Василий Боярков "АУДГ"

– Вот именно! – заранее подтвердила Карина крамольную мысль, готовую сорваться с миленьких губ; она отхлебнула значительно больше. – Он тебе предательски изменяет. Снимает смазливых девочек, слабых на передок, привозит в какое-нибудь безлюдное место и беззастенчиво трахает. Видимо, тебя ему не хватает?

– Нет, гораздо хуже! – воскликнула Люба неосмотрительно громко, чем привлекла внимание ближних соседей. – То-то я заметила, что последнее время у нас не случается совместного секса, – мы практически не ебёмся, – разъясняла она гораздо тише, но с негодующей подоплёкой, – так, раз в три месяца, по милосердному обещанию. Вначале я думала, что у него обычный мужской простатит. Являясь женщиной ненавязчивой, скорей сострадательной, я щадила его мужеское достоинство и ни словом ни делом не напоминала о страшной проблеме. Теперь ты навеяла на меня большие сомнения и, сопоставляя некоторые неочевидные факты, я подозреваю – глупая дура! – что доверительно ошибалась. Какая же я ебанутая идиотка?!

– Не переживай, Любаня, – успокаивала отзывчивая подруга, возмущённая нисколько не меньше; она допивала третий бокал, – давай-ка лучше подумаем, как вывести поганого мерзавца на чистую воду и как доказать ему развратное поведение. У меня есть тайная информация и неплохая идея, – она уже не шептала, а говорила развязным, изрядно пьяненьким, голосом.

– Какая?! – загорелась вторая заговорщица огненными глазами; она состроила настолько гневную мину, что любого бы повергла в тревожное чувство, но только не пьяную женщину (та и сама отобразилась не менее злобной гримасой). – Если удастся поймать его за грязную жопу, – подразумевалось «развратную», – я ему елду похотливую, на хуй, отрежу. Давай излагай – я внимательно слушаю.

– В общем, засиделась я тут на днях в одной приличненькой забегаловке, – Андронова немного смутилась и опустила книзу пристыженные глаза (хотя и пила последние десять лет по-чёрному, беспрерывно, едва ли не каждый вечер, но почему-то пагубной привычки невероятно стеснялась?); пьяная, она быстро взяла себя в руки и вернулась к нормальной беседе: – И знаешь, что вижу?

– Нет, – честно призналась заинтригованная приятельница; она зарделась смущённым взором, готовая к самому неприятному.

– Твой благоверный голубчик сидит с какой-то керченской блядью, – словоохотливая рассказчица не собиралась скрывать ни малой, ни скабрёзной детали, – и мило, в её приятном обществе, разговаривает…

– Да иди ты?! – неприкрыто изумилась обманутая супруга, выпу?чивая большие глаза; она всё ещё надеялась, что закравшиеся в душу блудливые подозрения окажутся досадной ошибкой. – И что же, он тебя, мою лучшую подругу, получается, не узнал?

– Не знаю?.. Возможно, попросту не заметил, – предполагала полупьяная дама, состроив кривую гримасу; она пила уже четвёртый бокал. – Во-первых, я сидела в затемнённом углу; во-вторых, они настолько погрузились в бля?дскую эйфорию, что ничего вокруг себя и не видели, и не слышали. Я же сидела недалеко и не нарочно подслушивала всё, о чём они говорят. А! Они лепетали, ну! просто не умолкая, и, поверь, дорогая подруга, послушать там было чего.

– Говори уже, говори! – Шаловлёва сидела словно бы на иголках, ожидая последнее, унижающее её напрочь, признание. – Не томи, не то я не выдержу и, вся изведённая, на хуй, взорвусь.

– Если не будешь перебивать, прояснишься гораздо быстрее, – осекла её болтливая «соглядата?йша» и перешла на основное повествование: – Сижу я и слушаю, а они пиздят и пиздят, обговаривая позорные планы. И тот и другая мило улыбаются да смотрят друг другу в разомлевшие от вожделения бесстыжие зенки – ну, не скотское блядство, а сплошная идиллия! Однако они, поганые твари, даже не представляют, что за ними наблюдают два зорких гла?за и что их слушает два настороженных уха. Сначала они несли себе всякую чушь, типа: «Я тебя люблю». – «Нет, я гораздо сильнее». – «Ты самая красивая». – «Ты тоже неплохо выглядишь».

– Хватит! – не выдержала пикантных подробностей опозоренная супруга; она зарделась ярким румянцем, ожесточённым и мстительным (а совсем не стыдливым). – Пизди лишь по сути! Ты выяснила: где у них пройдёт любовная стрелка – где блядский по?трах засадит ей очередную елду?

– Вы ведь недавно построили отдельную дачу, что расположена в глухой, ближе к заповедной, чащобе, – так?

– Всё верно, но, я думала, Геннадий мне сделал роскошный подарок: так он тогда и сказал.

