– Эй! – вскрикнул ошарашенный Вульфи. – Ограбили? Как пусто? Подождите!
Он с трудом поднялся на ноги.
– Эй! Вы забыли снять кандалы!
Ручи нехотя остановился и вернулся к магистру. Вульфи рвался скорее попасть в дом, пока стражник снимал кандалы, и продолжал говорить:
– Вы же должны помочь, помочь. Вы говорите, что меня ограбили! Вы же стража!
– Да кому ты нужен, – лениво и неохотно прошипел Ручи. – Не дёргайся, вот… вот и всё.
Он освободил магистра от оков, и тот, сорвавшись с места, бросился в прихожую, заглянул на кухню, в два прыжка взлетел по лестнице наверх…
Ничего.
Пусто.
Везде было пусто.
Он схватился за грудь, затем за голову и, с трудом дыша, сел на ступеньки. Глаза его были широко раскрыты. В горле пересохло. Колоколом било сердце. «Что! Как! Запчасти, часы, луны… Как я теперь верну долг герцогине?» – лепетал голос. «Что теперь делать?» – лепетал другой. «Рюкзак», – напомнил третий. «Нет, нет, нет, нет», – тараторил второй. «Я подвел её!» – кричал первый. «Запчасти! Все запчасти!» – сокрушался двадцать пятый. «Рюкзак», – вновь напомнил третий.
Магистр встал и, пошатываясь, прошёл через первый этаж к двери. Голова кружилась, Галахад, словно пьяный, припадал то к одной стене, то к другой. Он выпал из входной двери на ступеньки, и она больно ударила его в бок. Он вскрикнул и повалился на живот. Когда утих скрип петель, во мраке пустой мостовой остался лишь стук канализационной капели да мерное журчание вод канала.
Рюкзака не было.
ГЛАВА 3
Герцогиня Ки в белом вечернем платье с алым атласным поясом стояла в приёмном покое замка Амун перед большими рядами витражных окон, растянувшихся во всю стену. В их широкие арки контурами мозаики были вписаны портреты её предков. Через их лица сиял мягкими огнями ночной Город. В зале горел камин, зажжённый скорее ради уюта. Специально или нет, но в эту ночь герцогиня выбрала арку с лицом своего отца.
– Вы говорите, что сразу же дали сигнал и…? – раздался на весь зал звенящий и требовательный голос.
Герцогиня вздохнула и спокойно повторила:
– Да, вы уже спрашивали меня, служитель Септ, а я вам отвечала, что мы тут же изолировали доступ к музею и тем более к центральной башне. Ни одна душа не проникла туда…
– Кроме тех, кто уже проник, – ехидно отрезал мужчина в тёмно-бордовой мантии. Острые черты лица делали его похожим на птицу, а благодаря своему сверлящему взгляду и во Дворце, и на улице он получил прозвище Сверло.
Герцогиня проглотила укол и невозмутимо продолжила:
– Башню охраняли согласно регламенту, в том числе и служители Культа.
– Всё бы было в порядке, если бы вы не противились передаче реликвии в Храм, где ей и место, – заскрежетал зубами Сверло.
– Это была реликвия моего дома, и мы гордились тем, что Университет был благословлён присутствием такого артефакта, – сдержанно ответила Ки. – В прежние времена много внимания уделялось изучению рун…
– Прежние времена давно закончились, и вам это известно не хуже, чем мне, – холодно ответил Септ. – Давайте пройдёмся ещё раз. Сразу после взрыва, вы, кхм, оделись и пошли в Университет, где уже…
– Где уже был введён карантин, и все студенты находились в своих комнатах, согласно инструкциям ваших… – продолжила за него герцогиня.
– …согласно инструкциям В322 акта Иофа Третьего, – напомнил ей культист. – Далее все входы и выходы были опечатаны, охрана расставлена на этажах и лестничных пролетах, запущены аэростаты с патрулями (Сверло зачитывал записи из своего блокнота, прохаживаясь по залу). А затем вы пошли к часовой башне, – служитель остановился. – Зачем?
