До ангара мы шли извилистой дорогой. Одни закоулки и задние дворы. Я даже стал ощущать себя не механикусом, а каким?нибудь наемным убийцей или злобным лиходеем, которых в нашем городе водилось предостаточно.
– Мы от кого?то скрываемся? – пытаясь наладить общение, поинтересовался я.
– А если и так, то что? – пробурчал циклоп и замолк.
«Да, такого собеседника врагу не пожелаешь», – подумал я, с удивлением осматривая окрестности. В здешних трущобах я оказался впервые, и, если бы мне кто?то сказал, что я до сих пор нахожусь в Плакте, я ни за что бы ни поверил. Сейчас меня окружал совершенно другой город. Грязный, обветшавший и лишенный всяческой жизни. От серых полуразрушенных домов несло плесенью, мостовая была разбита вдрызг, а между ставнями лохмотьями свисало разорванное в клочья белье.
– Здесь, наверное, живут горные тролли? – предположил я, предприняв вторую попытку завязать разговор.
– Нет. – Циклоп покосился на пустые глазницы окон и, поморщившись, добавил: – Здесь живут йотуны. Хотя, по мне, это одно и тоже. – Сплюнув, Юк ускорил шаг и в конце улицы резко свернул за угол.
Я не раз слышал об этих отвратительных порождениях Грязного пара. Если им дать волю, они способны на любые злодеяния, вплоть до душегубства. Поэтому в большинстве случаев блюстители, охранявшие покой города, выделяли этим существам крохотную огороженную территорию и пристально следили за их поведением. Правда, судя по тому пути, что мы проделали от дома Клевера до проулка «Восьми копыт», резервация у этого народца была не такой уж маленькой. Никогда не думал, что наш город является пристанищем для этих мерзких тварей.
Йотуны не очень любили дневной свет и появлялись на улицах только с закатом, первым делом начиная повсюду наводить беспорядок. Те, кого родил Грязный пар, терпеть не могли чистоту и упорядоченность. Но, главное, они не выносили огонь, и именно по этой причине газовые фонари здесь всегда были в неисправном виде. А еще мне рассказывали, что йотуны сильно топочут при ходьбе. Видимо, по этой причине камни мостовой лежали расколотыми, будто яичная скорлупа.
Мои рассуждения на этот счет оборвались внезапно и бесповоротно, когда я неожиданно налетел на мощную спину циклопа.
– Пожалуй, хватит, – заявил Юк, а затем, развернувшись на месте, схватил меня за руки. Его лапища легко обмотала вокруг моих запястий тугую веревку, а глаза скрыла непроницаемая пелена. Я был настолько обескуражен, что даже не сразу сообразил, что меня спеленали, как пленника, нацепив на голову какой?то вонючий старый мешок.
– Клевер сказал – так будет спокойней, – объяснил циклоп.
«Только вот кому именно будет спокойней, мерзкий карлик, видимо, не уточнил», – пришла мне в голову забавная мысль. И мы зашагали дальше. Правда, теперь я двигался гораздо медленнее, старясь не споткнуться о выступающие бугры камней.
Я мог сопротивляться. К примеру, отказаться идти дальше или начать вопить во все горло, даже угрожать, – только ничего бы я этим не добился, разве что получил бы очередную затрещину. Поэтому, обдумав свое незавидное положение, я решил понадеяться на порядочность леприхуна и его слуги Юка и поплелся дальше в полной темноте.
Постепенно булыжники под ногами сменились ровным настилом, и я понял, что мы наконец?то попали в какое?то помещение. В нос ударил неприятный запах жженого металла и пыли. По всем признакам мы почти добрались до ангара.
Еще через пару минут моего путешествия в абсолютной черноте я услышал глухие удары молота и скрежет пил.
Тяжелая рука циклопа легла мне на плечо, и мешок в мгновение ока слетел с моих глаз. Щурясь от пробивающегося сквозь стеклянную крышу яркого солнечного света, я не сразу смог оглядеться и понять, где именно нахожусь.
Ангар оказался не просто большим, а огромным. Просторный купол накрывал пространство больше ста ярдов, в котором имелось множество лестниц, комнат, кранов и площадок, размеченных ярко?красными линиями на ровной поверхности. Вдалеке виднелось несколько средних, видимо, грузовых крылопланов и один двухъярусный паровинт, с мощной выступающей листовой броней и угрожающими пушками по периметру.
Открыв рот от удивления, я едва не застонал от восторга, когда над куполом завис еще один крылоплан: изящный и на вид почти невесомый, он развернулся в воздухе на одну четверть. Купол вздрогнул и, слегка подрагивая, стал отъезжать в стороны, открывая верхние ворота для посадки. Легкий ветерок ворвался внутрь, заставив взметнуться пыль и легкие частички металлической стружки. Заслонив рукой рот, я недовольно закашлялся, не переставая наблюдать за тем, как юркий, всего пару ярдов в длину, крылоплан совершает посадку.
Обычно небо над городом наводняли неповоротливые паровинты или шаровники, которые напоминали мне ленивых жуков, карабкающихся по облакам, будто по песчаным горкам, и вызывали своим гулом скорее головную боль, нежели восхищение. А вот крохотный крылоплан ранил меня в самое сердце, заставив учащенно дышать, словно я был тем самым механикусом, кто умудрился изобрести эдакое чудо.
Немного покачиваясь, юркая машинерия, на борту которой красовались несколько ярких рун, выпустила струйку белого дыма и опустилась на землю. Ножки амортизировали мягкое приземление, и винты стали постепенно останавливаться, когда из кабины уже показался пилот. Ловко выпрыгнув наружу, он быстро подтащил фиксаторы и, убедившись, что крылоплан надежно закреплен на месте, снял шлем.
Мое удивление сменилось еще большим восторгом. Летун оказался девушкой. Причем такой симпатичной, что, когда она протянула мне свою тонкую ладонь для рукопожатия, я окончательно растерялся и стал неуклюже пятиться назад, пока не наскочил на Юка.
Девушка безразлично хмыкнула и, повернувшись ко мне спиной, зашагала в противоположном направлении, туда, где ее ожидал механикус. И выглядел он весьма необычно для простого помощника. Высокий и крепкий, этот гигант внешне походил на кузнеца, и лишь длинная широкая борода отличала его от повелителей огня и металла.
Летунья подошла к механикусу и растворилась в его крепких объятиях, а когда он отпустил ее, стала с упоением рассказывать о своих виражах. До меня доносились лишь обрывки фраз, но и благодаря им можно было составить вполне четкую картину происходящего. Получалось, что здоровяк?механикус умудрился разместить в крылоплане мощный акселератор, который и вызвал у девушки такой неописуемый восторг.
Юк внимательно наблюдал за душевной беседой, не проронив ни слова. Видимо, и у него она вызывала заметный интерес. Ну а я в свою очередь уже сгорал от нетерпения приступить к работе и в полной мере продемонстрировать всем присутствующим свое умение.
– А когда придет мистер Белый хвост? – повернулся я к циклопу.
– Он уже перед вами, юный шпунт, – раздалось у меня за спиной.
Обернувшись и затаив дыхание, я уставился на выросшую громадину.
Вблизи механикус выглядел еще мощнее, как настоящая скала. Облаченный в длинный кожаный плащ и рабочую рубашку на завязках, он умудрился нацепить поверх одежды такое количество вспомогательных приборов, что возникал один закономерный вопрос: как он все это носит? Правая часть его лица была скрыта полушлемом, внутри которого, под стеклянной оболочкой, размещались сотни крохотных винтиков, колесиков и шестеренок. На груди крепился механический ящик для приборов, причем достаточно сложной конструкции. И, наконец, рука – а точнее, заменяющая ее конструкция показалась мне неким удивительным штрихом, завершающим общую картину величия гиганта. Мощные стальные стержни сходились в узловой части и переплетались с множеством проводов и разъемов, полностью воссоздавая строение кисти. Но главным были не все эти хитроумные приспособления, а рост механикуса. Гномы просто?напросто не могли достигать таких размеров. Максимум пять футов. Ну, может быть, еще половина. Но не в три же раза выше!
– Итак, мистер Клевер расщедрился и нанял мне помощника, – утвердительно произнес Белый хвост. – Безусловно, этот факт не может не радовать. Спасибо, Юк, дальше я сам, – и проводив циклопа равнодушным взглядом, гном обратился уже ко мне. – Итак, юный шпунт, поведайте нам свою историю. Каким таким боком вы коснулись великой науки механии?