– Так вот, сижу я смотрю, и внимательно слушаю, – вновь переходя на заговорщицкий полушёпот, пьяненькая брюнетка опять придвинулась ближе; дальше она говорила изрядно заплетавшимся языком: – Он говорит: «Завтра я заявлю стареющей бляди», – от второй собеседницы последовала яростная гримаса, но речевое изложение пока не прерва?лось, – «что отправляюсь в очередную командировку – она уже привыкла, поэтому проблем внеплановых, клянусь, не возникнет – а на самом деле мы с тобою, милая пташка, отправимся в некий потаённый домишко, расположенный в глубокой лесистой местности. Там мы уединимся, приготовим изысканный ужин, а после предадимся неистовой страсти, слепой и безмерной, безотчётной и пламенной». Да-а, уговаривать твой хитро выебанный подонок умеет отлично! – чуть отвлекаясь, Андронова сделала собственный вывод. – Но я продолжу. Далее, он запел как сладостный соловей: «Я за тобой заеду часиков… полседьмого вечера. В восемь окажемся на месте – и у нас вся ночь впереди! Потом, как и обещал, я оплачу твоё годовое институтское обучение. Если, говорит, продолжим встречаться и дальше, то высшее образование – пусть и на платной основе – ты получишь безо всяких проблем». Она ему, радостная – ёбанная шлюха тогда чуть в ладоши не хлопала – ответила полным согласием, мол, готова с ним трахаться сколько угодно, лишь бы Генаха позволил ей доучиться, то есть ежегодно вносил необходимые суммы, не слишком большие, но для неё, для паскудной шалавы, пока неподъёмные. Вот так они и сговорились, и наметили поеба?ться на завтрашний вечер. Она, развратная сука, красивая, ну, просто до жути, – неудивительно, что твой охочий супружник запал на неё, как неразумный подросток.

– Ладно, с их взаимовыгодной еблей понятно, – находясь на пике нервного возбуждения, рыжая заговорщица плохо отдавала разумный отчёт и самолично не могла ничего придумать, – теперь давай подумаем, как их, блудливых блядей, за «жопу поймать»?

– Чего тут особенно думать? – вторая собеседница получила изобличительную информацию значительно раньше, а значит, имела потенциальную возможность её заранее хорошенько обмозговать (тем более была пьяная и не испытывала стеснительных ощущений), поэтому говорила и чётко, и рассудительно: – Они прибудут на лесную дачу в двадцать часов. Пока милуются да попутно ужинают, пройдёт часа три, и нисколько не меньше. Поверь, я знаю: ситуация мне в корне знакомая. Потом часок уйдёт на подготовительную часть, не пылкие любовные игры. В общем, ебаться они начнут не раньше двенадцати ночи. Ежели ты прибудешь к половине первого, то попадёшь на блядскую кульминацию.

– Если это случится, я его, блудливого пидараса, на хуй, прирежу, насмерть прибью! – при?нятое решение напрочь засело в рыжеватую голову.

На том и порешили.

Глава III. Диверсантский захват

Настоящее время…

Едва Малой предложил «пойти посмотреть», совместная американо-укра?инская диверсионная группа двинулась к одинокому лесному коттеджу.

– Стойте! – вдруг шёпотом воскликнула штатовская посланница, резко останавливаясь и позволяя Костлявому наступить на дамские пятки; она подняла правую руку кверху и неприветливо чертыхнулась: – Fack, вы чё, тупые идиоты, вообще, что ли, мышей не ловите? Смотреть надо, куда идёшь, – говорили они по-русски, но материться капитан морской пехоты предпочитала на языке, на родном; сейчас её интересовали совсем иные проблемы и, отчитав длинноного неумеху, она перешла к насущным вопросам: – Мне кажется, или сюда приближается очередная машина, – одна стояла возле уютного дома, вторую заметили, пока шагали по лесному массиву (они хотели её ещё досмотреть, но в целях экономии времени то?тчас же передумали). – Поглядите: сквозь древесные насаждения мелькают световые огни.

– Да, действительно, – подтвердил Баклан, как молодая командирша, оглядываясь назад; он шёл последним и ему было удобней всего, – походу, то автомобильные фары. Оце, чего будем делать?

– Встаём! – распорядилась наиболее рассудительная из всех (хотя все трое и были постарше, и обзавелись немереным опытом, зато она считалась гораздо умнее, а в целом практичнее). – Осматриваемся и ждём. Выясняем, кто едет, и если военные либо керченские «менты», – видимо, в плане оскорбительных выражений мисс Байден подготовилась основательно, – то принимаем соответствующее решение. Ежели простые гражданские, тоже тот риторический вопрос не оставляем без уместного разрешения – не пускаем на безответственный самотёк. Всем всё понятно?

– Да! – хором подтвердили три подвластные рыла.

– Тогда работаем «по вновь утверждённому плану», – заключила беспрекословная капитан и, показывая наглядный пример, мягко присела на корточки.

Тем временем мимо проехала немецкая BMW, выраженная одной из последних моделей; она направилась прямиком к лесному особнячку и лишний раз доказала, что местные жители пользуются немалым материальным достатком. Остановилась рядом с кроссовером «мерседес». Из вместительного салона выбрались двое: высокий мужчина среднего возраста и молодая особа, едва ли достигшая двадцатилетнего возраста, – совсем ещё юная девочка.

Первый казался представительным, хотя, скорее, солидным; чуть полноватый корпус скрывался за серым свитером да стильными, по цвет ему, брюками; широкое лицо представлялось круглым, книзу чуть вытянутым и обладало припо?днятым подбородком; карие глаза смотрели нахально, отчасти горделиво, а частью и проницательно; приплюснутый нос на конце походил на маленькую картошину; сальные губы выпячивались вперёд, предупреждая о капризной натуре; чёрные короткие волосы ничуть не скрывали плотно прижатых ушей (что говорило о властном характере).

