Ивар Рави "Титан: Наследие"

– Пока нет новостей, как только враг появится – они пришлют гонца. Этот проклятый город сгорел, Макс Са?

– Сгорел, насколько могут гореть каменные дома. По крайней мере, крыши и все деревянное сгорело; не думаю, что в ближайшее время появятся желающие там поселиться.– Я спешился, поднимая с колен Терса. Где-то в глубине души у меня всегда была мысль, что Терс и Гуран могут быть моими правнуками. Но когда Терс при моем первом прибытии в Берлин перечислял своих предков, сыном Пабло он назвал Герма. Я не помнил такого имени, хотя теоретически у Пабло мог быть сын с таким именем. Кто обращал внимания на такие мелочи, если меня интересовала только его дочь Иока, ставшая моей невесткой и женой Михи.

– На какое-то время сатанистам будет не до нас, они сами будут ожидать нападения. Это паузу надо использовать, чтобы решить вопрос с Дитрихом. Сегодня отдохну, а завтра отправлюсь в Мехик. Ты и Васт останетесь здесь и держите оборону. Поручу Баску решить вопрос с информацией из Макселя, чтобы мы знали заранее, если сатанисты начнут готовиться к нападению.

Всё это излагал Терсу, ведя свою лошадь под уздцы. Правнук Пабло выслушал не перебивая. Поговорить больше не удалось: мы достигли первой толпы берлинцев, спешащих нам навстречу.

– Макс Са, Макс Са,– хором приветствовали меня горожане, прослышавшие о судьбе ненавистной Будилихи.

Процесс мягкой миграции из Макселя в Берлин шел не одно десятилетие. Приверженцы «христоверов» переселялись в Максель из Берлина, а вольнодумцы старались попасть в город, свободный от власти сатанистов. С моим появлением процесс бегства из Макселя в Берлин приобрел характер бедствия для «христоверов». Если бы продержаться без войны год – половина Русов оставила бы город, где неистовствовал патриарх Никон.

Обнимая попадавшихся на пути берлинцев, мы дошли до дворца Терса. Отклонив его предложение обеда, поручил Богдану дать воинам отдых и поступить в распоряжение Васта. Со мной оставалась только охрана, с ней завтра предстояло отправиться в Мехик.

Ната встретила меня в дверях крепости, повиснув на моей шее:

– Макс, любимый, я так боялась и переживала, что ты можешь не вернуться. Сто раз успела проклясть себя за идею напасть на этих извергов. Кто меня за язык тянул: правду ты говорил, что женщины не умеют держать язык за зубами.

– Всё нормально, плакать точно не надо. Слезы беременной – стресс для плода, ты же не хочешь, чтобы наш сын был плаксой?

– А может, будет девочка,– сквозь слезы улыбнулась Ната, отпуская меня.

– Нет, пацан, я это чувствую. Пошли, накормишь голодного мужика, иначе я не способен думать,– повел жену в дом.

– Богдан, пошли за Баском, отдохните сегодня с братьями, завтра с утра отправимся в Мехик.

Пока Ната накрывала на стол, вкратце поведал ей результат экспедиции, не забыв упомянуть о повешенных подлецах из острога.

– А этот, с тупым именем? – поинтересовалась Ната, разливая суп деревянным половником, подаренным ей Илсом.

– Гранит? Его там не было, я помню про обещание повесить его вверх ногами. Ты тоже покушай, пока не пришел Баск.

– Я недавно ела с Зелой,– отказалась Ната и, не удержавшись, похвасталась: – Илс обещал сделать колыбельку для ребенка.

– Молодец немчура! – пробурчал с набитым ртом.

И вспомнил первый допрос пленного немца: было в этом парне что-то такое, почему я отнесся к нему доброжелательно. Он изо всех сил старался сказать мне про Большую Берту, и ведь ему я обязан тем, что мы легко смогли захватить и угробить гигантские пушки. Суп с кусочками мяса и переваренной чечевицей получился неплохим. Забеременев, Ната стала солить в меру.

– Ещё будешь? – увидев, что я доел полностью, предложила девушка, хватаясь за половник.

– Нет, спасибо. Что у нас с чаем?

– Сейчас,– Ната кликнула Зелу, послав ее за травами.

Травяной чай не входил в число самых моих любимых напитков, но настоящего найти пока не удалось.

