– Есть! – снова хором ответили солдаты и взяли меня под руки.
– Всем остальным разойтись. Патрульным продолжать службу, а остальные в расположение части… бегом… марш.
Меня привели в столовую и усадили за стол. Наконец-то спустя несколько дней я поем по-человечески. Мой завтрак был готов, и уже через десять минут мне удалось наконец поесть. Из головы все не выходил тот самый случай с забывчивостью подполковника. Либо это действительно какая-то проверка, либо провокация. Наверно, он хотел вывести меня на чистую воду. Если каким-то чудом все забывается, мне нужно посетить КПП с теми ребятами, которые меня вязали. Они-то точно должны меня помнить. Наряд заступает на неделю. А вчера не тот день, чтобы их могли поменять. Во всяком случае, я на это рассчитываю. Мне нужно туда, и срочно. Важно знать, помнят ли меня там или, как и подполковник, станут отрицать все происходящее. Тогда я могу воспринять это как сговор.
Да, теперь передо мной встал иной вопрос: как же мне отвлечь этих двух бойцов и вызволиться из-под их опеки хотя бы на пять минут? Я бы дернул на КПП, а потом обратно. Тут нужна какая-то хитрость. Все-таки я должен найти правду.
Я встал из-за стола и направился к выходу. Двое моих опекунов последовали за мной.
– Где у вас туалет? Мне очень надо.
– Там, справа за углом, – произнес один из них, а потом спросил: – Надолго?
– Не знаю. Но минут десять, это точно!
– Хорошо! Я надеюсь, что ты не доставишь нам проблем.
– Проблем? Думаешь, что я покончу с собой?
– Я не уверен. Надеюсь, не надо стоять с тобой рядом?
Я усмехнулся:
– Дело ваше. Но мне нужно туда.
– Хорошо. Мы будем ждать тебя здесь. Только без лишних движений. Туда и обратно.
Я кивнул и медленно поплелся в направлении туалета. Но до него не дошел. Сменив курс, сразу рванул в сторону КПП, а уже через несколько минут был там. Я огляделся по сторонам и понял, что здесь меня ожидало очередное разочарование. Вчерашних бойцов не было. Видимо, наряд поменялся вчера вечером и теперь на КПП находились другие бойцы.
– Что тебе? – вдруг спросил один из них, когда я открыл дверь на КПП.
Поначалу я растерялся, а потом быстро пришел в себя и ответил:
– Тут вчера я оставил свой военник. Я видел, что его положили в ту железную коробку.
– Коробку… коробку… Это не коробка, а сейф, – поправил меня служивый.
– Ну… можно и так сказать.
– Оставил он, – буркнул себе под нос боец. – А зачем ты оставлял?
– Так было надо.
– Так надо, так надо… умники.
Он открыл сейф и оттуда извлек мой документ:
– Твой?
Я кивнул.
– Сейчас проверим. Как фамилия и имя?
– Рядовой Иванов Николай. 783-й разведывательный батальон.
– Ага, вроде похож.
Он глазом смерил мою фотографию с моим лицом, а потом, закрыв документ, протянул его мне.
– Держи, – произнес он, – и больше ничего здесь не оставляй.
– Не буду, – пообещал я и быстро сунул военник во внутренний карман кителя.
Обратно надо было бежать. Прикинул, что десять минут прошло, и меня могли начать искать. Я не на шутку разогнался, а когда подбегал к месту, то пришлось перейти на ходьбу. Возле столовой, где расставался со своими опекунами, теперь топтался один боец, второй куда-то исчез.
– Ты в порядке? – спросил он, когда я подошел к нему?
– В порядке.
– А что так запыхался, бежал, что ли?
– Ерунда. Отжался немного от пола, – соврал я, – а то руки затекли.
– Понимаю, – кивнул тот. – Сейчас ждем нашего товарища. Он пошел узнать о наших дальнейших действиях.
– Хорошо, – согласился я и отошел немного в сторону.
Долго нам ждать не пришлось. Буквально через пять минут наш товарищ вернулся с важным сообщением:
– Командир КП нас троих вызывает к себе.
Мы переглянулись. Опять Митин задумал что-то такое. Или это очередная проверка, или нечто похлеще. Но другого пути не было. Нам пришлось идти к нему.
В военной канцелярии подполковник находился не один. В метре от него сидел какой-то капитан. Я его еще никогда не видел. Все трое мы пошли к его столу, а потом остановились.
– Товарищ подполковник, по вашему приказанию…
– Садись, – указал он мне на стул. – А вы двое свободны.
– Есть, – приложив руку к панаме, почти в один голос произнесли бойцы.
Как только двое солдат вышли из канцелярии, я расположился напротив офицеров.