Вторая являлась обыкновенной наивной девчушкой, которой пообещали нечто примерно аналогичное, что и первой, недавно погибшей, дурёхе. В отличии от некрасивого спутника, она обладала великолепной фигурой, приближенной к стандартным параметрам (90-60-90), – она укрывалась разноцветной женской толстовкой; прямые, словно точёные, ноги ничуть не скрывались коротенькой юбкой, зато дополнительно украшались ажурными сетчатыми колготками; высокие каблуки приближали невысокий росток с завышено среднему; смазливая мордашка выглядела премиленькой и обладала глазами ярко-зелёными, едва ли не изумрудными, носом идеально прямым, сравнимым с одной небезызвестной Анжелой (хотя, скорей, Анджелиной), губами страстными, воистину обольстительными; белокурые волосы остригались своеобразной причёской, окаймлявшей безупречную голову по нижним пределам.

Минуту и та и другой постояли, как будто чего-то обдумывали. На самом деле они по-тихому совещались. Внутри к тому моменту всё стихло и не слышалось ни недавнего гулкого шума, ни единого постороннего звука. Первым заговорил солидный мужчина:

– Смотри-ка, Алёна, нам и входные двери оставили приоткрытыми, значит, ждут, но не хотят, чтоб их беспокоили. Давай потихоньку проникнем, поднимемся в гостевую комнату и займёмся там сумасшедшей любовью.

– Ага, скажи уж проще, всласть «поебёмся», – двадцатилетняя милочка оказалась без подсознательных комплексов. – Что ж, пошли, только впоследствии сделаешь, чего обещал, иначе я в полицию заявлю и обвиню тебя в несогласованном изнасиловании – хор?

– Ладно, ладно, – согласился возрастной полюбовник, ничуть не смущаясь (видимо, поставленное условие не вызывало у него существенных затруднений?), – я сделаю что только не хочешь: с материальным достатком, сама видишь, особых проблем не испытываю.

– Пошли уже, Владислав, – миленькая особа съёжилась от ночного прохладного воздуха и демонстративно потёрла себя ладонями по плечам, – я и сама потрахаться страсть как хочу.

Последние слова явились как команда к конкретному действию: разнополые любовники пошли к открытым дверям. Однако они не знали, что их внезапное прибытие заметили не только американо-украи?нские диверсанты. Пока они совещались, в лесном коттедже сложилась до крайности неоднозначная ситуация.

– Ты, ёбанный мудозвон, чего, приятелей богатеньких сюда пригласил? – вроде слегка поутихшая, бесовка снова сделалась и ненавистной, и гневной, и яростной, а ещё и слегка ироничной. – Вы что, ту недоёбанную шлюху всем скопом зада?лись трахнуть? Групповое порно в нашем миленьком доме решили устроить?

– Нет, Любаня, постой… я всё объясню, – лепетал оголённый муж не слишком уверенным голосом, – это Влад Каргаполов. Он тоже, извини, подснял прелестную ди?вчину, а прознав, что я направляюсь, с похожей целью, сегодня сюда, на целиком безлюдную дачу, напросился в гостевые покои. Поскольку у нас совместный бизнес, постольку отказать я ему не смог. Тем более что – как ты знаешь – у нас значительные финансовые трудности, а от него зависит очень и очень многое.

– Светло-синий, ты, мудоёб, – прошипела разгневанная особа, отображаясь презрительной мимикой, – вознамерился из моего чистого, во всём безупречного, дома, – она уже считала супруга покойным, – развратный вертеп устроить? – И кинулась на второй этаж.

Оставленный муж на минуту замер, успокоенный, облегчённо вздохнул, а едва осознав, куда устремилась бесшабашная женщина, тот ча?с же метнулся следом. Он забежал в специальную кладовую, имевшую размеры два метра на три; она устанавливалась на втором этаже и предполагала хранение всякой всячины. Шаловлёва как раз открывала дверцу ружейного сейфа и доставала двуствольный охотничий ИЖ. Геннадий ринулся было к ней, но резко остановился: на него смотрели две круглые дырочки. Ему ли не знать, что оружие всегда оставалось заряженным, ну, так, на всякий пожарный случай. «Дурак я, тупоумный дурак – полный дебил! – размышлял он, округляя трусливые очи до небывалых размеров (как они не вывалились, остаётся полной загадкой?); он дожидался смертельного выстрела. – Блядь, зачем я показал ей потаённое место, где хранятся от сейфа родные ключи? Теперь вот расплачиваюсь». Он зажмурился и приготовился умирать; но вместо огнестрельной пальбы последовал мощный удар, двумя стволами, под дых.

– А-а-а, – промямлил поражённый супруг, хватанул пару раз недостава?вшего воздуха и рухнул на? пол, напрочь лишившись сознания.

Не тратя попусту времени, Люба, как разъярённая львица, устремилась обратно, в нижние помещения. В начале входного коридора она очутилась аккурат, когда открывался дверной проём и когда за домовой порог переступал высокий, солидный мужчина. Куренко Алёне тогда повезло: взбудораженная хозяйка нажала сразу на два спусковых крючка и выстрелила оба патрона. Зато Каргаполов Владислав, напичканный немереной дробью, медленно «поосел», встал на колени, недолго, качаясь туда-сюда, постоял и повалился на малиновый коврик, как и полагается расстеленный прямо при входе.

– Блядь! – воскликнула возбуждённая дамочка, щёлкая холостыми курками. – На хуй, я, спрашивается, дуплетом стреляла? Что мне теперь с тобой, ёбанная шалава, прикажешь делать?