– Мне поступило донесение, что там произошёл инцидент с младшим техником Магистрата, – ответила Ки.
– Младшим техником? Вы серьёзно? Ваша Светлость лично проверяет работу магистров? – усмехнулся Септ.
– Это особый случай, я знала… косвенно знала этого человека, – ответила герцогиня, почувствовав острое нежелание рассказывать служителю что-то большее.
– Ну же, не стесняйтесь! – настойчиво произнёс Септ.
– Он был родственником моей служанки, она просила за него, – голос Ки не дрогнул, и она мысленно вознесла хвалу Сердцу.
– Хорошо, пусть так, и этого для вас было достаточно, чтобы просить начальника полиции лично писать бумагу об освобождении подозреваемого?
– Это его кукла, он стар и без неё не может продолжить ремонт часов нашего замка. При чём тут ваши подозреваемые? – герцогиня позволила себе немного рассердиться.
– Это не вам решать, Ваша Светлость. Вы понимаете, что я могу забрать вас прямо сейчас за противодействие следствию и пособничество терроризму?
– Что вы себе позволяете, Септ! – воскликнула Ки, повернувшись к служителю и уже по-настоящему не сдержав себя.
– Свою работу, герцогиня, свою работу, – отрезал Сверло и продолжил мерить шагами зал. – Давайте ещё раз. Ваша служанка просила за этого человека. Какая служанка? – гнул свою линию культист.
– Это так важно? – сыграла в дурочку герцогиня.
– Безусловно, важно. Потеря руны грозит опасностью всему Городу и самому Сердцу. Миру, порядку, закону в конце концов.
Лицо герцогини пошло пятнами, особенно заметными на её белой коже, она отвернулась к окну, прошептав сквозь зубы:
– А также лжи и лицемерию.
– Что вы сказали? – удивлённо спросил Септ и подошёл к ней сзади. – Вы знаете, Ки, у меня отличный слух. Уже одной этой фразы достаточно, чтобы упрятать вас за решётку до самой вашей смерти. Если бы…
В окне промелькнула чёрная тень, и на террасе приёмного покоя послышался грохот.
– Если бы что? – зло спросила герцогиня.
Септ посмотрел на дверь, затем на неё:
– Как только вы перестанете быть фавориткой, Ваша Светлость…
Ки, тяжело дыша, смотрела прямо в глаза Сверлу. Внутри неё всё дрожало, и она чувствовала, что вот-вот отведёт взгляд от этих пронизывающих холодных глаз. Но двери приёмного покоя распахнулись, и они оба вынуждены были обратить свои взоры на фигуру, стоящую в проходе.
Тэмен Йомера был одет так же, как и утром: в тяжёлую броню и плащ. Его вьющиеся волосы так же ниспадали на плечи, а меч приподнимал край плаща. Только теперь можно было рассмотреть его мужественное лицо, действительно красивое. Вот только красота эта была лишь внешней, её не озарял внутренний свет, как это было утром. Он устало подошёл к Септу, упавшему на колено, и поклонился герцогине, застывшей в книксене.
– Встаньте, – тихо сказал Тэмен.
Оба поднялись. Служитель открыл было рот, но Узурпатор не дал ему вымолвить слово:
– Отпустите даму, Септ. Уже поздно. Продолжите потом.
– Да, я уже закончил, Ваше Величество, – поклонился Начальник Отдела особых поручений Культа. – Я уверен, руна найдётся, город не пустыня…
–Я жду от вас результатов, а не уверенности. Но, я думаю, вы это прекрасно знаете и без меня, – отрезал Узурпатор.
– Невозможно выразиться точнее, Ваше Величество, – склонил голову Сверло, украдкой бросив взгляд на герцогиню.
Она поймала его, и по лицу её пробежала волна неприязни, отчего Септ криво улыбнулся.
– Не смею вас больше беспокоить, – всё так же склонив голову, произнёс служитель и двинулся к двери на террасу.
Когда его шаги стихли, Тэмен поднял голову на портрет в витраже и многозначительно произнёс:
– Ищете у отца защиты от козней моих ищеек?
