазами мелькали цветные вспышки, и Анька представила, что сейчас потеряет сознание, и ее найдут на утро, стыдно лежащей на холодном кафеле в обнимку с белым фаянсом. Еще один толчок, и что-то шуршащее вышло из горла. Аня открыла глаза ? раковина была заполнена мишурой: красной, зеленой, золотой, серебряной ? на любой вкус. Тонкие нити свисали вниз и путались в ногах.

«Кажется, я очень сильно отравилась. Или сошла с ума», ? подумала девушка и снова закрыла глаза.

***

В тот раз Анька собрала мишуру в мусорный пакет и спрятала ее подальше, под ванну. Чисто умылась, проверила платье ? не налипли ли где-то блестящие обрывки и, сославшись на плохое самочувствие, спешно поднялась наверх спать.

Утром первого января дядя шутливо ее подкалывал, а мама, конечно, не упустила возможности прочитать лекцию о вреде алкоголя для женщин. Анька слушала и кивала. В голове было на удивление тихо, ничего не болело, и в целом по ощущениям ей уже давно не было так хорошо и легко, как в то утро. За ночь Богданова успела убедить себя в том, что это все сон ? странный новогодний сон или галлюцинация, возникшая на фоне безумного декабря и алкоголя.

Проверять мусорный пакет не хотелось. Девушка старательно игнорировала мысль о следах своего «падения», как она окрестила инцидент, и смогла продержаться до вечера. День вышел неплохим: по всем каналам крутили советские комедии ? верный спутник новогодних праздников, за окном подморозило, и сосновый подлесок на участке, подсвеченный единственным фонарем, казался сказочным. Анька пялилась в окно и старалась не думать о мишуре.

Только перед сном, когда все разошлись по комнатам, она чистила зубы и решилась заглянуть в мусорный мешок. Мишура была на месте. Сияла и переливалась, как драгоценность, спрятанная под черным целлофаном. Не знай Аня, откуда она взялась, точно бы решила, что это самая красивая на свете мишура, которую она видела.

«Капец», ? подумала Анька и под покровом ночи выкинула пакет.

***

На следующий Новый год все повторилось. А потом еще раз. Инцидент становился обыденностью, и схема была отработана: куранты, раковина, мишура.

Правда, теперь Аня решила не рисковать и начала отмечала праздник у себя в квартире, одна, без лишних глаз и ушей.

Мишура из года в год казалось ей все более красивой, но от этого не менее неправильной. Вместе с ней и Анька чувствовала себя какой-то не такой, аномальной ? порченым человеком под аккуратным пальто.

Когда ее вырвало второй раз, Богданова решила, что серьезно больна, и записалась на обследование. Благо, ДМС работало прекрасно, врачи были душками, и Анька прошла всех, кого можно пройти без озвучивания настоящих причин своего беспокойства. В конце всех манипуляций, уже за свои кровные, она сделала рентген легких и гастроскопию. Анализы ничего не показали, коварная мишура пряталась.