Макс Бутт "Интернальность"

Интернальность
Макс Бутт

Ходят слухи, что в мире существуют особые МЕСТА, где любой человек, одолеваемый грузом грехов прошлого, сможет обрести второй шанс. Но так ли просто найти эти места? И так ли просто вернуться оттуда, если на твоей душе лежит неподъемный камень вины?

Макс Бутт

Интернальность

1.

Чем выше Егор поднимался по ступеням лестницы многоэтажного жилого дома, тем тяжелее ему давался каждый следующий шаг. И дело было вовсе не в возрасте или в состоянии здоровья. Егор был молодым тридцатилетним мужчиной, стройным, подтянутым, в хорошей физической форме. Подняться на пятый этаж без лифта никогда не было для него проблемой.

Но только не теперь.

Жизнь Егора Стрельцова круто поменялась три года тому назад. То, что раньше приносило радость, теперь оборачивалось острой болью в душе. Даже если речь шла о возвращении в родной дом.

Сейчас это более напоминало путь на Голгофу. Только крест лежал тяжким бременем не на твоих плечах, а глубоко в сердце, превращая его в неподъемный камень, сдавливающий легкие в стремлении разорвать грудную клетку.

Егор преодолел очередной лестничный пролет и остановился на площадке. С мученическим выражением лица глядя наверх, он думал о том, стоит ли идти дальше. Так ли это надо? Стоит ли это тех мучений, что его ожидают впереди?

Что ж, неужели он не сможет первое время прожить без лишней пары штанов или нескольких футболок? Это можно приобрести и на новом месте.

Так ли уж необходима ему его старая бритва? Может быть стоит отрастить бороду? Новая жизнь, новый имидж.

Размышляя об этом, Егор машинально потер подбородок, изрядно поросший жесткой щетиной.

– Черт бы тебя побрал!

Стрельцов сказал это негромко и стиснул зубы. Непонятно, кому были адресованы эти слова. То ли кому-то другому, толи самому себе. Тому, кого последнее время Егор предпочитал винить во всем плохом, что происходило в жизни.

Да, именно себя самого.

– Черт бы тебя побрал!– он вновь выругался вслух и, неожиданно, словно повинуясь неведомой силе, сделал шаг вперед. А потом еще один. Еще один. И еще один.

Шаг за шагом, медленно.

Ступень за ступенью.

Этаж за этажом…

Через пару минут Егор уже стоял у двери в квартиру №48, переминаясь с ноги на ногу. Он все еще сомневался стоит ли ему входить внутрь, или нет. Сердце стало давить на грудную клетку как никогда. Сильные удары его, глухим звоном отдавались в ушах. Дышать становилось все труднее. Стрельцов машинально положил руку на грудь. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, и глазами впился в черную щелку скважины. Егор мог бы открыть дверь ключами, лежавшими в кармане его джинсов, но рука сама собой потянулась к звонку.

Раздался знакомый уху резкий визг, заглушенный пятнадцатью миллиметрами стали и дерева. И, практически в тот же момент, замок несколько раз щелкнул, лязгнул металлический засов. Дверь, тихо простонав, медленно отворилась. На пороге стояла невысокая женщина лет тридцати с длинными, ниже плеч, прямыми темно-каштановыми волосами, в махровом домашнем халате, одетым на белую футболку. Слегка поёжившись на сквозняке, она обмерила Егора тоскливым взглядом и в глубине тусклых голубых, полных необъяснимой грусти глаз, мелькнул слабый огонёк надежды.

– Заходи, не стой на пороге.– произнесла женщина, отступая вглубь коридора.– Отопление еще не включили. Дома прохладно.

Егор молча переступил порог, закрыв за собой дверь.

– Ты пришел за оставшимися вещами?– глухо спросила хозяйка. В ее глазах снова мелькнул огонек.

– Да.– сухо ответил Стрельцов, озираясь по сторонам.

Огонек угас.

– Я все собрала и сложила в сумку.– голос женщины едва заметно дрогнул.– Она в спальне.

– В спальне?– в голосе Егора прозвучала тревога.

– Да. Иди и возьми его сам. Раз уж это твои вещи.

Лицо женщины стало каменным, лишенным малейших эмоций. Запахнув полы халата, она повернулась и медленным шагом направилась к кухне.

Егор остался в коридоре, мрачно поглядывая на дверь спальни.

Он сжал губы и потянулся к ручке, медленно схватив ее подрагивающими пальцами.

Егор с усилием повернул ручку. Дверь отворилась, мягко щелкнув замком. В лицо ударил солнечный свет, льющийся из окна спальни. Ослепленный, будто вспышкой взрыва, Стрельцов на ощупь ступил из мрака коридора. Несколько раз моргнув, он дал глазам привыкнуть к яркому свету и осмотрелся.

Сердце замерло от увиденного, очередной вдох комком застрял в горле, а на душе в одно мгновение стало так тяжело и невыносимо, как бывало прежде лишь в самые мрачные мгновения жизни.

В комнате все было так, как и три года тому назад.

