Цветок бархана
Марина Владимировна Дечко
Славен чудный город-оазис Аль-Акка, центр Великого Халифата, богат. Богат не только золотом желтым, но и стражей самого Светлейшего, среди которой – особой жемчужиной – та, что прозвана Гюрзой.Славен и сам Халиф.Вот только и у славных дней исходит срок. И надвигается над бескрайними песками Пустыни ветер перемен, что задувает в тот миг, когда верную стражницу осуждают на смерть. Гонят, травя ездовыми скорпионами. Жгут чароведским огнем.Не спастись халифатской Гюрзе, не выжить…Однако у провидения другие планы. И хватает оно беглую стражницу ладонью того, чье тело похищено, а дух все еще не сломлен. Хватает и выбрасывает к бескрайним пескам.А дальше – лишь надежда.Надежда на то, что легенда, нашептанная у люльки, не лжет… и цветок бархана действительно существует…
Марина Дечко
Цветок бархана
Как всегда – мужу. С любовью.
А еще – с благодарностью.
За все.
Глава 1
О погоне, преследователях и жертвах
Бежать по парящему полуденному солнцу было нелегко.
Легкие жгло от горячей белой пыли, покрывавшей каждую асбу великой Аль-Акки, и воздуха едва хватало. А ведь дышать нужно ровно, иначе фата споткнется, остановится, а там…
Аниса бы и остановилась. Перевела дух, набравшись сил, и уняла дрожь в усталых мышцах. Но жало ездового скорпиона, опасно гремящее у самого уха, не позволяло. Его хозяином был сам мухтарам Дагман, наставник халифатской Гюрзы, и если той не удастся сбежать…
Думать об этом не хотелось, равно как и о том, что случится, если господин в очередной раз окажется проворней.
Мощеная песчаным камнем улочка скоро заканчивалась, превращаясь в два тесных проулка. Какой бы ни выбрала беглая стражница, в какой бы ни ступила – все плохо. Пространства в них так мало, что случись погоне обрушиться на ее голову здесь, Гюрза не выстоит.
А ведь чем дальне уходила Аниса от Дворца Халифа, чем глубже погружалась в Старый Город, тем извилистей и уже становились переулки. Только грязи на них добавлялось изрядно.
Славный город-оазис Аль-Акка щедро сыпал под ноги Гюрзе крошечными изгибами дороги, в которых – знай уворачиваться что от люда простого, проворно ускользавшего от халифатской стражи, что от вонючих помоев, выброшенных всего в шаге от гонимой стражницы. И лишь гудящий поток все густел.
Ненарочно задев случайного прохожего, фата с сожалением бросила через плечо:
– Простите, ага! – и ловко скользнула в открывшийся проулок.
Ее нога тут же утонула в чем-то чавкающем, что расплылось по тонкой коже сапога гнусной жижей. Но Аниса запретила себе думать об этом. Сапоги она найдет, выбраться бы.
Гюрза на бегу обернулась.
Белоснежные луковицы Дворца Халифа далеко. Так далеко, что их золоченые пики едва виднеются в ясной голубизне неба. Значит, до рынка – рукой подать. А на прославленном базаре Хан-аль-Хана, жемчужине Южных Земель, затеряться не сложно. Просто даже. Потому как найти там можно все, но не всякого.
Да, среди пестрых палаток ее последнее спасение, ведь на Улицу Каменщиков нельзя. Никак нельзя. Мухтарам Дагман помнит о старом прошлом и, значит, станет ждать.
Стражница на миг притаилась. Удушливый запах пряностей, смешанных с ладанными благовониями, проникал сквозь невысокие дома из белесого камня. Аромат здесь стоял столь густой, яркий, что створки оконных ставней приходилось держать плотно сомкнутыми даже днем: сказывалась близость торговых рядов. Да и говор нарастал, заполняя пространство надоедливой мухой.
И тогда Аниса решилась.
Скоро нырнула в дверной проем одного из домишек, на ходу перескочив через ползущего по полу годовалого ребенка. И выпрыгнула с другой стороны – под крики обитателей жилища. В спину ей полетели несколько дурных слов и, кажется, даже камень. Но это ничего.
Рынок близко.
Твою ж!..