Та стояла в дверном проёме, застыв от несказанного страха, и не могла промолвить ни единого разумного слова, а только трусливо мычала: «Пык, мык, тык… бля-а». Шаловлёва решилась: она выставила перед собою стальные стволы и твёрдой походкой направилась на растерянную двадцатилетнюю девочку. Что она собиралась сделать? Примерно то же самое, что и с неверным мужем, – ткнуть ей под дых. Ей оставалось не больше двух метров, она уже отвела деревянный приклад подальше назад, чтобы ударить намного мощнее; но… в следующую секунду застывшую девчушку уж медленно отодвигали в сторонку, а из-за неё показывалась строгая командирша, облачённая в синеватую военную форму. Вслед за ней вошли ещё трое незнакомых мужчин.

***

Пятью минутами ранее…

– Это гражданские, – заключил остроглазый Мало?й, первый разглядевший прибы?вших людей, – но их стало гораздо больше: двое здесь, и неизвестно, сколько внутри. Мы видели взбешённую пару, но кто поручится, что их не значительно больше? Тем более что мы безоружные. Как распоряди?тесь, мисс Смит?

– Разве кто-то сможет остановить четырёх морских пехотинцев? – съязвила белокурая синеглазка; она как раз достала из-за спины, из-за поясного ремня, армейский пистолет модели «SIG Sauer P320». – Тем более какие-то там гражданские. И кто сказал, что мы безоружные? Это вы, безмозглые идиоты, избавились от всяческого железа, а настоящий солдат всегда оставляет чего-нибудь про запас. Всё, хватит попусту языками чесать. Go вперёд!

Она побежала первой; за ней увязались три подчинённых рыла, не смевших влиятельной особе ни в чём отказать. Открытые полтораста метров преодолели за считанные секунды. К входной двери? подходили ни раньше ни позже, когда внутри послышался ружейный дуплет. Резко отпрянули по разные стороны. Залегли. На несколько мгновений выжидающе замерли. Сообразив, что стреляла простая двустволка, капитан элитных войск США по-быстрому поднялась и твёрдой походкой направилась напрямую к входному проёму. В нём стояла шикарная девушка, застывшая в неестественном ступоре. Сквозь пробивавшийся свет более чем отчётливо виделось, что прямо на неё идёт красивая, но разъярённая женщина; она готовилась ей стукнуть в незащищённый живот и размахивалась длинноствольной ружейной конструкцией.

Слегка подвинув приговорённую жертву, Саманта устремилась на боевой перехват. Понятное дело, за ней двигались трое верных сподвижников, не отстававших практически ни на шаг. Американская командирша ни на секунду не усомнилась, что, едва она поднимется, подвластные морпехи последуют строго по «проторённому следу». Поэтому, не оборачиваясь и продолжая идти, она сквозь зубы озлобленно процедила:

– Вырубите молодую шалаву, но только не сильно: впоследствии она нам ещё понадобится.

Ударенная Бакланом в затылок, Алёна плюхнулась как будто подкошенная. Она и так-то находилась в единственном шаге от трусливого обморока – а тут ещё такая эффектная помощь! Мисс Байден в тот же самый момент умело перехватывала бившую ей в солнечное сплетение двуствольную комбинацию. Умелая, она применила особый приём: во-первых, отошла чуть в сторонку; во-вторых, подтолкнула незаряженное ружьё, по инерции, немного вперёд (чем помогла очумевшей хозяйке лишиться подвижного равновесия); в-третьих, боковой, что у мизинца, ладонью наебну?ла по миленькой шее, в задний отдел позвоночника (когда растерянная хозяйка, неустойчиво семеня, оказалась строго напротив и слегка наклонилась); в-четвёртых, легонечко подтолкнула бессознательное тело на низ, на красную дорожку, расстеленную при входе, на паркетном полу.

– Несите обеих наверх, да покрепче и ту и другую свяжите, – командовала непререкаемая блондинка, обращаясь к послушным сподвижникам; сама она снова достала личное боевое оружие, на период непродолжительного конфликта за?ткнутое обратно за пояс. – Я пока пойду осмотрюсь: здесь должен находиться ещё, как минимум, один оголённый гражданский. Да и!.. Не забудьте отобрать у них мобильные телефоны.

Глава IV. Извращённая интермедия

Первой очнулась Люба. Скреплённая по рукам и ногам липкой лентой, она сидела возле их семейной двуспальной кровати; рядом, с той и другой стороны, находилось ещё два бесчувственных тела (нерадивый супруг да Куренко Алёна), наверху расположился недавно убитый окровавленный труп. В себя приходилось медленно. Никак не вспоминалось, что же всамделишно приключилось. Шаловлёва водила недопонимавшим взглядом и томно смотрела то на четырёх незнакомых людей, одетых в пятнистую военную форму (женщина в синеватую, мужчины в зеленовато-коричневатую), то на оголённого мужа-изменщика, то на несостоявшуюся любовницу, двадцатилетнюю горе-шалаву. Она обратила внимание, что на неразумной мужниной голове, с левой её стороны (он сидел по правую руку), имеется обширная иссиня-чёрная гематома. «Наверное, он оклемался, – непроизвольно подумалось рыжеватой особе, – и его дополнительно вырубили – погрузили в долговременную прострацию. Моложавую шлюху, я помню, выключали при мне: вон тот толстомордый пидор лупанул ей как следует по миленькому затылку. Да, она действительно и молода, и красива, и пышет безграничным здоровьем – такую потрахать не грех». Пока владелица лесного дома тупо раздумывала, синеглазая блондинка что-то ей говорила, но вот чего? Отельные слова стали доноситься лишь спустя какое-то время, да и то как будто издалека.

– Очнулась? – говорила та, изображая властную, отчасти нахальную, мину. – Как… чувствуешь? Головушка… не бобо? Приведите… водой… в сознание… тех двоих.

