Ведьма испуганно схватила спутника за руку:
– Ты куда?! Зачем?!
– Сама сказала, за кладом, – фыркнул он.
– С ума сошел?! А если там еще один драуг?!
– Вряд ли, – отмахнулся воин. – Он бы уже давно вылез наружу… Идите спать, я скоро приду.
И, не дожидаясь ответа Гейдрид, шагнул вглубь кургана.
Сейдкона так и замерла с открытым ртом. Она- то думал, только диса – дурная, а оказывается и Неквисон не лучше.
Аудню, только что сидевшая на земле, легкой птичкой вскочила на ноги и рванулась вслед за воином.
– А ты куда?! – не выдержала ведьма, успев в последний момент поймать свою «ученицу» за руку.
– Там может быть проход в холмы! – упрямо повторила диса. – Там может быть дорога к родным!
Аудню легко вырвалась из хватки сейдконы, шагнула вперед…
Тонкая фигурка на несколько мгновений перекрыла свечение, исходящее из кургана, и то вдруг начало бледнеть. Болотные огни словно только этого и ждали: осели к самой земле, закружились меж подмерзшей травы.
– У, чтоб вас всех турсы побрали! – тихо ругнулась Гейдрид и, ойкнув, поспешно зажала рот ладонью. Уж она- то должна была помнить, какую силу имеет сказанное слово. А уж слово сейдконы, да еще и сказанное у открытого кургана, в месте силы – и подавно.
Оглянулась по сторонам, убедилась, что зла никакого не накликала и, втянув воздух через зубы, боясь сказать еще что лишнее, шагнула вслед за спутниками.
Можно было в постоялый дом вернуться и там Тенгиля ждать – сгинет в холме диса, это конечно, плохо, но не так уж страшно, а без Неквисона ведьма Альва не найдет – но стоило Фритьофдоттир представить, что она сейчас пойдет по темным улицам одна, без посоха, защищенная лишь несколькими рунами, нарисованными на тонких дощечках и лежащих в кошельке, как к горлу начинал подкатывать холодный комок страха.
Ученицу ведьма догнала быстро. Схватила ее за руку и потянула вперед, пытаясь подстроиться под быстрый шаг ушедшего вперед Тенгиля… И внезапно чуть не стукнулась носом в его спину.
Неквисон оглянулся, нахмурился:
– Зачем ты сюда пошла?! – кажется, он совсем не ждал, что у него будут спутники в путешествии по курганам.
Стоящую рядом с сейдконой Аудню он словно и не замечал, разговаривая только с ведьмой.
– А вдруг тебя съедят?
Лившееся со стен синее мерцание было слабее, чем наверху, но разглядеть, что творится вокруг можно было.
Воин заломил рассеченную бровь:
– Неужто беспокоишься, женщина?
Гейдрид дернулась, как от пощечины: мало того, что в голосе насмешка звучит, так еще и забыл, что она сейдкона. Впрочем, силы съязвить ему в ответ нашла:
– Конечно, беспокоюсь. Немертвый тобой ведь подавится, а от этого еще больше разозлится!
– Нет здесь никакого драуга, – рассеянно отмахнулся Тенгиль. – Один был и того наверху убили… Да и тот только вставший был, слабенький, поэтому так быстро все получилось.
Ведьма выглянула из- за его плеча:
– А почему тогда остановился?.. – не выдержала она и, разглядев, нахмурилась: – Ох…
Коридор впереди раздваивался. Неквисон задумчиво прищурился, выбирая, по какому из ответвлений пойти, а затем шагнул направо. Сейдкона попыталась его остановить:
– А если покойник был в каждой камере? Наверх ведь только один драуг вышел! А если поднялись оба?! Пошли назад, а?
Тенгиль Гадюка только отмахнулся:
– Сама же сказала, подавится. А ты сбежать успеешь.
– А я?! – тихонько пискнула Аудню. – А я как же?
Воин даже отвечать ей не стал…
…Застеленное парчой возвышение, находившееся посреди погребальной камеры, было пустым – видимо, драуг действительно вышел отсюда.
Тенгиль окинул быстрым взглядом помещение: вдоль стен стояли кувшины, наполненные до краев серебряными монетами, чуть поодаль виднелся лежавший на земле запряженный лошадиный костяк – видно, хоронили знатного человека. Впрочем, деньги да упряжь воина мало интересовали: на ложе, покинутом разбуженным немертвым, остались щит и меч.