Гюрза налетела на скорпиона так резко, что даже тот опешил. Удивленно уставился на беглую стражницу линзами срединных глаз, а потом гулко заработал дыхальцами, поднимая желтый песок у ног фаты. Расслабился на миг и опустил жало: признал в ней свою.
А Аниса подняла глаза. Настиг. Мухтарам Дагман все же настиг ее.
Сердце отчаянно забилось.
– Сложи оружие, Гюрза, – голос наставника был ровен и тих. Словно бы говорил он с нею не у рыночной площади, когда ученица – в бегах, а в казармах. Обычно так, спокойно.
По старой привычке захотелось покориться, ведь Аниса почитала мухтарама Дагмана как родного отца. Однако внутренний голос напомнил: сложишь клинки – и жизни лишишься.
А жить хотелось…
Фата неуверенно шагнула назад. Осторожно, боясь спугнуть членистоногое. То, конечно, помнит ее, но все же… инстинкты.
Вспомнив о них, стражница прислушалась и к себе. Сердце колотится, что сумасшедшее, дыхание сбилось. Кровь стучит в голове тяжелым молотом, усиливая приглушенную особым даром тупую боль. А вот левая ладонь молчит. Не гудит, не чешется. Значит, придворного чароведа пока рядом нет.
Справится?
Страшно. Так страшно, что едва удается сдержаться. Но Аниса понимает: мухтарам Дагман умен. Станет ждать ее ошибки. И лучшее, что может сделать ученица – не допустить ее.
Великий Харб, помоги!
Наставник оценивающе повел взглядом:
– Хорошо выучил тебя. Не сдашься?
Аниса замотала головой. Ей бы и сказать чего, но язык не поворачивался.
В воздухе тонко завибрировала пальмовая свирель. По ушам противно резануло, выпустив на кожу густую волну мурашек, а беглянка поняла: если не сдвинется с места – пропадет, ведь скорпион не сможет ослушаться приказа хозяина.
Членистоногое пребывало в замешательстве всего секунду. Затем резко клацнуло увесистыми клешнями у самого лица Гюрзы, и та оступилась. Неосторожно вывернула ногу, упав в сухую пыль, и, кажется, руку поранила об острый камень.
Боль обожгла мгновенно, а за нею – свежая царапина от клешни Дагманового зверя.
Скорпион навис над ней коричневой смертью, и сердце Анисы на мгновение забыло, как биться. Остановило дыхание, сковало тело. А потом произошло то, на что Гюрза уж и не рассчитывала.
Жажда жизни победила, и беглая стражница разом собралась – воткнула один из клинков-жал в темную конечность зверя. Лезвие с хрустом пронзило хитиновую броню и позволило нескольким янтарным каплям упасть на правую ладонь фаты.
Резко запахло чем-то терпким, зловонным, после чего рука сначала нестерпимо зачесалась, а потом и вовсе стала саднить.
Будет ожог.
Линзы срединных глаз скорпиона растерянно завибрировали, из последних сил пытаясь сконцентрироваться на жертве, а Аниса поняла: тот клинок, что она достала, был измазан ядом.
Гюрза наспех отерла саднящую ладонь.
Яд, что спустя десяток минут остановит сердце Дагманового зверя, изымался из секрета трех самых грозных змей Халифата. Бережно доставлялся в башню придворного чароведа и, как говорил ей сам наставник, спустя несколько суток определялся с конечной колбой.
Чувство вины хлестануло стражницу по щекам: скорпиона было нестерпимо жаль. Аниса всегда любила этих умных тварей, и если бы можно было как-то по-другому…
Только времени на раздумья у нее не оставалось. Мухтарам Дагман резко натянул поводья и очередным приказом свирели заставил членистоногое занести над беглянкой увесистый хвост. В воздухе опасно загремело, а жало умирающего животного снова нависло над фатой.
Всего один удар сердца – и Аниса рванула. Несколькими крупными прыжками пересекла узкий переулок, соединявший рыночные окраины с Улицей Каменщиков, и оказалась там, где давно не была.
Старая улочка с крошечными оконцами-дырами по-прежнему звала Гюрзу. Оно-то и понятно: дома и стены помогают. А уж когда те из шепчущего камня…
Дверь поддалась легко. Рассохшаяся, местами треснувшая от времени и палящего солнца, она отворилась беззвучно, приглашая войти. И родительский дом мгновенно принял беглянку. Окунул в блаженную прохладу, присмотрелся.