Аккуратно заправленная детская кровать. Рядом стул, а на его спинке развешены джинсы, футболка и легкий пуловер светло-бежевого цвета. На полках стоят книги: детские энциклопедии, несданные обратно библиотеку школьные учебники, журналы с яркими картинками. На столе, у окна, рядом закрытым ноутбуком, стопкой лежат рисунки, выполненный неуверенной детской рукой. Егор с содроганием стал перебирать их, один за другим.

Вот лихие пираты, летящие в даль на своем стремительном корабле. Их яростные лица полны решимости сорвать сегодня большой куш. Пушки зарядить! Сабли наголо!..

На следующем листке бумаги отважный космонавт, посадивший свой звездолет на неизвестной планете. Смело тупая вперед по каменистой поверхности, он бросает вызов неизведанному…

Егор посмотрел на стены и увидел еще несколько рисунков, повешенных над кроватью. Обыкновенный сюжет: папа, мама и я. Папа, мама и я едем на отдых. Папа, мама и я гуляем во дворе. Папа мама и я на новогоднем празднике.

На душе у Стрельцова стало совсем плохо. Не в силах смотреть более, он спешно перебрал остальные рисунки не особо вглядываясь в их содержание, но неожиданно для себя самого остановился на одном из последних.

Такого он раньше не видел. Вместо яркой, абстрактной гаммы красок, мрачные серо-коричневые тона. Неаккуратные мазки сплетающиеся в водоворот. А в центре листка темная фигура. Силуэт, лишенный каких-либо деталей. Некто высокий, широкий в плечах, облаченный в длинный рваный плащ, а на голове то ли шлем, то ли какая-то маска. Кто это? Для чудовищ, что сняться детям ночных кошмарах он слишком похож на человека, слишком реален…

Егор оторвал взгляд от рисунка и небрежно бросил стопку бумаг на обратно стол. Обернувшись он увидел хозяйку, стоявшую в дверном проёме, прислонившись головой к косяку.

– Ты все это достала из кладовки и сама расставила по местам?– спросил её Егор, еще раз окинув глазами спальню.

– Да.– женщина вошла в спальню и, подойдя к столу, уложила рисунки обратно стопкой.– А ты бы мог не наводить здесь беспорядок. Я все-таки половину дня потратила, чтобы разложить все это.

– Господи, Лиза!– внезапно воскликнул Егор.– Это же не музей. Зачем тебе это теперь? Ведь три года уже прошло!

– Да, прошло три года! А ты чего хотел? Чтобы я так просто забыла, что у нас был сын?! – женщина, которую только что назвали Лизой, резко обернулась. В глазах ее вспыхнул яростный огонь, она почти вплотную приблизилась к Егору. Он даже отпрянул назад от неожиданности.

– Я… я вовсе ни это имел в виду.– попытался оправдаться Стрельцов, явно не ожидавший такого выпада.– Я хотел сказать, что ты хотела… Ты ведь хотела двигаться дальше, а не жить прошлым.

– Это прошлое,– наш сын!– еще больше возмутилась Лиза.– И я не живу прошлым, дорогой. Я просто поняла, что не могу и не хочу забывать о Саше. Я захожу сюда иногда и сижу за этим столом. Несколько минут, не больше. В этот момент мне кажется, что Саша еще жив. Что он ушел гулять, или может в школе. Что вот-вот он позвонит и скажет, что у него закончились уроки и, что его нужно идти встречать.

– И не звонит.– тихо сказал Егор, не отваживаясь посмотреть в глаза своей бывшей жене.

– Да, не звонит.– Лиза тяжко вздохнула и, отвернувшись на секунду, украдкой смахнула навернувшиеся слезы.– Я помню. Саши больше нет. Но я не хочу забывать его. Я его мама. Я вынашивала его, рожала, кормила. Я видела, как он растет. Становиться взрослее с каждым днем, умнее. Такое нельзя забывать. И ты не прав, считая, что я живу прошлым. Я прекрасно понимаю, что эта спальня, как бы я не обставляла ее, не воскресит нашего сына. Я просто хочу помнить его таким, каким он теперь останется навсегда.

Последние слова Лиза договорила уже дрожащим голосом. Сдерживать слезы она уже не могла и крупные капли, одна за другой, ползли по ее щекам. Судорожно вздыхая, женщина присела на край кровати и потерла раскрасневшиеся опухшие веки.

Стрельцов стоял молча, посреди спальни. Еще три года назад он обязательно утешил бы свою бывшую жену, присел бы рядом, обнял, прижал к себе, позволив расплакаться еще сильнее, выпустив вместе со слезами наружу часть своей печали и горя материнской утраты.

Но не теперь.

Со смертью сына отношения Егора и Лизы дали трещину. Лизе требовалась помощь и поддержка, но Егор наоборот замкнулся в себе, став нелюдимым, молчаливым и потерянным. На все предложения жены поговорить, поделиться своими внутренними терзаниями, он лишь отвечал угрюмым отказом. День за днем, трещина в отношениях становилась все больше, постепенно превратившись в бездонную пропасть. И, однажды, проснувшись утром Егор понял, что он с Лизой стали совсем чужими друг другу. Они жили под одной крыше, но каждый в своем замкнутом мирке. Не было прежних точек соприкосновения, не было того инстинктивного взаимопонимания, которое обычно присуще супругам, прожившие много лет вместе.

