Анна Фаер "Никто и Ничтожество"

– Ну, достаточно, чтобы быть взрослой.

– По крайней мере, я не одета в пижаму.

Этот разговор заставил меня вспомнить вечер, когда я познакомилась с Ди. Мы с ней тоже не сразу нашли общий язык, а потом подружились. Так что я решила, что эта девушка обязательно станет моим студенческим другом. Её пшеничного цвета волосы были собраны в тугой до педантичности аккуратный хвост, а взгляд был холодным и решительным. Мне это понравилось.

– Меня зовут Тантанарет, не Тан. Только Тантанарет.

– Меня это не интересует. У меня слишком много дел, знаешь ли.

– Тогда давай я тебе помогу!

Девушка, суетливая, не способная и секунды просто так постоять на месте, вдруг замерла, словно мои слова превратили кофе в её венах в тёплый травяной чай.

– Я была бы благодарна. Мне, и правда, не помешал бы помощник.

– Без проблем! Что нужно сделать? И как тебя зовут? Ты организатор сегодняшнего торжества?

– Я Боко, президент студсовета. Пойдём, я расскажу тебе всё по пути, – сказала она, и мы вошли в холл академии. – Сейчас присядем, и я сделаю для тебя список дел, с которыми ты могла бы мне помочь. Нужно лишь проверить, всё ли установлено и подготовлено для торжества.

– Да, конечно! Это очень здорово!

– Ты всегда так радостно со всем соглашаешься?

– А в этом есть что-то плохое?

– Нет, но мой тебе совет: будь тише. Когда-нибудь слышала о жизнерадостных готовых бескорыстно помочь каждому встречному ведьмах? И я нет. Больше отчуждённости, дорогуша. Ты что, записываешь за мной?

Я смутилась и вернула блокнот в карман куртки. Для кого-то, в ком так много слов, как порой бывает во мне, довольно полезно записывать особенно важные слова, пока они не смешались с остальными.

– Я всё проверю! Куда мне принести отчёт?

– Этим может заняться твой фамильяр. Кстати, где он?

– Кажется, мы поругались, так что она ушла спать. Это кошка, Ди, и она по-настоящему много спит.

– Даже с фамильяром собственным не можешь справиться, – хмыкнула Боко. – Что ж, тогда отчёт занесёшь ко мне сама.

– А где твой фамильяр? – спросила я с любопытством и без каких-либо претензий.

– Думаешь, у меня проблемы с моим фамильяром?! Все меня слушаются, так что не переживай, моя синичка сейчас решает некоторые вопросы, которые больше никому доверить нельзя. Комната студсовета находится в западном крыле дальнего коридора второго этажа снизу, там оставишь отчёт. Понятно?

– Да, всё понятно, – уверенно кивнула я, ощущая, что ни слова, сказанного Боко, не поняла.

– Держи список, – девушка протянула мне листок. – Постарайся вернуть его до обеда, после обеда я буду готовиться к торжеству. Моё платье нужно ещё забрать из ателье, а причёска всегда требует больше времени, чем кажется.

– Что? Я собиралась пойти в джинсах и просто помыть голову.

Боко взглянула на меня так, как совсем недавно смотрел профессор Селам. Кого-нибудь без мечты такой взгляд мог бы осадить. В нём читалось: «Ты не готова быть волшебницей, если даже не понимаешь законов места, в котором учат магии. Ты не подходишь, ты не вписываешься». Но я давно научилась отвечать на такие взгляды улыбкой. Я ошибаюсь, не вписываюсь, не подхожу только потому, что во мне гораздо больше всего, чем просто способность к магии. Я заключаю в себе достаточно, чтобы выйти за границы привычного представления о колдовстве и создать нечто большее.

– Ты можешь пойти в джинсах, – наконец сказала Боко, энергично собирая все свои бумаги в такую аккуратную стопку, что десяток листков показался единым целым. – Я буду ведущей торжества, поэтому мне обязательно выглядеть хорошо. А ты…

– А я побежала выполнять задания! Рада была познакомиться!

Я выбежала на улицу, чтобы обойти академию и оказаться на заднем дворе. Первым пунктом было дерево Дьявола, а я слышала, что оно находится прямо за академией и его невозможно не узнать. Мороз щепал мои щёки, и я улыбалась, думая о том, что Тан где-то далеко-далеко просыпается под шум моря и песни южных ветров. Наверное, она переживает о том, что мне будет одиноко, но, посвящение ещё не началось, а я уже завела новые знакомства. И, возможно, эти знакомства окажутся полезными для моей карьеры ведьмы.

Дерево Дьявола действительно невозможно было не заметить. Огромное, выше академии, раскидистое дерево, ствол которого не смогли бы охватить даже три человека, взявшиеся за руки. Такие деревья есть во всех крупных городах, местах, которые расцвели, благодаря тому, что их заселили самые сильные ковены из всех известных. Давным-давно раз в десять лет дерево полевали кровью ведущей ведьмы, хранящей в себе невероятную мощь, чтобы откупиться от Дьявола. И это работало, несчастья, катаклизмы, болезни – всё обходило города с дьявольским деревом стороной. Но спустя сотни лет ритуал жертвоприношения был отменён в связи с введением конституции и законов. Уголовный кодекс не совсем одобрял идею о приношении в дар дереву человеческой жизни. И с тех пор вместо орошения древа кровью ведьмы, его поливают вином и осыпают пеплом, который остаётся от сожжения ритуальной куклы.

И что же я увидела? Это огромное древо, облепленное бардовым от вина и крови мхом, древо, ощетинившиеся крепкими голыми острыми ветвями, было увешено светящейся гирляндой и разноцветными бантами.

– Мило, – сказала я себе под нос и поставила напротив первого пункта галочку.

Собственно, я не очень хорошо представляла, чего именно ждала от меня Боко, поэтому решила просто вернуть ей список с появившимися на нём галочками. Для меня же это было прекрасной возможностью познакомиться с обстановкой академии в тишине и покое, от которых вечером не осталось бы ни косточки ни шкурки.

За деревом Дьявола стояла ледяная стена. Я нашла в списке пункт о ледяном лабиринте и поставила напротив него галочку. Любопытство завело меня к входу в лабиринт, но прежде, чем я сделала шаг внутрь, мне на плечо опустилась рука в кожаной перчатке.

– Не ходи туда одна, – раздался уже знакомый голос профессора Селама, – это лабиринт для волшебников и их фамильяров. Это не тот путь, который можно пройти в одиночку.

– О, я не собиралась туда идти, – почему-то соврала я. – У меня здесь список для проверки. Я помогаю Боко. Вы знаете Боко?

– Гораздо лучше, чем тебя. Позволишь взглянуть на список?

– Конечно, вот он. Хотите быть помощником для помощника?

– Хочу убедиться, что из-за твоего маленького неожиданного вмешательства торжество не будет сорвано. Кстати, я оказался здесь вовремя. Я отвечаю за развлечения, а это большая часть пунктов твоего списка.

– И какие же развлечения нас ждут, кроме ледяного лабиринта, в который без фамильяра даже и заглянуть нельзя?

– Литературная викторина!

Я подняла взгляд на лицо Селама, и, уверяю, оно светилось так же ярко, как снег вокруг и огоньки на дереве за его спиной.

– Ничего не имею против, – опять соврала я, – но это кажется не лучшим развлечением для молодёжи, грезящей магией.

– Ах, но что может быть волшебнее того, что способны сотворить слова! Я даже придумал несколько игр специально для этого вечера! Например, я буду озвучивать фразы, истинный смысл которых можно понять, если заменить каждое слово антонимом.

– Например, фраза «ты не любишь меня»?

– Я люблю тебя! Да, всё верно! Ты схватываешь на лету.

«Что сейчас произошло? Но, кажется, у него от меня хорошее впечатление, и я могу рассчитывать на особое отношение и выдающиеся оценки», – подумала я, следуя за профессором Селамом.

– А здесь у нас находится…

– Это кафе? – перебила его я.

– Да, а напротив место для игры в судьбы. Ты умеешь играть?

– Эти доски похожи на шахматные, – ответила я, разглядывая столики с досками напротив кафе.

– Да, только вместо шахматных фигур используются карточки с различными героями. Я люблю играть мудрецом и иногда жертвой. Думаю, тебе бы подошла фигура бога.

– Здесь тесно, – остановилась я резко, нахмурившись. – А как насчёт того, чтобы расчертить все столы как шахматные доски? Тогда можно было бы одновременно играть и есть. И свободного места стало бы больше. Сейчас здесь слишком уж тесно.

Профессор Селам задумчиво кивнул, а потом сказал:

– Это решает все проблемы, удивительно. Я разругался с Азукором, потому что настаивал на турнире в судьбы, хотя места на праздничной площадке для этого уже не оставалось. А твоё предложение прекрасно всё решает!

– А ещё можно ввести игру в чертика, – воспользовалась я шансом, зная, что играю в эту игру лучше всех.

Правила игры в чёртика очень простые, и, возможно, вы уже играли в неё прежде. На большом листе бумаге один игрок начинает рисовать схематического чертика, на которого другой игрок кладёт ладонь. А дальше начинается сама игра: чёртику пририсовывает пропорциональные ему руки и ноги, до которых второй игрок должен дотянуться фалангами пальцев, закрыв ими все конечности чертика. Мы часто играли в эту игру с папой в детстве.