Быстро сообразив, о чем идет речь, я попытался побороть волнение и ответил:
– Я изучал машинерию три полных года, – и, немного подумав, решил, что мой послужной список выглядит слишком скромно, сразу добавил: – И даже участвовал в двух экспериментах и презентации.
– Вот как? – гном с наигранным удивлением цокнул языком. – И каков же результат, шпунт?
– Плачевный, – честно признался я. – Мой бывший учитель был не силен по части изобретательства…
Гном нахмурился:
– А ты ему тогда на кой ляд сдался? Ты?то на что? Штаны протирать весь день или деталь несложную приладить?!
Его голос прозвучал, будто гром среди ясного неба – властный и оглушающий. Не найдя, что ответить, я лишь пожал плечами.
– Думаешь, все на мастера свалить можно? Не получилось – так только он повинен! Нет уж, дудки. Тут тебе не игральня. Каждый на плечо товарища полагается. Увидел, что я ошибся, – поправь. В себе не уверен – перепроверь. Хоть сто раз, хоть тысячу. Мы с тобой здесь не степени зарабатываем и не славой поживиться хотим.
– К чему же такие строгости? – обескураженно поинтересовался я, виновато потупив взгляд.
– Строгости? – переспросил гном, немного сбавив тон. – Это ты верно заметил. И я тебе объясню причину. Цена ошибки слишком велика. Не доглядел ты – отвечать ей, – Белый хвост указал на девушку?пилота. – Понимаешь? Она будет отдуваться, если ее крылоплан в полете внезапно чихнет и рухнет камнем вниз.
Я живо представил эту картину – и мне стало не по себе. Как бы грубо гном ни выражал свои мысли, он был совершенно прав.
– Я постараюсь не ошибаться, – догадавшись, какого ответа ждет от меня мастер, тихо сказал я.
– Ты обязан не ошибаться! – поправил меня он. И, окончательно успокоившись, махнул мне механической рукой и теперь уже дружелюбно произнес: – Ладно, хватит на сегодня нагонять страха, пойдем, познакомлю тебя с семьей.
– С семьей?
– А как ты хотел? – удивился гном. – Мы здесь одна большая семья. Всегда вместе, как единый механизм. Кто?то сплоховал – и пиши пропало, все разрушится, встанет, и никакой ремонт не поможет. Живые – это тебе не машинерия, хотя и она порой, бывает, имеет свое мнение.
– Машинерия? Как это – свое мнение? – я остановился и удивленно уставился на механика.
– Со временем узнаешь, – уклончиво ответил мой новый наставник.
* * *
Дни на новом месте пролетали с дикой скоростью, и порой я ловил себя на мысли, что даже не знаю, какой сегодня день. В работе мой наставник оказался гораздо добрее и учтивее, чем при первой встрече. Говорил он тихо, размеренно. Если просил чего?то, а я, стараясь изо всех сил, все равно совершал оплошность, никогда не ругал, строго перепроверяя каждую выполненную мной работу, и если та удалась, никогда не забывал похвалить.
Но первое, с чего начал Белый хвост, – это правило трех. Неукоснительные, ненарушаемые законы, которые распространялись исключительно на нашу команду.
Первое: всегда прислушиваться к жалобам летуна. Если он чем?то недоволен и слышит в полете посторонние звуки – необходимо перепроверить, вплоть до полного разбора крылоплана. Второе: порченую деталь никогда не исправлять, лучше заказать новую. И третье: если узел поломан более чем в двух местах – заменять его полностью.
Заучив наставление гнома назубок, я гораздо позже узнал их истинную ценность.
Следующим шагом было знакомство с так называемой «семьей». В команду Белого хвоста входили вечно ворчливый гоблин Бирт, отвечавший за техническое обеспечение крылоплана, и помощник механикуса – задиристый и вспыльчивый Дик?Ди. Светловолосый юноша примерно моего возраста был худым, как жердь, и все свои претензии любил выражать кривлянием, словно лицедей с площади Новых открытий. И, безусловно, я не мог не упомянуть владелицу машинерии. Главной персоной нашей компании, по крайне мере лично для меня, стала мисс Тисабель, та прекрасная девушка, что управляла изящным крылопланом «Жужелица». Правда обращение «мисс» она отвергла сразу и, немного подумав, добавила, что полное ее имя звучит слишком громоздко, и попросила сократить его до привычного Тиса, а еще лучше Ти. Я не возражал. Да и как можно было отказать такой красотке!