Так дело дошло до развода.

И теперь он стоял посреди спальни и, глядя на плачущую Лизу, не испытывал ничего, что мог бы испытать прежде к той женщине, с которой он пробыл вместе десять лет… Или не хотел испытывать.

– Иногда помнить, это слишком больно.– сказал, наконец, Егор, помолчав пару минут.

– Хватит. Перестань!– Лиза почти перестала плакать и теперь вытирала опухшие красные веки.– Ты ведь не ребенок. Больно бывает не только тебе одному. Но другие терпят боль и живут. А ты просто бежишь от нее.

– Я никуда не бегу! Я просто хочу начать все заново.

– Не ври мне, Егор. Не ври самому себе. Ты бежишь от всего. От этой спальни, от своей прошлой жизни, от меня. Ты говоришь, что хочешь начать сначала? Так почему ты меня бросаешь?! Полагаешь, нас больше ничего не связывает?– Лиза вскочила с кровати и снова подошла вплотную к бывшему мужу.– Знаешь, как больно осознавать, что наш сын был единственным, что нас связывало! И это спустя столько лет! Ты считаешь, что нам по одиночке будет проще? Посмотри на меня! Посмотри на себя! Даже спустя столько времени нам все еще невыносимо больно. Но только я не бегу. Я хочу это пережить. Хочу выдержать это. А ты? Егор, ты прикрываешь своими намерениями правду. Ты не можешь начать все сначала. Ты все еще живешь прошлым. Ты не в состоянии оставить его. И поэтому бежишь. Но скажи, неужели ты действительно считаешь, что, сменив город, работу, все своё окружение, ты сможешь убежать от себя?

Лиза смотрела на Егора в упор глазами полными мольбы и ждала от него хоть какой-нибудь реакции.

Но он молчал, отвернувшись. Как и прежде, погрузившись в самого себя. Точно также, как и все прошедшие три года.

Пропасть, образовавшаяся между бывшими супругами, оставалась все такой же непреодолимой.

Но как можно ее преодолеть, если один человек из всех сил тянет руку, а другой не решается сделать то же самое. И даже наоборот, отступает от края, становясь еще недосягаемей. И этот шаг назад Егор в очередной раз сделал.

– Нет.– тихо произнес он с трудом разлепив губы.– Я просто хочу начать новую жизнь.

Стрельцов снова посмотрел по сторонам и наконец заметил сумку со своими вещами, стоящую у письменного стола. Не говоря ни слова, Егор взял эту сумку и стремительно вышел из спальни. Уже через несколько секунд он оказался на лестничной площадке, оставив в квартире №48, бывшей когда-то его домом, хрупкую, убитую горем одинокую женщину.

Путь вниз оказался куда более легким, чем подъем.

Однако, у самого выхода на улицу, Стрельцов неожиданно остановился.

– Черт бы тебя побрал!– он выругался очередной раз и прислонился спиной к стене, глубоко вздохнув.

Лиза все-таки была права. Он бежал от всего, в том числе и от самого себя.

2.

Город остался позади. Впереди была долгая дорога.

Легковой автомобиль несся по трассе со скоростью около сотни километров в час, раскачиваясь на неровном асфальтовом покрытии. Егор сидел на переднем пассажирском кресле, поглощенный своими мрачными думами. Разговор с Лизой вышел не самым приятным. Слова о бегстве от самого себя растревожили сердце больше прежнего.

Успокоится никак не получалось. Егор уже не раз за этот день пожалел, что бросил курить. Нашел время! Затянуться хоть раз ему сейчас не помешало. Конечно, можно было бы одну сигарету попросить у водителя, но старший брат Егора Виталий, сидящий за рулем, и сам бросил не так давно. Правда у него для этого был повод приятный: он и его вторая жена ждали появления первого общего ребенка.

– Ты не волнуйся.– нарушил молчание Виталий.– Поживешь первое время у нас. Со своей я уже поговорил. Она не против… вроде как. А там дальше сам сориентируешься. Найдешь работу, начнешь зарабатывать, а там может быть и жилье себе подберешь. Хотя, ты знаешь, я тебя не гоню, братишка.

– Я постараюсь не задерживаться у тебя надолго.– ответил Егор, не отрывая взгляд от бегущей за окном дороги.– Все-таки, скоро у тебя дома станет теснее чем обычно. К моменту рождения твоей дочки я найду себе отдельное жилище.

–Ну, как знаешь.– в голосе Виталия прозвучали нотки разочарования.– Кстати, я не спросил сразу. Видел, какой ты мрачный вышел из подъезда. Подумал, что не ответишь. Как повидался с Лизой?

– Как обычно.– Егор ответил с явной неохотой.

– Поговорили?

– Она поговорила. Я был немногословен.

– Ну, вообще-то ты никогда болтуном и не был.– Виталий едва заметно улыбнулся.– Но в последнее время ты немногословен даже по сравнению с собой прежним.

Егор тяжело вздохнул.

– И ты туда же? Тебе то что от меня нужно? Что от меня всем нужно?