Богдан занес мешок из шкуры, напомнив:

– Это та еда, что дал Наим.

Картофель у меня совсем вылетел из головы, а ведь это – решение проблемы питания, если его нормально культивировать.

К моему удивлению, Ната картофель не опознала, когда я гордо высыпал на пол содержимое мешка.

– Что это? – она, тяжело присев, взяла в руки один из клубней.

– Как что? – картофель. Посадим его, а потом и людям будем давать, никто не останется голодным.

– А разве он так выглядит, я видела только синтетический в готовых блюдах.

– Он мелковат, я видел картофель куда крупнее, но со временем и наш станет презентабельнее. Вечером угощу тебя отварным картофелем, а сейчас надо его собрать в мешок. Надо посадить его неподалеку, чтобы животные не поели.

– Во дворе крепости есть участок,– предложила Ната,– там свиней и коз не бывает.

Разведение домашней скотины в Берлине вышло на новый уровень: больше половины семей имели пару животин. Большинство животных были вольного выпаса: коз, свиней и овец можно было встретить даже в центре, где они внаглую выпрашивали еду среди торговых рядов. Только крупный рогатый скот и лошадей Русы содержали в огороженных участках.

– Надо будет поручить Терсу, чтобы занялся этим вопросом, пусть люди скотину держат на своих подворьях, нечего им гулять по городу,– пробормотал себе под нос, закидывая в мешок последнюю картофелину.– И ещё как-то учредить ветеринарную службу…

Баск пришел лишь через час: с его слов, они напали на предполагаемого тайного убийцу и шли по следу.

– Пусть этим займутся другие парни, для тебя есть важное задание.

– Воевать? – загорелся парень, заблестев глазами от радости.

– Нет, Баск, воевать ты успеешь. Сейчас мне нужно, чтобы ты наладил связь с людьми в Макселе. Слушай меня внимательно – Станит, охранник, служивший у Никона, сказал, что на Икания было нападение у Блошиного рынка.

– Это рынок по дороге в логово сатанистов,– вставил Баск, пользуясь паузой, пока я сделал глоток воды.

– Суть не в рынке. Со слов Станита, стрелявший в Икания ушел, его не смогли найти. Что это значит для нас?

– Сатанистов ненавидят, многие хотели бы убить их,– не задумываясь ответил командир Смерша.

– Согласен, но для вас важно другое – в Макселе действует группа людей, готовых подняться на восстание в любое время. После захвата и сожжения Будилихи, если я не ошибаюсь в Никоне, он предпочтет выждать, пока Дитрих предпримет вторую попытку нападения с севера.

– Почему он не нападет, Макс Са?

– Я не уверен, что не нападет, но есть ряд факторов, которые скорее всего заставят его выжидать. Будилиха сожжена – это большой удар по сатанистам. Никон может поверить в рассказы, что наша армия находится в окрестностях Макселя – там столько лесов, что можно спокойно скрываться. Не думаю, что он рискнет отправить своих воинов к Берлину, оставив столицу без защиты. По крайней мере, уверен: месяц он выждет, пока не убедится, что рассказы про нашу армию в окрестностях Макселя – дезинформация.

– Дезинформация,– по слогам повторил Баск незнакомое слово.

– Это значит умышленное вранье,– пояснил парню, мучительно старающемуся понять, к чему я веду.

Решив больше не мучить извилины Баска, сразу перешел к делу:

– Тебе надо скрытно пробраться в Максель, найти тех Русов, готовых восстать по первому моему требованию. Подготовиться к моменту, когда я с воинами подойду к Макселю, чтобы ударить врагу в спину.

На минуту повисла тишина: Баск о чем-то усиленно думал.

– Макс Са,– нарушил он молчание,– а если не ждать Твоего прихода и попробовать поднять Русов в Макселе?

– Вас перестреляют, прежде чем вы добьетесь успеха, даже не думай об этом,– жестко осадил парня, возомнившего себя Фиделем Кастро.– Но это не все твои цели, есть ещё одна, она даже важнее – вы должны следить с местными за сатанистами и предупредить Берлин в случае, если те решат на нас напасть. Тогда у нас будет время приготовиться и встретить их достойно. Приготовление армии к походу занимает несколько дней, их не заметить трудно. Если знать заранее, когда враг собирается выступить – можно или нанести упреждающий удар, или подготовиться к обороне. От тебя, Баск, зависит, сможем ли мы узнать о целях сатанистов или нет.