Ки вздрогнула и тоже взглянула на портрет.
– Я не заметила, Ваше Величество… это чистая случайность… – зашелестела она извиняющимся голосом.
– Не стоит извиняться. Вас не в чем винить, – сказал Узурпатор. – Мы можем пройти к вам, я так бесконечно устал.
– Конечно, Ваше Величество.
Йомера по-военному повернулся на месте и направился к аркам, за которыми тянулись коридоры замка. Ки поспешила за ним, уставившись на золотой рисунок на его плаще. Её вновь наполняло чувство стеснения, тревоги и интереса, так знакомое ей по визитам Узурпатора. Как он спешил в её покои, как нервно теребил железной перчаткой гарду своего меча, пока старый паровой лифт поднимал их на террасу. Как часто и тяжело вздыхал, стараясь при этом не показывать этого. Ничто не ускользало от внимательных глаз и чувств герцогини.
Как только Тэмен раскрыл скрипучие металлические решетки лифта, Ки парой мягких фраз отпустила оставшуюся прислугу, а сама пошла в гардероб, представлявший из себя несколько комнат с бесконечными рядами одежды в деревянных резных шкафах с инкрустациями драгоценных камней, позволявших подбирать украшения. Там она несколько взволнованно собрала в охапку вечерний мужской костюм, не позволив себе тратить много времени на выбор, и прошла через этот маленький лабиринт в свой кабинет.
В кабинете, обставленном с каким-то особенным уютом, напоминавшем ей одновременно детство и образ родительской заботы, Узурпатор уже скинул с себя тяжёлое облачение и несколько виновато улыбнулся герцогине, когда она передала ему его вечерний туалет. Ки поклонилась правителю, улыбнувшись подрагивающими губами, и вышла на террасу. Там в зарослях, она плутала по дорожкам, пока не вышла к балкону, возвышавшемуся над бесконечными созвездиями городских огней. Она положила руки на холодные мраморные перила и выдохнула.
– Этот странный и страшный человек в моих покоях. Его ищейки, сующие нос в каждую щель. Сплетни о какой-то простолюдинке, подхваченные всем Городом. И его дракон, прогуливающийся по стене МОЕГО замка.
Металлический зверь скрипел и грохотал своими огромными лапами, медленно огибая часовую башню, будто что-то вынюхивая в ней.
– Мерзкая тварь.
Дракон будто бы услышал её слова и поднял голову на край террасы, где стояла герцогиня. Ки отпрянула и отошла от балкона. Сердце так резко сжалось, что ей пришлось сесть, чтобы прийти в себя. Она в испуге оглянулась, не видит ли её сейчас правитель, но нигде поблизости его не было видно. Герцогиня встала, вздохнула и направилась обратно в свои покои.
Она обнаружила Тэмена в большом кресле её отца с книгой в руке и Асоль, положившую голову ему на колени, продавшуюся за ласку его крепкой и нежной руки. Подавив возмущение, герцогиня двинулась через кабинет к зеркалу.
– Предательница! – игриво произнесла Ки, поправляя в зеркале свою подрастрепавшуюся за вечер причёску. Асоль лишь мельком и как-то заговорщически посмотрела в отражение её глаз, но даже не пошевелилась.
– Простите, я вновь и вновь отбираю у вас всё, что вам дорого, – с неизменной долей раскаянья, так раздражавшей Ки, произнёс Узурпатор.
– Зачем вы всё время напоминаете мне об этом? – с небольшой ноткой удивления и сарказма, не требовавшей ответа, произнесла герцогиня, присев за столик и принявшись поправлять макияж.
– Потому что чувствую то, что не должен бы чувствовать, по мнению любого человека во Дворце, – задумчиво произнёс правитель, захлопнув книгу.
– И что вы собираетесь делать с этим чувством? – вновь не постеснялась уточнить герцогиня, увлечённая своим правым глазом.
– Вы знаете, для моего самого дорогого заложника вы задаёте слишком много вопросов, – улыбнулся Узурпатор.