Неквисон медленно подошел к возвышению, провел кончиками пальцев по украшенному изображением молота Вингнира щиту – старое дерево осыпалось трухою, лишь сохранившийся умбон звякнул по каменному ложу.
– Когда ж его похоронили? – озадаченно буркнул Тенгиль.
Сейдкона молчала, понимая, что вопрос относится не к ней. И все никак не могла вспомнить, были ли курганы рядом с городом десять лет назад, когда она в прошлый раз была в Тримстаде.
– Истлеть и от чар могло, – тихо пискнули от входа в камеру. – Истлеть да прахом пойти.
Гейдрид удивленно оглянулась: диса стояла, обняв себя руками за плечи и испуганно озираясь по сторонам.
– Твоя ученица действительно что- то умеет? – Тенгиль бросил косой взгляд на ведьму. – Я думал, она только сопли на кулак наматывать способна, – не дождался ответа и потянулся к обнаженному мечу, лежавшему рядом с истлевшим щитом.
Ведьма вздрогнула, ожидая, что и тот осыплется ржою, но Неквисон легко подхватил клинок, взвесил его в руке, проверяя баланс, а затем положил на ложе свой топор:
– Дарю взамен, – и, подхватив с пола лежавший рядом с возвышением пояс, загнал клинок в ножны.
Завязал ремень на поясе и направился прочь из похоронной камеры. Золото его не интересовало.
Сейдкона замерла, озадаченно глядя ему вслед, а затем рванулась за ним, волоча за собою Аудню. Уже у выхода ведьма остановилась на миг, зачерпнула ладонью горсть монет и кинула их в кошель на поясе, вытащила оттуда наугад одну плашку с руной и, не глядя, бросила в кувшин, откуда взяла деньги:
– Ответный дар.
Дощечка соскользнула на пол, гулко стукнув по каменным плитам и, уже вышедшая в коридор Гейдрид не удержалась, оглянулась.
Руна дороги.
Кто б сомневался.
…Фритьофдоттир надеялась, что Тенгиль пойдет к выходу, но он свернул во второй коридор.
Спорить с Неквисоном было бесполезно, это ведьма уже поняла, а потому шагнула за ним, волоча за собою покорно идущую дису. Та, похоже, тоже уже смирилась. Или до сих пор была уверена, что сможет найти здесь дорогу в холмы, туда, куда ушли ее родичи?
Скудный синеватый свет от стен постепенно начал выцветать, обретая все более белесые оттенки, и Гейдрид полезла в кошель – ей все это очень не нравилось.
В ладонь легли руна воды и руна огня. Не самое лучшее сочетание, но выбирать особо не из чего было.
Ведьма отпустила дису, догнала Тенгиля, пошла рядом с ним… И замерла на входе в новую погребальную камеру.
Это было женское захоронение.
Стены украшены гобеленами – цветными, не пострадавшими от времени. В глубине комнаты – покрытая резьбой прялка…
А на стоящем посреди помещения троне, затянутом парчой, мумия в истлевшем алом платье…
Неквисон шагнул было вперед, но сейдкона вцепилась ему в плечо:
– С ума сошел?! Уходим отсюда!
– Вот еще! – насмешливо фыркнул воин, дернув рукою, пытаясь вырваться из ее хватки.
– Ослеп что ли?! – отчаянно взвыла Гейдрид. – Под ноги ей глянь!
Тенгиль опустил взгляд и, охнув, отступил на шаг, разглядев лежащий подле трона посох, увенчанный птичьим черепом – почти такой же, как Гейдрид оставила на постоялом дворе. Правда, этот жезл, в отличии от того, что принадлежал самой Фритьофдоттир, был украшен еще и множеством привязанных на кожанных веревочках амулетов: крошечными молоточками, переплетением узелков – наузов, изображениями оскаливших зубы зверьков из бронзы…
– Это тебе не драугу голову рубить, – прошипела сейдкона. – Видишь перстни на руках? Каждый сильный, рабочий, магический. У меня таких никогда не было! Если и она, как тот драуг, проснется, обратно уже не выйдем…
Договорить она не успела – ничего не услышавшая диса проскользнула мимо них в комнату, разглядела куда она попала, ойкнула, дернулась в сторону… И неловко покачнувшись, рухнула на пол. Ладони коснулись лежавшего на полу посоха…
Мертвая ведьма открыла глаза.
