Виолетта Орлова "Естествознатель. Книга 3. Янтарная гавань"

Маленький отряд шел долго; на удивление, никто больше не жаловался. Даже Даниел Фук. Ребята с каким-то внутренним достоинством переносили неудобства пути, словно бы их не было и вовсе. Час проходил за часом, Артур безжалостно гнал друзей вперед, не останавливаясь, искренне надеясь, наконец, выйти из плена ловушки естествознателей. В какой-то момент Диана мягко тронула его за плечо:

– Артур, – сказала она своим приятным, нежным голосом. – Мы вышли из лабиринта.

Юноша с удивлением посмотрел на девушку.

– Почему ты так думаешь?

– Я уже не чувствую его чар, – просто ответила Диана.

– Точно, точно, – тут же подтвердили Тин и Даниел. – Нет уже того гнетущего ощущения, что мы в ловушке. Мы вышли из него!

Артур достал свой компас и карту. Брови его нахмурились.

– Как хорошо, что ты вовремя предупредила меня, Ди! Иначе мы бы ушли совсем глубоко в лес.

– Из меня вышел бы хороший проводник? – лукаво спросила она у него.

– С таким проводником я, пожалуй, был бы рад еще раз заблудиться, – шутливо признался Артур, отметив, что при этих его легкомысленных словах лицо Тода побагровело.

– Нет уж, Арч, спасибо, конечно, но с меня хватит! Я уже мечтаю побывать у твоей старой знакомой бабули Грейды, так, кажется, ее зовут? И отведать простой деревенской пищи… – бесцеремонно вмешался Тин, при этом с аппетитом облизнувшись. Как можно было предвидеть, мальчик вновь проголодался.

Артур опять сверился с картой. Ребята все же умудрились забрести в лес, недаром они уже так долго находились в пути. Значит, они выйдут к Той-что-примыкает-к-лесу совсем с другой стороны. Теперь нужно было внимательно следить за компасом.

Маленький отряд продолжил свое продвижение, и вскоре стало предельно ясно, что деревня находится не так уж и близко от их текущего месторасположения. Прошло еще несколько мучительно длинных часов, и Артур серьезно обеспокоился. Юноша ужасно не хотел без Алана заходить в лес – ему явно недоставало опыта, к тому же начинало стремительно темнеть. Ребята уже полдня шли без перерыва, неужели придется еще и ночевать в лесу, где опасность поджидала на каждом шагу? В любом хрусте веток, стоне ветра, шуршании опавших листьев Артур видел страшную опасность, которой, может, не было и в помине. Однако у него еще живы были воспоминания о диких тварях из леса.

– Мы довольно долго идем. Ты уверен, что все правильно? – в какой-то момент осведомился Инк. Пренебрежительные интонации его голоса как бы говорили о том, что этот вопрос волнует сероглазого юношу в последнюю очередь, однако сам тот факт, что он вообще решился его задать, означал, что и его невозмутимое спокойствие дало трещину.

– Судя по компасу, все в порядке. Однако, боюсь, мы слишком далеко забрели в лес… Я не знаю, сколько нам идти до деревни.

– Спать будем в палатке? – скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал Инк. Но Артур не имел ни малейшего понятия. Алан всегда предпочитал ночевать на деревьях, так как он не доверял лесу. Но как быть в холодное время года? Сейчас оставаться на деревьях означало вконец замерзнуть. Юноша опять подумал о том, что все-таки брать с собой своих друзей было не совсем правильно. За себя он не боялся, но вот за них…

Через какое-то время, словно в ответ на его переживания, окончательно стемнело. В лесу и так приходилось передвигаться в полутьме, но сейчас дорога совсем перестала быть различимой.

– Смотри, Арч! – вдруг энергично воскликнул Тин, указывая куда-то вдаль.

По левую сторону от них, в самой глубине лесной чащи, горел огонек. Свет мог исходить от жилища, но позвольте, откуда в здешних местах дома? До Той-что-примыкает-к-лесу, вероятно, еще несколько часов ходу. В самой деревне не сыскалось бы приличного дома, что уж говорить об этих отдаленных от всякой цивилизации краях?