– Ну что, рядовой Иванов? Давай сюда свой военный билет, который ты только что забрал на КПП. А? Думаешь, мы не следили за тобой? Только не понимаю, кто же тебя в подвал посадил?
Я вытащил военный билет из внутреннего кармана своего кителя и положил на стол. Подполковник его взял и минут пять изучал.
– Да-а, документ сделан на все сто, не придерешься. Что тебе нужно в нашем батальоне? Что ты здесь вынюхиваешь? Отвечай!
– Я? – Я даже растерялся. – Призыв в армию… Срочная служба…
– Да сюда попадают проверенные люди, прошедшие такой отбор, который тебе и не снился. Это не простой батальон, а разведка. Мы здесь знаем каждого комара, каждую муху, а вот тебя я вижу впервые.
– Я не могу поверить, что вы меня могли забыть, раз так говорите. Просто так взять и вычеркнуть меня из своей жизни. Это проверка, да?
– Стоп. Послушай меня внимательно: я не помню тебя…
– Ага, как-то быстро вчерашний день забылся: наш разговор о майоре Корытном, о том, что я выполнял его приказ, а вы не захотели меня слушать. Тогда что же вчера вы делали на КПП? Или вы скажете, что тоже туда не приходили?
– Приходил, но тебя там не было.
– Ну а зачем вы приходили?
– А это уже не твое дело, солдат. Я здесь задаю вопросы.
– Ну пригласите тех солдат и сержанта, кто был вчера на КПП, они-то меня должны помнить. Это они меня в подвал посадили.
– Они посадили в подвал? Кто отдавал приказ?
– Как «кто»? – я пожал плечами. – Вы и отдавали.
– Ладно, хорошо. Чтобы поставить точку в этом деле, я их сейчас сюда вызову. Но если они этого не делали, то тогда за клевету отдам тебя под трибунал.
Через минут пятнадцать весь вчерашний наряд по КПП стоял возле стола подполковника.
– Внимательно посмотрите на этого бойца, – сказал он. – Он утверждает, что вчера с вами был в контакте. Вы его должны были видеть. И не только видеть, а еще и задержать. Знаком ли он вам?
– Никак нет! – ответил за всех сержант.
– Как «нет»? А кто из вас его вчера посадил в подвал?
– Не было такого.
Сержант поглядел на своих бойцов, и они кивнули.
– Не было, – подтвердили они.
– Хорошо, вы свободны, – произнес подполковник и взглядом проследил, как те покинули канцелярию. – Ну что, Иванов? – посмотрел он на меня сквозь брови. – Что будем с тобой делать? Вывод напрашивается один: диверсант. Бандиты при отходе тебя специально здесь оставили, чтобы ты им передавал о нас сведения?
– Ну, товарищ подполковник, не мог я с ними встречаться, они враги.
– Согласен! Они наши враги. А твои, наверно, командиры. Так что некогда нам с тобой здесь возиться. Передам я тебя в штаб. Пусть там следователи с тобой разбираются и выясняют, кто ты и откуда. У меня здесь совершенно иные боевые задачи. У меня нет времени на пустую болтовню. Капитан, – он кивнул на того человека, который сидел с ним рядом, – сейчас тебя доставит в штаб, и там ты все выложишь начистоту.
– А что мне выкладывать? Я ни в чем не виноват!
– Я, по-твоему, виноват, что не помню тебя, боец? Там твою личность и установят. Все, больше не хочу с тобой говорить. Уведите его, капитан, с глаз моих долой!
– Есть! – отрапортовал тот.
Высокий стройный мужчина в военной офицерской форме подошел ко мне и быстро застегнул наручники на моих руках, а потом взял со стола мой военник и положил его в свой коричневый портфель. Ключи от наручников последовали туда же.
– Встать! – приказал он, и я тут же подскочил со стула. – Иди вперед, – снова произнес он.
С сожалением я оглядел всю канцелярию, подполковника, больше не смотревшего в мою сторону, и нехотя вышел из его апартамента. Вскоре капитан довел меня до вертолетной площадки, на котором красовался старенький МИ-8.
– Запрыгивай! – услышал я привычную немногословную речь капитана. Он показывал мне рукой на вертолет.
Я прекрасно понимал, что прощаюсь со своей срочной службой. В глубине души мне стало обидно, что все закончилось не так, как мне бы хотелось. И служба моя пошла коту под хвост. И вообще, меня здесь и знать не хотят, и никто не помнит.
«А действительно, существую ли я на самом деле? – я задумался. – Может быть, и в зеркале не отражаюсь – некий человек-невидимка?»
Я залез в кабину вертолета и чуть ли не уронил слезу, так было жаль себя. Жаль всех тех людей, с которыми воевал бок о бок. А теперь они не хотят знать меня.