Едва она договорила, тот, что выглядел меньше всех, по-быстрому сбегал вниз, а вернулся с полным ведром. Половину холодной жидкости он вылил на голого совратителя; равнозначные остатки пошли на миловидную белокурую голову; небольшая часть, отдельными брызгами, попала на возрастну?ю женщину, сидевшую ровно посередине. Душ оказался целительным. Постепенно речь незнакомой военной девушки делалась всё более внятной. Недавняя бесовка, теперь же безвольная пленница, понимала примерно следующее: первое – что их захватили во временные заложники; второе – что, если никто из них не будет особо выпедриваться, им больно не сделают; третье – что им придётся находится в зависимом положении примерно дня два; четвёртое – что (возможно?!) их оставят живыми, но только в том случае, ежели они отметятся высокой сознательностью и останутся на редкость послушными. Последнее условие подразумевало некий завуалированный подвох и вызвал у одной излишне любопытной особы соответственную реакцию.

– Чего от нас требуется, – за тридцать девять про?житых лет рыжая дамочка повидала «всякого», поэтому говорила и спокойно, и рассудительно, – и кто вы такие?

– Что скажем, то и станете делать, – грубила американская командирша, заранее расставляя стратегические приоритеты (чтобы исключить крамольные мысли), – а кто мы на самом деле – узнавать вам вовсе не обязательно. В части, чего потребуется?.. Вот, к примеру, захотим мы посмотреть, как вы здесь втроём, в непосредственном нашем присутствии, извращённо потрахаетесь, – вы поебётесь и, fack, никуда не денетесь. Правда, у вас тут вовсе не чисто… но ничего – я видела ещё одну спальную комнату.

– Действительно, мисс Саманта, – вмешался Мало?й, загоревшийся дьявольской мыслью, – а Вы предлагаете совсем неплохую идею. Что, если нам – чтобы хоть как-то развлечься – устроить им развратную «групповуху». Мужик – вон голый уже, как будто бы специально. Перетащим их в отделённую спаленку, заставим грязно совокупляться, а сами посмотрим, «поуссываемся» да порно видео, какое, запишем. Потом задорого продадим. Вы как?

– Нормально, – согласилась американская стерва, ни секунды не думая; она оставалась серьёзной, и даже не улыбнулась. – Соси у него, – распорядилась, обращаясь к более зрелой женщине. – Нагибайся пониже, делай хороший минет, а как только поднимешь, мы перетащим вас в чистую комнату. Там все втроём совершите хоро-о-ошенькое соитие.

– Но я же связана?! Руками сзади, – возмутилась не менее суровая бестия; а ещё она отобразилась категорическим отвращением. – И потом, это полное извращение. В общем, групповым прелюбодейством, ненормальной еблей, я заниматься не собираюсь. Да тем более в присутствии постороних!

– Соси, российская шлюха, или, fack, застрелю, – беспринципная мазохистка достала личный «SIG Sauer P320» и направила его точно на рыжую голову. – Хотя, пожалуй, нет, сделаю больно, – и она со всего размаху, по касательной, съездила по милому лбу.

Лопнула нежная кожа, а из рассечённой раны тоненькой струйкой засочилась багряная жидкость. Натренированная офицерша ударила мастерски, причинив неимоверную боль, но не вызвав обильной потери крови. Продолжая оставаться всецело бесстрастной, она обратилась с очередным бесславным вопросом:

– Как, поганая сука, теперь чего скажешь? – она покручивала стальным пистолетом перед заплаканными глазами.

Не выдержав мучительной боли, Шаловлёва пустила непрошенную слезу; та перемешивалась с сочившейся кровью и превращала миленькую мордашку в грязное, едва не уродливое лицо. Однако так просто сломить отважную русскую душу не под силу никакому элитному «супер-пупер-спецназовцу». Боевая особа, только-только совершившая два жестоких убийства, тяжело задышала, наполнилась немыслимой ненавистью и грубо затараторила:

– Пошла ты на хуй, блидина американская! – по нарукавному флагу определить гражданскую принадлежность вовсе не трудно. – Никогда – слышишь! – ни при каких обстоятельствах я не исполню, чего заставляешь – хоть сразу же убивай. Правильно говорят: все вы там, в поганой Америке, грязные извращенцы, напрочь больные на го?лову. У вас же даже пресс-секретарь – тупоголовая недоёбка! У вас и некоторые генералы паскудные «недолю?ди», с непонятной сексуальной охотой. Чего уж говорить про обычных, не прибли?женных к власти, людей? Это я про тебя, ненормальная, ты офицер. Ты каждого пленника вот так же заставляешь аморально ебаться? Если неймётся, иди подрочи, глядишь, и отпустит…

Болтливая дамочка много бы чего ещё донесла до развращённого мозга, как заокеанского, так и укра?инского; но… она получила нехилый удар по рыжему темечку и вновь погрузилась в долгую бесчувственную прострацию. Едва рыжая головёнка безвольно повисла, сластолюбивая дегенератка переключилась на вторую блондинку, едва-едва живую от неуёмного страха; она наставила передёрнутое оружие на белокурые волосы и отобразилась крайне ожесточённой мимикой.

– Ну, а ты?.. – обращалась она к дрожавшей Алёне, готовой рухнуть в обморок без лишней подмоги. – Тоже такая правильная? Запомни, тебя я щадить не буду: ты здесь чужая, в наглую пришлая. Толку от тебя никакого: ты ничего ни во внутренних помещениях, ни в ближней округе не знаешь. Так что милочка распутная давай выбирай… Ты ведь трахаться сюда ехала? Вот и ебись.