– Макс Са, могу я с собой взять Арна?

– Можешь, но остальных лучше не брать, большую группу заметить легче. Не забудь, у тебя две задачи: узнать о намерениях сатанистов напасть и готовиться к моему приходу. Чем больше вас будет внутри Макселя – тем легче будет справиться с сатанистами. Но не забывай, Баск: сатанисты хитрые и умные, вам придется встречаться скрытно, хотя вы так и делали раньше. Организуй: если один из вас попадется, он не сможет выдать других. То есть вы не должны все знать друг друга, это такая тайная агентурная сеть.

Около часа рассказывал Баску о подполье и конспирации – как функционирует, как менять пароли, явки. Это был сумбур из прочитанных в свое время книг и просмотренных фильмов.

Голуби предателя Ченка жили теперь в моей резиденции: Ната с удовольствием возилась с ними. Достал неотправленную записку Ченка, тщательно скопировал почерк шпиона и подготовил послание для Никона. Прочитав и сверив написанное, остался доволен – почерк был абсолютно идентичный, с многочисленными твердыми знаками после каждого слова мужского рода и буквой «i» вместо привычного «и». Мои слова жителям Будилихи вкупе с запиской должны убедить Никона отсиживаться за стенами городов, ожидая нападения. На какое-то время можно не опасаться нападения со стороны «христоверов».

Баск ушел, пообещав выйти в дорогу ночью, чтобы не терять времени. После его ухода вспомнил про обещанную отварную картошку для Наты. Повар из меня никудышный, но такое легкое блюдо мне было под силу. Картошка девушке понравилась, а узнав, что из одной картофелины можно получить клубней в десять раз больше, Ната загорелась желанием немедленно заняться огородничеством.

– Поздно, темнеет, с утра сам посажу картофель, задействую Илса и Зелу. И вообще, пора Илса делать управляющим, с его руками наш домик будет всегда в порядке.

Вызвав немца с женой, угостил оставшейся картошкой: Илс не был знаком с корнеплодом, придя в восторг от вкуса. Утром показал, как сажать картошку. Оставив Илса с Зелой заниматься этим делом, позвал Богдана:

– Лошади готовы? Нам пора ехать.

– У одной лошади подкова слетела, брат ее отвел к кузнецу, чтобы заменить. Он вернется, и можем выезжать,– почесал затылок гигант.

До возвращения брата Богдана сходил к Терсу, его дворец находился в пяти минутах ходьбы. Терс вместе с Вастом, новым командиром, проводил смотр новобранцев. Увидев меня, радостно поспешил навстречу, хвастаясь:

– Ещё семь человек пришли из дальних поселений, каждый день люди идут.

– Это хорошо, пусть их Васт тренирует, вроде руководитель он неглупый.– Покраснев от удовольствия, новый командир приосанился, требовательно рассматривая строй новобранцев.

– Терс, я выезжаю в Мехик, сатанисты какое-то время не сунутся в Берлин, а если надумают – мы узнаем заранее.

– Главный Дух-Бог скажет? – с восторгом воскликнул Терс, пританцовывая на месте от радости.

– Не станем беспокоить Бога такими пустяками, есть и другие варианты,– ушел я от прямого ответа.

Терс хоть и обещал держать язык за зубами, но рисковать не стоило. Успех миссии Баска целиком зависел от скрытности. Ещё вчера предупредил его, чтобы он всем растрезвонил, что выезжает в Мехик впереди меня, проверяя дорогу на безопасность. Пока оставшиеся в Берлине смершевцы не найдут шпиона, убившего второго связного, следовало соблюдать максимальную скрытность. Ещё раз повторил Васту, чтобы в море на расстоянии двадцати миль курсировал корабль Сирака для раннего обнаружения возможного десанта сатанистов. Два дозорных поста в южном направлении уже были организованы в дне пути от Берлина – в самом сердце Медвежьей балки.

– Терс, Васт, как только будут известия о наших врагах, что они двинулись в путь, шлите ко мне гонца. Дайте ему сменную лошадь, чтобы скакал без остановки, я должен знать как можно скорее. Как только разберусь с Дитрихом – вернусь в Берлин, и если сатанисты не нападут за это время – нападем сами.

