Только так в этом мире все продолжает работать четко и исправно, как швейцарские часы. Росчерк чернил по бумаге. Там, где с пометкой «организационный комитет» фраза «утвердить проект сцены» обведена трижды.
«Позвонить в цветочную лавку, заказать омелу», – дописала она в список дел и захлопнула
ежедневник в кожаном переплете. Любимый. С золотой каемкой по краю. Один из десятка, что стопкой высятся на краю ее стола словно заготовленные инвестиции. Ее верные союзники в ежедневно войне со школьной бюрократией и бестолковыми учениками. Сколько ветвей понадобится? «Нужно узнать площадь зала», – сделала она пометку, подумав, сколько же нелепых традиций придумали люди, просто чтобы заставить кого?то себя поцеловать. Глупая романтика. Кому она вообще сдалась?
Давайте наконец признаем, что Николас Спаркс, Джейн Остин и сестры Бронте слишком долго пользовались нашими жаждущими романтики сердцами. Романтика в двадцать первом веке мертва.
Леди давно могут постоять за себя сами, не хлопая ресницами и не закатывая глаз. А байроновские идеалы – не больше чем глупые мечты глупых школьниц.
К восемнадцати Кэтрин очень четко осознала бесполезность слова «любовь» и научилась прятать свое сердце под белыми рубашками с острыми отглаженными воротничками надежнее, чем за тяжелыми дверьми стальных сейфов. Сколько их, этих дверей? Она и сама не знала.
Учеба, школьный комитет, подготовка к поступлению в Лигу плюща, помощь бездомным в церкви Cвятого Патрика по субботам, а еще ворох мелких встреч, разговоров и записей в ежедневнике, расчерченном разноцветными полосами. Где?то там, под грудой всего, за решетками блокнотной разлиновки пряталось ее сердце. Хотя большинство выпускников Деполе вообще сомневались, что оно у нее имеется.
– Кэт, глянь, так нормально?
Она повернулась, бросив взгляд на растяжку, которую двое десятиклассников старались укрепить прямо напротив входа: «Ежегодный новогодний бал». Последнее слово кренилось набок, будто еще до начала бала «накинуло».
– Кажется, здорово получилось, да?
«Безусловно», – нахмурилась Кэт.
Школа Деполе всегда славилась вечеринками с размахом. Причем каждый новый выпускной класс считал своим долгом превзойти предыдущий, просто чтобы следующий тоже мог попытаться утереть им нос. Зачем? Изначальный смысл был уже давно утрачен, но по привычке бюджет для этого дела выделялся воистину громадный.
А значит, требовался такой человек, который не подведет.
– Пусть художник наберет мне минут через десять. Поговорим.
И уж ему она точно скажет все, что думает о вывеске. И дело было не в придирках вовсе, хотя о ее диктаторских замашках разве что легенды не ходили. Кэтрин было наплевать. Руководство школы е доверяло. Это главное.
– Кэтрин, дорогая, без тебя здесь все просто рухнет, – в сотый раз пропел мистер Эрлингтон, заместитель директора по административным
вопросам, как обычно появляясь не когда нужен, а чтобы бросить довольный взгляд на проделанную другими работу.
Девушка саркастически хмыкнула. Он ни раз не поинтересовался, нужна ли помощь, хватает ли денег или хотя бы просто как дела. Даже сейчас он, кажется, понятия не имел, зачем в спортивном зале собралась куча людей, не имеющих отношения ни к спорту, ни к оформительским работам.
Через десять минут должно было состояться первое собрание с номинантами, которых совет объявил накануне, и Кэт заранее не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Одна только Тейлор Джонсон чего стоила, а таких, как она, будет восемь, да еще их пары и группа поддержки. Нужно было сделать встречу закрытой с самого начала.
– Благодарю, сэр, – ответила девушка.
Ручка в ее руке заскользила по бумаге. «Написать доклад по английской литературе; развесить афиши мероприятия», – добавила она в ежедневный перечень дел. А потом дверь зала распахнулась, и Кэт поморщилась. Тейлор в сопровождении своей галдящей, словно стая птиц, свиты вошла внутрь. Сквозь витражные окна, заливая зал, пробивался свет. В нем волосы Тейлор казались почти чистым золотом, локонами обрамляя плечи и будто подсвечивая их. Даже уборщик и мистер Эрлингтон проводили ее взглядом, пока она шла к сцене.
Серая юбка в клетку, рубашка, галстук. На ногах модные лоферы кобальтового цвета.