– Я сделаю всё, чего не прикажите, – залепетала молоденькая особа, как можно отстраняясь от наведённого пистолета (оно и понятно, ей всего-навсего двадцать лет да она ничего ещё, по сути, не видела).

– Тебе ведь связанные запястья отсасывать особо не помешают? – как видно, враждебная стерва вознамерилась довести предосудительное дело до логической точки; она получила подтвердительный ответ и продолжила дальше: – Тогда перегибайся через принципиальную суку и делай минет, но только нормальный. Увижу, что халтуришь, то?тчас же застрелю.

Униженной девушке ничего иного не оставалось, как перегнуться через бессознательную зрелую даму, приблизиться несравненной мордашкой (сейчас боязливо плаксивой) к мужскому отростку, прикоснуться чу?дными губами к верхнему окончанию и начать энергично заглатывать, продвигаясь вплоть до волосатых мудей, а следом возвращаясь обратно. Орган оказался на редкость большим и прину?жденная соса?льщица волей-неволей заводила половую головку в нежное, от испуга чуть сжатое горло. Операция не являлась какой-нибудь необычной: именно через нечто подобное прелестная искусительница и пробивала дорогу в счастливую жизнь. Она мурыжила минут, наверное, десять, а напрочь поникший член так и оставался в одном положении – он никак не собирался вставать. Всё равно его излишне гигантский размер доставлял усердной миньетчице немалые неудобства: то перехватывало прямое дыхание, то предполагалась скорая рвота, то вытекали обильные слюни.

Шаловлёв молчал. За весь интимный процесс он не обозначился ни единым раздельным словом, а только диковато мычал: «Ы-ы, мы-ы, у-ы». Сластолюбивый вероотступник настолько перепугался, что совершенно не мог нормально расслабиться и предоставить развратной вражине насладиться животным сексом, безнравственным зрелищем. Он едва ли не плакал, а мысленно пытался заставить обессиленный орган принять стоячее положение: «Давай, дорогой дружочек, маленький братец, вставай – доставь извращённой стерве сладострастное удовольствие. Всё равно Любаня находится без сознания, соответственно ничего не видит и ни хуя? потом не предъявит, – странное дело, его, на краю кровавой расправы, беспокоило, как к его неблаговидному поведению (хотя, скорее, натуральному изнасилованию) отнесётся безбашенная супруга. – Давай поднимайся. Трахнем смазливую белобрысую шлюху, глядишь, от нас и отстанут – перестанут ебать мозги. В противном случае, властная сучка останется недовольна, да, не дай-то Бог, гораздо больше озлобится и исполнит предъявленную угрозу – возьмёт да застрелит. Хотя о чём это я? Она ведь подразумевала лишь сногсшибательную шалаву, которая на деле полная неумеха, – никак не может мне младшего брата поставить. Ну, и пусть её, неумелую проститутку, кончает: мне малолетнюю блядищу нисколько не жалко. А! Вдруг своевольная стервоза в конце передумает да возьмётся валить любого и каждого?» – так раздумывал развратный прелюбодей, пока «приси?ленная» половая партнёрша усердно трудилась.

– Всё, хватит! – не выдержала мисс Байден, уставшая наблюдать за вялым членом да плаксивой девчачьей физиономией. – Чувствуется, маленькая сучонка не достаточно опытная. Если бы я, к примеру, взялась, через пару минут он бы колом стоял, – имелось в виду «половой орган приня?л стоячее положение», – и мы бы трахались долго и страстно, будто бы сумасшедшие. Несите беспардонную нахалку в подвал, – обращалась она уже к подсобным сообщникам, – У вас, в шикарном особняке, ведь имеется подвальное помещение? – язвительный вопрос, естественно, относился к несостоявшемуся прелюбодею.

– Да, бетонный, – подтвердил Шаловлёв, чего-то невольно прикидывая; он отобразился задумчивой миной и прида?л ей виноватое выражение, – но у нас там – как бы это получше сказать? – немного не убрано, а точнее полный бедлам.

– Нам безразлично, fack, мы там не жить собираемся, – ёрничала американская стерва, поправляя съехавший на лицо белокурый локон; далее, она обращалась к «своим»: – Тварь поганую развяжите и распните на голую стену. Найдите гвозди побольше да прибейте за миленькие ладони. Посмотрим, как она тогда запоёт, как запросит милосердной пощады, а то, ишь! ни за что не сделаю, ни «при каких обстоятельствах… не исполню».

Послушные украинцы, сразу все трое, бросились исполнять бесчеловечное приказание; им требовалось спустись вниз, открыть подвальную дверь, предусмотренную рядом с подъёмной лестницей, и очутиться в нижнем домашнем пространстве. Баклан и Костлявый подхватили за ру?ки и но?ги, а Малой, как самый хитрый, поддерживал за нежную талию. Безвольную жертву небрежно бросили на холодную половую стяжку, а сами принялись орудовать электрическим инструментом, имевшимся в подземном пространстве в немаленьком изобилии. Выбрали дальний угол, просверлили глубокие дыры (две вверху, точную пару внизу), в них повтыка?ли деревянные чо?пики, нашли железные гвозди (120 мм), разрезали липкую ленту, плотно обмотавшую и ладони и голени, поднесли бессознательную особу к изобретённым отверстиям и методично, исправно приняли?сь приколачивать. Люба очнулась, когда прибивали первую, точнее правую, кисть. Испытав неимоверную боль, она закричала диким, едва не звериным ором. Вторая рука не представляла для неё уже чего-нибудь неожиданного, но болезненных ощущений ничуть не убавила. Освобождённые от «пумовской» обуви, стопы вообще привели её к очередной потере сознания. Шаловлёва опять отключилась.