Капитан расположился в вертолете рядом со мной и скомандовал летчику:
– Взлетаем, в штаб!
Через мгновение шумно заработали винты, и мы взлетели над землей. Вокруг все время мелькали горы, ущелье, какие-то узкие тропы и резкие обрывы. Меня уже ничего не интересовало: где мы и сколько пролетели и тем более сколько осталось до места высадки. Я постарался прикрыть глаза и уснуть, но у меня ничего не выходило. Глупые мысли все лезли в голову. Наконец я широко открыл глаза и посмотрел в окно вертолета. Там с земли мы увидели яркую вспышку и ракету, пущенную в наш вертолет. Похоже, душманы выстрелили из ущелья по нам.
– Стингер, – только и успел крикнуть капитан.
Летчик не успел вывернуть вертолет, и ракета попала в нас. Раздался взрыв. Нас накрыло осколками. Я увидел, как капитан первым принял их на себя. Они с тяжелым гулом решетили все внутри вертолета, даже проткнули всю мою верхнюю одежду, но по каким-то странным обстоятельствам не коснулись моего тела. Двумя руками я начал вытаскивать их из себя и откидывать в сторону, пока не вспомнил о портфеле капитана.
Пока вертолет кружился в воздухе, я кое-как достал этот пресловутый портфель и пошарил внутри. Нащупав ключи от наручников, сразу начал снимать с себя железные браслеты. А потом откинул их в сторону.
«Что с летчиком?» – подумал я и посмотрел вперед.
Он был еще живой, хотя его живот пронзило лобовым стеклом. Я видел, как он пытался выровнять подбитый МИ-8 и пролететь еще немного, где была территория нашей дивизии. Вторая ракета, пущенная с земли, свела его шансы на нет. Вертолет разломился на разные куски, и мы полетели вниз.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть свою смерть, когда приземлюсь вниз. Или я уже был мертв, а чувствовал себя, как будто живой? Неважно. Наверно, мы все погибли, во всяком случае, они. Очень странное ощущение шлепка о землю. Но почему-то я могу еще мыслить. Значит, все-таки есть жизнь после смерти? Может быть, здесь меня вспомнят?
И тут я почувствовал, что меня тормошат. Кто это? Я открыл глаза и увидел перед собой людей в военной форме. Эта была форма русских солдат. Они попытались забрать у меня портфель. Но я его так прижимал к своему телу, что выдернуть его из моих рук было проблематично.
Один из солдат увидел, что я открыл глаза.
– Он живой! – крикнул боец.
К нам подбежали еще несколько человек.
– Живой… живой… быстрей… в госпиталь его.
Это не была военная колонна. Скорее всего, на этом участке работали специальные войска быстрого реагирования. Услышав шум от взрыва советского вертолета, они тут же выехали в зону падения и увидели единственного выжившего человека. Я лежал недалеко от его обломков и прижимал к себе коричневый портфель, где находился мой военный билет. Несколько рук впились в него и стали тянуть вверх, пока не выдернули. Потом подхватили меня под руки и поволокли в сторону русской техники, которая стояла прямо возле дороги. Там находились две дозорные боевые машины – БРДМ-2 и УАЗ-469.
Меня посадили на заднее сиденье уазика. По бокам расположились вооруженные солдаты. Когда бронированные машины двинулись вперед, наш уазик последовал за ними. Я прикрыл глаза и попытался вспомнить, что со мной произошло. Каким образом я уцелел при таком падении? И почему осколки от взрыва не коснулись моего тела, а лишь изрешетили всю военную форму? В голове всплыли те самые события в деревне. Я еще тогда пошутил по поводу бессмертия.
«Но нет, не может этого быть!» – я чуть не подскочил от такой мысли.
Но снова пришел в себя и решил вспомнить все, что сказал в деревне этому старику. Еще тогда я хотел, чтобы они забыли меня и особенно то, что я им всем говорил. Вот поэтому никто меня не помнит. Все забывают не только мои слова, но и меня самого. И это происходит лишь после того, как я усну. Значит, каждый новый день моего бодрствования начинается с новой страницы, с чистого листа. Я бессмертен, и никто меня не помнит. Если я сейчас засну, то и эти солдаты, которые меня обнаружили возле разбитого самолета, обо мне тоже забудут, и тогда нужно будет и им объяснять, почему я проник в их машину. Теперь мне надо постараться не уснуть, чтобы быстрее добраться до госпиталя, а там разработать другую стратегию. Необходимо будет еще раз проверить все мои догадки по поводу сна. Если про меня снова все забудут, значит, так оно и есть. Мои предположения обернутся горькой действительностью.