– Это слишком простая игра для торжества, – ответил мне Селам. – Так, все пункты в твоём списке в порядке. Твой фамильяр отнесёт бумаги в комнату студсовета?

– Мой фамильяр сейчас спит в тёплой кровати, а я даже не представляю, как мне найти комнату студсовета.

– Как странно. Что ж, тогда я могу тебя провести, нам как раз по пути.

– Было бы замечательно! Устроите мне персональную экскурсию, это ведь просто замечательно!

– Я не говорил ничего об экскурсии, погоди!

Профессор Селам отвел меня в подвал подвала академии и по пути рассказывал о том, что находилось за дверями, которые попадались нам по пути. Прежде, чем зайти в комнату студсовета, я зашла с профессором в его кабинет. Он взял бумаги, которые нужно было отнести директору Азукору на подпись, чтобы уладить спор о кафе и играх в судьбы, а я стояла у двери и рассматривала причудливую комнату, украшенную различными магическими атрибутами. Меня заинтересовало нечто, спрятанное в банке с формальдегидом.

– Это настоящий чертик, – сказал Селам, заметив моё любопытство. – Я поймал его, будучи ещё студентом. Он хотел унести кусочек моей души, а я хотел сделать открытие. Открытие нового магического вида всегда делает из человека знаменитость.

Я всмотрелась в существо, заточённое внутри банки. Оно походило на тритона, на несколько тритонов, части которых сшили так, чтобы было похоже на другое существо. Меня передёрнуло от мысли, что профессор мог поступить с животным так ради славы.

– Мне нужно отнести бумаги Боко, – заявила я холодно, выйдя из кабинета.

Боко не оказалось в комнате студсовета, и я оставила список, украшенный галочками, поставленными профессором Селамом, на большом дубовом столе. Если ещё несколько часов назад я мечтала оказаться внутри «мглы», то теперь мне хотелось только лежать под одеялом в обнимку с Ди и спать крепким сном. Очень быстро роскошная и мрачная обстановка вокруг стала для меня привычной и неудивительной. Удивительным было только то, что я могла желать чего-то столь обычного столько лет.

Дорога назад в общежитие была куда дольше суматошного пути в академию. Автобус, подобравший меня, оказался утренним: собака на панели водителя всё ещё кивала в ответ на каждую мою мысль. Я немного злилась на себя за то, что не пошла вместе с Ди назад утром. Может быть, именно тогда я начала понимать, что Ди бывает права гораздо чаще, чем я. Мне следовало бы пойти назад утром вместе с ней, потому что в конце, после всех новых знакомств, я всё равно пришла к тому, что нужно поспать. То, о чём Ди говорила в самом начале.

Мы с ней не обсуждали это. Между нами не был заключён контракт, так что я не могла упрекнуть Ди в том, что она оставила меня одну. И я могла понять её, ведь всё-таки по моей глупости ей пришлось пережить столь суматошное утро.

После дневного сна и не очень долгих сборов, мы молча ехали на торжество посвящения в волшебники. Мне хотелось сказать что-то, что могло бы разрушить стену между нами, но всех моих слов было бы мало. Да и Ди, похоже, не любила мои слова. Поэтому я лишь хмурила брови и надеялась, что она сама заберётся ко мне на колени. А Ди тем временем безразлично смотрела в окно, словно её и не волновало всё то, что между нами происходило.

Мы так и остались бы молчать, если бы не серебряная меховая стрела, пущенная в Ди силами нам неподвластными. Это был Илон. Стоило нам выйти из автобуса и немного пройтись, как Ди резко побежала вперёд, а я остановилась от удивления. А потом мимо меня пролетел Илон.

Кажется, моё сердце стало биться так часто, как, наверное, билось сердце Ди. Я обернулась и увидела такого же растерянного, как я сама, Дико.

– Какого хуя? – только и смогла произнести я.

Эти слова словно вернули Дико в реальный мир, и он сорвался с места, а я побежала за ним. Илон догонял Ди молча, Дико догонял Илона, крича его имя, а я догоняла Дико, рассыпаясь ругательствами. И такой вот цепочкой мы прибежали к дереву Дьявола, туда, где в нарядном платье стояла Боко с микрофоном в руках, окружённая толпой новичков. Ди сидела на самой низкой ветке дерева Дьявола, а Илон энергично прыгал под ней. Ощутив на себе взгляд толпы, я прикрыла глаза рукой и прошептала: «О, нет».

– Прошу сохранять спокойствие, технические неполадки, – нервно рассмеялась Боко и, убрав микрофон, прошипела Дико: – Усмири свою псину, я ведь говорила, что ты в академии и дня не продержишься, придурок.