Глава V. Жутковатые сцены

Пока горделивая особа пребывала в несостоятельных грёзах, её развратного муженька и наивную ди?вчину, чуть живых от животного страха, перенесли в чистые, более пристойные, помещения. Их, связанных по рукам и ногам, положили рядом – разместили на широкой двуспальной кровати. Предупредили, чтобы вели себя правильно, а иначе «им настанет полный пиздец». Исполнив несложную, во всём привычную, работёнку, трое довольных укра?инца отправились докладывать прожжённой американке. Та разместилась в центральном холле, уселась в удобном кресле, включила огромный плазменный телевизор и, выбирая поинтереснее фильм, щёлкала электронным пульто?м управления.

– Всё исполнили в лучшем виде, мисс Смит, – за всех отчитался Мало?й; он говорил зычным довольным голосом. – Нахальную стервозу приколотили, распятую, к подвальной стене, блудливого муженька да молодую шлюху перенесли в нормальную комнату, пригрозили им жестокой расправой, в случае, если попробуют чего-нибудь предпринять.

– Хорошо, – принимая подробный доклад, американская командирша, вопреки уставному регламенту, даже не встала, – Баклан, отправляйся на кухню и приготовь нам чего-нибудь вкусненького. Судя по твоему упитанному виду, пожрать ты любишь, а значит, и готовить должен уметь прекрасно. Так, с первым вопросом разобрали?сь. Теперь переходим к яростной дамочке и любителям смачно потрахаться, – последним высказыванием она подразумевала первоначальные планы и той и другого, – каждые полчаса Костлявый, попеременно с Малым будут их ходить проверять. Пока им разрешается присесть, где найдут, и присоединиться к просмотру интересного фильма – сейчас я найду.

Приказание представлялось понятным, вовсе не сложным, и каждый отправился по назначенной надобности: толстомордый жирдяй готовить утренний завтрак (время приближалось к половине шестого); два других негодяя остались в просторной зале – расселись на удобных стульях по разным углам. Через пять минут им включили один из известных американских боевиков.

Прошло полчаса. Вдруг! Белокурая капитан словно очнулась от какого-то тяжёлого сна. Она обернулась назад и выразительно посмотрела на подчинённых сообщников – сначала на одного, потом на другого. Кожаный мягкий диван, на коем разместилась мисс Байден, находился ровно посередине широкого холла-залы; напротив, у дальней стены, противоположной входному отверстию, выставлялась во всю длину красивая мебель, шведская стенка; на ней, в специальной центральной нише, устанавливался современный плазменный телевизор; справа имелось целиковое окошко, от потолка и до пола, разделённое на? три части железными планками; слева предусматривалась сплошная стена. Итак, предусмотрительная персона заострилась на двух подвластных подельниках.

– Послушайте, дорогие, – она неприкрыто язвила, не забывая строить ехидные глазки, – а вы тот труп помойный, что валяется практически на пороге и что распластался на не широком коридорном полу – я об него едва не запнулась, когда боролась с нахальной хозяйкой – его вы убрали?

– Нет, – виновато ответили одномоментно и тот и другой, – извините, Вашего прямого приказа, мисс Саманта, не поступало, а сами мы просто-напросто не подумали.

– Мне кажется, он там лишний – мало ли что? – капитан морской пехоты отобразилась сомнительной мимикой; далее, последовало напутственное высказывание: – Сходите-ка приберитесь: переместите покойное тело в верхнюю спальню и положите его рядом с растерзанной шлюхой. Заодно проверите связанных пленников – знаете, что-то как-то мне неспокойно? Если всё ясно, – последовал утвердительный кивок обеих «бедоку?рых» голов, – тогда немедленно выполняйте.

Малой да Костлявый то?тчас же подняли?сь и торопливой, точь-в-точь подобострастной, походкой метнулись исполнить несложное указание. Зальная комната граничила с входным коридором, поэтому два украи?нских морпеха достигли искомого месторасположения за считанные секунды. Первый считался сильнее – он ухватился под мышки; второму, не отличавшемуся видимым атлетизмом, достались мужские ноги. Вначале покойного соблазнителя протащили по длинной прихожей (она доходила метров до двадцати), потом, минуя подвальную дверь, углублённую сантиметров ещё на триста, ступили на лестничный, состоявший из пары переходов, пролёт, подня?лись на верхний этаж, зашли в кровавую спальню, положили застреленного покойника рядом с эффектной брюнеткой, к сожалению ныне уже не живой, посетовали на страшные раны (резаную по горлу, многочисленные дробные), тоскливо вздохнули и пошли возвращаться обратно, в бескровное помещение. Вернувшись, доложили о выполненной работе, получили молчаливое одобрение и расселись по прежним местам – досматривать вклю?ченный фильм.