«О черт, точно!» – потерла Кэт переносицу, по привычке желая сдвинуть наверх очки, все время забывая, что уже год как их не носит. «Попросить фотографа переделать на портрете Тейлор кобальтовую рубашку в белую». – И сверху дописала красной пастой – а красную ручку Кэтрин использовала лишь в исключительно раздражающих ее случаях: – «Выслушать нытье фотографа, выслушать претензии Тейлор, потому что ей все равно ничего не понравится, и послать ее к черту!»
О да, на секунду Кэт испытала прилив восторга.
Но чувство перфекционизма все равно не позволило этот пункт оставить, потому что еще в прошлом году она дала себе обещание не связываться с это стервой, так что вымарала последние слова корректором.
– Мне не нравится, как здесь падает свет. Можем мы поставить искусственное освещение по краям сцены? – раздался голос Тейлор. – И это сцена такая?
Ну вот, начинается. Для проведения бала выделили старый спортивный зал, явный плюс которого заключался в том, что желающих использовать его хоть подо что?то не было. Минус же заключался в том же: помещению требовался ремонт.
– Господи, как здесь пыльно!
До сих пор не верилось, что когда?то они дружили. Кэтрин было восемь, когда в ее класс пришла новая девочка. Первая мысль, которая мелькнула у Кэт в голове: какая она красивая! Нет, Пенни,
сидевшая за одной партой с Кэт, тоже была симпатичной, но эта – другой. Галактической. «Может, ее пришельцы забросили?» – думала Кэти.
Девочка вошла, когда все уже заняли свои места, хотела сделать шаг, помахав в знак приветствия, но споткнулась, распластавшись у самого порога. Из ее розового пенала посыпались разноцветные фломастеры. Все засмеялись. Маленькая Тейлор подняла взгляд, в котором застыли слезы, и схватилась за поцарапанную коленку.
– Давай помогу, – кинулась на выручку Кэти, сидевшая ближе всех, всегда на первой парте, и принялась собирать выпавшие вещи. Следом за ней поднялась Пенни, достала закатившийся под стул фломастер и протянула новенькой:
– Вот, держи.
Тейлор шмыгнула носом, а потом вдруг улыбнулась. Она еще не знала, что больше никто и никогда не станет над ней смеяться. Так же как и то, что эти две девочки станут ее лучшими подругами.
А потом все рухнет.
Иногда Кэт казалось, что девчонки скучают по тем временам, но потом, наблюдая, как Тейлор и Пенни игнорируют друг друга, Кэтрин убеждалась: зря. В этом мире мало кому вообще есть дело до других. Если лучших подруг может рассорить на шесть лет такая ерунда, как вообще можно верить в дружбу? «Напомнить матери принять лекарства», – дописала она список. Стул рядом с не скрипнул, и на стол легла бумага.
– Что это? – спросила Кэт.
Мистер Эрлингтон чуть наклонился, словно намекая, что содержание документа носит сугубо конфиденциальный характер, и пробормотал:
– График отработки. Сто шестьдесят часов общественно полезных работ.
– У кого?
– Вон у того парня.
Кэтрин медленно подняла голову, разглядывая незнакомца. Он явно был не из Деполе. Но главное, на что она обратила внимание, – выражение лица. Раскаивающимся он не выглядел совершенно. Скорее насмехался. Его абсолютно точно веселило происходящее, потому что даже отсюда она могла разглядеть смешинки в его глазах.
– Он помогает днем с уборкой. Но я решил, что и тебе здесь понадобятся лишние руки, – довольный собой, произнес мистер Эрлингтон.
– А можно его убрать? – не поворачивая головы, шепнула Кэт. Теперь парень смотрел прямо на нее, будто в него был встроен внутренний радар, засекавший малейшее движение. – Вдруг он опасен или что?то вроде того?
– Брось, Кэтрин, не выдумывай. Будешь отмечать часы в этой таблице и в конце недели передавать ее инспектору. Полиция может проводить проверки, так что, ты же понимаешь, дело серьезное.
На кого нам еще положиться?
– Вы издеваетесь? – воскликнула Кэт, резко развернувшись к мистеру Эрлингтону. – Мало мне
школьного совета, бала, еще и вот этого держать под надзором? А если он что?то украдет?
– О, он определенно постарается, – раздался незнакомый голос, и Кэт, вздрогнув, обернулась.
Рядом стоял тот самый парень. Ее взгляд замер на уже заживающем синяке у него на скуле и маленьком пластыре, пересекавшем рассеченную кожу.
– Увы, не бровь, – улыбнулся парень, и Кэтрин на мгновение опешила, застуканная на том, что кого?то так явно разглядывает.
– Что? – пробормотала она.
– Не суждено мне ходить с брутальным шрамом, – как ни в чем не бывало ответил он. – Сколько по морде ни бьют, все мимо. Черт!
– Хитклифф, угомонись, – недовольно одернул мистер Эрлингтон. – Твои шуточки тут совершенно неуместны!
«Хитклифф? – опешила Кэтрин. – Да вы точно издеваетесь!» Неужели своим пассажем она потревожила душу одной из сестер Бронте?
Рядом раздался громкий смех. Компания Тейлор снова над чем?то, а может, кем?то потешалась. Гарри, ее парень, размахивая руками, что?то рассказывал о прошедшей тренировке. Тейлор улыбалась одной из своих легендарных улыбок.
Просрали игру? Домашку съела собака? Придурок Стивен Буковски снова попал на твою одежду кетчупом? Один взмах ресниц Тейлор Джонсон – и проблема исчерпана. А если она вам еще
и улыбнется, забудешь и о том, что в аттестате D
с минусом.
– Ладно, Кэт, познакомьтесь пока, определи парню фронт работ, и, думаю, вы справитесь, – напоследок распорядился Эрлингтон и исчез.
«Прекрасно!» – подумала Кэтрин, снова оценивающе посмотрев на этого Хитклиффа. Джинсы черные, продранные на коленях, толстовка с чуть поддернутыми рукавами. На запястьях хорошо не наручники, а какие?то странные браслеты, на ногах потертые кеды откуда?то из восьмидесятых.
Темные, почти черные волосы в таком идеальном беспорядке, что уже только за это стоило его возненавидеть. Со своими Кэт каждое утро приходилось воевать.
– Что ж, – выдавила она, – судя по всему, твоя мама поклонница английской классики.
– Неужели это так очевидно? – широко улыбнулся парень.
А улыбка у него слишком яркая и лучистая. Таких улыбок не должно быть у преступников.
– Там подожди, – бросила Кэтрин. – Я закончу, и поговорим, – и снова невольно оглянулась на остальных.
Гарри снова травил свои несмешные шутки.
Девчонки рядом смеялись. Вот только не Тейлор.
Бросив на своего парня странный колкий взгляд, она лишь сдержанно улыбнулась. Кэтрин не могла не заметить, насколько эта улыбка фальшива. И не только потому, что знала, насколько фальшива ее
хозяйка. Почему?то именно сейчас Тейлор Джонсон выглядела не как звезда школы, а как споткнувшаяся маленькая девочка, которая рассыпала свои фломастеры.
* * *
Тейлор Джонсон терпеть не могла, когда ей врут.
Больше всего на свете она ненавидела чувствовать себя идиоткой. А самая большая ошибка, которую она допускала из раза в раз, была в том, что она недооценивала способность людей совершать гадкие поступки. Девушка зажмурилась, стараясь не делать глубоких вдохов. В воздухе витал отчетливый аромат мужского одеколона. Вот только запах исходил не от ее парня. Эмбер Новак стояла рядом и как ни в чем не бывало тараторила полнейшую чушь. А от нее несло ложью, предательством и одеколоном Calvin Klein – подарком Тейлор Гарри на три месяца их отношений.
«Кто?нибудь может открыть окно? Мне необходим свежий воздух, – думала Тейлор, чувствуя, как обида и злость захлестывают изнутри. – А я?
Пахну ли я так же, как эти два предателя?» Тейлор молниеносно достала из бежевой сумочки флакончик Miss Dior и щедро распылила его на запястья. Эм продолжала самозабвенно болтать, Тейлор ее не слушала. Она изо всех сил старалась не пялиться на Эмбер Новак, но это было крайне трудно.
– Тейлор, а ты что думаешь? – обратилась к ней Эм. Ее круглые глаза уставились на Джонсон.
«Она похожа на сову», – пронеслось в голове у Тейлор, и отчего?то стало еще обиднее. Неужели ее, будущую королеву Деполе, променяли на это?
На глупые сплетни, смешки и ужасные нарощенные ресницы? А этот автозагар!
– Те-ейлор? – повторила Эмбер, растягивая ее имя, и, надув огромный пузырь жвачки, прихлопнула его ярко-малиновыми губами. – Правда это полнейший отстой?