– Эй, новичок, хватит мечтать! Подай лучше ключ две?четверти, – окликнул меня Дик.
Покопавшись в объемистом ящике, я извлек искомый инструмент и протянул его светловолосому. Тот что?то недовольно крякнул, но возмущаться не стал и, забравшись под крылоплан, принялся за работу, дав мне возможность немного передохнуть.
Обойдя машинерию, я облокотился на фюзеляж и принялся наблюдать за тем, как наши соседи по ангару грузят тяжелые мешки в отсеки. Словно муравьи?труженики, темнолицые гоблины взваливали на себя непомерные тюки и короткими шажками двигались в сторону пузатого крылоплана.
– Работяги, – задумчиво произнес я, пытаясь навскидку оценить количество груза.
– Контрабандисты, – лаконично заключил возникший возле меня Бирт.
– Это шутка? – уточнил я, боясь услышать совсем другой ответ.
Гоблин хихикнул:
– Ну конечно, шутка. Тут все так шутят. Отвезут что?нибудь запрещенное к южанам, и от них чего?нибудь назад этакое заберут. А если патруль прижучит, так они пожмут плечами и, конечно же, скажут, что торгуют лиектским табаком, а кто такие контрабандисты, они вообще не знают.
Уставившись на Бирта круглыми, будто плошка, глазами, я осторожно поинтересовался:
– Хочешь сказать, здесь все занимаются чем?то подобным?
– Ты имеешь в виду перевозку груза? – уклонился от ответа гоблин.
– Я говорю не о грузах, а о нарушении закона! – я указал на соседний крылоплан.
Из?под «Жужелицы» высунулась взлохмаченная голова Дика:
– Ну чего вы разорались? Икар вас побери! Ну, возят, ну запрещенное, так что теперь – с ума сходить?!
– Да как ты можешь так спокойно об этом говорить? – возмутился я. – А если блюстители найдут наше логово? Что тогда? – внезапное волнение захлестнуло меня с головой.
– Откупятся, – отмахнувшись, Дик вытер руки о старую ветошь и, ловко забросив ключ в деревянный ящик, пошел проверять уровень масла.
– А мы тоже возим такие вот «штучки»? – поняв, что больше из светловолосого не вытянешь ни слова, я повернулся к гоблину и стал допытываться у него.
– Мы – нет. Мы – другое дело, – размеренно сказал Бирт и, немного почесав лысый затылок, добавил: – Мистер Клевер не любит влезать в такую мелочь. Слишком большой риск за сущие гроши. Наш хозяин делает ставки по?крупному. Иначе не будет выгоды. Он всегда так говорит. Не будет выгоды, и все… – закончив речь, гоблин мгновенно потерял интерес к разговору и, подхватив тележку, уныло побрел в дальнюю часть ангара, оставив меня наедине с самим собой.
Сгрузив инструмент в хранилище, я накрыл чехлом крылоплан, убрал мусор и побрел в отведенную мне коморку. В голове не переставая крутилась одна навязчивая мысль: правильно ли я сделал, что доверился мистеру Клеверу? Перед глазами возникла огромная чаша весов. Справа на блюдце виднелась моя старая жизнь, а слева – новая. Стрелка слегка поколебалась, ожидая, когда я начну бессмысленное сравнение и, не дождавшись, дернулась сначала в одну, а потом в другую сторону, установив равновесие. Следом за вымышленным мерилом появилась Тиса. Она шла к своему клылоплану, не обращая внимания на меня. Внутренний порыв заставил меня ее окликнуть. Девушка остановилась и обернулась. Бледное, почти безжизненное лицо внезапно изменилось. Мягкие черты стали острыми, угловатыми. Внезапно Тиса резко дернулась вперед и, открыв рот, продемонстрировала мне свои длинные, словно иглы, клыки. Истинная веталла – ночная охотница, способная превращаться в кошмарного зверя, питающегося человеческой кровью.
Виденье растворилось в одну секунду. Не успев испугаться, я понял, что стою посередине ангара в опасной близости от соседней взлетной площадки, над которой в паре футов завис нагруженный крылоплан контрабандистов. Плотные клубы пара вырвались наружу, заставив меня отступить назад. И воздушные потоки мощных винтов ударили в лицо, вызвав неприятное ощущение, – в глаза попали крохотные частички пыли. Я опустил голову и попытался поскорее вернуться на свою половину ангара, но, не сделав и пары шагов, почувствовал мощный удар в спину.
Не успев подняться, я получил еще один сильный пинок, заставивший меня согнуться пополам и дожидаться окончательного взлета крылоплана уже на полу. А вот нападавшие, напротив, только и прикрывались песчаным вихрем – мне удалось различить в мутной пелене две темные фигуры в плотных, непроницаемых гуглах. Один напал со спины и, заломив руки, обездвижил меня. Второй, вынырнув из вихревого потока, нанес несколько мощных ударов в живот.
Я охнул, продолжая жмуриться и сплевывать частички песка, попавшего в рот.
Нападавшие потянули меня вглубь ангара – туда, где высилась стена из огромных бочек, канистр и ящиков. Я попытался вырваться, но профессиональный захват надежно фиксировал мои руки.
Еще несколько ударов.
Крылоплан стал медленно разворачиваться на месте, а купол осторожно со скрипом смыкаться, перекрывая мощный поток винтов. Столп пыли нехотя осел, превратившись в тонкий слой, и оглушающий вой двигателя сменился звоном в ушах. И теперь я, наконец, услышал предъявляемые мне претензии.
– Еще раз сунешься на нашу территорию, получишь по полной! – это крикнул первый.
– И не смей глазеть в нашу сторону! Понял?! – добавил второй.
Последний удар поставил жирную точку в нашем коротком, но емком разговоре. Перед глазами все закружилось, меня стало мутить, и ноги превратились в ненадежные ходули, которые сразу же подломились. Повалившись на землю, как мешок с мукой, я, хватая ртом воздух, смотрел вслед двум мрачным фигурам, удаляющимся в направлении второй площадки. А возле нашей, первой, устроившись на груде старых деталей, сидел Бирт и, улыбаясь во весь свой гоблинский рот, наблюдал за происходящим, даже не собираясь мне помогать.
Закрыв глаза, я перевернулся на спину и уставился в стеклянный купол, разделенный на множество прямоугольных пластин. В лазурной синеве неба, у самой кромки массивных кучевых облаков исчезала маленькая черная точка – крылоплан моей наивной юношеской мечты, которая с каждым днем становилась все призрачней и неосуществимей. И вместе с грустным сравнением пришла одна очень обидная, но неоспоримая истина: этот новый дом никогда не станет для меня родным.
Глава 4
Кодекс воздушных лиходеев
Лед был как нельзя кстати. Прижав обжигающий холодом кулек к щеке, я закусил губу, пытаясь таким нехитрым способом унять ноющую боль. Механикус сидел напротив меня, регулируя мощность горелки, на которой готовился чудодейственный отвар по рецепту его горных предков. Маленькая рабочая комнатка быстро наполнялась запахом ромашки и чабреца. Я жадно вдыхал душистый аромат, чувствуя, как неприятное головокружение постепенно утихает, растворяясь в мягком привкусе тайных ингредиентов.
– Этот напиток готовил еще мой дед в эпоху первых небесных войн с Урантой.
Сбавив огонь, гном покосился на мои проступившие синяки и ободряюще продолжил:
– Ничего страшного, скоро заживет. А ты в следующий раз не провоцируй их. Сквоты этого не любят. С ними дружить надо, а не враждовать.
– Дружить с лиходеями?! – возмутился я. – Да лучше я породнюсь с троллем!
Белый хвост улыбнулся, снял дымящийся отвар с пламени своей металлической культей (получилось достаточно умело) и налил его в чашу.
– Весьма сомнительная перспектива. Даже если учесть тот факт, что у тебя появятся достаточно грозные родственнички.
– Да уж получше, чем провести остаток дней в Тауэр?Крит, – фыркнул я.
Гном протянул мне целебный напиток. И дождавшись, когда я сделаю осторожный глоток, спросил:
– Скажи, а что в твоем понятии – несправедливость?
Нахмурившись, я недоверчиво уставился на наставника. Несмотря на его бороду и массивную шевелюру, уловить отражавшиеся на его лице эмоции было не так?то сложно. Он спрашивал абсолютно серьезно: ни единого намека на шутку или издевательство.
Заметив мое замешательство, механикус попытался пояснить:
– Пойми, меня не интересуют твои рассуждения о голоде или бесконечных войнах. Расскажи, как она коснулась именно тебя, а не кого?то другого.