Никто из них даже не чухался, что стило бы проверять не только напрочь связанных пленников, но и одну излишне деловую особу, распятую в домовом подземелье. А зря! Она, едва очнувшись, не собиралась сидеть без дела. Первым делом Любаня испытала неимоверную боль, отдавшую в прибитых руках, а заодно и приколоченных ниже красивых ногах. Закричать? Нет, она лишь болезненно застонала. Дальше рациональная хозяйка пустилась в пространные рассуждения: «Странно, почему ебанутые садюги присандалили мои ноги раздвинутыми, а пизду оставили расщеперенной? Они что, пока я находилась в безвольной отключке, меня всем украинским мужским составом, – по характерному акценту и сине-жёлтым нарукавным эмблемам догадаться ей было не сложно, – грязно потрахали? Хотя я вроде бы ничего такого не чувствую?.. Внутри, по-моему, всё нормально; матка, похоже, не сокращалась; ощущений привычных я тоже ни так ни сяк не испытываю. С другой стороны, о чём я сейчас говорю? Как отзываются пришпандоренные руки и ноги, так чего-то другое навряд ли почувствуешь. Может, и поебали, но главное вовсе не это. Что же тогда? Как мне отсюда выбраться, и хорошо бы живой. Помниться на верхней полке, что находится над моей головой, паскудный уёбок-муж хранит подручные инструменты, и, между прочим, среди них присутствуют железные клещи. Вот только достану ли я? Хули я зря рассуждаю, надо взять поднапрячься да просто попробовать – вперёд, тоскливая, ты ебана?шка».

Как раньше упоминалось, прибили её гвоздями, длиной доходившими до ста двадцати миллиметров. Они подразумевают одну существенную особенность: шляпка у них неширокая, способная добавить лишь 2,5 мм наружной окружности. Впрочем, для травмированной ладони значение более чем приличное. Однако вы плохо знаете Шаловлёву Любовь! Вначале она легонько подёргала кистью левой (правую решила сберечь) – поводила её по возможности взад и вперёд. Потоп посильнее надавила на круглое окончание. Почувствовала неимоверную боль. Зато поняла, что если порезче дёрнуть, то приколоченную руку удастся освободить. Пару раз глубоко вздохнула, покрепче зажмурилась – и (раз!) со всей женской силой, за тридцать девять лет накопившейся в немалом количестве, как следует дёрнула. Из карих глаз посыпались голубоватые искры, заструились алмазные слёзы, роскошный стан передёрнуло мучительной судорогой, освобождённая рука повисла безжизненной плетью; но она, к удивлению, осталась в сознании. Средний и безымянный пальцы, меж коих прошла крепёжная шляпка, временно онемели, как и чувствительное, изнеженное по-женски, предплечье.

«Только б не уронить, – продолжала она мыслительный тренинг, отвлекаясь от сильных болезненных ощущений; попутно бравая дамочка пробовала расшевелить в момент опухшие нежные пальчики (они не сломались, но ушиб получили достаточный), – только бы не лишиться последней надежды. Для этого надо прийти в себя, разработать хорошенечко свободную руку и попробовать дотянуться до нужного инструмента. Взять необходимо с первого раза и прочно его удержать, потому что, во-первых, если начать туда-сюда шевелиться, можно лишиться сознания, во-вторых, если спасительный предмет упадёт, достать я его уже не смогу. И вот тогда! Я, точно, пропала – сгинула, мёртвая, во вражеской злобной интриге».

Постепенно повреждённая кисть отходила и возвращалось более-менее нормальное состояние. Раздвинутые пястные кости вернулись обратно и позволили травмированной конечности с трудом сжиматься и разжиматься. Через пару минут усиленных тренировок она уже могла уверенно двигаться. Где лежат железные клещи – Люба примерно знала. Кое-как она закинула больную ладошку на верхнюю полку, благо та прибивалась не слишком и высоко, примерно сразу над ней, нащупала нужный предмет, а для верности подхватила его пальца?ми здоровыми – указательным, мизинцем, большим. На несколько секунд замерла. Неторопливо переместила спасительный инструмент пониже, к прелестной ноге. Чуть отдышалась, решаясь на жуткую процедуру. Продолжая работать неповреждёнными пальчиками, приблизила подспорные клещи ко второму гвоздю, приколотившему правую руку.

Особенность деревянных чопиков такова, что, вбитые в бетонную стену, они не держатся там так прочно, как, например, пластмассовый дюбель, особый и специфический. Точно так же случилось сейчас. Потянув за верхнюю шляпку, рыжая бесовка стала покручивать её то вправо, то влево. Боль была жуткая, но всё же терпимая. Раз! Прибитая конечность отдались от подвальной стены и увлекла с собою всю базовую конструкцию. Лишившись верхней точки опоры, Шаловлёва тут же склонилась к бетонному полу и упёрлась на вытянутых руках. Хорошо ещё оголённые стопы отстояли от нижней стяжки не так высоко, а точнее, вытянутыми носками стояли прямо на ней. Дальше пошла процедура не менее болезненная, зато во всех вопросах удобная. Изгаляться приходилось менее повреждённой рукой. Ну и чего, что в ней торчал здоровенный гвоздь, а сзади имелась стопори?вшая деревяшка? Прижимая спасительный инструмент одними пальца?ми, она их никак не касалась. Повторная процедура получилась сугубо аналогичной: и та и другая нога вышли из глубоких пазов совместно с опорными установками. Измученная, Люба безвольно упала на? пол. Хотя и осталась в разумном сознании.

Решаясь на последний поступок, пять минут отважной дамочке пришлось, измученной, полежать. Затем она освободилась от первого чопика, что на правой руке, – расщепила его теми же металлическими клещами. Без особых усилий вырвала освободившийся гвоздь. С ножными поступила полностью идентично. Разноцветные носки с неё не снимали, так что оставалось только обуться в «пумовские» кроссовки, брошенные поблизости, и следовать выбираться.

Так рыжеватая дама и сделала.