Тенгиль, локтем отодвинув Гейдрид за спину, шагнул вперед, прикрывая собою сейдкону. Серебряная полоса клинка блеснула в воздухе…
По коричневой коже покойницы пошли мелкие трещины. Белесые, без зрачков и радужки, глаза закатились, а в безгубом провале рта показались потемневшие зубы…
Смех мертвой ведьмы больше походил на кашель. Громкий, резкий, он раненной птицей заметался по погребальной камере, порвал нити, натянутые на станке, встряхнул висевшие на стенах гобелены – вытканные люди задвигались, словно тоже ожили – или это свет так заиграл?
– Думаешь остановить меня этим? – хрипло прокаркала покойница.
Тенгиль оскалился, поудобнее перехватив меч:
– Попробую!
– Меч моего брата никогда не ранит меня. Хоть живую, хоть мертвую… Хочешь проверить, воин? Голову здесь оставишь – так же как он ее сложил.
– Он первый напал, – тихонько всхлипнула диса, осторожно пытаясь отползти подальше от покойницы. – Он первый на нас кинулся.
Длинный коготь, отросший на потемневшем, ссохшемся до кости пальце, царапнул резной подлокотник трона:
– Разве кто любит, когда его будят? – тонкая стружка упала на каменный пол.
– Мы не хотели! Мы не со зла! – зачастила Аудню.
Гейдрид переложила вытянутые руны в другую руку и вновь полезла в кошель. Сейчас бы пригодилось что- то иное.
Мертвая ведьма чуть повернула голову, словно высматривала сейдкону:
– Не ищи ничего, дочь Фритьофа Трудного Скальда и Гудрун Слепой. Твои чары не возьмут меня, как бы ты не старалась.
Гейдрид вздрогнула, разжала пальцы.
– Мы не хотели зла ни тебе, ни твоему брату, – выдохнула сейдкона. Мертвая ведьма знала слишком много. Намного больше, чем сама Гейдрид.
Трещины на ссохшейся коже стали глубже, шире, их края разошлись, обнажая иссохшую плоть.
– Мне это известно. И потому я отпущу вас… Чего вы хотите? Три для одного или одно для трех?
Тенгиль нахмурился, чуть опустив меч:
– Одно для трех? О чем ты?!
Покойница захихикала – словно песок просыпался:
– Ты сделал свой выбор, сын Некви Лучника и Ринд Смелой… Каждый получит свое… – голос ее окреп, зазвучал грубее, а от трона вдруг протянулась ко все еще сидевшей на полу Аудню тонкая, выписанная сплетенными меж собою золотыми рунами дорожка: – Подними глаза и услышь слова Торнберг, Великой Вельвы[4 - Вельва – в скандинавской мифологии провидица.] Скании. Растопи слезами лед, Дитя Навсегда Ушедшего Народа.
Руны погасли – для того, чтоб через мгновение протянуться тропкой к Гейдрид:
– Врата, перед которыми бессильна вода, сможет уничтожить огонь, Последняя Ведьма Севера.
Дорожка вновь пропала – и уже через миг вильнула рядом с Тенгилем:
– Есть клятвы, которые можно разрубить мечом, Воин Чужой Крови…
Тенгиль удивленно нахмурился, но сказать ничего не успел: стоило отзвучать последним словам, как мертвая ведьма резко дернулась назад, откинулась на спинку трона… И осыпалась пеплом.
Только обрывки истлевшего платья и пожелтевший костяк остались…
А еще через миг и свечение, исходящее от стен, начало бледнеть, меркнуть…
– Уходим! – рявкнул Тенгиль, схватив за руку ведьму и потянув ее прочь из погребальной камеры.
Ее ученица, похоже, воина не интересовала вовсе.
Сейдкона уперлась ногами в пол – ей вдруг безумно захотелось забрать с собой посох мертвой ведьмы – кто знает, какие силы он таит?!
Но уже через миг наваждение прошло. Даже умерев, старая провидица смогла дать предсказание. Пусть она сейчас и вовсе исчезла, но кто знает, к чему может привести похищение ее вещей. Даже если оставить что- то взамен.
Да и обычной руны в качестве ответного дара будет явно недостаточно.