– Простите, я сосредоточилась на ресницах и не подумала, о чём спрашиваю, – невинно произнесла Ки и занялась левым глазом. Но затем положила руки на столик и, посмотрев в отражение на Тэмена, произнесла: – Да, кстати, Ваше Величество, тут весь Город судачит о вашем романе с простолюдинкой (она повернулась на стуле к Узурпатору и усмехнулась). Вы не подумайте, если здесь и есть место ревности, то лишь для моего реноме. Но это может полностью уничтожить всю нашу легенду.
Тэмен заёрзал в кресле и встал. Асоль, почувствовав волнение мужчины, поднялась, подошла к Ки и, словно извиняясь, положила голову на колени герцогине. Та вновь повернулась к столику и достала номер «Вечернего ветра» с закладкой, раскрыла его и передала Узурпатору разворот с фотографией испуганной девушки. Тэмен долго смотрел на разворот, потом перевернул страницу и прочитал несколько строк то тут, то там.
– Прелюбопытно… – произнёс он и стал прохаживаться по комнате, разглядывая рисунок ковра на полу.
– Хмм. И это всё? – удивилась герцогиня.
Узурпатор подошёл к металлической шкатулке в углу массивного стола, заваленного бумагами. Открыв крышку, заигравшую в свете ламп золотым узором, он уставился на инструмент, покоившийся на бархатной ткани.
– Вы когда-нибудь любили, Ки? – произнёс он после некоторой паузы.
– Влюблялась, было. Но чтобы всерьёз и глубоко… Нет, не думаю.
– Я тоже, – задумчиво сказал Узурпатор, достал лакированную флейту из шкатулки и, повернувшись к герцогине, спросил: – Играете?
– Нет, это отца, – сдержанно ответила Ки.
По лицу Узурпатора пробежала тень смятения, и он поспешно убрал флейту в шкатулку.
– Я тоже не любил, – он сделал паузу, словно сверяясь с неким внутренним компасом, и с чувством заговорил: – И долго не мог понять, как это так, все эти люди, которых я вижу, женятся ради титулов и положения, денег, выгоды, политических интриг. Каким образом им удаётся так себя обмануть, чтобы называть это любовью?
– Как это собирались сделать мы? – подняла брови герцогиня.
Узурпатор с укором взглянул на неё.
– Я не знаю, Ваше Величество. Говорят, что Сердце создало нас всех из искренней любви. Но я ни разу не встречала в нашем кругу человека, способного без задней мысли любить другого, – печально и задумчиво произнесла она. – Одни люди заводят детей из расчёта на то, какие титулы и звания объединят их потомки и как это упрочит положение их семьи в обществе. Другие же заводят кого-то, чтобы чувствовать, что они просто нужны. Ох, Ваше Величество, это такая печальная тема… Даже Асоль любит того, кто её гладит, правда, милая? – сказала Ки и опустила свою голову на голову собаки.
– Такие слова да в уста наших первосвященников, – тихо произнёс Узурпатор.
– И что бы случилось? Весь Город бы развалился. Вся ваша власть, Тэмен, держится на этом самообмане, – печально констатировала герцогиня, теребя Асоль за острые уши.
– Не только моя, но и ваша, моя милая, – парировал Узурпатор, облокотившись спиной на косяк двери, ведущей на террасу.
Ки промолчала, глядя в чёрные глаза собаки.
– Так вот, это не она, – улыбнулся Тэмен.
– Кто? – удивлённо подняла голову Ки.
– Девушка на фотографии, – спокойно ответил правитель. – Это не её лицо.
Тем временем девушка с фотографии с лицом, закрытым вуалью, прикреплённой к широкой кое-где выцветшей шляпе, пробиралась через плотную толпу нетрезвых посетителей кабака «Тринадцатая луна» на Сердечной площади. Она морщилась и выдёргивала края своего платья, попавшие в лапы немытых грузчиков, машинистов и строителей, не менявших свою одежду ни днём ни ночью. В тусклом свете газовых светильников в её глаза лезли сердечные пылинки, копоть и пот, а грудь не могла свободно вдохнуть от духоты.