Обменявшись рукопожатиями с Терсом и Вастом, вернулся обратно: братья Лутовы уже готовы тронуться в путь. Попрощавшись с Натой и проверив, как идут дела у Илса и Зелы, вскочил на жеребца:

– Вперед!

Из города выехали рысью, переходя на шаг: незачем загонять лошадей. Второй раз путь в Мехик казался короче. После двух ночевок добрались до деревни, где в прошлый раз случился мор животных. Староста уяснил мой урок – жители были довольны своим главой, а скотина вычищена от клещей. Не задерживаясь в приветливой деревушке, продолжили путь. Путешествовать с Лутовыми то ещё удовольствие: пока сам не спросишь, никто из них не заведет разговор.

Назначив Шрама новым командиром гарнизона, я поступил правильно. Понял это, как только добрались до южных ворот. В город нас пропустили только убедившись, что я действительно Макс Са, а мои спутники – Русы. Начальник стражи, немолодой бородатый мужчина, поднял всех своих воинов. Те окружили нас кольцом, пока он вел расспросы. Даже флегматичный Богдан вспылил, оскорбленный количеством уточняющих вопросов главного стражника. Не дав выплеснуться его ярости, жестом призвав успокоиться, я с удовольствием отвечал на все вопросы стражи, касающихся наших персон и цели приезда в Мехик. Когда во мне признали Макса Са, и начальник стражи побледнел, похвалил его:

– Ты всё делаешь правильно, что не пропускаешь в город незнакомых людей. Меня удивляет одно: разве ты не видел меня во время наших боев недавно?

Сконфуженный Прас – так звали командира стражи, покраснел и ответил, что во время боев был ранен на охоте и не участвовал в них.

– Успеешь ещё, скоро будет много сражений. Ты и твои люди допустили одну ошибку – вы слишком близко приблизились к нам. Лучники должны находиться подальше, чтобы видеть всех людей одновременно и успеть выстрелить, если подошли враги. Когда твои лучники очень близко – их просто убьют, и ты лишишься преимущества.

– Я понял, Макс Са, больше не подведу! – Прас покраснел ещё сильнее: кончик его носа от волнения стал лиловым.

– И ещё, Прас,– я остановил лошадь,– прекращай пить ячменку, иначе пропустишь и следующие сражения,– пришпорив лошадь, пустил ее рысью. Хохот сзади у ворот подсказал, что словами о ячменке угодил в десятку.

Не успели мы доскакать до центральной площади, как из боковой улицы вылетел полуголый юноша, в нем я признал Гурана.

– Макс Са! – импульсивный парнишка едва не попал под ноги моего испуганного парнем жеребца. Взвившись на дыбы, животное чуть не сбросило меня на землю; не знаю, каким чудом смог удержаться.

– Гуран, клянусь Главным Духом-Богом: собственноручно отхлестаю тебя, если ещё раз повторишь такое,– спешившись, обнял парнишку. И, клянусь, в этот момент я словно чувствовал, что обнимаю сына, настолько этот неугомонный подросток стал мне родным.

Глава 3. Будь ты проклят

Трудные времена требуют решительных мер – Никон не знал этого выражения, но нашел в себе силы покинуть свою опочивальню, чтобы провести Общий Совет в Зале Иисуса своей резиденции. За всё время его правления как Патриарха это был второй Общий Совет. Первый он провел, когда назрела необходимость принятия радикальных мер, связанных с распространением сторонников секты «Возвращение». В ту пору он только вступил в должность Патриарха и прекрасно понимал, чем мягкие меры к сторонникам возвращения мифического Макс Са грозят всей их системе власти. Но Макс Са оказался не мифическим, а вполне реальным и осязаемым.

"Будь ты проклят, гори в аду, еретик",—мысленно пожелал Никон своему врагу. Опираясь на Данка, преодолел около семидесяти метров от своей комнаты до Зала Иисуса.

Общий Совет являлся высшим органом среди «христоверов». Когда-то его прадед и дед потребовали созвать Общий Совет, чтобы покинуть чужую страну и возвратиться на Родину. В итоге они обрели новую Родину, где их власти ничто не угрожало,– не угрожало до возвращения проклятого Макс Са, ставшего настоящей занозой в заднице.