И хотя утром я решила завязать хорошие отношения с директором студсовета, так как нужные связи всегда и везде делают жизнь лучше, почему-то завязать хорошие отношения с Дико показалось мне важнее. Я стряхнула с себя взгляды толпы и спокойно подошла к Илону, ухватив его за ошейник.

– Фу, – сердито сказала я. – Успокойся.

И Илон осел, послушным пёсиком он сидел у моих ног, и лишь хвост его метался из стороны в сторону. Ди осторожно спустилась на землю и подошла ко мне.

– Спасибо, – только и сказал Дико, взяв Илона за ошейник и уводя его в сторону.

Они ушли от смеющийся толпы в темноту, а я, взяв Ди на ручки, отошла в сторону. Ди дрожала, но старалась выглядеть невозмутимой.

– Ты не поранилась?

– Нет. Но мои когти испортили обувь. Прости, ты ведь совсем недавно мне её подарили, а я уже её порвала.

Почему-то я рассмеялась, хотя глаза и налились слезами.

– Ты сейчас такая глупая, совсем как я. Так даже лучше, теперь ты можешь даже лазать по деревьям в своих сапожках. Гениально, Ди. Ты умница.

– Чего не сказать об этой дурацкой собаке. Что делает собака в академии? Собаки – единственные животные, с которыми фамильяров контракт не заключается. Погоди… когда ты обсуждала со мной волков и хорошего знакомого мальчика, ты ведь не об этой шавке говорила? Прошу, скажи, что нет.

– Это Илон, и Дико уверен, что Илон волк. Мы должна пойти за ними. Они были так расстроены.

– Серьёзно? Он хотел разорвать меня на кусочки.

– Вовсе нет, – возразила я, прижимая к себе Ди и направляясь туда, куда ушли Илон и Дико. – Илон хотел подружиться с тобой, его хвост не переставал вилять ни секунды, ты ему очень понравилась.

– А вот он мне ничуть.

– Тише.

Дико сидел на лавочке в пустом парке, который не украсили к торжеству. Освещение было слабым – лишь изящные фонари то тут, то там. Дико сидел, подперев голову руками и глядя на Илона, который положил свою тяжёлую голову на колени парню. Я не видела выражение лица Дико, только его макушку, но мне казалось, что лань, живущая в его глазах, стала печальной ланью, божеством тоски и уныния. Так что я подсела рядом.

– Напишешь об этом в своём дневнике? Если опустить всё плохое, выйдет довольно забавная запись.

Дико поднял голову, но за упавшими волосами цвета пшеницы я не могла разглядеть его глаз. Он тяжело выдохнул, а потом тряхнул головой, откинув волосы со лба. Лань испугано металась, ища убежища, и я предложила найти его, зарывшись в пепел роз.

– Наверное, мы будем жить на одном этаже, – улыбнулась я неуверенно, решая, стоит ли мне много говорить сейчас или нет. – Я вчера видела, как ты сидел на подоконнике в одиночестве. Хотя какое же это одиночество, если ты был в компании своего чёрного дневника. Писал о переживаниях в связи с переменами обстановки? Что?! Мальчики тоже переживают, всё нормально. Мне жутко интересно, что ты писал? Наверное, что-то грустное?

– Да, она много говорит, – боднула мой подбородок Ди. – Но из всей нашей компании я единственная, кто имеет право на такую грустную мину. Улыбнёшься? В качестве компенсации?

Дико улыбнулся одним лишь уголком рта, а потом шмыгнул носом. Это был человек, которому тяжело. И я, решившая стать ведьмой, чтобы даже Луна и Солнце щурились от улыбки, должна была научиться справляться с горем простого обычного человека прежде, чем браться за что-то более сложное.

– Ну и что же ты такое писал? – толкнула я Дико плечом. – Ой, наверное, я надоедливая? И, наверное, от того, что я спрашиваю, тебе говорить ещё меньше хочется? Но я не могу не спросить, мне интересно!

– Это любопытство, а не интерес, – хмыкнул он.

– О! Ты тоже чувствуешь эту разницу, что заключена в словах! Замечательно, мы точно поладим.

– Я писал песню. Илон меня этому научил, волки сочиняют только лунные песни. И я хочу быть первым и единственным лунным певцом.

Илон, услышав в разговоре своё имя, ещё оживлённее завилял хвостом, а потом положил свою голову на мои колени. Ди выгнула спину, но Илон никак на это не отреагировал. И тогда, почувствовав безопасность, Ди наклонилась, принюхиваясь к Илону. Это казалось настоящей победой, пока Илон не вывалил язык, чтобы искренне и от души лизнуть Ди, обслюнявив ей при этом половину мордочки.