– Мы пойдем туда? Наверняка это чей-то дом, – с явной надеждой в голосе проговорил Тин. Мальчик, без преувеличения будет сказано, чрезвычайно устал. Он еще никогда не ходил на такие дальние расстояния, тем более по снегу и грязи, в которой по щиколотку утопали сапоги.

– Тут по определению не может быть никаких домов, – с большим сомнением возразил Артур. – Кто в здравом уме будет селиться в лесу, когда рядом деревня?

– Может, лесники? – предложил свою версию Даниел Фук, который вообще едва держался на ногах и чуть не падал в обморок от усталости.

– Интересно, откуда вы, беруанцы, знаете о лесниках? – усмехнулся Артур.

– Из истории, – протянул Даниел. – По крайней мере, раньше всегда были лесники. После переселения на дерево эта профессия упразднилась и превратилась в нечто вроде древесных лекарей. Эти люди должны следить за состоянием беруанского древа, подлечивать его, удобрять, уничтожать вредителей…

– Если хотите, можем подойти поближе, – предложил Артур, внутренне взвешивая, какая перспектива выглядит опаснее: оставаться на ночь в лесу, либо же попытать счастья у так называемых лесников, которые, по существу, могли оказаться кем угодно, вплоть до грабителей или же еще кем похуже.

Таинственный мерцающий огонек обжитого дома многообещающе просвечивал сквозь белую пелену тумана; преломляясь, он расходился в разные стороны, делая пасмурный лес более уютным и гостеприимным, чем тот являлся на самом деле. Чем ближе заплутавшие путешественники подходили к источнику света, тем более детально они могли разглядеть на небольшом холме, поросшем высокими елями, два величавых строения из серого камня.

Эти великорослые дома, походившие на двух братьев-близнецов, стояли на небольшом расстоянии друг от друга, и по всему было видно, что архитектор проектировал их по одному плану. Одинаково серые, неприглядные, с темно-бурой черепицей, небольшими стрельчатыми окнами, какие бывают обычно в замках, мрачной черной отмосткой, наполовину покрытой снегом, они являли глазу малопривлекательное зрелище. Впрочем, внимательный человек удивился бы, созерцая вблизи эти угрюмые громадины с насупившимися окнами. Дело в том, что дома, несмотря на свою чрезвычайную схожесть, вместе с тем разительно отличались друг от друга. И если при первом взгляде сложно было отыскать эти отличия, то при более детальном осмотре они вполне угадывались и даже бросались в глаза.

Так, строение, расположившееся на южном склоне холма, выглядело как будто чуть более гостеприимным, чем его собрат на северной стороне. В чем же заключалось это гостеприимство? Может, в том, что перед каменной дверью уютно примостился желтый половичок, своим видом напоминая свежий лимон, поданный на завтрак к чаю? Или в мятного цвета занавесках с рюшами, покойно висевшими по ту сторону узких окошек? Вероятно, отгадка скрывалась в небольших ладных елочках, только недавно посаженых у крыльца, как знать?

Так или иначе, дом, находившийся по левую сторону от путников, манил и притягивал куда больше, чем второй. Казалось, тот именно потому и находится на северной части холма, что по своему нраву он куда более угрюмый и нелюдимый, нежели «южанин». Ничто в его сумрачном облике не радовало глаз: ни уродливые стены, которые по праву лучше бы смотрелись на кладбище, ни покосившаяся труба, ни крыльцо траурного цвета, наполовину занесенное снегом. Было ощущение, что хозяева «северянина» уже давно почили, раз не в состоянии привести свое обиталище в более или менее пристойный вид.

Дома стояли в разных концах одного участка, словно бы они смущались или тяготились обществом друг друга. Вокруг них виднелась низкая декоративная изгородь, которая нисколечко не защищала от пришельцев, а скорее задумывалась для красоты, если вообще хоть сколько-нибудь возможно было употребить это понятие для такого мрачного и скорбного места.

Когда ребята вплотную подобрались к сероглавым гигантам, то они обратили внимание, что на калитке висит небольшая вывеска с многообещающей надписью: «ПОСТОЯЛЫЙ ДВОРЪ». Под вывеской виднелись два звонка – один кокетливый желтый, другой – траурно-черный, а также еще что-то выведено мелким почерком. Диана с любопытством склонилась над вывеской и прочитала вслух:

– «Приют у госпожи Агаты – налево. Домашнее питание, банные услуги, стойло для лошади входят в стоимость. Приют у госпожи Лукреции – направо. В стоимость входит лишь проживание».