Никон знал, что он рискует, созывая Общий Совет – не сумей он переубедить членов Совета в своей позиции, его могли сместить, отправив на заслуженный покой. Но взятие и сожжение Будилихи стало последней каплей: если не принять решительных мер, эти новости могли выбить из-под них стул, на котором зиждилась вся власть «христоверов».

Зал Иисуса был полон: при появлении Патриарха все собравшиеся встали, низко склонив головы. Добравшись до Кресла Наместника Иисуса, Никон тяжело опустился, устраиваясь поудобнее. Перед ним стоял стол, накрытый зеленым сукном с кубком воды для утоления жажды. Штатный писарь сидел слева за небольшим приставным столиков, разложив белые листы бумаги и приготовив чернильницу.

– Уважаемые Члены Совета,– прекрасная акустика усиливала голос Никона, давая возможность услышать каждое слово даже на последних рядах.– Я созвал Большой Совет, чтобы мы сегодня вынесли Решение, от которого зависит наше существование. Как вы уже знаете, оплот нашей Веры – город Будилиха – предан огню нечестивым еретиком, его мы сами и возвели в ранг Сына Бога, пытаясь заполучить расположение местных жителей. Было это сделано ещё при первом императоре Тихоне и моем деде, бывшем в то время Патриархом. Их расчет, что местные, называвшие себя Русами забудут своего идола и обратятся к истинной Вере, оказался верным только наполовину.

Никон сделал паузу, давая осмыслить сказанное: по рядам прокатился легкий гул. Собравшись с силами и сделав глоток воды, Патриарх продолжил:

– Сегодня мы собрались для того, чтобы исправить ошибку наших предков. Мы должны прийти к единому мнению: стоит ли и дальше искажать нашу религию для умиротворения дикарей – или же признать Макса Са еретиком, предать его анафеме и объявить награду за его голову.

Конец фразы Никона потонул в громком гуле – треть зала открыто протестовала даже против постановки такого вопроса. Патриарх с сожалением смотрел в зал: случилось то, чего он боялся. За долгие годы вдалбливания дикарям в голову, что Макс Са – Сын Иисуса, многие священнослужители и сами поверили в это. Особенно это касалось священников мелких церквей и соборов, расположенных в окрестностях империи Русов. Для таких служителей Церкви, по их мнению, в Зале Иисуса происходило святотатство.

Подняв дряблую высохшую руку, Никон призвал зал к тишине.

– Я расскажу вам, как и когда Макс Са стал Сыном Бога нашего Иисуса. Слушайте меня и не перебивайте, мне трудно говорить при шуме.

Говорил Никон долго – обстоятельно рассказал предысторию «христоверов», поведал про их переселение в Латинскую Америку и желание части из них возвратиться на Родину. Для большинства из присутствующих его слова были кощунственны, особенно в части, что первый Патриарх решил преднамеренно объявить Макса Са Сыном Бога. Гневные восклицания собравшихся то и дело прерывали речь Патриарха. Но Никона трудно смутить – больше половины собравшихся он знал лично – именно через него происходило назначение священнослужителей.

Один из молодых и ретивых священников не выдержал. С криком «Ты оскорбляешь Сына Бога» он вскочил с места и метнулся к Патриарху. Огромный Данк схватил его, поднимая в воздух: хрустнули сломанные ребра и позвоночник. Молодой безумец безвольной куклой опустился у ног Патриарха. Случившееся несколько образумило горячие головы, Никон больше не слышал прямых оскорблений.

Говорил он не меньше часа, иногда делая минутные передышки.

Закончив свою речь, обвел глазами зал: ему удалось переубедить часть собравшихся. А, может, на это повлияла смерть молодого священника, не совладавшего с эмоциями. Теперь только голосование могло решить участь и Макса Са, и самого Патриарха. Отпив воду из кубка, Никон решительно проговорил в зал:

– Нам осталось голосовать, братья – Закон вы знаете. Если большинство проголосует за мое предложение, остальные примут наше Решение. Если проголосует меньшинство, я оставляю свой пост, сразу будем выбирать нового Патриарха. Всё, что я вам сказал – Истинная Правда, клянусь Господом Богом нашим Иисусом.

Один за другим поднимались руки: некоторые в зале голосовали сразу, остальные поднимали, увидев реакцию соседа. Молодой священник из его резиденции вел подсчет. Закончив, викарий громко объявил: