Забава, Горыныч и Бова королевич
Инна Ивановна Фидянина
Две былинки в стихах. Первая о том, как деву-птицу Забаву Путятичну легкомысленну украл змей Горыныч и спрятал в пещере. А Добрыня Никитич её спасал. А как спасал, расскажем далее… Но занесло его совсем не туда и надо-о-олго! А вторая былинка про сына Забавы – королевича Бову. Родился Бова богатырем великим, и по ошибке попал в будущее неведомое… Вместе с Агафьей Лыковой, однако.
Инна Фидянина
Забава, Горыныч и Бова королевич
Не мозоль глаза природе —
спрячься где-нибудь в народе.
Забава Путятична и Добрыня Никитич
То что свято, то и клято.
А у нас бока намяты
при любых наших словах, —
на то царский был указ.
Во стольном граде, сто раз оболганном, в Московии далёкой, за церквями белокаменными да за крепостями оборонными, жил да правил, на троне восседал царь-государь Николай Хоробрый, самодур великий, но дюже добрый: народу поблажку давал, а на родных детях отрывался. И была у царя супружница – молодая царица свет Забава Путятична красоты неписаной, роду княжеского, но с каких краёв – никто не помнил, а может и помнить было не велено.
И слух пошёл по всей земле великой
о красоте её дикой:
то ли птица Забавушка, то ли дева?
Но видели, как летела
она над златыми церквями
да махала руками-крылами.
Мы царю челобитную били:
– Голубушку чуть не прибили.
Приструни, Николаша, бабу,
над церквами летать не надо!
Государь отвечал на это:
– Наложил на полёты б я вето,
да как же бабе прикажешь?
Осерчает, потом не ляжешь
с ней в супружеско ложе,
она же тебя и сгложет.
Вот так и текли нескладно
дела в государстве. Ладно
было только за морем,
но и там брехали: «Мы в горе!»
Впрочем, и у нас всё налаживалось.
Забава летать отваживалась
не над златыми церквями,
а близёхонькими лесами.
Обернётся в лебедя белого
и кружит, и кружит.
– Ух, смелая! —
дивились на пашне крестьяне. —
Мы б так хотели и сами.
Но им летать бояре запрещали;
розгами, плетью стращали
и говорили строго:
– Побойтесь, холопы, бога!
Холопы бога привычны бояться,
он не давал им браться
ни за топор, ни за палку.
Вот и ходи, не алкай,
да спину гни ниже и ниже.
Не нами, то бишь, насижен
род купеческий, барский,
княжий род и конечно, царский.
Нет, оно то оно – оно!
Но если есть в светлице окно,
то сиганёт в него баба, как кошка,
полетает ведьмой немножко,
да домой непременно вернётся.
А что делать то остаётся
мужу старому? Ждать
да в супружеском ложе вздыхать.
* * *
Ну вот и забрезжил рассвет,
а её проклятой всё нет.
Кряхтит Николай, одевается,
на царски дела сбирается
да поругивает жену:
– Не пущу её боле одну!
Ну «пущу не пущу» на то царска воля.
А наша мужицка доля:
