Книга Эрстедов
Елена Улли
Демиен Эрстед – колдун, рожденный в Средневековой Англии вопреки всем правилам, установленным ведьминскими ковенами. Самоучка, которому всю жизнь приходилось выживать в непростых условиях, а также скрывать свою магию, теперь сам стал охотиться на ведьм. Однако, вскоре давно потерянные сестры вновь находят его по воле случая, и так заново начинается история древнего магического семейства Эрстедов. Демиену только предстоит узнать о своей уникальной силе и столкнуться с теми, кто хочет подчинить ее себе.
Елена Улли
Книга Эрстедов
Глава 1
Глубокая беззвездная ночь. Даже Луна не соизволила выглянуть из-за тяжелых грозовых облаков.
– Будет гроза.
– Плохой знак.
– Проклятое дитя.
Три разных женских голоса по очереди озвучили свои мысли. Правда, вряд ли кто-то из присутствующих в тесном лесном домишке мог различить их слова за стонами и криками роженицы. Повитуха, вытирая руки о белый фартук, выглядела измученной, но продолжала раздавать указания еще совсем маленьким девочкам:
– Принеси еще воды, Нэн. А ты, Сения, возьми вон с той полки побольше чистых полотенец. Побыстрее! Вы же не хотите, чтобы ваша сестра убила мать, будучи еще в утробе?
Пока Нэн и Сения разбежались по сторонам, выполняя указания повитухи, самая младшая девочка сидела поодаль и наблюдала за тремя скрюченными фигурами, сидящими в ряд у открытого нараспашку окна. С улицы задувал ветер, где-то вдалеке уже слышались яростные раскаты грома, а в воздухе звучал аромат озона и дождя.
Одна из фигур почувствовала на себе взгляд юной девочки и тут же резко повернулась к ней, пронзая дитя взглядом. Даже несмотря на то, что лицо провидицы было почти полностью скрыто капюшоном, девочка могла заметить, как та улыбалась. И улыбка эта была неестественно широкой, как будто кто-то порезал ее рот от уха до уха. Извращенное подобие радости запечатлелось на лице некогда молодой женщины, обезобразив его навсегда. Однако девочка продолжала рассматривать ее с интересом.
– А ты чего сидишь, Элиза? Ну-ка, быстренько, поменяй маме компресс!
Элиза перевела взгляд на повитуху, кивнула, затем вновь взглянула на странную женщину в капюшоне. Та уже отвернулась обратно к окну и, казалось, погрузилась в подобие транса. Все три провидицы наблюдали раскаты грома вдалеке и что-то бормотали. Их голоса были настолько похожи, что сливались в единый шум. Слов было не разобрать.
Девочка быстро вскочила с места, сняла компресс со лба матушки и двинулась в сторону корыта с чистой ледяной водой. Промокнув полотенце и выжав его, насколько ей хватило сил, младшая дочь вернулась к постели матери и аккуратно сложила компресс на лоб роженицы. Внезапно мать схватила ее за руку. Все, кроме трёх провидиц, суетились вокруг кровати. Лицо матери, казалось, горело огнем, с губ стекала кровь, так сильно она их искусала, пока тужилась. При этом ее рука была ледяной.
– Ай, мама, перестань, мне больно! – Пискнула Элиза, попытавшись вырвать руку, но хватка матери была сильнее.
– Слушай меня, Элиза, – прошептала она ей, словно в бреду. – В моей сумке лежит кинжал. Возьми его. Если из меня выйдет демон, то заколи его. Заколи прямо в сердце, не медли.
– А? – девочка ошарашенно уставилась на мать, не понимая смысла сказанных ею слов. Ей ведь всего пять лет. Какой кинжал, какой демон? Ведь ее мама рожает ей младшую сестричку. – Что ты такое говоришь, мама…
Из глаз матери тут же хлынула новая порция слёз. То ли от резкой боли, то ли от какого-то горького осознания.
– Если не сможешь, отдай кинжал тётке Мэрл. Отдашь ведь, да, доченька?
Элиза кивнула. Кивнула, чтобы ее оставили в покое и перестали до боли сжимать ее руку. Конечно же, никому и ничего она передавать не собиралась. А уж доставать какой-то кинжал и подавно. Но матери ее кивок показался убедительным, так что она сразу же отпустила руку младшей дочери и вновь протяжно застонала, когда живот свела очередная мучительная схватка.
Тётка Мэрл, будучи повитухой, знала, что делать. Она привела в этот мир не одного ребенка. Но сегодня что-то шло совсем не так. Роды проходили тяжело, схватки были все сильнее и сильнее, а тело роженицы так и не планировало отдавать ребенка из своей утробы. Мэрл уже начинала подозревать, что, скорее всего, этому ребенку просто не суждено родиться и увидеть мир.
– Будь ты неладна, капризная девчонка! – прошипела Мэрл в сердцах, обращаясь к младенцу, который еще даже не родился. – Пора наружу, хватит мучать свою бедную мать!
Раскаты грома звучали всё ближе и ближе, а потом совсем рядом с ними что-то сильно взвыло, кажется, ветер, и наступила резкая тишина. В этой тишине болезненно кричала роженица, а затем все на секунду затихло, и повитуха смогла разобрать слова провидиц:
– Оно погубит нас всех.
– Да, я вижу гибель.
– Смерть пришла.
Глаза повитухи расширились от страха, но руки продолжали делать свое дело. Она знала, у кого принимала роды. Это была далеко не первая и не последняя ведьма в ее послужном списке. Все девочки, сидящие у изголовья матери, пришли в этот мир благодаря ей – Мэрл. И ни одна из них не была исчадием Ада. А Мэрл не ошибалась, никогда еще не ошибалась. Эта девочка должна была родиться, раскрыть свои глаза цвета морской пучины и громко закричать. Должна была.
– Уж не знаю, что у тебя на уме, Катарина. Но будь добра, помоги мне. Пока ты сама не захочешь родить, этого не случится.
– Я не хочу… Мэрл. Я не хочу. Лучше умереть… – Катарина яростно замотала головой из стороны в сторону, и ее лицо вновь исказилось болью. Голос звучал измученно, ее воля к жизни постепенно угасала.
Тогда Мэрл занесла руку и со всей силы отвесила роженице звонкую пощечину. Компресс слетел со лба женщины, та в изумлении распахнула зеленые глаза и умолкла. Ее дочери так и замерли, глядя на повитуху и не веря своим глазам.
– Тоже мне… Великая мученица. – Пропыхтела Мэрл. Ее глаза сверкали: страх сменился гневом. – У меня на руках не умирал еще ни один ребенок. И если уж ты пришла рожать ко мне, то изволь слушать, что тебе говорят и выполнять. Когда я скажу тужиться – тужься. Когда скажу дышать – дыши. Этот ребенок не умрет, ясно тебе, Катарина?
Голос у Мэрл был твердый и звонкий. Так уж распорядилась судьба, что сама Мэрл не могла иметь детей. Ее чрево было бесплодным и сухим. Взамен она получила дар принимать роды и приводить в этот свет чужих детей. И если эта глупая ведьма возомнила себя самим Богом, то пусть утрётся. Ее ребенок хотел появиться на свет, да только сама мать упорно противилась его появлению.
Катарина поджала губы и прикрыла глаза на мгновение.
– Ладно… Я сделаю, как ты говоришь, Мэрл.
– Вот и славно, – промурлыкала повитуха и устроилась между ног роженицы поудобнее. – Держись, Кэт. Сейчас будет невыносимо больно. Нэн, подай матери вон ту деревянную ложку.
Старшая дочь тут же вложила в рот Катарины ложку, которую женщина сразу же сжала зубами с невероятной силой. Ноздри Катарины раздувались, словно у коня во время крутого галопа, а глаза налились кровью. От напряжения на лбу вздулась вена. Элиза, которая следила за матерью все это время, сейчас нервно сжимала в руках еще влажный компресс.
За окном прогремел гром, совсем близко и пронзительно. В этот же момент Мэрл крикнула:
– Тужься!
Затем последовал сдавленный, но все такой же громкий и наполненный болью крик Кэт. Она тужилась изо всей силы, лишь бы побыстрее избавиться от бремени.
– Терпи…Дыши… Давай, сейчас! Толкай, Кэт!
Снова крик, вперемешку с тихим плачем. Мать так сильно сжимала кулаки, что ногти впились в кожу до крови, и Элиза с ужасом наблюдала за ней. Рядом с ней опустилась средняя сестра, приобняв младшую за плечи и шепнув, что все будет в порядке. Но Элиза и не волновалась за маму или младенца, ей скорее было попросту страшно от самого зрелища.
Провидиц по всей видимости вовсе не заботило то, что происходило у них за спинами. Они что-то монотонно напевали под близкие раскаты грома, держась за руки.
– Почти, Кэт, почти! Еще немного… Тужься!
Последний крик матери сопровождался очередным громовым оглушительным треском, а затем хлынул ливень, яростно барабанивший по деревянной крыше небольшого и тесного лесного домика.
Лицо Катарины расслабилось, ложка выпала изо рта на грудь, она тяжело дышала, наблюдая за тем, как повитуха берет на руки перепачканный комочек с маленькими ручками и ножками.
Мэрл с секунду удивленно смотрела на ребенка, затем осторожно помассировала его по груди. Младенец не заставил себя ждать и истошно завопил во всю глотку, будто только сейчас понял, что его выдрали из материнской утробы.
– Мам, ты в порядке? – спросила старшая дочь, аккуратно приближаясь к постели. Но мать не слышала своих дочерей, ее взгляд был полностью сконцентрирован на младенце в руках повитухи. Обе женщины выглядели уставшими и отчего-то шокированными.
Вместо слов, Мэрл показала ведьме ее новорожденного ребенка. Красивые щечки, налитые здоровым румянцем, мягкое пузико, ножки и ручки, темные волосы на голове… Ни рогов, ни копыт. Правда, было кое-что, что заставило Кэт разочарованно и с ужасом вздохнуть.
– Это мальчик, Катарина. У тебя родился сын. – Мэрл говорила так, будто все происходило во сне. Ведьма же глядела на младенца и молчала. – Возьми его. Он ищет свою мать.
Тётка Мэрл положила ребенка на грудь к Кэт, та инстинктивно подставила ладонь ему под головку. Мальчик продолжал кричать, захлебываясь в собственном крике. Казалось, что близость матери никак не сказалась на его самочувствии. Позади них вновь раздались заунывные голоса провидиц и раскаты грома. Все женщины в доме, кроме троих ведьм в черных балахонах, столпились вокруг кровати матери с ее новорожденным ребенком.
– Что теперь, Кэт? Ты же не посмеешь сделать то, о чем я думаю? – тихо и с предупреждением спросила ведьму повитуха. Катарина все еще глядела на своего сына, переводя дух, но в глазах ее не было ни счастья, ни радости, ни любви. Лишь пустота и разочарование.
– Лучше бы ты дала мне умереть, Мэрл. – наконец прохрипела она сорванным от криков голосом. Младенец прижался губами к шее матери и, наконец, успокоился, закрыв глаза, не желавшие видеть свет.
Глава 2
Женщины уехали из дома повитухи сразу же, как стих ливень и гром. Им нельзя было задерживаться тут до утра. Провидицы покинули это место еще раньше. Естественно, благословения новорожденный не получил.
Пока угрюмый извозчик вёз их в деревню, Катарина старалась не смотреть на сына, который всю дорогу тихонько спал у нее на руках. Однако дочери, все, кроме старшей Нэн, не разделяли эмоций матери и были страшно рады тому, что у них появился братик. Сёстры – это, конечно хорошо, но разве может сестра защитить от вредных соседских мальчишек? Они хоть и были ведьмами, но колдовать на людях было строго запрещено, да и они были еще не обучены всем премудростям магии.
В мире было неспокойно, и любая ересь преследовалась церковью. Многие близлежащие города были «очищены» от скверны и последовательниц Дьявола, и ведьмы не сомневались, что вскоре церковники доберутся и до деревень. Всех, кто хоть как-то был замешан в колдовских ритуалах или был похож на ведьму – отправляли на костёр и сжигали заживо. Инквизиция не церемонилась и не разбиралась.
Девочки помладше об этом не задумывались. Их жизнь была беззаботной, пока ковены не начинали проявлять к ним интерес. А вот Нэн и сама Катарина очень даже понимали, чем чревато для их семьи рождение мальчика. Провидицы присутствовали на каждых родах ведьм своего ковена, поэтому теперь уже наверняка все верховные ведьмы в курсе того, что в семье Эрстед родился наследник мужского пола.
Пока они тряслись в телеге, Нэн, наконец, подала голос первой.
– Мама, что же нас теперь ждет?
Катарина перевела пустой взгляд на старшую дочь и задумчиво ответила:
– Ничего хорошего.
– Но ведь мы можем избавиться от него, – прошептала Нэн, лихорадочно бегая взглядом по лицу матери.
– Ты с ума сошла, Нэн?! – выпалила Сения в сердцах, ударив старшую сестру по плечу кулаком. Мать прижала палец к губам, показывая девочкам, что пока они едут домой, им нужно говорить как можно тише. Нэн будто не заметила удара сестры, продолжая с неприкрытой тревогой глядеть на младенца, завернутого в материнскую шаль.
– У нас все еще есть шанс. Не мы, так они это сделают…
Катарина лишь бессильно вздохнула.
– Я обещала Мэрл, что не стану этого делать. Я поклялась. А ты знаешь, что бывает, когда кто-то из нас даёт такую клятву, дорогая.
Нэн сжала кулаки и беззвучно заплакала, отвернувшись от матери и сестёр. Самая младшая Элиза прижалась к плечу мамы, пытаясь заглянуть под шаль и разглядеть братика поближе. Сения же с тревогой переводила взгляд с матери на Нэн и обратно, но весь путь старалась молчать. Так они и доехали до дома.
Извозчик помог матери с девочками спуститься с телеги, чуть поднял плетеную шляпу, скрывающую его от утреннего солнца, вытер пот со лба и уехал восвояси, не сказав ни слова. Женщины же в гробовой тишине зашли в свой дом, стоящий на окраине деревни. Пока Катарина укладывала младенца в люльку, старшие девочки решили заняться готовкой, а младшая Элиза во все глаза разглядывала спящего брата.
– А как ты назовешь братика, мама? – в глазах девочки читалось неподдельное любопытство. На это Катарина только пожала плечами.
– Пока я об этом не думала… И, Элиза, доченька, не привязывайся к нему сильно.
– Почему? – девочка продолжала удивленно хлопать ресницами. Тогда женщина присела на кровать рядом с люлькой, взяла дочь на колени и крепко обняла ее, зарывшись в огненно-рыжие волосы бледным лицом.
– Ты еще такая юная, девочка моя. Тебе еще многое предстоит узнать. Когда ты станешь старше я отведу тебя туда, где ответят на все твои вопросы. А пока не забивай себе голову ерундой.
Элизу такой ответ явно не устроил, поэтому она обиженно поджала губы и слезла с колен матери. Нэн тут же обратила внимание на младшую сестру:
– Элиза, идем со мной. Поможешь принести дров. А ты, Сения, сходи за водой.
Девочки послушно отправились выполнять поручения старшей сестры, оставив мать наедине с младенцем.
Кэт смотрела на мальчика, который изредка морщился во сне, и сжимала кулаки. Желание задушить ребенка подушкой было так велико… но если бы она это сделала, то обрекла бы своих дочерей и себя саму на верную смерть. В голове то и дело звучали слова повитухи Мэрл: «Поклянись мне, ведьма, что ни один волос не упадет с его головы…Поклянись, иначе ваш род выкосит чума, и ты будешь тому виной. Поклянись.» Катарина не могла не поклясться. Проклятие повитухи могло сбыться, пусть та и не была ведьмой. Она была женщиной, приближенной к высшим силам, а значит могла навлечь на ее род беду, не поступи Кэт так, как Мэрл хотела.
В бессилии женщина спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала.