Желтоватые потоки света, что лились сквозь щели в закрытых ставнях, настороженно ощупали фату. Согрели принесенные ею со Старого Города раны и осели золотым пятном на взъерошенной макушке каштановых волос. А пыльный рот, глубоко вдохнув знакомый запах, печально согласился.
Проходи, Аниса. Заждался.
Помнил ли ее дом? Быть может. Отец говорил, каменщиком не каждому дано стать, потому как твердыня – жива. И послушает не всякого. Ему вот подчинялась.
Тогда, может, и на Анисин зов откликнется? Кровная все же…
А вот пахло в доме по-старому – это Гюрза отчего-то поняла сразу. Песчаником, что везли с самого устья Эн-Ниля. И тонким крошевом редкого красного камня, который отец оставлял после дорогих заказов… алая крошка ложилась поверх белой, и на полу расцветал замысловатый узор.
А еще… да, им самим. Показалось?
Халифатская стражница втянула воздух глубже, снова убедившись: все верно, дом по-прежнему хранил отцовский запах. Совсем как тогда, в детстве.
Где-то вдали громыхнуло. Послышались мужские крики и женский плач. Ругательства, к которым она, простая фата, была привычна.
А грохот нарастал.
Аниса перескочила через небольшое ложе, что покоилось у самой стены, и, случайно зацепившись ногой, сорвала с него запыленное покрывало. В прошлом – нежно желтое, теперь же больше коричневое, от осевшей песчаной пыли. Когда-то она укрывалась им от холода аль-аккской ночи, а сейчас вот порвала.
Фата с жалостью отбросила носком сапога ветхую ткань к дальней стене, подняв в воздух столб пыли, и про себя пообещала: «Если выживу – куплю новое. Не себе – дому. В благодарность».
Гюрза нырнула в узкий проем. Прежде в этой комнатушке ютились родители, теперь же та пустовала. Впрочем, мертвым постель ни к чему.
Фата задумалась. Кто знает, как сложилась бы ее судьба, уцелей кто из родных?..
…во Дворце Великого Халифа слышалось Гюрзе, что редкую болезнь, от которой сгорела вся семья, в городе-оазисе прозвали степной. Ее-то и принесли торговцы с земель мудрого Элбарса-хана – правителя далекой Степи. И сам он заплатил немалую цену, отдав старым богам тела половины войска. А уж под жарким солнцем Халифата…
Аниса помнила, как в городе-оазисе разразилась болезнь. Шла поначалу узкими улочками, изрезавшими окраину Аль-Акки, таилась… пока не добралась до Дворца. И вскоре Старый Город полыхал.
Гибли целыми семьями, оставляя белоснежные дома-соты пустыми. Ей бы тоже отойти за своими, но, видимо, врожденное упрямство не позволило. А, может, выносливость – кто сейчас скажет? Думается, потому и забрали ее в стражи самого Халифа.
Единственную из девочек.
За выносливость эту, а еще – за проворство, каким не мог похвастаться ни один мальчишка. Вот и мухтарам Дагман все смеялся, что нападает она подобно змее: молниеносно, не оставляя противнику ни единого шанса. А еще шипит так же.
Жить в казармах было нелегко, но Аниса держалась. Видимо, за то и приглянулась старому вояке, потому сам и взялся за обучение. Изводил тренировками, оставляя лишь пару часов для сна. Тумаками награждал за любую провинность. А за слезы отвешивал крепкого подзатыльника – до искр.
Кажется, тогда Гюрза и забыла, как плачут. А потом как-то все смешалось. Свыклось, что ли.
Старая жизнь забылась. А сама Аниса перестала слыть простой фатой с окраин Аль-Акки – превратилась в личную стражу Великого Халифа. Одну из лучших.
И имя ей дали по заслугам – Гюрза. Опасная…
Крошево мелкого камня бросилось под сапог.
Угроза шумела все ближе, и дом решался: помочь? Он ведь может не просто принять, но укрыть, разведя стены. И окна отпереть там, где их раньше не существовало. Конечно, обо всем том стражница только слышала, но когда еще выпадет шанс проверить?
