Анна Фаер "Никто и Ничтожество"

– Что-то случилось?

– Давай я расскажу тебе о синих слонах, хочешь?

И тогда Ди сделала то, чего можно было от неё ожидать. Она сказала так: «Ты не хотела слушать о моём титуле, так что не рассказывай мне о своих слонах. Мне не интересно». Признаюсь, это ранило. От фамильяра ждут чего-то другого, но у нас всё-таки не было контракта, так что мы могли вести себя так, как нам хотелось. И в тот момент мне хотелось рассыпаться на части, я расплакалась без слёз. И я всё ещё не понимаю, каким образом Ди узнала, что мне стало больно, если ни раны, ни слёз её глаза не увидели.

– Ч-что ты делаешь? – прошептала я, когда она забралась ко мне на колени и перевернулась животом кверху.

– Какая ты глупенькая, – хмыкнула Ди. – Давай, почеши животик.

– Зачем? – спросила я, уже опустив руку в чёрный подшерсток.

– Сейчас поймёшь… Три, два, один.

– Аааа, – тихо и блаженно протянула я. – Вот оно, оказывается, как ощущается. У меня просто никогда прежде не было кошки. Я и не знала, как это приятно. Я всё правильно делаю? Тебе тоже хорошо?

– Всё хорошо, только слов поменьше.

Синие слоны перестали трубить и склонили передние колени, готовясь ко сну, бой гонга вдали, время от времени доносящийся ко мне в течение дня, тоже затих. Если бы можно было прочувствовать, как заживает рана, это бы ощущалось, как кошка, запрыгнувшая к вам на колени, мурлычущая кошка, которой не нужны никакие слова, чтобы утешить и исцелить.

– Чем вы там занимаетесь? – мама Тан, сидящая на переднем сидении, обернулась к нам, а потом понимающе протянула: – Ааа, кошки. И всё же это удивительно! Мы с отцом спорили, и я делала ставки на песца и скворца.

– Скворца? – Рэйви стала распушать пёрышки. – А вороны вас не устраивают? Я недостаточно хороша для вашей семьи?

– Рэйви, – Тан провела пальцем по голове птицы. – Я знаю тебя всего день, а уже люблю. Ты лучше всяких песцов.

– Но я говорила о скворце. Ах, значит, песец всё ещё в твоей голове, всё ясно!

– Рэйви, смотри какая у меня блестящая пуговка!

– Пуууугоооовкааа, – если тьма всецело черных глаз птицы могла расшириться, то она, безусловно, расширилась.

– С чего бы мне искать скворца? – спросила я маму Тан, продолжая чесать животик Ди.

– О, дорогая, чёрная кошка слишком консервативна для тебя. Мы ждали чего-то более необычного.

– А песец разве не необычный?

– Песец подходит страсти нашей Тан к красоте и роскоши. А скворец так обычен, что в нём появляется нечто особенное.

– Просто смирись, что мы оба были далеко от победы, дорогая, – вмешался папа Тан. – О, девочки, смотрите! Он тут с утра лежит.

Мы с Тан посмотрели в окно, за которым промелькнул перевёрнутый грузовик.

– Наверное, очень устал, вот и прилёг отдохнуть, – пошутила я.

– Думаешь? – отозвался папа Тан. – А я уже испугался, что издох.

Все рассмеялись, а потом продолжили разговор о фамильярах, а я опустила взгляд вниз, на колени, на изящное и утончённое тело, гладкую шёрстку и два круглых разноцветных глаза. Они напомнили мне о других глазах, жутких и страшных. И я удивилась тому, что нашлась одна общая черта между Ди и Смертью: они оба казались чем-то нереальным даже в мире, полном волшебства и нереальных вещей. Если вы когда-нибудь всматривались в глаза кошки или Смерти, то должны понимать, о чём я пытаюсь сказать. Вот я, например, встретилась со Смертью гораздо раньше, чем встретила кошку, так что меня удивило, какими невероятными оказались кошачьи глаза, они были словно глазами самой Жизни для меня.

Нас с Ди высадили перед моим домом, когда только-только начало смеркаться. Я неловко замерла, а потом тихо спросила:

– Я возьму тебя на ручки?

– Ч-что?

– Можно мне взять тебя на руки? Я слышала, что котиков иногда так носят. Понимаешь, перед домом лежат терновые ветви, чтобы не подпускать зло, а ты можешь поранить свои нежные подушечки, ведь у тебя нет обуви, как у людей.

– Я этого не выдержу! Ты всегда такая многословная?! Просто возьми меня уже, и пойдём!

– Ох…

Я прижала Ди к груди, и ветки терновника захрустели под моими ногами. Я ожидала услышать вопросы о том, какое такое зло ожидает моя семья, но Дифестемида ничего не стала спрашивать. И чтобы наверняка не спросила, я завела разговор о доме:

– Он довольно просторный, мой дом, но беспорядочный и недостроенный. Мы в семье все довольно ветряные, хотя каждый из нас вкладывает в это слово разный смысл. Это я говорю к тому, что тебе может оказаться сложно влиться. Зато я могу обещать, что тебя сразу же полюбят.

– Меня не волнует, что я могу кому-то не понравиться, меня больше волнует ваша протекающая крыша.

– О, не переживай! С твоим приходом крыша появится.

И стоило нам подняться на крыльцо, как куда ближе, чем звук гонга, что я слышала время от времени на протяжении дня, раздался стук – громкий удар над нашими головами. Сидящая на крыше тонкая фигура, которой был мой папа, поднялась на ноги и помахала нам, крикнув:

– Я ведь обещал, что к вашему приезду успею! Привет, кошка! Я починил крышу как раз к твоему приезду! Как было бы забавно, если бы с твоим отъездом её бы снесло!

– Не будет никакого отъезда! Ты что! Зачем нам дом без крыши! Ди с нами так никогда не поступит, она не оставит нас мокнуть под дождём!

– Хорошо-хорошо, я просто так это сказал. Ди, у нас есть будка во дворе, если хочешь отдельное жильё!

– Ты такой ветряный! – крикнула я папе, и мы оба рассмеялись.

– Чудики, – прошептала Ди, когда я опустила её на пол в прихожей.

Я только сняла одежду, а Ди принюхалась к новой обстановке, как в комнату влетела мама. В её глазах я прочла стремление заставить Ди чувствовать себя членом семьи как можно скорее. Но как-то я не ожидала, что от этого я стану чувствовать себя членом семьи меньше.

– О, какая красавица! Что за глазки, что за лапки! Иди сюда, я тебя обниму! Я купила тебе пять разных кормов, чтобы точно нашлось то, что ты любишь. А, может, ты хочешь сметанки? Наколдовать тебе солнечных зайчиков? Я слышала, кошки любят на них охотиться! Ты любишь? – она на секунду перевела взгляд на меня и подарила мне всего одно предложение: – Тан, привет, нужно в магазин за кофе и молочком для кошечки сходить, сходишь, пока не сняла обувь?

– Нет, нет! – Ди подбежала ко мне и потёрлась о ногу, говоря это мягко и слегка взволновано. – Давайте мы побудем ещё вместе с Тан… я нервничаю. Тан, отнесёшь меня в нашу комнату?

– Меня зовут Тантанарет, и это относится ко всем здесь! Не так уж и сложно запомнить. И да, Ди, я отнесу тебя, иди сюда.

Я сказала это, откровенно сговорчески подмигнув, так что мама закатила глаза.

– Ты такая ветряная!

– Потому что твоя дочь!

Мы с ней рассмеялись, а я почувствовала, как Ди прижалась ко мне, прошептав: «Чудики, они все здесь такие чудики». Стоило мне войти в комнату, как Ди тут же спрыгнула с рук и, потянувшись, сказала:

– Ах, не воспринимай всерьёз слова о том, что я хочу провести с тобой больше времени. Просто я хочу провести его меньше с твоими родителями. И, если что, я хотела бы иметь отдельный дом, так что, если будка не воняет собакой, она моя.

– Хорошо, – кивнула я, присев на кровать, и, словно не услышав её слова, сказала. – Мы можем спать вместе.

– Мы знакомы два дня, дорогая. То, что я прилегла к тебе на колени, ещё ничего не значит.

– Да? А вот я уже привыкла и для меня это много значит!

И, не спрашивая, я усадила Ди на колени и стала чесать ей шейку. Она какое-то время пыталась отвернуться, но потом замурлыкала. Я и не заметила, как она уснула, поэтому пришлось ещё долго сидеть, решая, куда бы её уложить. В конце концов, я уложила её на кровать, а сама решила спать на диване в гостиной. Последние дни были насыщенными, странными и даже пугающими, поэтому уснуть было легко. И даже звуки гонга, долетающие издалека, казались мне колыбельной.

Я проснулась гораздо раньше Ди. Когда я заглянула в комнату, она спала, залитая утреннем светом, там, где я её положила, и я замерла в дверях, боясь потревожить её покой, ведь она была той, кто подарил покой мне. Удивительно! Как можно было прожить жизнь, не зная волшебного свойства кошек, успокаивать нервы. Ди подарила мне покой, когда он мне был нужен, и я знала, что она подарит его ещё ни один раз, поэтому мне захотелось подарить ей что-нибудь в ответ. Для начала спокойный сон.

– Мам, пап! – крикнула я в коридоре. – Кто-нибудь дома?

Дома никого не было. Так сказала бы я раньше. Но теперь дома была Ди. Побродив по дому, одновременно завтракая, умываясь и одеваясь, я с сумкой для покупок вышла на улицу собранной и настроенной на хороший день. Терновые ветки весело хрустели у меня под ногами, а я двигалась к дороге, ведущей в магазин. Из дома вело всего две дороги: одна в центр города, а другая вглубь леса. Наш городок был одним из затерянных в лесу городков, и в какой бы части города ты не находился, всегда и везде воздух оставался чистым, а чувство, что можно бросить всё и сбежать в лес, став городской легендой и отрастив оленьи рога, давал силы продолжать двигаться вперёд.

Честно говоря, я не собиралась дарить Ди что-то материальное. Но весёлый хруст терновых веток всё ещё звучал в моей голове, а вместе с ним и мысли о том, что Ди не сможет ходить по этим ветка, не поранив подушечек лапок. Из-за терновника мне приходилось часто менять обувь, и обычно я покупала одни и те же ботинки, из-за чего казалось, что моей обуви уже 10 лет, но я за ней очень хорошо слежу. И вот в очередной раз я оказалась перед выставленными на продажу чёрными ботинками на шнуровке, но впервые я подумала о том, что хочу выбрать что-то новое. Это было странно, очень странно, но розовые сапожки словно притянули к себе мою руку, иначе я объяснить этот выбор не могу. Ведьмы придерживаются одного цвета, я же носила черный и белый, но у меня появилось желание добавить что-то ещё. Очень рискованно, между прочим, для кого-то, кто хотел стать образцовой ведьмой.

Я их взяла. Не потому что прислушалась к тайному зову души, а потому что напротив, в детском отделе, стояли крошечные розовые сапожки. Идеальные сапожки для нежных лапок Ди. Правда, для неё пришлось покупать две пары, сами понимаете, кошки.

В момент, когда я вошла с подарком в комнату, Ди сидела в её центре, рассматривая свои лапки. Они сеяли. И по всей комнате были оставлены сияющие золотым светом отпечатки лапок.

– Как красиво, – прошептала я, забыв о подарке.

– Как страшно! Что со мной? – Ди смотрела на меня испугано. – Я ночью каким-то образом успела спастись от зомби, про которых рассказывал Нонм. Где они? Они ведь напали на весь город! Как ты спаслась?

– Зомби? Что? – я опешила.

– Ну, ты тоже там была! Но тебя укусили, мне пришлось идти одной. А ещё там была моя бабуля. Она почему-то скакала на лошади… А лошадь шла на задних ногах… Всё было так странно, я будто чужую жизнь прожила.

И лишь после этого я поняла. Я присела на колени перед Ди, понимающе наклонила голову и мягко спросила:

– Ты никогда прежде не видела снов?

– Ох… Но я думала, что это будет не настолько реально, видеть эти ваши сны. И, если честно, мне было так страшно тебе говорить об этом, ты ведь могла решить, что я сошла с ума.

– О, Ди, никогда не бойся мне что-то сказать, я всегда буду слушать и стараться понять. Сны? Иногда они настолько реальны, что просыпаешься и плачешь или смеёшься от счастья. Знаешь, это очень похоже на подарок, будто нам подарили возможность прожить, увидеть и прочувствовать больше, чем мы можем, – и тогда я вспомнила. – Подарок! Ди, это тебе!

– Что там?