Тейлор молчала. На нее напало странное оцепенение. Как вести себя в такой ситуации? Есть какие?нибудь рекомендации по общению с предателями? Джонсон таких не знала. Ведь она никогда не думала, что ей могут изменить. Такого сценария у нее в голове не было. С тех пор как ее предали лучшие подруги, она оградила свое сердце от любых опасностей, но, как выяснилось, не учла само простой. Банальной, пошлой измены.
– Земля вызывает Тейлор!
Довольный своей дурацкой шуткой, Гарри неуклюже помахал ладонью перед ее лицом. Его смех разнесся по спортивному залу. Тейлор несколько раз непонимающе моргнула.
– О чем вы говорите? – наконец спросила она и мысленно похвалила себя за твердый, уверенны тон. – Ну, эти сплетни, что Кайли встречается с Тимоти Шаламе. – Эмбер покачала головой, не понимая, как можно не думать о таких важных вещах.
– Да они самая странная парочка в шоу-бизнесе, – вклинился в разговор кто?то.
Не желая продолжать беседу, Тейлор отвернулась. Неожиданно для себя она представила, как хватает Эм за волосы и устраивает расправу на глазах у всех. Затем феминистка внутри нее заорала, что за волосы стоит оттаскать Гарри. Но тот был на голову выше Тейлор, да и волосы него были неподходящие. Она могла бы влепить ему пощечину, наорать и заявить, что все знает.
Но, представив последствия, сделала еще один глубокий вдох. Не дождутся. Тейлор Джонсон так низко не падет. Более того, стоящий неподалеку мистер Эрлингтон тоже служил стоп-сигналом.
Ей еще предстоит просить у него рекомендательное письмо для поступления в Принстон. Она не испортит себе репутацию из?за парня-идиота и лживой подруги.
Гарри был в отличном настроении, шутил и переглядывался с Эмбер в твердой уверенности, что Тейлор ни о чем не подозревает. Джонсон не могла понять, что раздражает ее больше всего. Тот факт, что он посмел сделать из нее идиотку? Или то, что подруга оказалась последней сволочью? Мысли разбегались. Давно ли они занимаются этим за ее спиной? Как она могла не замечать эти взгляды, улыбки и множество случайных прикосновений?
Неужели совсем ослепла?
Джонсон была уверена, что Гарри влюблен в нее.
Влюблен по самые уши, той самой редкой и чистой любовью, ради которой готов на все. А сейчас стояла и смотрела на своего уже очевидно бывшего парня и думала, что же она нашла в этом придурке.
Знала ли вообще его настоящего? Казалось, перед ней стоял незнакомец. Это был все тот же Гарри с карими, словно молочный шоколад, глазами, коротко стриженными рыжими волосами и постоянной кривой усмешкой. Но не тот, что прятал записки с признанием в любви в шкафчике, открывал дверцу автомобиля и шептал ей на ухо, какая она красивая. Нынешний Гарри другой. Он завел интрижку с подругой своей девушки у нее за спиной.
Вслед за этими мыслями возник вопрос о том, насколько искренни были ее чувства. Она не могла не думать, что ей он нравился лишь потому, что был от нее без ума. Эгоистично? Возможно. Впрочем, это уже не имело значения.
Тейлор узнала о предательстве случайно. Проходила мимо кабинета математики, надеясь встретить мисс Каллахен и уточнить у нее детали завтрашнего теста. К ее удивлению, дверь кабинета была закрыта, а изнутри доносились звуки поцелуев, шепот и хихиканье. Сначала это показалось ей забавным, но затем она различила голоса. Тейлор затаила дыхание, так что услышала стук собственного сердца, и сказала себе, что это все ей показалось. Затем она спряталась в коридоре за угол и стала ждать. Она должна была удостовериться.
Прозвенел звонок, и они вышли из кабинета.
Вместе. Сердце Тейлор замерло, а затем забилось с неистовой яростью. Ощущение, что ее предали, и разочарование накрыли словно волна. Она в замешательстве проводила парочку взглядом, а затем достала косметичку и поправила идеальный макияж. Слез не было. Она поймала свой растерянны взгляд из?под накрашенных ресниц в миниатюрном зеркальце и резко захлопнула его крышку. Е не нравилось чувствовать себя уязвленной.
Нет, они с Эмбер не были лучшими подругами; между ними всегда присутствовал дух соревнования. Эмбер тоже хотела быть капитаном команды чирлидеров, но это место по заслугам досталось Тейлор. Сейчас же Тейлор чувствовала себя побежденной и ненавидела это ощущение. Она сжала кулаки и оглядела зал.
– Мне не нравится, как здесь падает свет. Можем мы поставить искусственное освещение по краям сцены?