– Как странно! – с удивлением воскликнул Артур. – Неужели кто-либо в здравом уме выберет Лукрецию?

– Я бы выбрал, – с усмешкой заявил Тод. – По крайней мере, небанально.

– Может, у этой Мокрицы цена ниже, – разумно заметил Тин. – Хотя я бы ни за какие коврижки не выбрал бы ее лачугу. Мне кажется, от нее веет могильным холодом!

– Ох, Тин, – с беспокойством проговорил Даниел Фук, – не нагнетай, у меня и так поджилки трясутся. Кончится ли все это добром, вот в чем вопрос…

– У нас есть несколько вариантов, – задумчиво проговорил Артур. – Либо мы пользуемся услугами прекрасных дам и останавливаемся здесь на ночь, либо довольствуемся нашей скромной палаткой.

– Что в данном случае безопаснее? – живо поинтересовался Даниел Фук.

– Сложно сказать, – улыбнулся Артур. – Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.

Тод насмешливо хмыкнул и, отстранив ребят плечом, приблизился к изгороди и нетерпеливо позвонил в дверь.

– По-моему, вам недостает решимости, господа, – язвительно проговорил он. Раздалась приятная мелодичная трель, а затем дверь дома на южной стороне холма открылась, и оттуда вылезло неимоверно дряхлое существо, с головы до ног окутанное пуховым платком, до ребят донеслась суетливая болтовня. Издалека могло даже показаться, что навстречу гостям, неуклюже переваливаясь на своих толстых перепончатых ногах, спешит гусыня, сбежавшая с птичьего двора.

– Иду, иду, мои дорогие! – выкрикивало существо на ходу. Когда хозяйка открыла калитку гостям, освещая себе дорогу масляной лампой, путники смогли более-менее разглядеть ее лицо. Женщине на вид было около пятидесяти; у нее были большие мясистые уши, заросшие поседевшими волосками, бугристые черные брови с проседью, блеклые пугливые глаза чуть навыкате, по-старчески худая шея и приятная гостеприимная улыбка на еще вполне молодых устах.

Хозяйка и впрямь очень походила на старую гусыню не только внешностью. В своей речи она допускала словечки, явно относящиеся больше к чему-то птичьему, нежели человеческому. Например, увидев, что незваные гости переговариваются между собой, в нерешительности остановившись в проходе, она ласково прикрикнула на них, сказав:

– Хватит, утятки, еще накрякаетесь. Пойдем-ка лучше к тетушке Агате.

Друзья, переглянувшись, проследовали за чудаковатой женщиной. Дом изнутри оказался куда более уютным и гостеприимным, нежели снаружи. Здесь имелась вместительная прихожая с висевшими под потолком пахучими травами полыни и мяты. Повсюду горели свечи и фонарики со светлячками, а в парадной зале весело потрескивал камин.

Хозяйка одним жестом сняла с себя пуховый платок, явившись, наконец, целиком своим гостям. Выяснилось, что она выглядит не такой уж и старой, как могло показаться вначале, но сходство с гусыней стало еще даже более явным. У женщины был крупный красный нос с широко вырезанными ноздрями, напоминавший клюв, сухие волосы, выглядевшие как солома для птичьего гнезда, толстые пухлые руки и небольшое брюшко, которое она чуть выпячивала вперед при ходьбе.

– Ох, как славно, что вы заглянули на мой постоялый двор! Вы, наверное, замерзли, мои птенчики? – щебетала она, с живым интересом разглядывая ребят.

– Мы бы хотели остановиться у вас на ночь, – вежливо сказал ей Артур.

– Конечно, мой золотой, не полетите же вы незнамо куда сквозь непроглядную темноту! А я вам зернышек поищу на ужин, поклюете перед сном.

– Вообще мы, собственно, могли бы и что-нибудь посущественнее поклевать, – обеспокоенно пробормотал наглый Тин. Женщина посмотрела на него в удивлении; казалось, она не поняла, что тот имеет в виду.