– Открой, ну же! Это сюрприз! Но ладно, я скажу, сейчас будет страшный спойлер: тебе понравится! Что? Разве не забавно? Ты ведь думала, что я скажу, что там внутри, а я…

– Прекрати, Тантанарет. Лучше открой, у меня ведь лапки, я не могу развязать бант.

Я выронила коробку из рук. Кажется, улыбка на моём лице засияла так же ярко, как следы от лапок Ди.

– Спасибо! Это лучший ответный подарок на свете!

– Что? Но я ведь ничего…

– Моё имя! Это звучит как счастье, как радость, как лучшие времена жизни!

– Для тебя это действительно так важно?

– Я – это моё имя. И я никогда не хотела бы быть кем-то, кроме Тантанарет.

– Я это запомню, – улыбнулась Ди, а потом положила лапку на коробку, – а что там?

– Это поможет тебе даже в двух проблемах, – ответила я, распаковывая подарочную коробку, в которую поместилось содержимое двух обувных коробок. – Во-первых, ты сможешь бегать в будку по терновым веточкам, а во вторых, никто не заметит, что ты оставляешь следы. Кстати, почему ты их оставляешь? Дай сюда лапку, сейчас смотри, вот так они обуваются, ты даже с лапками справишься. Так вот, я не слышала, чтобы у котиков такое бывало, я сейчас про светящиеся следы говорю.

– Я выросла в Котолонии. И я наблюдала за всем кошачьим сообществом, моя семья была одной из ведущих линий правительства. Но я никогда не видела ничего подобного. Думаешь, мне нужно к врачу?

– Тебе не больно?

– Нет.

– Тогда врач не нужен. Это как твои разноцветные глаза. Просто ты очень особенная кошечка.

– Пф.

– Да! Ты кошка в сапожках! Ты особенная!

– Я не особенная, а странная. Эти глаза, следы…

– Ох, ты ещё и спишь очень долго! Это тоже странно!

– А вот это уже совершенно обычно для кошек. Наша прямая обязанность – много спать. Ты не знала этого о котах?

– Нет, это невероятно!

– Кстати, возможно, поэтому мы редко видим яркие сны.

– Ди! Не интригуй так, рассказывай, рассказывай больше!

Ди смешно с непривычки подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение в полусапожках. Она довольно улыбнулась, и стала с удовольствием рассматривать своё отражение, пока слова, словно древняя сказка, лились из её чёрных, как и пасть, уст:

– Этот мир существует благодаря кошкам. Возможно, люди и могут позволить себе сделать из нас фамильяров или даже питомцев, но это лишь потому, что мы позволяем. Мы сним эту реальность, когда спим. Миллиарды кошек по всему миру засыпают, чтобы увидеть во сне каждую песчинку, каждую травинку, каждого муравья. Поэтому нам нужно так много спать, поэтому нельзя тревожить спящую кошку. Кто знает, вдруг она снит именно твою жизнь? Не стоит рисковать, если не хочешь, чтобы эта жизнь прервалась вместе со сном кошки. Не рискуй, никогда. И, о, дорогуша, это чудесные сапожки! Жаль, я не смогу умываться в них, но мы это переживём.

Часть о сапожках я уже не слышала, я присела на кровать, обхватив голову руками. Мысль о том, что моя жизнь – сон кошки, мне не понравилась. Почему-то у меня даже не получалось представить концепции хуже.

– Это всё правда? – спросила я тихо.

– Во всём есть своя правда, – Ди запрыгнула ко мне на кровать прямо в новых сапожках. – Мы, кошки, любим говорить таинственно. Или говорить лишь один раз. Или вовсе не говорить – этот вариант мой любимый.

Я легла на бок и посмотрела в разноцветные глаза Ди. От мысли, что мы вместе пройдём всю жизнь бок о бок, становилась странно тревожно и воодушевлённо.

– Ты переживаешь перед поступлением в академию?

– Нет, – Ди сонно прищурилась, – я всё равно просплю половину учёбы. Те, кто спят на занятиях, котики. Всё очень просто.

– А котики снят этот мир, и их нельзя тревожить, – улыбнулась я и перевернулась на спину. – Я не буду котиком, я буду Тантанарет, и к концу обучения обо мне будут знать все. Я обязательно стану первой в своём роде волшебницей, особенной волшебницей, а ты, – я почесала Ди за ушком, – очень сильно мне в этом поможешь. Вместо плохих снов постарайся увидеть меня сильной и могущественной. И тебя рядом со мной.