– Ужин у меня хороший, все домашнее. Котлетки куриные, рис с горошком на пару, подливка… Все это я только сегодня приготовила, словно ждала вас, мои утятки, – вновь залопотала тетушка Агата.

Ребята, подгоняемые суетливой хозяйкой, прошли в гостиную, где на большом диване напротив камина лениво возлежал огромный рыжий кот, такой жирный, что при первом взгляде на него было не совсем понятно, где у него голова, а где туловище. Тут же стоял и стол, покрытый лимонного цвета скатертью.

– Кто ж вы такие, птички мои перелетные? – с любопытством спросила тетушка Агата. – Уж не из школы ли сбежали?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Тод. – Мы из деревни.

– Вот как? – сказала хозяйка, впрочем, особо не удивившись. – До Той-что-примыкает-к-лесу тут часа три идти. Что ж вы тут забыли, в лесной чаще? Не грибы же собирать отправились, в разгар смрадня-то?

– Дедушку моего навещали, – самозабвенно придумывал Тод. – Он у меня общество людей не особо жалует, живет в лесной чаще, отшельник, так сказать.

– Ах, дедушку. Что ж, родственники – это дело хорошее, – заметила хозяйка, отчего-то немного погрустнев. – А какие вы ладные и красивые, ну будто павлины расписные! – опять оживленно воскликнула тетушка Агата и, словно о чем-то вспомнив, бросилась хлопотать по хозяйству.

– У меня ночлег недорогой, – на ходу рассказывала она. – Всего десять венгериков… Хорошо, что вы ко мне позвонили, а не к моей сестре.

– Госпожа Лукреция ваша сестра? – удивился Тод.

– Да, мой яхонтовый, – донеслось из соседней комнаты. – Мы с сестричкой на па?ру содержим этот постоялый двор, а в конце года делим прибыль между собой в зависимости от количества клиентов. Если в моей гостинице останавливаются – то я получаю больше, если у нее – то, соответственно, я остаюсь не у дел.

– Все-таки славно, что мы ночуем на постоялом дворе, – расслабленным голосом проговорил Тин и развалился на диване, спихнув на пол жирного кота, который, возмущенно мяукнув, бросился вон из комнаты.

– А как же запасы пеммикана? – невинным голосом поинтересовался Артур.

– А что пеммикан? Он никуда не улетит! Фу ты, я уже и сам говорю, как эта птичница.

– Напрасно вы боялись тут ночевать! – хвастливо заявил Тод. – Вот что бы с нами сталось, если бы я не позвонил в звоночек?

– Не беда, переночевали бы у твоего дедушки, – насмешливо парировал Артур.

– Он же людей не любит, забыл? – рассмеялась Диана, весело глядя на немного смутившегося Тода.

– Интересно, чем нас будут кормить? – вновь озабоченно пробормотал Тин, которого, похоже, волновала сейчас только одна тема. Впрочем, госпожа Агата не заставила себя долго ждать. Она одно за другим выносила на стол различные яства, заботливо разложенные по красивым расписным тарелочкам. На самом деле, хозяйка весьма скромничала, когда упоминала лишь котлеты с рисом. В действительности, еды оказалось куда больше, чем можно было даже вообразить, и все деликатесы при этом подавались столь изящно и красиво, что ребята в восхищении замерли, глядя на позолоченный самовар, красно-черную коробочку с сусальными леденцами, изящную фарфоровую вазочку с мясным соусом, длинные шоколадные конфеты в разноцветных блестящих обертках, воздушные тефтели из кабана с вкраплениями из риса, куриные котлеты с чудесной хрустящей корочкой, мелко нарезанный лимон, присыпанный сверху сахарной пудрой, печатные пряники и многое другое.

– О! – только и воскликнул Тин, и человек, хорошо знавший юношу, смог бы в этом неоднозначном возгласе услышать истинную похвалу.

– Кушайте, мои воробушки, а я тут с вами посижу, посмотрю на вас, покудахчу. Такие вы красивые, что глаз не отвести! – восторженно проговорила тетушка, усевшись на стул и сверху зачем-то положив себе на колени пуховую подушку.

– А почему ваш постоялый двор находится так далеко от населенных пунктов? – поинтересовался вдруг Инк, до сих пор настороженно молчавший. Госпожа Агата с пониманием кивнула.

– Все очень просто, галчонок сероглазый, наша гостиница находится здесь именно потому, что все остальные поселения далеко от нас.

– Так откуда же вы тогда берете клиентов? – с подозрением продолжил допрашивать Инк.

– В основном, армуты, – вздохнула хозяйка. – Они и составляют большую часть наших клиентов. Из Мира чудес частенько заглядывают… Армуты вообще не любители лесов. Однако сюда заходят. Через лес – самый короткий путь до Беру.

– И давно у вас останавливались армуты из Мира чудес? – заинтересованно спросил Артур.

– Да как… Недавно, – проговорила хозяйка, зачем-то странно понизив голос. – Вот неделю назад, как заезжали. Правда, ночевали не у меня, а у моей сестрицы. Только вся эта история неприятная и, честно сказать, жуткая, – женщина зябко повела плечами и подозрительно покосилась на окно, словно оттуда могло залететь нечто страшное.

– Только не это, – вполголоса сокрушенно пробормотал Даниел Фук.

– Расскажите, нам очень интересно, – бравируя перед своим трусливым приятелем, попросил Тод.

– Ох, не знаю, птенчики. Может, и расскажу. Я и сама уже мечтаю кому-нибудь об этом рассказать, душу отвести. Да вот только слушатель не находится. И потом, история загадочная, испугаетесь еще, на ночь глядя.

– Не испугаемся, – пообещал Тод.

Женщина вновь с сомнением покачала головой и посмотрела на огонь.

– Может, Лукреция смогла бы больше рассказать, чем я. Ведь именно у нее в гостинице все это и происходило…

– Она вам не рассказала? – с удивлением спросил Даниел Фук, который и сам уже не знал, хочет он услышать таинственную историю или нет.

– Нет, пташка, я ведь сестрицу свою уже неделю как не видела.

– Разве она живет не в соседнем доме? – искренне удивилась Диана. Тетушка Агата с грустью улыбнулась.

– Именно там, трясогузочка моя. Но мы с ней так мало общаемся… Мне кажется, если бы мы жили в разных концах света, то виделись бы чаще, нежели теперь.

– Вот как? – проговорила Диана, о чем-то задумавшись.

– Так ведь обычное дело: родственники живут бок о бок и ненавидят друг друга по-тихому. Может, если б и не было этих злополучных семейных связей, так и жили бы душа в душу, а именно из-за них все конфликты и выходят… Впрочем, у нас все не так уж и плохо. На праздники она мне приносит пироги собственного приготовления и оставляет под дверью. Непременно под дверью, чтобы ненароком не столкнуться со мной в саду и, чего доброго, не начать беседу. Так вот и общаемся с ней – посредством, так сказать, невербальных знаков в виде пирогов.

– Вы тоже ей торты печете? – поинтересовался Тин, с аппетитом дожевывая котлету. Тема еды могла его привлекать в любом виде.

Тетушка отрицательно покачала головой.

– Ни разу в жизни ничего ей не приготовила. Это она у меня благочестивая, все подкармливает меня, думает оправдать себя подарками раз в год. Только, на мой взгляд, подобное поведение называется лицемерием, и ничем больше. Лучше я вообще ничего дарить не буду, чем суну ей пирог с мыслями: «Чтоб ты подавилась, старая карга». Это все равно, как если бы я сорвала ей в подарок самый прекрасный букет, но при этом сунула его как обычный банный веник. Неужели дары что-то изменят, если люди не хотят друг с другом общаться? Как по мне, так лучше не лицемерить. Если подарок преподносится не с душой, не от чистого сердца, то и цена такому подношению грош.

– Жалко, что так, – вдруг с заметной грустью проговорила Диана. Артур с удивлением посмотрел на девушку. Ему показалось, что в ее глубоких серых глазах промелькнула какая-то тайная мысль, о которой он даже не догадывался.

– А страшная история-то в чем заключается? – нетерпеливым голосом проговорил Тод. Статному юноше казалось, что все эти сантименты являются ничем иным, как следствием женских капризов, а ему уже хотелось поскорее перейти к самой сути. Тетушка Агата опять огляделась по сторонам и поежилась.

– Дело в том, что… Как бы это правильнее будет начать… У сестры часто останавливаются армуты, так как берет она вдвое меньше, чем я. Армуты, знаете ли, не очень любят разбрасываться деньгами. Но я при этом и накормлю, и полелею, и в баньке искупаю. Лукреция ничего этого не делает, так как считает излишеством. Так вот, одной ночью остановились у нее эти самые злополучные армуты. Я подсматривала за ними из окна и очень хорошо разглядела их лошадей – низкорослых, крупных, глаза лихие, дерзкие – одним словом, армутская порода. Всадников, кстати, было немного, всего человек пять. Я тогда еще удивилась, ведь кочевые народы обычно таборами перемещаются, а тут так мало, да и то какие-то залетные. Любопытно мне стало до дрожи. Остановились они, по моим предположениям на тот момент, на несколько дней и ни разу за это время не выходили из дома. Может, сестрица опоила их чем, не знаю. И вот здесь начинается самое интересное. Пошла я как-то вечером на улицу… Что уж греха таить, хотела ночные горшки слить. Я так хорошо запомнила этот смраденьский вечер: тихо, дождь лениво накрапывает, погода промозглая, мерзкая, вода за ворот заливается, холодит, грязь, кругом черным-черно. Вдруг смотрю, из дома Лукреции человек выползает. И так я его хорошо рассмотрела, луна как раз из-за облаков выплыла и все мне показала.

– Выползает? – удивленно переспросил Артур.

– Да-да, именно что выползает. Одно это уже было странно! Неужели человек так напился, что предпочел в такую погоду по земле ночью ползать? Да ведь это еще и не все. Как свирепое животное, пробрался он на четвереньках в сад. И страшный такой, копна волос рыжих, спутанных, взгляд дикий, мечется, руки-ноги дрожат, его из стороны в сторону шатает, дождь ему по спине барабанит… А на лице ухмылка какая-то чудная, будто волчий оскал. Я в забор тогда вжалась со страху, ни жива ни мертва. Боялась даже вздохнуть, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Да только безумец этот на меня даже не посмотрел. Закинув голову, он на луну глядел. Я уж думала, сейчас выть начнет, как самый настоящий волк. Но он не стал. Также на четвереньках перелез он ограду и куда-то в лес устремился. А на нем, представьте, ничего не было почти. Ну то есть штаны были, но ни носков, ни шапки, ни кафтана. Будто он специально все снял перед выходом на улицу. Но разве это нормально, при такой-то погоде? Более я его не видела, в панике кинулась к себе домой, несколько дней подряд выходить боялась. И армуты те пропали куда-то. То ли они еще у сестрицы пируют, то ли испарились совсем, не знаю уже, что и думать. Но так как в последнее время и она не выходит за порог, мне уже в голову смутные опасения лезут. Жива ли еще Лукреция моя? Что там произошло в действительности?

– Так надо сходить и посмотреть, – сказал Артур, которого необычайно заинтересовала данная история.

– Пустое дело. Если Лукреция жива, она меня не впустит. Если мертва – то и подавно. Жандармов бы прислать из Той-что-примыкает-к-лесу, чтобы разобрались во всей этой истории. Я тут одна боюсь даже нос показать на улицу. Как все-таки славно, что вы пришли!

– Я схожу к ней, – с готовностью предложил Артур. Юноше чрезвычайно хотелось прояснить всю эту историю. Его сильно обеспокоило упоминание о рыжих волосах того человека. Уж не мог ли это быть Алан? Неделю назад тот и впрямь должен был направиться в Троссард-Холл. Может проводник заплутал в лабиринте и вышел к этому постоялому двору? Но вот что произошло потом? Что это за необъяснимое помешательство? Артур хоть и подозревал, что странным постояльцем госпожи Лукреции мог быть Алан, тем не менее он искренне надеялся, что ошибается.

– Ах, нет, Артур! – с жаром воскликнул Даниел. – Пусть полицаи разбираются с этой историей, разве не видно, что тут нечисто? Наоборот, нам не стоит даже близко к тому дому подходить.